"В ковиде виновата не мышь из какой-то Ухани, а я, обезьяна сидящая перед вами. Чудное, но мыслящее сообщество, прошу принять это к сведению. На заводе утилизации биоотходов в лаборатории жуткой генетики я был получен через скрещивание Киркорова и банального шимпанзе. Не спорьте со мной, что это изобретательно, свежо, экстравагантно. Соплеотделение мое при этом оказалось токсичным. Это полбеды. Купив фальшивый паспорт, я простыл и поехал в Москву на концерт Монеточки. Там-то моя персона и заразила всех поголовно! Представляете? Всех!! Если бы знал, каким боком вылезет миру моя генетическая болезнь и страсть к песням, встал бы в углу стадиона и помалкивал. А еще лучше на фонарь взобрался дедовским способом и не спускался бы до Второго Пришествия. Когда оно будет? Господи, спаси нас от оспы, масонов, нейросетей и истерии военного типа. Но спешка моя с концертом просит от вас оправданий. О, этот дивный новый мир. Музыки, которую пишут люди, скоро уже не останется. Этим ремеслом тотально займется нейросеть. Роботы соберутся на нечестивый совет и решат, что нужно подавать для эстетического удовлетворения пассивного населения. Запоют виртуальные актеры, под их дуду заголосят электронные актрисы (простите, не всегда одетые) Песня станет синтезируема. Пользователь задаст "интеллекту" вопрос: что-бы такое послушать, похожее по голосу на Бутусова, по подаче на Агузарову, по тексту на Сплина, по темпераменту на Высоцкого, по стилю на рок 80-ых, и угодливая машинная тварь за секунды сгенерит нужный трек. Уверяю вас: будет вполне благозвучная вещь, удовлетворительная по всем требованиям сходства. Бездушная, ненастоящая, адская и такая удобная. А для настоящности придут нейросети другого уровня - с имитацией творческих душ. О-го-го! Эти будут генерировать душещипательные тексты, обнажающие проблемный круг какбы современного человека. Их слушать будет страшно. Теперь понимаете, почему я так жадно хватаю осколки живых стихов, неприлизанной "Интеллектом" лирики, человеческие стадионы с музыкой? Вашей личной метавселенной, понимаете. Никакой фантаст 20 лет назад не смог предсказать, что наша жизнь тотально будет помещена в квардратик с экранчиком. Мой мартыно-экранчик шепчет, что если с нами решит кто-то воевать, эффекта он не получит. Не зря мохнатая личина шимпанзе утешением послана в эту страну, которая разбирается исключительно в войне и в литературе. И кто ее стравливает с сателитами, огребется со страшной силой. Всякие миротворческие акции этой русскоговорящей общности людей приведут к ее же славе. Феодор Ушаков сказал. День рождения у него 24 февраля. Берите на заметку, не отчаивайтесь, когда наступит день Z. На доллар и евро вообще плевать! Да-да, я не шучу. Несчастный я организм, не способный к шуткам! Заложник беспросветности искусства. Пока вам несут ключи от измученных городов, возвращаюсь на стадион концертов. И, поскольку обаяние от шкуры не зависит, я решился на знакомство с дочкой какого-то олигарха или депутата или, Бог простит, полпреда. Такой вот поворот. В России женщины готовы выйти за страшилу, лишь бы упомянутый страшила гарантировал ее защищенность. У нас же не Израиль, который настолько социально бронирует человека и женщину, что дама выбирает супруга по эстетическому признаку. У нас пространство недолюбленных женщин. Их всегда учили любить какую-то идею, индустриализацию страны, например, Сталина, партию, а когда свобода навалилась, они и растерялись. Да-да, всё от недолюбленности в советский период! Стране надо было ковать промышленность, значит целесообразно было объявить уважение к своим желаниям преступным. Образ эффектной уважающей себя фемины в Бриллиантовой руке высмеивается. Проститутка - единственно возможная ее роль. Только искушать Семена Семеновича она и способна. И вот теперь, когда все разрешено слабому полу, по факту ничего им не разрешено. Они себя не знают. Они свое нутро никогда не чувствовали, не изучали. Свобода их убивает больше, чем советские гайки нравственности. Десятками лет представительницы слабого пола были унижаемы. И вот результат - они нахлобучили на себя скоморошний образ от современных брендов, скроили "уточкины губы", облеклись худобой, подарили внешности карикатуру. Какому мужику понравится исхудалая анарексионная девица? Бананом клянусь, даже обезьяне не понравится. И эту ненависть представительниц материнства и изящности к себе ныне использует индустрия моды. Все шоу типа