Три ночи в таверне Хиггинз

Глава первая

В конце октября резко похолодало, ночами выпадал и сразу же таял первый снег. Лужи начали подмерзать, превращаясь в тонкий, хрустящий под сапогами лед.
Агнесс мысленно сравнивала приход холодов с оттепелью. Весной ведь тоже так. Ночью подмораживает, а к утру выглядывает прохладное солнце, к обеду погода снова портится, в марте вовсю еще идет снег.
Но было что-то такое в осеннем воздухе, присущее только началу зимы. И сколько не сравнивай похолодание с ранней весной, все равно безошибочно чувствуешь - пришла зима, до марта жить и жить.

Агнесс мысленно теперь стояла на перекрестке, ни сколечко не представляя, как повернет жизнь теперь. Война, несомненно, ужасна, но когда на соседний город обрушивается лавина бомб, ты хотя бы знаешь, что нужно делать. Кому-то спасаться бегством, кому-то сражаться. Забытое мирное небо и спокойные ночи были в новинку для Агнесс. Она неожиданно вспомнила, что неплохо умела шить до войны.
Агнесс смотрела на свои огрубевшие руки, и думала, что же теперь сможет делать ими. О чем она могла мечтать, изо дня в день вытягивая раненых с поля боя, промывая, обрабатывая, перевязывая самые безнадежные раны, стараясь облегчить умирающему боль. О чем она тогда могла мечтать, не засыпая ночами, слушая тревожные вести по радио, как на иголках ожидая, что вот, снова привезут окровавленные тела, снова новые стоны, тихие молитвы и проклятья.

Агнесс передернула плечами, забывшись. Душный запах крови и стерильных бинтов возник из ниоткуда, стояло обернуться на свою прошлую жизнь. Агнесс радовалась одному. Теперь хотя бы мизерная часть прибывших в их полуразрушенный госпиталь, теперь вдыхает зимний воздух, живет, живет, живет, окрыленная наступившем миром.
В городе Агнесс было радостно. Здесь много кто теперь улыбался, не смотря на холод и нехватку пищи. Она пообедала в привокзальной столовой. Подали картофельный суп и ломоть хлеба. Суп только назывался картофельным, в переваренной жиже плавало несколько кусочков перемороженной картошки, но Агнесс была довольна и этим, а ломоть хлеба есть не стала, завернув его с собой.
Под шумный стук колес и гудков машиниста поезд возвращал ее обратно. Домой. В забытый Богом поселок в трех милях от Торнтона. Ее детство прошло там, но она не была в деревни с самого начала войны. В мир, что возник в ее сознании в раннем детстве, первые друзья, школа, ласковая ругань матери, медовые леденцы, купленные в переулке у их дома, музыка уличных музыкантов, цветочная лавка, первые танцы, вечера в их крохотном саду... Все неумолимо стало забываться, теряться, угасать под скорбь взорванных городов, полных огня, под плачь брошенных детей, успевших осиротеть за ночь.

Такую сироту приютила у себя мать Агнесс еще в первый год войны. Агнесс хорошо помнила провожавшую ее на вокзал Миранду в голубеньком платье. Она крепко держала ее мать за руку, боясь потеряться. Ничего не сказав на прощанье, Миранда тупо уставилась себе под ноги, ее щеки пылали. Позже мать сообщала в письмах, что Миранда спрашивала о ней, и кажется, даже скучала. Отец Миранды уже к тому времени служил на фронте, а мать скончалась от чахотки в Лондоне.

С начала лета Агнесс не получила ни единого письма от матери, не написала ей ни разу и их соседка, на которую мать возлагала большие надежды и уверяла дочь, что если что-то случиться, миссис Коллинз даст знать.

"Может, они переехали? Или с почтой что.." - нет да нет, с хорошо скрытой тревогой думала Агнесс. Потому и в поезд до Торнтона она села как на иголках. Соседи по купе немного отвлекли ее внимание. Эта была женщина средних лет в смешном платье и плаще не по погоде, к ней жалась беловолосая девочка лет восьми, мальчик постарше уставился в окно. Все семейство выглядело неприветливым и колючим, так скованно рядом с ними ощущала себя Агнесс. Но на себе она не поймала ни одного недоброжелательного взгляда, родственники скорее были напряжены между собой. Женщина протянула ей печеное яблоко. Агнесс хотела вежливо отказаться, но язык не повернулся сделать это, и она взяла угощение. Теперь знакомство стало неизбежно.

Проводник в потертой шинели принес кипяток, женщина достала маленький узелок с заваркой, чай был готов на четверых.
Агнесс снова смутилась. Она подумала, что эта семья не так уж и плоха, зря она думала о них плохо, судя только по хмурым бледным лицам и грубую к ним мать.

- Как ваше имя? Можете звать меня Норой, - заулыбалась женщина, отхлебнув чаю и равнодушно кивнув на детей - Мари и Поль.

Девочка, наверное, не привыкла к знакомствам, поэтому смущенно опустила глаза, слабо улыбнувшись. Поль кивнул Агнесс, снова уставившись в снежные сумерки за окном. В купе потеплело.

- Агнесс, - неохотно назвала свое имя девушка, улыбнувшись - Я работала в военном госпитале, теперь еду домой.

Агнесс ответила правду. Не было смысла скрывать свое имя, на небольшом чемоданчике была прибита табличка с именем Агнесс Гилберт, внутри лежала стопка бережно хранимых ею писем от матери на ее имя, больничный халат и шапочка. Она забрала эту одежду с собой, успев привязаться к госпиталю.
В тайном кармане лежал заряженный пистолет, это был подарок, и Агнесс не хотелось о нем распространяться. Поезд набирал скорость.

- Как занимательно, - ворковала Нора, попивая чай - Вы большая молодец, в наши-то времена..Я еду к мужу с детьми. Наконец-то будем жить все вместе.

Агнесс не знала, о каких временах говори Нора, но по ее мнению сейчас каждый посчитал бы честью защитить Родину. Но были и такие, как Нора, для них помощь в госпитале казалась подвигом.

"Интересно, чем же она занималась все эти тяжелые годы", - мельком подумала Агнесс, мягко улыбаясь.
Ответ на ее мысли последовал незамедлительно.

- О, я шила до войны... Но признаться, какая это трудная работа, - горестно вздохнула Нора - А когда началась бомбежка, мы начали шить военную форму на заказ. Там-то я и встретила своего генерала. Ох, до чего он хорош собой, - с гордостью ворковала Нора.

Агнесс улыбалась лишь ради приличия, поджав губы. Нора со светской грустью подумала, что девушка стала такой замкнутой на фронте, и с робостью спросила:

- Вы замужем, наверное? Такая красивая.

Агнесс смутилась неожиданному наигранному комплименту. Красивой себя она никогда не считала. Ужасно длинную русую косу Агнесс давно хотела срезать. Это обыкновенное лицо, вздернутый нос, серые глаза... Это сильное телосложение, широкие плечи... Агнесс знала, что ей подошла бы военная форма и все еще жалела, что ей так и не удалось носить ее. Она покачала головой.

- Нет, не замужем.

Сам факт замужество поднимал в душе Агнесс нечто противоречивое. Это прекрасно, когда у женщины есть тот, за чью спину можно спрятаться, кого целовать с благодарностью, чей хлеб есть... Агнесс нисколько не осуждала этого. Но она не могла представить себя, и без того физически слишком сильную, за чьей-то спиной. Служанкой в чужой спальне.

Она с удивлением думала, что не встречала ни одного мужчины, кто бы мог понравиться ей, но это нисколько ее не огорчало.
Она знала и другую свою особенность, но не собиралась делиться этим, особенно в купе, особенно с такой женщиной, как Нора...

