Маленькая белая точка на небе внезапно рассыпалась на части, окутанные кранными огоньками. Это было едва уловимо человеческому глазу, но ощущалось это так остро, словно меня пронзили тысячи иголок.
Как много было разговоров о небесах!
Как много я шептала тебе на ухо о вселенной, пока ты спал…
Я по обыкновению своему забывала выключать свет, когда уходила из дома. Ты по-доброму отчитывал меня, а я, улыбаясь и прижимаясь к тебе, говорила, что это от недостатка света.
«Я так привыкла к темноте…»
Мне было три года, когда я увидела, как люди покоряют космос. Мне было десять, когда я поняла, как ничтожны их попытки и как велики их замыслы.
Бог шептал мне на ухо, что создал все это, чтобы запутать нас, и я верила в то, что он говорил.
Я родилась в эру покорения Марса. После череды техногенных аварий и природных аномалий, ряд космических держав подписал договор о создании базы на Марсе в дальнейшем строительством там пунктов проживания.
«Для чего все это? Зачем мы меняем планету?» - шепчу я сама себе, подключенная датчиками к аппаратам, испытывающим мое тело на прочность.
Зачем мы идем туда, где нас не ждут? Что за странная человеческая природа – приходить без разрешения и оставаться в пустоте?
Бог шепчет мне, что ждет нас там, ибо созданное им никогда еще не было так прекрасно.
Я прикладываю голову к кресту и жду, когда меня остановят ноги. Жду, когда Бог скажет мне, что ступать на Марс противоречит человеческой природе.
«Что создал Ты на самом деле? И что создали мы? Взгляни, как любопытство, зарожденное еще в райском саду, привело нас к величию! За это ли Ты прогнал нас? За то, что мы стали умны?»
Мне было страшно. Я обнимаю тебя ночью и плачу, а ты шепчешь, что впереди меня ждут два года незабываемых приключений.
«Как в Диснейленде, помнишь? Ты заблудилась, и я искал тебя. Я отобрал рупор у экскурсовода и искал тебя, а когда нашел, был так безумно счастлив, что сделал тебе предложение»
Когда ты искал меня, я ела мороженое.
Все, что имеет жизнь, заканчивается смертью.
Ты слышишь, как дышит планета? Как она, своими огромными зелеными легкими впитывает в себя смерть и выдыхает жизнь?
«Она закончится когда-нибудь?»
Я спрашиваю тебя тихо, сквозь свой и твой сон и ты шепчешь мне еле слышно, что ничего не заканчивается смертью и мы обязательно встретимся.
«Где?» - спрашиваю я, но ты уже спишь.
Я ела кашу на завтрак перед полетом. Рядом сидит Оурен. Он не ест. Он молча смотрит в одну точку. Он сегодня попрощался с женой и пятилетним сыном. Когда Оурен вернется, сыну будет семь. Его жена плакала и смотрела на меня.
Я улыбалась.
Мне хочется подойти к ней и сказать, что все, чего она так боится, не произойдет. Мы прибудем на Марс спустя восемь месяцев, проведем исследования, и снова вернемся на Землю. Почти два года, это долго, это часть жизни, но это подвиг!
Я слышу, как ее тонкий взволнованный голос задает мне вопрос: «Чей подвиг? Для кого он?»
И я на автомате отвечаю: «Для нашего будущего».
А что, если его нет? Что, если все, что на самом деле есть у человека, так это прошлое?
Что, если вся человеческая жизнь обнуляется, если ему нечего вспоминать?
Если будущее – это фикция, то прошлое всегда реально.
Я помню полет. Помню долгие месяцы, проведенные в этом клетке, созданной по подобию человека. Мне казалось, что я могу случайно выпасть, и меня раздавит Вселенная. Я видела, как мерцают звезды. Я видела, как умирают звезды…
Мои страхи, мои сомнения, что нужно мне сейчас, кроме глотка горячего чая и тебя рядом? Я готовилась к полету долгие двадцать лет и сейчас я готова отказаться ото всего, что было мне так дорого. Я чувствую себя по-настоящему беспомощной.
Оурен и остальные молчат. За долгие восемь месяцев мы обсудили все, что могли.
Мы все чаще выходим на связь с Землей.
Что происходит на Земле?
У нас все хорошо. Проходит Зимняя олимпиада.
Зима…
Я вспоминаю снег на заднем дворе и мне хочется уткнуться в него лицом.
Все, что остается, это память…
Ты приехал, чтобы поздравить нас с Рождеством. Я вижу твое лицо. Ты похудел и небрит. У меня слезу текут по щеке, я целую экран, и все вокруг понимают меня. Как долго я обхожусь без твоих рук, глаз, легких! Как долго нам еще жить, разделенными сотнями тысяч миль, звездами, планетами, атмосферами!
Мы выходим и смотрим по сторонам. Восторг ли это или боль, я не понимаю. Восемь месяцев, двадцать один час, сорок восемь минут, одиннадцать секунд. Мы прилетели, чтобы стать первыми или чтобы стать последними? Зачем мы здесь?
Что осталось нам в наследие от Бога? Я провожу рукой по поверхности этой безумной планеты, и вверх поднимается ворох красно-желтой пыли.
«Давай договоримся, Бог, что более Ты не будешь шептать мне на ухо, как велик твой замысел. Мы здесь. Мы прилетели.»
Я больше не слышу голосов.
Мне видится странный след на небе. Тонкая полоска, как шелковая нить, тянущаяся к белой, крохотной точке, на которую мы смотрим с особенной нежностью. Эта тонкая полоска прошивает небо. Рядом со мной Оурен. Он следит за движением странного объекта, приближающегося к нашему дому, у и кажется, более не дышит. Я и сама более не дышу.
Зачем мы создавали что-то? Зачем строили пирамиды? Кому в наследие?
Космосу, голодному и холодному, завистливому.
Или космосу, загадочному и одинокому?
Мне больно и я кричу. Непонимание того, что происходит, сводит с ума всех нас. Мы надеемся, что мы ошиблись, и что такого просто не может быть.
Это не входило в твои планы, Бог.
Что ты знаешь о моих планах, родная? Я о твоих знаю все. Сейчас ты развернешься и побежишь к кораблю. Нелепая, в этом тяжелом костюме, задыхаясь от недостатка кислорода. Ты рванешь туда, как и все остальные, чтобы связаться с вашей земной базой. Но все, что ты услышишь в ответ, так это тишину. Посмотри, как очарователен этот мерцающий пожар! Как прекрасен этот разваливающийся на кусочки белый шар!
Я видела, как умерла Земля. Я стояла на поверхности Марса и вглядывалась в туманное серо-голубое небо.
Я никуда не бежала. Мне больше некуда было бежать.
Все, что осталось у меня, так это память…