Голоса или Танцев на центральных каналах проплачивают косметические фирмы и концерны одежд. Растерянные люди смотрят контент, мечтают быть "как звезды" и приобретают используемые теми бренды. Ловкая индустрия моды основана именно на неуверенности женщины в себе. Именно неуверенным можно втюхать любую туфту! На этой рулетке косметические концерны и играют. Представительницы изящного пола не имеют мысли, что делает их привлекательной, и на ура готовы съедать модные стандарты. Кто знает, от кого пришло 90 60 90? От самой жиреющей страны мира, США! В 60-ых годах брови полностью выщипывали. В доказательство брошу вам фильм "Служебный роман". Теперь же точно наоборот. Мастера-бровисты предложат вам самые выгодные тренды по подчеркиванию бровей. Вот он фундамент погони за модной одеждой, модельной внешностью, за накаченными губами, задами, бюстами, мангустами. И кстати, этот фэшион еще и сокращает жизнь. Девушки вносят в организм примеси типа ботекса, принимают неисследованные вещества, а потом удивляются, почему рак. Женщины соревнуются в самоунижении. Применяют ботекс и другие лекарства, пока я еду на живой концерт! Так вот, повредившись здоровьем, поскольку принял заразу от дочки, этот чиновник сам заразил пол депутатского корпуса особым штаммом отупения. Толи Соликрон, толи Макарон, толи Десептикон. По последним законам вы это явно наблюдаете. Прости, русский народ! И так-то тебе от помещика досталось, а тут еще QR-плетей дала моя обезьянья недальновидность. Помещики современные накинули нам на плечи рюкзаки с ипотеками. Мы и головы поднять не в состоянии. Им бы всех нас в дома да в офисные кубы заточить на веки вечные. Зачем? Что вы спрашиваете! Чтобы мы в компьютеры втыкали и не высовывались, пока граждане с деньгами будут продвигать наверх свой передел мира. Есть же этот передел? Вы сами его наличие заметили, наверно. Сволота масонская его жирно проплачивает. Они развивают трансгуманизм. Изм-изм. Слово это означает миропорядок, в котором человек зажат и обезличен. Сращиваете, о чем я? Винтик в смартфоне гораздо большую свободу имеет. Я говорил и говорю, и планирую говорить, капитализм и следующая за ним эпоха цифрового глобального капитализма - протеже темных сил. Капитал беспощаден и не гуманистичен. В чем-то я согласен с Марксом этим Карлом. Капитализм основан на эксплуатации. И что, и что? Да вот что. Конкуренция развивает только сильных. Люди используются, получают меньше, чем работали, по итогу выбрасываются на задворки. Профсоюзы в начале 20-го в Америке пытались защищать рабочих, но кланы профсоюзов разбились крупными корпорациями. Теперь капитализм вырождается в новую цифровую эксплутационную пирамиду. Вот как, господа зрители. Элиты обслуживаются роботами и еще пятью стами миллионов человек, которые пока не могут быть заменены электронными манипуляторами. Благодаря всевозможным рабствам типа ипотек и страхов вирусов люди заточены в домашний ненавистный уют. Их шкурам запрещены перемещения через границы, их лапам ограничены скольжения даже по улицам. Зато задам их подарен удел сидеть за оргтехникой, за телепанелью, их жереющим телесам уготовано укрыться за гаджетом, чтобы в симуляции нежной реальности, в фальшивом космосе метавселенной, в просторах уютного ненастоящего скидывать вон, прочь и наружу свою ущемленность. А я, идиот-примат, на один шажок подтолкнул мир к торжеству вурдалачных элит. Оспо-ковидо-торий, какой-то. Ох уж, эта моя страсть к музыке. Кино я тоже люблю, но его сейчас нету. Гаджет слопал силу киношных мастеров. Гнилое общество подпитало гнилой кинематограф. Дух светлый от режиссеров и актеров отошел давненько, зато бес темного качества к ним присоединился. Но если поверите моей вредительской роже, то дело не так уж плохо. Если вверите свою веру моей шерстяной концепции, то гарантирован свет в конце тоннеля. И насчет вируса тоже. Знаю. Знаю. Обоняния и вкуса нет. Жуткая вещь! Бесчувственное созерцание реальности. Страшное дело! Когнитивный разлом. Чем-то загробным отдает, между прочим. От обезьян получите прививку смирения, дорогие человеко-сапьенсы. Кукольный пластмассовый мир поб Эдил. Но я заразил - я и спасу. Соблюду правила весов. Подарю лайфхак, методику, рецепт: надо каждому придти в церковь, встать перед главной иконой и сказать три слова. Вот эти слова..."
Говорящее шимпанзе с сигаретой во рту отдалялась, и ученый в постели открывал глаза. О человеке, который проснулся, и пойдет речь.