В темноте поезд медленно остановился на какой-то станции. Агнесс не смогла разглядеть, что это было за место, хотя оно показалось ей знакомым. Снова начался мокрый снег.
Нора все еще болтала, ее дочка забралась на верхнюю полку, укрывшись пледом.

- Мой генерал писал письма каждую неделю. Я все боялась, что он нас забудет, а он не забыл. Как-то приехал в город, сразу же ко мне. С цветами, с конфетами, - женщина восхищенно выдохнула, предаваясь воспоминаниям.

Она рассказывала о своем романе так, будто до нее и ее генерала никто и никогда больше не встречался, не любил, и мира не было. Все ждали только пока тот самый генерал закажет у нее военную форму, и предложит пойти погулять.

- А дети у меня глупые! Мари сразу же спряталась, и не выходила. А ты? Даже не поздоровался как следует, - с недовольством фыркнула Нора на сына - Заехать бы тебе по ушам!

Агнесс с тревогой взглянула на мальчика, не зная, чего ожидать от взбалмошной женщины, тот поймал ее взгляд и прошептал:

- Прости, мама.

- Прости! - снова фыркнула женщина - Генерал теперь твой отец. Попросишь прощения у него.

Агнесс все хотелось спросить, за что такое мальчик должен просить прощения, но промолчала. Она не думала, что имеет право судить эту семью. Поезд вновь набирал ход.

- Их отец-то... Еще в сорок втором подорвало. Кто ему виноват. Да и человек он примитивный был, я скажу вам. А они за него уцепились. Папка, папка... Что папка? Убирайтесь к нему, раз мать не жаль!

Все же Агнесс мысленно пожалела детей. Нора казалась ей как минимум неуравновешенной.
Она поддержала нейтральную беседу, поужинали они вместе. Вскоре улеглась и Нора с сыном. Женщина сразу же засопела, мальчик еще ворочался, но Агнесс осторожно встала, достав папиросы из внутреннего кармана пиджака. Хотелось курить и побыть одной. Она чувствовала, что не уснет под бешеный стук колес, не покурив. Мать не знала, что она курит. И Агнесс не знала, как объяснит ей эту привычку. На душе снова потускнело.

В коридоре было намного холодней, она поежилась. Свет уже практически отключили, вверху слабо мигала темно-желтая лампа.
И приоткрытого окошка Агнесс заметила невысокую барышню в тонком белом джемпере и шерстяной юбке. Она отвернулась, смотря в окно, и ее мягкие темные волосы развеивались на ветру. Вот откуда в коридоре такой холод. Агнесс подошла ближе, невольно залюбовавшись маленькой грудью девушки и красивыми бедрами, ее фигура была заметна даже через мешковатую юбку.
Девочка обернулась, удивленно приоткрыв рот. Агнесс поправила пиджак и прикрыла окно, доставая папиросу из пачки.

- Простудитесь.

Она спокойно могла назвать девушку на ты, но почему-то захотелось проявить уважение к этой маленькой особе, с ней это было приятно.

- Можно мне? - робко поинтересовалась девушка, кивнув на папиросы.

Агнесс приоткрыла окошко, выпуская дым.

- Нельзя, - покачала головой она. Она знала, что девушка не сочтет ее жадной. Табаком мог поделиться каждый. Но если Агнесс сказала, что нельзя, значит, нельзя. И лучше вообще при ней не курить.

- Я и не пробовала, - с улыбкой ответила незнакомка.
Она прислонилась плечом к раме окошка, Агнесс заметила, что она то и дело подрагивает от холода.

- Зачем тогда просите? - буднично поинтересовалась Агнесс, смахивая пепел за окно. Здесь курить было запрещено, но было слишком поздно, и Агнесс утешила себя тем, что проводник уже спит.

Агнесс вгляделась в глаза девушки в полумраке лампы, в ее глазах блестели темные огоньки.
Агнесс прищурилась, слабо улыбнувшись.

- Просто так, - девушка пожала плечами, с неким вызовом подняв глаза на Агнесс, заметив на себе ее пристальный взгляд.

Агнесс затушила сигарету и выбросила ее за окно. Глаза незнакомки оказались разноцветными. Агнесс сначала подумала, что ей показалось из-за ужасного освещения. Но нет.
Глаза девчонки изучали ее уже более мягко. Один темно-карий, другой зеленый.

- Ты очень красивая, - честно пробормотала Агнесс, девушка напротив тихо рассмеялась.

Агнесс понравился ее смех. Заливистый и живой, не смотря на то, что едва слышный.

- Куда едете?

- К родителям, - не вдаваясь в подробности ответила Агнесс, плотно закрыв окно. Стало теплей, и вместе с тем выветрился запах дыма. Она только хотела спросить, куда направляется незнакомка, как та улыбнулась.

- Идите спать. Уже поздно.

Поезд резко притормозил, свет погас вовсе и Агнесс машинально прижала к себе случайно поддавшуюся вперед девушку, ощутив слабый запах духов или крема.
Поезд поехал снова, но свет так и не подали.

- Простите, - в темноте шепнула незнакомка, не смея отнять продрогшие руки от теплого пиджака Агнесс. Она очень замерзла.

- Иди в купе, - так же тихо ответила Агнесс, сняв с себя пиджак и накинув его на узкие плечи девушки.

Она хотела идти, но поезд тормознул снова, заставив незнакомку снова прижаться к ней. Агнесс на мгновение коснулась губами прохладной мягкой щеки девушки.

Неумолимая сила потянула ее к этой девочке, чье имя она так и не узнала. Единственное, что хотелось сейчас, так это прижать ее к себе и целовать лицо, рук, шею и плечи... Это было звериное желание, намного сильнее, чем годами раньше с другими девушками. Это был маленький секрет Агнесс.

- Иди.

Свет неожиданно зажегся, горел теперь чуть ярче, а из углового купе высунулся пожилой проводник. Тот, что приносил кипяток.

- Иди сюда, Офелия. Что стоишь? Иди и ложись, холодно, - проворчал старик и скрылся в купе, не заперев дверь.

- Спокойной ночи, - вежливо пробормотала девушка, выбравшись из объятий Агнесс и быстро скрывшись за дверью, не сдержав ласковой улыбки.
Глава вторая

Агнесс не проспала свою станцию едва ли, если бы не шумные соседи.
Она давно заметила, что сны ей перестали сниться. Все, что виделось в снах ранее, осталось позади, больше ничего радужного или по-детски страшного не сопровождало ее сон за исключением нескольких ночей в госпитале.
Тревожно было видеть сны о пожарах и бомбежках, когда все куда-то бегут, земля растворяется под ногами и знакомые места пылают, охваченные огнем. Даже когда огонь не снился Агнесс, он мучил ее. Нередко она начинала задыхаться в дыму, просыпаясь с тихим вскриком, и мелко дрожа, внушая себе, что пожар просто привиделся.
В дороге было легче, она слишком уставала за день, да и вокруг не было столько умирающих. Этой ночью она спала спокойно, ей опять не снилось ничего.

- Поторапливайся! Ой дура! - проворчала Нора, и Агнесс со вздохом поморщилась.

С самой верхней полки только что свалился чемодан, дочка Норы уронила его, пытаясь осторожно снять по приказу матери. Ну конечно же, он весил в три раза больше ее.

Нора еще что-то проворчала и выбежала из купе. Агнесс неохотно приподнялась на постели.

- Доброе утро, - вежливо улыбнулась она испуганной девочке. Та придерживала злополучный чемодан рукой, уже одетая в темно-синее пальто.

Поезд медленно останавливался, показалась маленькая станция.

- Что ты сидишь? - в купе снова показалась раскрасневшаяся Нора, из-за ее спины выглядывал сын - Идем же! О, Агнесс, наконец-то вы проснулись! Следующая остановка ваша. И позавтракайте.

