В кухонном шкафу лежала сковородка. Она была довольно старая, ею пользовались много лет, и сковородка старательно жарила изо дня в день, помогая маме или бабушке готовить завтрак, обед, ужин. Ей нравилась ее работа, ее соседи по шкафу – кастрюли и горшки, с которыми можно было поболтать в темноте и посмеяться, легонько толкая соседа или соседку в бок.
Каждое утро начиналось с того, что открывались дверцы и нужная посуда доставалась из шкафа на стол, где ее тут же подхватывали заботливые руки и отправляли заниматься делом: варить, тушить, жарить…
Но это утро было особенное. Дверцы шкафа открылись, но, вместо того, чтобы достать кастрюлю или сковородку, руки, наоборот, поставили что-то на полку.
Это была сковородка. Чистая, новенькая, с высокими бортиками и удобной длинной ручкой, она смотрела на своих соседей радостно и довольно. И правда, общество было самое блестящее: сияющие кастрюли, гремящие крышки, пузатые горшки, звенящие ножи – тут было с кем поговорить.
А кто это прячется в углу? Да это же старая сковородка!
А она и правда, спряталась. Укрылась за широкой спиной самой большой кастрюли и примолкла, разглядывая новую соседку. Сковородка стыдилась того, какая она старая, черная, какая…. Она точно не знала, какая, но чувствовала, что не идет ни в какое сравнение с новенькой. И когда перед обедом мамины руки аккуратно достали новую сковородку и принялись за готовку, старая лишь вздохнула украдкой и отвернулась от всех, рассматривая свой угол старательно, чтобы никто не увидел, как по ее низкому бортику стекает слеза.
На следующий день снова готовили на новой сковородке. И через день – тоже. Казалось, про старую все забыли. И, не поворачиваясь, продолжая в упор смотреть в угол шкафа, сковородка ворчала про себя:
-Отнесли бы меня уже, что ли, на помойку. Все лучше, чем стоять в шкафу, когда ты никому не нужна.
Она перестала разговаривать с соседями, а кастрюльки, деликатно молча, переглядывались и качали головами. Им было жаль старую сковородку, но что они могли сделать? Посуда знала, что это ждет каждого из них: рано или поздно купят новую, а старую отправят на помойку. Так бывает всегда, - думали горшки,- и все же, это грустно, ведь внутри еще столько сил, еще столько обедов и ужинов можно приготовить в них….
Наступило воскресенье. Старая сковородка всегда любила воскресенья: в этот день на кухню приходила бабушка, чтобы наготовить блинов на завтрак. Она подхватывала текучее тесто, и оно превращалось в золотистый круг, который бабушка подхватывала, ловко переворачивала, а потом перекладывала на тарелку, чтобы вылить на щедро политую маслом сковородку новую порцию теста. Увы, тем печальнее было это утро для старой сковородки. Невыносимо долго тянулось время до того момента, пока послышались бабушкины шаги и в открытую дверцу хлынул солнечный свет. Кто-то достал новую сковородку, а бабушка готовила в глиняном горшке тесто для блинов. Она всегда готовила его в горшке, утверждая, что блины получаются гораздо вкуснее, если тесто мешать не ложкой, а деревянной мутовкой, и взять для этого не широкую металлическую кастрюлю, а глиняный горшок. И сковородку…
-А где сковородка? – обратилась она к дочери, которая довольно показала ей новую сковородку, стоящую на столе. – Нет-нет, блины надо готовить на старой, чугунной сковородке. Только на ней они получатся такими ровными и красивыми. Она, конечна, черна, но какой же ей и быть, раз она из чугуна?
И, наклонившись, бабушка потянулась в угол, где не верившая своим ушам старая сковородка чуть подпрыгивала от нетерпения и радости.
-Вот ты где, моя верная помощница!- бабушка с любовью посмотрела на старую сковородку.- Котлеты да овощи оставь новой товарке, ты теперь будешь особой, воскресной сковородкой.
И налив масла, бабушка вылила на старую чугунную сковородку первую порцию теста.