* * *
В городе, далеком от двух столичных городов многонациональной России, в одном медицинском институте работал доктор биологических наук профессор Владимир Иосифович Плужников. В академическом заведении он вел два курса: Хирургию и Медицинскую Генетику. В подчинении завидного преподавателя Плужникова имелось два ленивых аспиранта, которые гоняли по клубам, кальянным и с руководителем почти не встречались. У коллег В. И. пользовался неозвученным авторитетом. Зарплату имел среднюю, стабильную. От общественной жизни кафедры держался - как гиены от огня - подальше, а к библиотеке этого ВУЗа - поближе. Разведен и до того дважды женат. От первого брака имел дочь, по гранту работавшую в Корее в Акустическом Центре, и дачу, подаренную богачкой-женой на день получения научного звания. Стать завкафедрой доктора наук не уговорили, хотя намекали о "красивой карьерной возможности". Попытки уговоров вспыхивали всякий раз в момент постановки на манящую всех должность очередного доцента. Профессор отнекивался и предъявлял оправдание: "Нетушки! Я же ученый, а не диктатор. Лучше я статьи для нас всех мутузить буду!" Коллектив покорно, но радостно соглашался. За счет множественного букета научных работ из теплиц профессора у кафедры копились баллы, и в зарплату сотрудников всплывали надбавки. Свободное время на таинственную деятельность, о которой читателю будет сказано, высвобождалось и у этого человека.
Морфология организма Плужникова была привлекательной. Физически и мимически он сложен был неплохо. Высок. Тайно нравился женщинам. За ум, воспитанность и недосягаемость. Последняя была неимоверная. Никто из наполнявших бюджетные ведомства государства статисток не решался на риск сказать одаренному плужниковому лицу такое, чтоб лицо ее заметило и не посчитало дурой. А изобретением профессора можно считать нечто биологически живое и натуральное. Научный друг, бывший неленивый аспирант и соавтор статей Плужникова Герман Пальчиков должен был привезти это из Германии. (Раскроем детали: подлинно друга звали Герой Пальчиковым, но чтобы со смешной фамилии переместить акцент на "благородную" породу ученика, профессор венчурно и винтажно звал того Германом!) Извлечь из тьмы небытья на свет Божий научную штуку германских свойств в лаборатории родного города и института профессор никак не представлял возможным. В определенном ключе могло бы помочь Сколково. Но воровства своими доктор биологии боялся больше, чем экспроприации немцами. Поэтому он точно расписал Герману методику, снабдил того литературой, методичкой собственного изготовления и строгой последовательностью действий, регулярно и обязательно приводивших к плодоносным результатам.
Наша история развивалась немного загодя до жутких явлений с вирусом и военными конфликтами с Киевом, но политическая турбулентность уже господствовала в Европе. Не смотря на это, из заграничной полугодовой командировки ученый Плужников трепетно ждал бывшего ученика - единственно, как профессор его называл - покладистого малого, не лодыря, правда "себе на уме". Судя по электронным письмам, причины ожидания простые: "покладистый" сумел-таки получить необходимое медику Владимиру изделие науки и биоинженерии, которое дышало, поглащало пищу, чесалось и революцией готовилось ворваться в научную реальность России, а после и зарубежья. Cо дня на день будущий PhD должен был вернуться из Берлина из Центра Диагностических Исследований биоклеток с плодом трудов. Но рейс откладывали. Сначала из-за дипломатических проблем с Киевом, где произошла вынужденная пересадка, потом из-за погоды, и в итоге - по русской традиции просто так. Пауза бесила уравновешенного Владимира Плужникова. Он метался по жилищу как та гиена, не имея сил напасть на вкусную дичь. Он пробовал включать телевизор, бессильно лицезреть происходившие безумства на Донбассе, в Минске и в Армении. Врач-лектор не выдержал и рассудил вслух:
- Ох, и это происходит в наши дни. Непревзойденная жестокость. В век гаджетомании и перекоса в сторону прогресса сложно ждать от людей человечности. Какой-то невидимый враг способен обаять целый народ.
Мы думали, нацисткая Германия - последний такой пример. Вспомним, тогда целая страна стала злой. Казалось бы: родина великих ученых, поэтов, музыкантов... И бац. В одночасье начала пожирать... Нация в один миг помутнела рассудком.
Телевизор напомнил про дела в Алеппо. На последнее доктор наук геенски прорычал:
- Эй, граждане, теперь, затянув пояса, и Сирию отстроим.
Переключив канал, он съел новость об очередном допинг-терроре против русских спортсменов, на что обозначил мнение:
- Пускай мы лучше проиграем на фронте спорта, чем одержим победу на линии актуальных военных действий.
Еще в телевизоре оказалось, что какой-то "Новичок" безжалостно травил Навального, и Новичок этот якобы русского происхождения. Чтобы уход Навального не повлиял на Северный Поток 2, Плужников глухо прорычал:
- Навальчок, поправляйся и не занимайся ерундой.