Нора дружелюбно кивнула и ушла, оставив пару сухих бутербродов с чаем. Девочка тоже вежливо кивнула, с трудом вытянув багаж за порог, закрыв за собой дверь. Поезд остановился. Агнесс выглянула в окно и несколько минут разглядывала толпящийся люд. Она заметила и Нору, и совершенно обыкновенного мужчину в форме, о котором пришлось слушать целый вечер. Дети вели себя скромно, он грубовато погладил девочку по щеке. Рядом припарковался дорогой белый автомобиль, он жестом пригласил садиться. Даже из далека Агнесс заметила, с каким восхищением Нора уселась на переднее сиденье, и с какой робостью и грустью в машину забрались дети.

"А ведь она действительно предала их отца", - осмелилась подумать Агнесс, проводив уезжающую машину взглядом.

Оставалось только надеяться, что в доме генерала к ним отнесутся хорошо, так думала Агнесс.
Все же ей становилось немного не по себе, когда она невольно судила людей. Поезд двинулся дальше. До нужной станции оставалось всего полчаса, собираясь, Агнесс неожиданно задумалась, на какой станции могла выйти девушка, с которой она познакомилась вчера. Как же проводник назвал ее? Имя было непривычным для Агнесс, но она его вспомнила, как и разноцветные кошачьи глаза девушки. Офелия.

- Офелия, - одними губами по слогам повторяла Агнесс, быстро собирая вещи.

В душе теплилась мысль, что может, она еще и не вышла, но эта надежда была ни к чему не приводящей. Агнесс не собиралась выглядеть глупо. Ее охватила легкая тоска, что она в первый и последний раз видела эту девочку, и их жизни разошлись, и больше никогда не пересекутся.

"Но зачем ее звал проводник? Она что же, знает его? Выходит, у нее и билета не было", - удивленно думала Агнесс. Она оглядела опустевшее казенное купе и мысленно обрадовалась, что скоро позабудет о неуюте, что преследовал ее несколько лет. Она уже и забыла, как пахнет в комнатах ее дома, мягкость собственной постели и мурчание одомашненного уличного шалопая Мегги, что она подобрала восемь лет назад.
Как же Агнесс хотелось поскорее очутится дома и увидеть маму! Из-за мыслей о маме она позабыла обо всем. Выйдя в тамбур раньше положенного, Агнесс увлеченно смотрела в маленькое окошко, уже заметив приближающуюся станцию. Ее станцию. Из соседних купе вышло несколько женщин, но Агнесс их не знала. Сегодня немного потеплело, в окошко подул свежий ветерок. Агнесс невольно заулыбалась, ощутив запах поздней осени. Здесь даже воздух был особенный.

- Ну что, отдала замарашка вам пиджак?

- А? - Агнесс непонимающе улыбнулась, обернувшись. Старый проводник усмехнулся.

- Две остановки назад выскочила, пешком захотела идти, дурочка. Я сказал, чтобы пиджак отнесла туда, откуда взяла.

Агнесс покачала головой, только-только понимая, о чем идет речь. О пиджаке она вспомнила в самую последнюю очередь, и даже втайне ей не было жаль его. Поезд сбавлял ход.

- Да ладно вам. На улице мороз, - вздохнула Агнесс, пока старик открыл тяжелую дверь и за руку вывел ее наружу. Она смутилась такой вежливости.

- Кто ей лекарь, продала пальто, - пробубнил старик, пропуская и других пассажиров - Ну удачи вам. А пиджак отберу, как снова мне попадет эта кукушка. Отберу!

Агнесс снова рассмеялась этой ворчливости старика, так весело ей было оказаться на родной станции, не слишком изменившейся за годы ее отсутствия.

- Не смейте, слышите! - шутливо пригрозила она, застегнув пальто, и быстро уходя.

В груди защемило даже когда она обернулась на теряющийся вдали поезд. Ему оставалось всего пара станций до самой конечной, Агнесс помнила. В детстве они с мамой иногда ездили к родственникам отца, а потом они поссорились, и это оставило слабый муторный отпечаток в памяти Агнесс. Она не могла смотреть вдаль без грусти.

На вокзале ее никто не ждал. Рассмотрев ненужные вывески и расписание поездов, Агнесс двинулась дальше, до ее деревни оставалось всего ничего.

Тревога не могла не портить настроения. Но внутри так же назревала и буйная детская радость, когда на своем пути девушка замечала нечто, напоминающее ей о прошлом. Будь то хотя бы старый фонарь у дороги или дерево. К слову заброшенных, полуразрушенных домов здесь было множество, это только усилило тоску внутри Агнесс. Она тщетно вглядывалась в лица прохожих, но знакомых не замечала.
Подул ледяной ветер, поднимая с земли сухие листья. Агнесс чуть приостановилась, посмотрела на небо, протянув руку. Вот и снежинки. Одна, а за ней еще и еще, ложится на ее ладонь, тает. И осень никак не кончится, и зима никак не разойдется.

Агнесс подумала о пиджаке, оставленном у Офелии. Старик сказал, что пальто она продала. Вот уж действительно дурочка. Лучше поголодать, чем ходить раздетой. Агнесс представила смелее, что если бы девчонка оказалась здесь, она бы прямиком потащила ее в какой-нибудь уцелевший магазин, и купила бы что-нибудь красивое и теплое, какое бы она только выбрала из одежды. А потом накормила бы где-нибудь, потому что ни черта не умеет готовить, а потом...
Потом бы они заперлись где-нибудь, и говорили, говорили бы ни о чем. И быть может, Офелия бы позволила обнять себя, снова почувствовать нежный запах духов, позволила бы касаться себя. От одних секундных мечтаний Агнесс одурела, сразу же согревшись в пальто. Она поспешила к дому матери, злясь на себя, что думает не о том.
Это смешно, но пятиминутные объятья в темном коридоре поезда никак не вылетали из усталой головы девушки.

Она застыла у знакомого потертого бледно-розового коттеджа. Все окна были плотно зашторены, в саду по меньшей мере не убирал никто месяца два. Калитка была открыта. В почтовом ящике Агнесс обнаружила маленькое письмо и ключи от дома. Внутри все похолодело. С особенной осторожностью, на какую Агнесс была только способна, она открыла входную дверь. Внутри было пыльно и пусто. В давящей тишине Агнесс зажгла свет, проходя на кухню.

- Мама?

Но в доме было пусто. Агнесс заметила, как маленький паук ползет по стене. Она чихнула и присела, распечатав письмо. Оно оказалось от мисс Коллинз, их соседки, и честно признаться, предчувствие не обманывало Агнесс.
С первых же строк женщина жалела ее, рассказывала, какая она храбрая и красивая. И как хоронили ее мать.
Глаза Агнесс моментально покраснели, но из глаз не скатилось ни одной слезинки, пока она не перечитала письмо.

"Милая, твоя матушка была самой доброй женщиной в мире. Она умерла спокойно, ка умирают теперь лишь счастливцы. Врач сказал, что с ней случился сердечный приступ. Последние дни, сама понимаешь, есть было нечего, да и смерть крошки Миранды так потрясла ее..."

Миранду, как оказалось, уложило в гроб воспаление легких еще прошлой зимой, а мать не хотела писать ей об этом, переживала смерть девочки в одиночку.

"Держись, милая, и не плачь зря. Твоя мама теперь на небесах, но любит тебя не меньше, чем на земле..."

Агнесс зачем-то снова сложила прочитанное письмо в конверт. Расплакавшись, она опустила голову на стол, бесшумно всхлипывая. В конце мисс Коллинз писала, что продала свой дом и уехала ближе к сыну, но Агнесс сейчас это было мало интересно.
Она больше не хотела оставаться в этом доме, где витал, смешанный с пылью, запах духов матери, а наверху, она была точно уверена, стопкой лежали чистые платья для Миранды. Которые она больше никогда не наденет...