И, наконец, когда экран тявкнул какую-то мерзость, что по данным стат службы Германии в этому году население страны достигло отметки в 82 миллиона человек, что на миллион больше, чем в предыдущем, ученый таинственно отметил:
- А ведь все интересное в мире происходит, когда идет перепись населения.
После того, как на первом канале проскользила новость про какую-то женщину, которая три года ходит с плодом и не может разразиться, поскольку чудо-ребенок объявляет миру внутриутробный протест, мозговитый Владимир понял, что не скоро включит зомбо-ящик.
Плужников умело жил один. Дом его служил в придачу и кабинетом, и библиотекой. Жилище его облекалось разной мантией, в зависимости от настроения невидимой женщины - вдохновения. Обстановка у этого ученого была уютная, лишних вещей не содержала. Беглый взгляд редкого гостя мог бы заключить, что Владимир Иосифович имел познания не только в медицине, но и в сложной науке рукотворного быта: умел и любил делать вещи своими руками. Планировка была простой и чрезвычайно удобной. Ремонт медик-биолог-хирург свершил над ней самостоятельно. Удобно был обустроен кабинет: кроме гигантского краснодеревного шкафа для научных книг в нем находилось множество выдвижных подпорок, стульчиков и столешниц, смастеренных под инструменты плодовитой исследовательской деятельности. Полка под микроскоп на выдвижном шарнире уходила под стол и была радостью инженерной мысли, равно как и подвижная штанга с режуще-пинцетными приспособленями над подоконником. Последний был выдуманными для ковыряния био-материала на подложке микроскопов. Приятная конструкция под компьютер в резных волнах из ДСП и тертый винтовой стул синхронно украшали этот мини-Эрмитаж в углу под окошком, которое дарил глазам доброкачественный вид.
Не смотря на завидную самостоятельность, которой могли бы уделить внимание мужья многих жен, примерно раз в месяц ученый позволял себе домработницу, которая повсеместно мыла пол, антижиром ублажала конфорку, а также очищала гелем раковину и санузлы. Остальное герой труда и изобретений вершил своими конечностями, вот только линолеум мыть не любил - брезговал мочить руки.
Василиса приходила раз в 30 дней. Разложенные на столе работы доктора наук она из уважения не трогала. Биолог может быть и хотел, чтобы дива интересовалась более, потому что мимо прочего леди училась в аспирантуре у его коллеги, но уважение Васы побеждало ее любознательность. Правда, краем глаза она оглядывала названия, осмысливала картинки и абстракты на титульной странице, а значит составляла первичное представление о статье.
- Condidos грибок вирусный... Папиллома человека... Промывка содой кишечника от Тулио Симончини. Рак вылечен! - Прочел большой василисов глаз на таком листе в один из подглядываний. Проницательная уборщица давно догадывалась о направлении деятельности затворнического профессора, но относилась к его фокусам равно с любопытством как и со скепсисом.
Однажды, Владимир сортировал маркеры для одноклеточных и параллельно оглядывал статью в экране. Беглым взглядом он редактировал работу, когда Васа со щеткой заступила на дежурство мытья научных кабинетных полов. Когда ее мокрый меч ужалил пол, она не удержалась, чтобы не сказать:
- Владимир Иосифович, вы - умнейший из всех русских профессоров.
Мишень неожиданной похвалы Плужников обернулся в доброй ухмылке:
- Ого! Что я слышу. В чем умный, Васа?
- В том, что догадались обратить зло во благо и болезнь в исцеление.
- Лесть на устах русских студенток. Обычно к дождю или к сессии.
- Никакой лести, кроме правды! Где как не в истребимом временем раке вынуть ДНК-корень к бессмертию, а потом как Прометей дотащить до населения - для такого смелость нужна - идиотам не под силу. Подобное в истории по плечам только героям и исключительным личностям, - смело выдала работница, орудуя мокрой щеткой в опасных углах.
- А, теперь ясно. Раз я - герой, делаю вывод: ты прочла работы В. Плужникова или увидала картинки. Давненько этого ждал, - с победным восторгом выдал хозяин дивана и всего мира квартиры.
Из уборщицы валил хвалебный поток:
- Да, я все по распечаткам и книгам поняла. Но ваши гуманистичные хитрости и христианский ход души от меня и так не скрыть. Вы в смертельном грибке увидели исцеление всего человечества, а такое за шторкой иронии не спрячешь.
- Ты, Васа, очень догадлива и имеешь научный дар: по минимуму освоенной информации уметь составлять правдоподобную модель. Это методология военной разведки.
Уборщица скромно зарделась и нашлась с ловким ответом:
- Спасибо, Владимир Иосифович, мне о моем разведкачестве уже сообщили на танцах. (Васа танцевала в студии. И там хвалили ее сообразительность) А вас информировали, что трудолюбие у вас чрезмерное, и то, что кроме науки с педагогического креста кафедры столько лет не сходите - это подвиг?
- Подвиг - это Александр Матросов. А моя - ходи, да ходи на работку, приноси иногда статьи Плужникова с Медицинского журнала. Твоя информированность пещерных профессоров сбивает с толку. Но по злу во благо в тебе царят заблуждения.
- Заблуждения??
- Грибковая болезнь, что у людей раком зовется, слишком прибыльна для медицинских концернов. После торговли оружием и проститьюции это самая выгодная отрасль алчности человека. Согласись, пока панически полезная канцеромания миллиарда людей приносит миллионы более умным докторам, обратить "зло во благо" нам не удастся, хоть бы мы и годами в микроскопы головами бились и об окуляры очки крошили, - Профессор с отверткой отдался шурупу, который давно хотел прикрутить в микроскоп. Владимир Плужников впился в прибор, который по виду, застал еще времена Пирогова и Сеченова.
Работник пола теперь решительно отовралась от швабры:
- Да нет же, удастся! Изобретения, полученные из чистых помыслов и гуманистских соображений все-равно прорвут паутину концернов. Хоть последние и окутали невежественное людское болото. У таких открытий wipe правильный.
- Что правильное?
- Wipe. А лекарство ваше обретет великую жизнь, и по всему миру люди смогут купить его недорого в аптеках и интернет-площадках.
Теперь профессор колюче зыркнул на Василису. Глаза его почти вылезли из очков, словно ему показали инопланетянина, зондирующего его квартиру электромагнитом. Возможно, где-то внутри Плужников пошатнулся. Горячая волна веры за миг промчалась по нему. Знавшие исследователя сказали б, что коллега Владимир таким волнам неподвластный, и интерпретировали бы этот взгляд так: "ну что ты, девочка, спрячь подальше от злого мира наивные порывы сердца. И меня не дразни..."
В итоге гений Плужников не нашел ничего лучшего, как улыбнуться, подойти к помощнице, по-отечески погладить той затылок и положить на край стола стопочку милых бумажек.
Васа, увидев, возмутилась, но радостно:
- Напрасно вы меня балуете излишками, Владимир Иосифович. Тут почти вдвое больше.
- Это за осень. Учел рост валюты из-за санкций и стаж.
- Буду у вас валютная поломойка. Спасибо за подработку.
Закончив активную оплаченную работу, частный коммунальный служащий сложила тряпку со шваброй в туалетный шкаф, постучала каблуками в прихожей и исчезла в вечерней темноте подъезда. Как только, оставив после себя веселую мокроту блистающего паркета, Василиса покинула квартиру, раздался звонок мобильного. Ученый в сладостном послевкусии после беседы пригляделся к цифрам и поднес трубку к сединам. Неизвестный отечественный номер затараторил:
- Ало? Слышно меня? Хоть кому-то?
Плужников счастливо отвечал:
- Гера, это я, Владимир Иосифович.
- Нормально. Профессор, ваш слуга прилетел другим чартером и как кентерберрийский цуцик замерз! На такси денег нету. Возьмите Мисюка с Приусом и дуйте ко мне в новый терминал. Пусть сын кузовного ремонта по пути захватит клетку, простынь, пять бананов и скотч.
Профессор вздрогнул, пропустил по телу мурашки и холодно переспросил:
- Он голоден?
- Как крокодил в Киевском зоопарке. Жратву в салон брать было нельзя, а в багаж - его самого бессмысленно. Исдох бы раньше времени.
- Сдыханий допустить не имеем права. В генной лавке другого такого не купим.
- Мировой профессор, выручай. Иначе этот взбесится, и проблемы у всех нас будут. Поспешите: Меркель не заступится - тут же не Берлин. Быстро заметут на бюджетный вальер.
- Еду с Мисюком, где бы он ни был, - ответил ученый и повесил трубку.
Ученый сбросил один звонок и нервной рукой тыкал вторые цифры:
- Ну где же эта запись... Нету. Кажется такой короткий... Нашел. Ало, Сергей?... Заклинаю, подъезжай за мной к подъезду. Да, случилось. Но счастливое!.. То, что нас всех спасет.
После двух звонков Плужников метнулся как лань в прихожку. Там напялил на ученое тело все, что попалось первым. Не застегиваясь, обулся, вернулся в кабинет, из стола из-под вороха вынул скотч. Сообразил, что наследил, досадно прошипел:
- Ох, да пощадите.
На пятках проскакал в прихожку и скользнул прочь.