Темнело теперь очень рано, и как только сумерки сгустились, Агнесс вышла из дома. Она помнила, поблизости здесь была таверна, вот только где...
На душе Агнесс было черным-черно, и если бы сейчас нашлось хотя бы одно родное плечо, она точно знала, что бешено бы разрыдалась в него. В потайном кармане чемодана по-прежнему лежал пистолет, Агнесс не была дурой, но в определенный момент она подумала о том, что было бы, если бы она вытащила его.

Ты не для того спасла и меня, и десятки других, а то и больше, чтобы не суметь спасти себя от себя. Помогай себе сама, борись за себя, - прозвучали в памяти нужные слова.
Агнесс вновь поблагодарила небеса за того человека, с которым ее однажды свела судьба.

Ну углу Агнесс все же заметила довольно ухоженную таверну. Она поспешила к ней.
Внутри было намного теплее, чем дома, и пахло уютней, чем в купе поезда. Народу было мало, Агнесс сразу же поспешила к барной стойке, заметив румяную пожилую женщину за ней. "Таверна Хиггинз" - была прибита табличка вверху.

Она растерялась, когда женщина спросила, что леди желает выпить.
"Одна название, что таверна. Барное пойло", - цинично усмехнулась про себя Агнесс, решив заказать бутылку вина и ужин.
Присесть за стол и наблюдать компанию подвыпивших посетителей ей не хотелось, с натянутой улыбкой она спросила, можно ли снять комнату на ночь.

- Такая леди и в одиночестве? - засмеялась хозяйка, от нее повеяло удушливым запахом табака и виски.

Агнесс сдержанно промолчала на эту уродливую шутку, пока женщина не шлепнула на стол связку ключей.

- Выбирайте, какую хотите. Клиентов сегодня немного.

Денег на первое время хватало, и Агнесс твердо решила пока не приходить в дом. Пока она не чувствовала в себе сил начать жить там.

- Эй! Ты уже закончила с уборкой? Иди сюда, помоги леди с багажом! - прикрикнула пьяница на прислугу, Агнесс даже не обернулась, пока через полминуты ее чемодана не коснулись тонкие руки. Глаза Агнесс удивленно расширились, встретившись с мягким взглядом разноцветных глаз напротив.

- Что смотришь? Отнеси багаж наверх, больше не понадобишься сегодня, - раздраженно проворчала женщина, обратившись к Офелии, и тут же вежливо улыбнулась Агнесс, пожелав ей приятного отдыха.

Офелия молча поспешила к лестнице, потянув чемодан за собой. Агнесс отняла его сразу же, как только они скрылись из зала.
Служанка молча следовала за ней, пока та выбирала комнату. Они молчали, ни одна не решалась заговорить. Офелия выглядела растерянно и слишком смущенно.

- Может быть, эта? - нежная слабая улыбка озарила лицо девушки.

Агнесс залилась краской и прошла внутрь.
Эта спальня была темной, но довольно уютной. Возле широкой кровати лежал мягкий ковер, у окна стоял столик и несколько стульев.

- Эта, - кивнула Агнесс, поставив на стол вино и поднос с едой, внимательно посмотрев на Офелию - Поужинаете со мной?
Глава третья

Агнесс все еще внимательно смотрела на Офелию, не сдвинувшись с места. И когда та заговорила о ее пиджаке, поняла, что очевидно, никакого ужина не состоится.

- Я отдам вам его завтра, хорошо? Вы же будете здесь утром? - словно из тумана донесся голос девушки, глаза Офелии весело блеснули в свете небольшого камелька для обогрева - Сейчас могу остаться.

Удивительно, но после этого "могу" внутри Агнесс зародилось радостное тепло, она позабыла о мыслях, что проведет несколько часов перед сном в тоске с мерзким на вкус алкоголем, когда прямо-таки лакаешь его в одиночку, когда рядом лишь пустота и четыре стены, к тому же ужасная живая память, пропитанная тоской. Она знала, что это такое.

- О чем вы? - Агнесс сама того не замечая, подошла ближе,взяв Офелию за руку. Служанка таверны не отняла руки, удивленно и тепло улыбнувшись.

Они переглянулись. Офелия нерешительно села за стол напротив Агнесс.

- Ешьте, - прозвучал незнакомый для Офелии, вкрадчивый и мягкий приказ.

Агнесс открыла вино и налила себе немного. Кивком Офелия разрешила добавить и себе чуть-чуть. Она прекрасно управлялась с ножом и вилкой, ее манера держаться за столом приводила Агнесс в тихий восторг, в то время, как она сама привыкла есть наспех, не задерживаясь. Но как бы Офелия не держалась, Агнесс заметила, что девушка голодна. Та не отказалась от добавки, лишь смущенно кивнув.

- Я в поезде, - Агнесс кашлянула - Ехала с ужасно нелепой женщиной. Она все суетилась, кричала, очень энергичная дама..Ее двое детей выглядели невыносимо запуганными.

- Куда же она ехала? - подала голос Офелия, доверчиво улыбнувшись, будто они болтали как старые друзья.

Агнесс не знала, как теперь знакомятся и не умела этого делать. Она подумала, что именно потому их вечер, лишенный церемоний незнакомых между собой людей, проходил так непринужденно. Она отставила тарелку.

- Она вышла недалеко отсюда. На станции ее встретил новый супруг, к нему-то они и ехали, а она все жаловалась, что дети никак не позабудут о погибшем родном отце.

Офелия поджала губы, взяв бокал. В полумраке Агнесс любовалась ее тонкими, детскими чертами лица, пытаясь понять, сколько девушке лет. На ее губах блестела недорогая красная помада, но даже эта почти что вульгарная деталь нравилась Агнесс в ней.
Офелия поднесла прозрачный бокал к губам, и на тонком стекле остался след. Агнесс тоже молча сделала глоток. Напиток приятно согрел горло.

- Собственного отца им вряд ли кто-то заменит, - пожала плечами Офелия, опустив глаза.

Агнесс прищурилась, задумчиво рассматривая изящный маникюр на пальцах девушки и маленькое медное кольцо, скорее напоминавшее мужское, если бы не его крохотный размер.

- Остается надеяться, что новый дом им понравится, - совершенно без надежды в голосе добавила Офелия, тоже опустив взгляд то ли на кольцо, то ли на пальцы Агнесс, что нерешительно коснулись ее руки.

- Я тоже так подумала, - тихо заметила она.
Офелия улыбнулась, так и не отняв руки.

- Вы уже рассказали мне о своей случайной спутнице в поезде, мы обе успели посочувствовать ее детям, но я до сих пор не знаю вашего имени, как и вы моего, - она смущенно пожала плечами.

- Агнесс.

- Офелия, - она осторожно вложила руку в предложенную, так и не думая отнимать.

- Как у Шекспира, - заметила Агнесс, наслаждаясь тонкими пальцами в своей ладони, не раскрывая, что и раньше знала имя гостьи. Что-то подсказывало ей, что делать этого не следует.

- О, но я бы не хотела утопиться, как плод его фантазий, - девочка тихо засмеялась, чуть хмурясь.
Агнесс лишь проследила с улыбкой над каплей вина под ее губой.

Как же давно она не сидела вот так и ни с кем не говорила спокойно, не видела ничего такого же нежного на вид, как и Офелия, ничего не тронутого войной.

- Вы ведь не были на фронте?

Глупый вопрос, Агнесс. Ну конечно же она не была, ей от силы семнадцать.

- Нет, война прошла мимо меня. По большей части я жила в городишке рядом с родственниками, училась.

Офелия отвечала непринужденно, казалось, ей тоже не хватало общения. Агнесс подумала, бывают ли теперь вообще такие теперь люди, которых не коснулась война.