Когда Тойота Приус с двумя мужчинами договорилась со шлагбаумом и приземлилась у Аэропорта, на снегу топтался молодой человек в элегантном черном пальто. Мужчина нервно постукивал кулаком по фонарному столбу. Липкий снег облизал столб так, что тот стал бугрист и бел как варикозная нога старушки. Рядом пледом, которые выдают в самолетах, была накрыта какая-то переноска с чем-то живым. Выскочившие из Приуса Плужников с шофером быстро втащили живую коробку на заднее кресло. Ученый спешно обнял владельца черного пальто, после чего расселись и укатили. Таксер-азербайджанец, видивший погрузку и крутивший на толстых пальцах ключи, что-то по-национальному прошипел вослед. В дороге Плужников как квочка цыплят обнимал переноску. Мимо глаз пассажиров проносились витрины лицемерных шопов, таблички банков, встречные джипы и фуры. Последние походили на гигантские елочные игрушки для праздника великанов. Водитель держал руль как каменный. Ученый с трепетом и ужасом наблюдал, как из приоткрытого окошка клетки на мохнатой морде торчали блеском два темных глаза. Они вместе с остальными утыкались на мельтешащие огни оживленной трассы. На кольце светофора остановились. Предоставилась минута к созерцанию. В вечерней люминесценции кружили пустые погремушки автобусов. У ларьков, завесившихся жалюзями, сидели коты и бессмысленно били вниманием по сторонам света. Водители из Грузии и Азербайджана закончили рабочий день и в кругу считали купюры, смеялись. Скрежеща струнами рельс, мимо последних плыл трамвай. Брели отдельные заблудшие пешеходы.
Единственный в городе мост отбивали ото льда. Его ванты звенели как струны гигантской арфы. Он пел в ночь космическую музыку.
Профессор развернул лепестки банана и с осторожностью просунул фрукт в щель переноски. Вместо того, чтобы принять, обезьяна воспользовалась близостью ученого лица: черной лапой схватила подателя лакомства за растительность на подбородке и притянула к боксу, отчего тот клюнул носом пластиковую ячею и вскричал:
- Ай, больно! Блин! Впрочем, кому-то и смешно.
Герман обернулся и дал по клетке лапой:
- А ну, гнида, отпусти ученую бороду! Забыл вам сказать: с тварью - ухо востро. Двулична.
* * *
Расплатившись в прихожей с краснолицым водителем, Владимир Иосифович - профессор мирового значения - вернулся к столу, постучал ложечкой о блюдце и на отогревшегося аспиранта кинулся улыбкой:
- Для последнего экземпляра надежды человечества на выживание обезьянка ведет себя наимпримернейше. На стенку не мочится и полку не ломает. Предлагаю выдать ей вкусное лакомство.
В углу комнаты за ножку комода с инструментами и книгами на поводке был привязан шимпанзе. Грустное лицо примата было обращено к застольным едокам. А пятая точка его мирно опиралось на ламинат. На нем же, на старом журнале "Советская Медицина", валялись шкурки бананов и соска с молоком. В миску перед шимпанзе профессор сейчас отложил кусок пирожаного, а Пальчиков от усталости промямлил:
- Это потому, что на аэровокзале он уже качественно сходил на урну, а потом бычками на китайцев с нее дал салют. Лакомство оставили бы на кафедру.
Счастливый Плужников в сладком волнении тянулся в стуле:
- Кафедру? Да Бог с ней, одни лодыри. Распускать пора. Лучше расскажи, как тебе удалась авантюра? Как я понял, мое знакомство с профессором Шварцом явилось тебе подспорьем неблагонадежным? - Опустил глаза ученый.
- На встречу в институт он прискакал, чтобы смотреть на нас как на эмбицилов человеческих. Документы, пришлось оформлять самостоятельно как на обычную обезьяну.
- Мда... Но ученик Плужникова справился, - доктор наук поднял бокал. Зрачки ученика блестели в тщеславном смущении:
- В Берлинском зоопарке я выкупил справку, что эта зараза - их, и что она нуждается в лечении в России от свинки! (профессор рассмеялся) Профессор, что вы смеетесь? Дело ужасное и унизительное! И ладно бы деньги! Немцы отнюдь не бюрократский как мы народ! Пальчикову пришлось использовать тайные душевные и, тьфу, эротические приемы!
- Так-так. Интересно, - без интереса продолжил ученый.
- Входить в жалость к пожилой даме. Хорошо, что заведующая Zoologischer Garten Berlin - эта самая женщина. Ей я объяснял, что иного нет пути. Для Московского цирка нужно в гуманистическом антифашистском движении! "Помогите, фрау!"
- Да уж... Для фашистского цирка. Страна вас не забудет, - опять посмеялся профессор.
- А что получена в лабораторных условиях выращиванием из биокристалла, я это никому не говорил потому, что правду никто из живых не уразумеет.
Профессор встал и оживился:
- Вот-вот! И нечего ерунду всякую говорить. Мы же сами не понимаем. А поймем - объяснить не сможем.
- Потом, эти прививки. Как врачам объяснить, что уколы для клона приматов смертельны, тем более, для выращенного на чисто раковых клетках клона? Моя козерожья русская натура справилась! Спасло, что язык знаю со школы хорошо!