"Я бы хотела тогда посмотреть в их глаза", - размышляла Агнесс, сделав глоток обжигающего вина.
Но она смотрела в разноцветные глаза Офелии, находя в ним слишком выраженную взрослость вперемешку с детским оптимизмом. Если ее не коснулась война, то что сделало ее такой серьезной.

Агнесс подавила муторный ком в горле, вспомнив маму. Кажется, за вечер теперь возможно состариться на пару десятков лет.

- Я долгое время работала в госпитале, - честно ответила на немой вопрос Агнесс - В каком-то смысле война и меня не обошла, меня ведь так и не пустили на передовую, - она усмехнулась, не желая врать и выдумывать себе героичное прошлое. Ответ девочки удивил ее.

- И хорошо. Война могла вас погубить и без передовой. Но вы же не для смерти, раз все еще живы.

"А кто был для смерти? Моя мать или названая сестра?", - не смея проглотить все тот же ком в горле, подумала Агнесс, выдавив слабую улыбку.
Она удивленно вздрогнула, почувствовав, как пальцы Офелии коснулись ее ладони.

- Мы, вы и я, не созданы для смерти, если сейчас сидим вдвоем и болтаем. Знаете, я ухаживала за маленькой девочкой, она от природы была горбуньей, да еще подхватила тиф. Вся ее семья позже заболела, так или иначе заразившись. Я ухаживала за ней, живя у них. Ела с ними, спала с ними, дышала одним воздухом с ними. Я не заразилась. Пусть случайность, пусть чудо, но я жива. Но ваш госпиталь могла в любую из ночей свалиться бомба, но она не свалилась на вашу голову, раз уж вы имеете честь быть. Смерть нас не заметила, мы ей не по зубам, - с ноткой торжества проговорила Офелия, не переставая поглаживать ладонь Агнесс.

Та не нашлась, что и ответить, только кивнула, чуть ободрившись.

- Вы правы в этом, да.

- Я бы тоже хотела стать медицинской сестрой, - Офелия вежливо улыбнулась, пожав плечами.

Агнесс удивленно уловила капельку стыда в ее вроде бы ровном голосе.

Она понимала это чувство бесполезности родному дому, из-за мыслях о военных на передовой, оно часто посещало ее.

- Ну что вы... Вы же еще маленькая, - это прозвучало нежно, и Агнесс смутилась собственным словам.

На щеках Офелии выступил прекрасный, но едва заметный румянец.

- Так только кажется. Мне исполнилось восемнадцать в самом начале осени.

- Я примерно так и думала, - осмелев, Агнесс чуть сжала руку девушки в своей, замечая, как ее краснота щек становится чуть заметнее - Ты очень красивая.

Агнесс побаивалась заговорить о глазах Офелии, зная, что лишь нелепо выразит свою симпатию, а девушка примет ее слова за насмешку или оскорбление.

- Спасибо, - прошептала Офелия, смутившись, она поднялась из-за небольшого стола, она отошла к окну, смотря сквозь белую штору на заметенную талым снегом улицу.

Агнесс осмелился беззвучно подойти к девушке сзади, положив руку на точеную талию, что так выделялась под бедным платьем.

- Извините за сумасшедшего проводника. Он, наверное, много наговорил, - негромко отозвалась Офелия, чуть передернув узкими плечами.

Холодно, подумала Агнесс, сама перехватив дыхание от стайки мурашек по коже, позволив себе мягко провести рукой по длинной шерстяной юбке Офелии.

- О чем вы. Он ничего и не говорил. Только не отдавайте ему пиджак и прочее из одежды. Грозился отнять.

Агнесс тоже рассмеялась, услышав мягкий смех Офелии.
Ямочки какие, - подумала она, замечая эту милую особенность на лице своей симпатии.

- Не отдам. А вы почему меня к себе позвали? - Агнесс заметила, как веселая улыбка сменилась на смущенную, подумав, что скорее не знает ответ на вопрос, зачем позвала.

- Ну ладно. Ложитесь спать, - не дождавшись ответа, Офелия ускользнула от рук Агнесс, поправив покрывало на идеально застеленной кровати - Я сейчас.

Она ушла, Агнесс погасила свет, оставив только пару свеч на столе. Одним глоткой девушка допила остаток вина в бокале Офелии, ощутив привкус ее помады. Слабо усмехнувшись этой выходке, обвела опьяненным взглядом комнатушку.

Агнесс честно призналась себе, что не распивала алкоголь уже несколько лет, поэтому вино ужасно разогрело ее тело, вместе с тем уняв хотя бы часть бесцельных тоскливых размышлений.

"Нужно забыть на ночь, что я это я", - думала она, причесывая распущенные русые волосы, поглядывая в узкое зеркальце, что висело на стене.
"Завтра полегчает", - расплавленным от выпитого сознанием, уговаривала себя девушка, быстро переодевшись в чистую ночнушку.
Снова усевшись на постель, она невзначай вспомнила о собственной уютной спальне в доме матери. Там было бы лучше сейчас, если бы не грусть.

- Все равно придется вернуться, - шепнула сама себе Агнесс, сжав в ладони маленький серебряный крестик, что вечно прятала под одежду.

Офелия неожиданно вернулась, притащив пуховое одеяло.

- С одним покрывалом холодно, - пожала плечами она, задержав взгляд разноцветных кошачьих на Агнесс. Та не нашлась, что ответить, только благодарно кивнула, проследив за хрупкой фигуркой. Офелия потушила и жалкий остаток света в комнате.

Агнесс хотела заявить о чем-то еще, но боясь показаться слишком пьяной, молча проследила привыкшим к полутьме взглядом за девушкой.

- Ноги мерзнут, - задумчиво заметила Офелия, снизу послышался чей-то пьяный вой.
Кажется, эта таверна не запирала своих дверей ни на минуту.

- Закрой дверь и иди сюда, - тихо приказала Агнесс, это вышло само, она и не думала что-то требовать от доверчивого существа, что так держало ее руки за столом.

Две минуты снова дались ей ощущением пропасти, лежа на прохладной подушке, она представила, как бы одна-единственная ракета сейчас могла бы разнести пьяное заведение, в котором она валяется. Позже не опознали бы, кто здесь был кто, настолько все было бы перемешано в обгорелых обломках и сгоревших бутылках алкогольного пойла.
Но сегодня и навсегда ночное небо было спокойным, так обещали, хотя Агнесс уже ничему не могла верить. Она подумала, что совсем разучилась верить. Тотально.

- Что ты.. - мягкий шепот вырвал ее из гущи размышлений, Агнесс сглотнула, ощутив, как ее щеки коснулись тонкие пальцы.

- Какие же у тебя холодные ноги, - прошептала она в ответ, обнаружив, что Офелия уже успела раздеться, оставшись в тонкой фланелевой рубашке, что только притягивала холод.

- Спасибо, - прошептала девочка с разноцветными глазами, Агнесс провела рукой по шелковым волосам, осторожно прижав к себе еще незнакомое тонкое тело, мурашками по спине чувствуя, как быстро Офелия согревается в ее руках.

Это тепло отозвалось приятной волной слева в груди Агнесс.
Она чуть приподнялась, рассматривая черты лица притихшей девочки, что все еще поглаживала мягкими подушечками пальцев ее скулу.
Глава четвертая

В мягком свете луны глаза Офелии казались одного цвета, только правый все равно отливал более карим оттенком, просто кофейным, и Агнесс подумала, не сводя с нее глаз, что если бы у этой девочки оба глаза были однотонного цвета, карего или зеленого, это была бы уже не Офелия, а кто-то бесконечно милый, вот только совсем не она.

- Офелия, - прошептала Агнесс на безмолвный вопрос девушки, проведя рукой по ее мягким, словно пух, волосам.

В темноте девочка только захлопала пушистыми ресницами, ее губы растянулись в смущенной улыбке, когда пальцы Агнесс коснулись ее щеки. Обладательница русых волос только тихо вздохнула и легла рядом, ласково приобнимая Офелию, прикрыв глаза. Та так же ровно дышала, но не спала, Агнесс чувствовала. Внизу шум притих, ничего больше не звякало и не дрожало, никто не кричал. За окном взвыл ледяной ветер, заставив качаться корявые ветви дерева, что росло у самой таверны.

- Представьте, что это чьи-то огромные руки, пальцы, - прошептала Офелия, кивнув за окно.

Агнесс загляделась на ветви, невольно передернув плечами, прижав девочку к себе чуть крепче.
Офелия слабо улыбнулась, не отводя взгляда от окна. - Всегда так представляла.

- Зачем, милая? Это ветки всего лишь. Не стоит бояться их, - задумчиво шепнула Агнесс, погладив девушку по худощавой спине, согревая ладонями.

- Нет, - странно протянула Офелия, без смущения уткнувшись в плечо Агнесс, отводя взгляд от окна - Я не боюсь. Мы же в доме, они не достанут. Правда же?

Агнесс не совсем понимала, о чем говорит девочка, представляя сухие ветки живым существом, но поспешила успокоить ее, касаясь губами виска.

- Конечно нет, что ты. Мы здесь, нас никто не посмеет тронуть, - Агнесс помолчала, буквально физически ощущая, как расслабляется в ее руках служанка таверны - А ты представь, что мы сейчас уснем, а небо снова вспыхнет, посыпятся тонны снарядов, и один, самый паршивый, попадет в крышу таверны.

Агнесс шептала в полутьме собственные страхи, фантазии, что причинили ей особенно болезненный страх и обреченность, вместе с тем злость, отчаянное желание противостоять. Вот что поднимали в ней мысли о потенциальной небезопасности.

- Что? Зачем вы говорите так? - Офелия взволнованно приподнялась на постели, вглядываясь в глаза Агнесс - Зачем? - прошептала она, погладив девушку по распущенным до плеч волосам - Война закончена, мы победили. Посмотрите, нигде больше не проливается кровь, смерть побеждена.

Агнесс слабо улыбнулась ее словам, виновато пожав плечами.
"Она маленькая. В ней никогда не поселится кошмар. Так и должно быть", - подумала Агнесс, когда Офелия снова улеглась рядом.

- Все закончилось, - почти что умоляюще прошептала Офелия, не сводя с девушки взгляда.

- Знаю. Больше никогда не буду говорить об огне, - прошептала Агнесс в ответ, прижав Офелию к себе, с удовольствием отметив, как тонкие руки обвили ее шею, а ноги Офелии потеплели.

- Да, - одними губами прошептала Офелия в ответ, Агнесс сама плохо осознавая, что делает, задумчиво провела рукой по бархатной щеке девушки, удерживая ее в своих объятьях, нерешительно накрыла ее губы своими, отмечая их мягкость.

Офелия не оттолкнула, напротив, лишь поддалась. И в темноте Агнесс не заметила, какой краской залились ее щеки, когда она с лаской ответила на поцелуй, едва дыша.
Тонкие пальцы вцепились в рубашку Агнесс, но тут же ослабили хватку, когда девушка мягко прервала поцелуй.
Офелия тихо выдохнула и уткнулась в плечо Агнесс, будто ничего не было, так жар быстрее оставил ее щеки.

- Спи, - прошептала Агнесс, прикрыв глаза.

Офелия кивнула, тихо вздохнув. Через несколько минут она уже тихо дремала, наверняка засыпая глубже, и ее сердце тихо билось, прекратив бешено колотиться, как это было в их поцелуе.
Слыша спокойное сопение под боком, Агнесс сама начала засыпать в ощущении ужасной тяжести тела и бесконечной мягкости постели.
Агнесс догадывалась, что в собственном доме боялась бы спать намного больше, а здесь, пребывая в уверенности, что и в соседних комнатах, и внизу были люди, спала спокойней. Да еще рядом лежала хрупкое доверчивое существо, что само по себе требовало защиты. И само по себе это успокаивало Агнесс. В комнате стало холодно, подул ветер.

Все бы хорошо, если бы не прохлада и мурашки по коже. Агнесс приподнялась, запахнув расстегнутую сорочку, прошла по холодному полу к окну. Оно лишь вяло скрипнуло, когда девушка попыталась закрыть его.
Она заметила в свете желтого фонаря, как идет снег. Стало еще холоднее, когда по спине ее навязчиво похлопала чья-то массивная рука, будто звала. Агнесс прищурилась и обернулась, заметив перед собой невысокую старуху, что куталась в шерстяную белую шаль. Отчего-то Агнесс с презрением фыркнула и обернулась к окну, оттуда же снова обдало ее холодом зимы. Окно явно заело и все не хотело закрываться. Агнесс сцепила зубы, когда старуха настойчиво снова похлопала ее по плечу. Невольно испугавшись тишины, Агнесс обернулась, спросив у костлявой бабки, что-то, что сама не расслышала, но та в ответ лишь несвязно промычала, выпучив глаза. Ее тонкие губы сморщились, были плотно сжаты.

"Да она немая!" - подумала Агнесс, сглотнув.

Старуха, мыча, сжала ее запястье, потянув за собой, но Агнесс с какой-то силой оттолкнула ее, потирая запястье.
Тогда бабка с хищным беспокойством поманила ее рукой, умоляюще мыча. Что-то заставило Агнесс сдвинуться с места, не обращая внимания на все еще открытое окно, она прошла за старухой в темноту комнаты, обомлев. Костлявый палец указал ей на плетеную люльку для младенца, что раскачивалась на ледяном ветру.
Старуха так и манила Агнесс подойти к люльке, хотя сама не сделала ни шагу, словно невидимая стена не подпускала ее дальше. Агнесс с опаской взглянула на корзину, раздумывая, стоит ли, но неожиданно в люльке так отчаянно заплакал младенец, что она мигом поспешила к нему, отмахнувшись от мычащей старухи. Подхватив завернутого в одеяльце кроху, Агнесс со злостью обернулась. Немая ведьма так и тянула руки к младенцу, но подойти и забрать его силой так и не могла.

Агнесс услышала бессильный скрежет зубов и злое мычание, глаза старухи блеснули мстительным огнем.

- Убирайся прочь! Пошла!- не своим голосом крикнула Агнесс, крепко прижимая сверток к себе, готовая кричать и кричать, лишь бы остановить сумасшедшую.

Старуха растворила в темноте, все так же ненавистно мыча, а Агнесс все еще дрожала от гнева и загнанного глубоко в себя страха, прижимая малыша к себе.

- Убирайся в ад! - горячо воскликнула Агнесс, глубоко выдохнув и..

Проснувшись. Она проснулась. Скверная немая оказалась всего лишь сном.
Это был сон, просто сон. В комнате и правда оказалось очень холодно. Ради экономии утром не топили, а теплота ночи давно выветрилась.

Агнесс присела на кровати, по привычке накинув одеяло на плечи. Офелия уже успела куда-то сбежать, и только вмятина на соседней подушке напоминала, что рядом был кто-то, была она. Агнесс машинально закусила губу, вспомнив поцелуй в темноте. Он-то точно не мог присниться. Агнесс встала и поплотнее закрыла окно, вспоминая то неприятное ощущение во сне, когда никак не могла его захлопнуть. На столе она заметила почти остывшую миску с водой и чистое полотенце.