- Да, язык это главное. А если со школы...
- В общем, дорогой Владимир Иосифович, требую духовного обогрева! Для успокоения моего психически истерзанного сердца настаиваю на всякой интеллектуальной ласке. И благодарственное письмо от имени цирка Берлинской даме в зоопарк - на вас, - Пальчиков ткнул пальцем в профессора, а тот степенно молчал, после не спеша положил вилкой кубик картошки с блюда и лишь тогда заговорил:
- Подвиг, который вы совершили, Гера, наука не забудет, можете мне поверить. И человечество потом тоже. Письмо я, конечно, отправлю. И Мисюка попрошу, кстати, по оформлению. Верьте, наступит пора, когда можно будет рассекретить эту конспиративную манипуляцию, шпионские уловки, так сказать, и все, что мы с вами напридумали - эту развед деятельность мирового значения. Но пока для их же спасения (ученый ткнул на улицу, намекая на гражданский народ) мы должны держать все в строжайшей тайне. Международные законы против нас. Да и родное отечественное законодательство пока что против душ наших. В ученую пользу только подлинное духовное рвение исследователей, ценой невероятных рисков готовых преподнести панацею от разрушения души ну и тела.
Польщенный аспирант ухмылялся. Он мыслил, поднимал в воздух стакан и отпивал замечательного немецкого пива, привезенного им же вместе с "биоизделием". Видя это, профессор тоже отпил пивца из своего стакана, и снизошел вилкой до еды.
- Что мы будем делать дальше? - Любопытствовал аспирант.
- Диктую, как тиран: мы расплодим популяцию. Скрестим необычную штуку с обыкновенными обезьянами. Докажем, что вид Гвацилопы вполне автономен и устойчив в долгом времени. И важно вот: поколение №2 способно порождать стабильную генетическую форму, устойчивую к любым биологически агрессивным воздействиям, в том числе и к этому, старению.
- Хм. То есть для статистик морщинки мартышкам будем считать?
- К счастью, в инструментах у современных ученых более простые и точные методы подсчета возраста млекопитающих. Так что увы, считать не будем.
В рот ученых шли куски тушеного мяса и картошки. Вливалось пиво.
- Дорогой берлинский ученый, однако, нам придется наплодить целый зоопарк тварей и прежде, чем Рос Журнал Биологических Инвазий получит гениальные результаты и комиксы, грамотно исследовать его.
Смекалистый аспирант поднял от еды голову с блуждающим взглядом:
- Тогда плодить нужно быстро. Пока клон Х7 Гвацилопы не издох, пока не постигла какая-нибудь зараза или нечаянная атака микробов. Тут все-таки Раша, а не Берлин-Яша.
- Всегда отмечал твою способность думать быстро и в нужном направлении, - прикончил картошку под овощами доктор наук.
- Мда... Тяжело, уважаемый профессор, вам, нам будет работать здесь, в местных, с позволения сказать, условиях.
Ученый увидел, как аспирант погрузился во мрак мыслей и тогда сменил направление беседы:
- А что, Герман, вы действительно внук французского профессора Борментали?
- Да, я - внук,.. - Почему-то виновато и краснея, немного со злобой, опустил голову к картошке аспирант.
- А знаете, я сам догадался. Давно заметил еще на вступительном экзамене, что вы на него безусловно похожи. Наблюдаю ваш профиль и вижу ожившего гения медицины. (Профессор щурился, вглядывался в покрасневшего потерпевшего родственность иммигранта) Стало быть, наследственность у вас академическая. Ну так взгляните на вопрос с благородством интеллекта, свойственным всем русским ученым. Вы электронными голубями писали мне: "Отличные лаборатории. Целый экспериментальный цех. Подземные этажи. Они уходят в глубь естественнонаучной испытательной мысли. Как тут прекрасно, и полный До-мажор" А теперь я вам отвечу, благородный вы мой, почему мусье Плужников заграницу никогда не умчится.
- Вот как?.. Ну отвечайте, раз кто-то вас к ответу поставил, - жевал ученик.
- Внимание, правильный ответ. В нищем конгломерате отечественной науки - где нас и теперь ни во что не ставит правительство, чинуши и быдло-интеллигениция... Так вот, исключительно в этом правильном месте и можно достойно творить подлинную науку Гиппократа. На фундаментах наших нищих университетов, которых вы видите, от своей бедности ученые-мученики сотни лет создавали пионерские течения, модели мышления, классическую культуру исследований - те, которые жадно всасывались "благодарным" Западом, на который вы героически молитесь. Только здесь, в бытовой тюряге, и можно рождать академическую эстетику мышления. Только в аскетско-унизительной позе отечественных мыслителей - этих почти святых - и появляется шанс выращивать саму основу университетского знания. Вспомните, как Пирогов в военно-полевых условиях - "на земельке" - строит и доказывает свою хирургическую школу. Академик Павлов всю жизнь живет в России - ну да, пусть под протекцией действующего режима, но все же именно тут становится нобелевским лауреатом. Согласись: Россия создавала ученых для ученых!.. Империя Ломоносовского Петербурга клонировала наставников для наставников, учителей для учителей человеческих. И пользовались эти прото-учителя одним главным инструментом - чувством долга - этим самоотверженным, самоотреченным, бессеребряным взглядом интуиции.