Умывшись и завязав волосы в скромную прическу, она оделась и осторожно спустилась вниз. Таверна давно не спала.
Среди обедающих бедняков и посетителей, одетых подороже, Агнесс не заметила Офелии. Не было ее и среди пары официантов.
Вся популярность заведения заключалась в том, что эта таверна действительно была единственной на весь полуразрушенный пригород, не считая кофейни неподалеку, но та, очевидно, была намного дороже, да и ночлег там явно был воспрещен. Ни таверны, ни кофейни до войны Агнесс припомнить не могла.

Да еще несколько магазинов были новыми.
"Как отстроились быстро", - подумалось Агнесс, заказав обед.
Она проснулась, как оказалось, поздно, а завтрак никого не ждал.

Агнесс все думала, где может быть Офелия, завтракая и незаметно оглядывая то публику, то вечно краснощекую от выпивки хозяйку заведения.
Она вчера заплатила ровно за три ночи вперед, поэтому Агнесс не беспокоилась об оплате.

Получив утреннею газету с опозданием, она с интересом пролистала ее, рассматривая черно-белые фото военных, вернувшихся в столицу.
Кто бы мог подумать, что она сама была там меньше недели назад. На самой последней, пятой странице тонкой газеты Агнесс прочитала кое-что интересное для себя. Здесь мелким шрифтом публиковались различные нужды деревни и пригорода. Не всегда же сидеть без дела, думала она.

За годы работы у нее уже было некое свидетельство об образовании, она решила скоро попробовать попроситься на эту работу, радуясь, что занятие ей нашлось так быстро, хотя Агнесс все же до конца не была уверена, что ее возьмут. После завтрака она сразу же вышла на улицу, накинув прохладное пальто. Под ногами хрустел покров мокрого, но примерзшего за ночь снега.

Сегодня небо, казалось, затянулось двойным слоем старой серой шали, не пропуская через хмурые снежные тучи ни капельки солнечного света. Агнесс быстро шла улицей, мысленно отнекиваясь сама от себя, что идет именно по направлению заинтересовавшей ее должности. Ей было жутко интересно попытать удачу, но она все же понимала, что сегодня не лучший день.

Она замедлила шаг у нескольких витрин, вовсе не любила в них заглядывать, но сейчас интерес интерес разбирал ее, как теперь живут в ее деревне, еще Агнесс надеялась встретить кого-то знакомого. Но ни одного, кого помнила, она так и не повстречала и уже собралась переходить дорогу, чтобы по мосту добраться до небольшого сквера, как в одной из витрин заметила знакомый хрупкий силуэт.

Агнесс удивленно пригляделась, закусив губу. Офелия, да. И где же? Агнесс помнила эту лавку.
Здесь издавна обитал старьевщик, старый скряга. Мать лишь пару раз закладывала ему пару ценностей, когда денег совсем не хватало. Но все, что закладывали, они вернули, к счастью Агнесс. Она прошла внутрь под звон ржавого колокольчика.

- Ну я прошу вас... Подержите еще недельку. Я выкуплю, обещаю. Эта вещь очень дорога мне, - безнадежно выдохнула Офелия, комкая мелкие деньги в руках, что видимо, не принял старик.

- Была бы дорога, не заложила бы, - проворчал тот самый скряга, сухо обратившись к Агнесс - Чем могу быть полезен?

Офелия заметила ее только теперь, удивленным и встревоженным взглядом обведя Агнесс.

- Извините, о какой вещи вы сейчас говорили? Я могу выкупить ее.

Офелия удивленно приоткрыла рот, а старик переступил с ноги на ногу, прищурившись.

- Какое вам дело, мисс? Вы даже не знаете, что это, - он назвал сумму, кашлянув - Можете ее выкупить. Но сначала отдайте деньги, уж потом покажу ее.

Вообще-то никто другой на месте Агнесс не согласился бы, ведь стоила секретная штуковина не дешево, а оказаться могла чем угодно, хоть ненужными запонками к мужской рубашке.
Агнесс было не жалко, с собой у нее еще оставались накопления матери, а деньги, что получила в госпитале, было жаль тратить на еду.

- Послушайте, - только растерянно пробормотала Офелия, но Агнесс уже отсчитала нужную сумму потирающему ладони старику.

- Раньше, голубушка, думать надо было, - прокряхтел старик, достав из-под прилавка небольшой красивый гребень для волос, украшенный мелкими, едва заметными камешками.

- Возьмите и больше не рискуйте, - Агнесс подала гребень совершенно ошарашенной Офелии, да и глаза старика округлились.

Агнесс усмехнулась, молча выходя из пыльной лавки и слыша позади торопливые шаги Офелии.
Глава пятая

Снег почти прекратился, маленькие колкие снежинки медленно кружили в свежем воздухе, еще медленней опускаясь на продрогшую землю, ложась на чернеющую мостовую, укрывая сухие, измученные приходом холодов, опавшие листья.
Агнесс каждый раз было трудно поверить, что весь этот сухой ворох у дорог не так давно украшал теперь корявые голые ветви деревьев, источая аромат солнечного тепла и лета. Как же все изменчиво.

- Простите, - Офелия поравнялась с ней, сунув руки в карманы протертого пальто и склонив голову вбок, позволив вьющимся волосам развеиваться на слабом ветру.
Она выглядела таким ошарашенным ребенком, словно сейчас, только что, наступило ее первое сознательное Рождество, и она обнаружила сюрприз под елкой, хотя раньше не получала их.

- Да. Забудем об этом, - кивнула Агнесс, чуть сбавив шаг.

Ей не хотелось слышать слов благодарности, от этого в ней сразу же просыпалось любопытство узнать, кому принадлежала вещь, откуда она у Офелии, и неужели бывают так нужны деньги, чтобы закладывать нечто дорогое душе.

Агнесс молча позволила идти Офелии рядом, хотя та и не просила разрешения. Она посматривала, как снежинки ложатся на распущенные волосы Офелии. Ей, конечно же, холодно. Агнесс сняла и протянула девушке черные кожаные перчатки. Они были подержанные, Агнесс выменяла их несколько лет назад и бережно следила за ними. Не хотелось, чтобы руки мерзли, а холодов было предостаточно.
У Офелии чуть огрубели руки вначале зимы, это не нравилась Агнесс, она и представить не могла, что бывало с кожей девочки в январе. Перчатки же хорошо грели, не смотря на свою долговечность.

- А вы? - Офелия удивленно улыбнулась, нерешительно взяв предложенное.

Агнесс покачала головой.
- Мне тепло.

Девушка, казалось, секунду раздумывала, а затем натянула одну перчатку, вторую вложив в ладонь теперь удивленной Агнесс.

- По одной, так честно, - улыбнулась Офелия, довольно кивнув, когда Агнесс тихо рассмеялась и надела отданную перчатку.

- А как же ваша левая рука? - вежливо поинтересовалась она, взяв прохладную руку Офелии в свою, что тоже осталась без перчатки.

Офелия бросила смущенную улыбку. Их пальцы переплелись, согреваясь, Агнесс ощущала это по себе.
Она шла вдоль парковой дорожки и думала, что когда гуляешь, одев пару печаток, в конце-концов, каким бы ни был холод, рукам становится жарко. А когда идешь так нелепо, в одной перчатке, держа в своей руке ручонку этой девушки с разноцветными глазами, тогда и не мерзнешь, и не жарко. Тепло тебе.

- О, вы видели этого старика в лавке? - неожиданно весело воскликнула Офелия - Мне он напоминает паука. Такой же черствый.. И недели подождать не в силах.

Как бы не описала слова Агнесс скрягу, черствым бы она назвала его не сразу, да еще и пауком. Черствый паук. Надо же выдумать такое, но ничего более точного о нем она и не слышала.