Пальчиков сощерелся:
- Бессеребряно жутко вы умеете эдакое разлить за беседой. Тут уже и поесть стыдно. Ну слушаю-слушаю.
Профессор неторопливо продолжал вкушать пищу, сидя благородно с прямой спиной:
- Умею, как видишь. А ты учись. Если вы меня уважаете, не зовите жиреть в западные лаборатории. Да и самому вам там сейчас делать нечего, будущий Пи Эч Ди Пальчиков. Все открытия, вся наука прорастала из нищебродства. А значит, лучшего места, чем наш "уездный городишка", вам не найти. Вот изворотливость ума, вот пестование смекалки - единственные щипцы изобретения новаторств - вот оные и оттачивайте до совершенства здесь, на лугах славянской Альмаматери. И кстати, как же укатить и оставить молодые светлые головы?
- Кого, простите?..
- Головы, - уточнил недоуменно профессор, - Пылкие лбы энтузиастов нарождающейся медицины. Те, что тянутся к нам как слабая весенняя листва к солнцу.
- Это вы про Сомова и Пранца? Да уж, слабая листва. Сока не дадут - сколько не дави. Хоть чесноко-пранцо-давилкой, - Ухмыльнулся помощник, имея ввиду тех двух ленивых из подчинения.
- Тебе бы только давить. Их лень - наша с тобой вина. Мы расслабились. Мы - слабый чесночный пример. Как можно оставить эту поросль и на когтях урвать к лабораториям? В местечко, где неизбежно прилипает Европейский принцип интеллектуального ожирения. У них и десятиклассник амебу от молекулы отличить не может! А мы льстиво зенки на них косим. Сколько светлых умов обленились? Достойный внук гениального деда, готовьтесь к осаде в родных окопах.
Пальчиков задумался и выдал с сопением:
- Цель-то веселая. Вот я-то и готов. К окопам.
- Двум авантюристам, не считая обезьянки, придется жирно попахать. Помощь облегчающих германских средств им не светит. Прежде, чем в блеске рубинов успеха ваши великие достижения примет голодный Русский Медицинский журнал. (При слове "голодный" ученый поднял благородный палец)
Плужников жевал, обдумывал, интеллигентно глядел на обезьяну, мертво всматривался в ее преданные глаза:
- Завтра клетку купим. В Трех Котах или Ленте.
- Как же... Заказывать у Козицкого надо было.
- Найду и без Козицкого. Поутру твоего Мисюка терроризируем: надо прошмыгнуть по зоопарку, сафарику и цирку. Кинемся обманывать направо и налево, чтоб набрать дисперсию случек.
- Кучки-случки, необходимы вы науке как хитрой бабе ручки.
Лакомясь через зрение, ученый поглядел на примата:
- Интересно, что у него сейчас в голове?
- Белый снег и недображелательные лица. Короче, один негатив.
- Ничем не отличается от остальных в России.
А аспирант зыркнул равнодушно:
- А вообще, в башке примата - каша. Личности вроде нас, безличности вроде них. Дорога. Да соседка с соседнего кресла, быстрофудом взрощенная. Она его всю дорогу очами жгла.
- Мда, невроз обеспечен. Может, Мисюк запомнился. Баборучка, ты сейчас отдыхать езжай. А я личным образом осмотрю Гвацилопа, проверю всю биометрию, попишу тетрадь в клеточку.
- Владимир Осич, вы - как машина-терминатор. Запальный. И утра не дождется.
- Промерю и дождусь. Нужна начальная цифра, от которой начнет тикать отсчет. "T" нулевое: День первый - отмашка.
За окном сумеречно упала вечерняя фиолетовая простыня городского неба. Аспирант с тоской зыркнул за стекло:
- Отмашка-промомашка. Манипулятивно излагаете. Есть еще, чему мне учиться у работника мединститута.
- Из меня под вечер всегда лектор прет. Прости его.
- Прощения лекторы заслужили хотя бы за плотный и долгий обед. А картошку, небось, Василиса тушила?
- Она же. Не дождалась сегодня тебя из-за смены.
Гость ухмыльнулся:
- Я выспаться хочу. Погребу в общагу. Чемодан у вас оставлю. Только спальник зубами ухвачу.
------------------
Грядущая история здесь: http://proza.ru/2014/11/28/965