- А вы не закладывайте больше. Лучше пересидеть без денег, чем отдавать то, что и за деньги теперь не достать, - пожала плечами Агнесс, медленно идя застывшим в ноябрьской мгле парком. Прохожие здесь встречались редко, зато мимо часто проезжали красивые повозки. Офелия поджала губы, сдержанно кивнув.

- Наверное, вы правы, - пробормотала она и почти сразу же улыбнулась своей простой улыбкой, заправив прядь волос за ухо - Откуда вы в нашей дыре? Насовсем или в гости?

Агнесс моментально рассмеялась прямолинейным словам спутницы, пускай они и задели в ней капельку гордости. Как никак, здесь прошли те годы, что в мыслях она называла волшебными.

- О, в этой дыре я выросла, а потом нас разлучили дела, - посерьезнела Агнесс, не желая употреблять слово "война". - А дом я продала, устроюсь где-нибудь поблизости. Как-нибудь, - пожала плечами Агнесс, ощущая, что ее маленькая неправда о продаже дома звучит несколько неубедительно, но ведь Офелия ее так мало знала...

Мысли сразу же переменились. Так мало знает, но была не против ее поцеловать. Агнесс отогнала нежную улыбку.

- Аа, - протянула Офелия, смотря себе под ноги, словно специально всякий раз заставляя тонкий лед трещать под ботинками. Ей нравилось ломать его.

- А я здесь, кажется, почти два года.. Хозяйка таверны моя тетка, вот почему я и не тороплюсь возвращаться на работу сейчас. Но и жалованья у нее практически не получаю, - усмехнулась Офелия.

Агнесс кивнула, боясь задать много лишних вопросов. Но как же ей хотелось узнать об Офелии больше, вот только тактично. Грубости, назойливости с этой девушкой Агнесс бы не могла себе позволить.

- Та громогласная женщина? - она отзеркалила усмешку Офелии - Но ведь, наверное, и наследство будет принадлежать вам позже.

Офелия покачала головой, улыбаясь.

- О нет. Тетка продала и дом, где я жила до смерти отца, а матери я никогда не знала. Она стала моим опекуном, конечно же, я обязана быть ей благодарной.. Но таверной заниматься не хочу. Я не знаю, что в мире мое, я не нашла себя, но точно знаю, что не хочу проводить время, бранясь на прислугу под хор пьяниц вокруг.

Агнесс улыбнулась, подняв глаза на серое небо, поглубже вдохнув морозный воздух. Она задала вопрос, который больше всего сейчас мучил ее.

- Но вы же останетесь здесь, в деревне?

- Останусь, - кивнула Офелия.

Агнесс помолчала, посмотрела на тонкую руку в своей, погладив пальцы.

- А я, кажется, уже нашла себя.

Несколько минут они молчали, идя поблекшей аллеей.

- Мне нравится, что этот парк переходит в лес. Тут близко совсем, - смущенно сказала Офелия, нарушив тишину.

Агнесс казалось, что в воздухе потеплело. Едва слышно он начал обретать запах осенней дымки и пожелтевших листьев. Она знала, что еще далеко до настоящей зимы, не смотря на мелкий снег.

- Да, я помню, - закивала она, мягко улыбнувшись - где-то здесь еще должен быть заброшенный театр, если его не уничтожили.

Агнесс понизила голос. Ей сейчас и намеком не хотелось вспоминать прошлое, она и без того раньше боялась, что лес сожгли, пусть эти страхи и растворились теперь. Офелия вселяла в нее надежду, когда рассказывала ей о том, что она знала здесь раньше.
Там, где сквер плавно переплетался с лесными елями, легко было заметить небольшой овраг, в нем и уместилась округлая деревянная сцена и множество скамеек. У самого подножия выстроились искусно вырезанные деревянные фигуры гномов и эльфов.

Агнесс помнила, в детстве они очаровывали ее воображение, когда в полутьме летних вечеров они с матерью приходили сюда во всеобщие праздники или когда в городе объявлялся бродячий цирк.

- Не верится, что здесь бывало очень шумно, - усмехнулась Агнесс, помогая Офелии спуститься по скрипучей лестнице к сцене - Неужели так много лет прошло..

Они обе засмеялись. Офелия забралась на скамейку в первом ряду, уселась, подперев лицо руками.

- Никогда не участвовала в спектаклях. Вы тогда сыграйте мне что-нибудь, - весело воскликнула она.

Агнесс удивленно улыбнулась, Офелия даже не поинтересовалась, а играла ли она что-либо и знает ли чью-то роль. Она прошла на сцену, вальяжно расстегнув пальто.

- Быть иль не быть, таков вопрос, что благородней, духом покоряться, иль ополчась на море смут, противоборством их сразить?

Агнесс усмехнулась, взмахнув невидимым мечом, поймав веселые искры в глазах Офелии. Это был всего лишь неточный отрывок из Гамлета, но Агнесс не вспомнила бы и его, если бы пара десятков глаза сейчас смотрела на нее в ожидании. Ей не нравилось выступать на толпу, не нравилось веселить публику, это она знала о себе еще со школьных времен. Но сейчас рядом лишь владелица разноцветных глаз. С ней все было легко.

- Принц, у меня от вас подарки есть. Я так давно вернуть их вам хотела. Примите их, прошу, - Офелия скрыла веселую улыбку и медленно прошла на сцену, не сводя взгляда с Агнесс. Как оказалось, и она немного помнила слова. Агнесс удивленно изогнула бровь и отступила.

- Я? О нет, я не дарил вам ничего.

- Неправда, принц мой, вы дарили. И слова, дышавшие так сладко, что вдвойне был ценен дар. Возьмите же. Подарок мне не мил, когда разлюбит тот, кто подарил, - Офелия самодовольно усмехнулась, поправив выбившуюся прядь волос, и подойдя ближе.

Дальше слова пьесы Агнесс помнила смутно, да и продолжать этот "спектакль" не было смысла.

- Я не успел полюбить, а вы твердите, разлюбил, - она тихо засмеялась собственной импровизации.

- Ах так? - Офелия весело прищурилась, ступая по почерневшей от времени сцене - Какой же вы подлец, мой принц.

Она почти прошептала последние два слова, замерев в шаге от Агнесс. Та радовалась, что немного выше Офелии, это было заметно. Если бы девушка сделала еще один шаг вперед, то дышала бы ей прямо в шею.

Агнесс завороженно обвела взглядом поступившее вплотную эфемерное создание, что еще минуту назад весело посмеивалось, а теперь не скрывало всей серьезности и вместе с тем доверчивости в глазах.
Агнесс могла поклясться, что в это мгновение мир перестал существовать, напоминал поблекшую ненужную панораму вокруг, внимательный же взор разноцветных глаз приковывал ее к Офелии. Агнесс мельком подумала, что если сейчас отступит, будет жалеть об этом до бренной старости.

- Каюсь, миледи, - прошептала она, накрыв податливые губы девушки своими, положив руку на ее талию, но не прижимая к себе, боясь трепет неумелого теплого поцелуя.

Вороны поднялись в темнеющее небо, подняли шум над корявыми елями и талым снегом.
Стало еще спокойней, когда Офелия положила ей руку на плечо, приобнимая. Она опустила глаза, ее ресницы подрагивали. Агнесс молчала, тоже смутившись. Сердце колотилось, словно в маленьком поезде теперь. Хотелось кашлянуть, чтобы немного успокоить бешеный ритм.

- Они ищут ночлег, - тихо проговорила Офелия, кивнув на взмывшую в небо черную стаю.

Агнесс кивнула, заправив мягкую прядь волос за ухо Офелии.

- Ты же побудешь сегодня со мной?

Офелия улыбнулась. Агнесс догадывалась, что она согласна.
В полумраке зимнего вечера они быстро вышли из сквера, так же торопливо повернув на уже запомнившуюся Агнесс улицу. К ночи в остывшем воздухе не сложно было угадать декабрь. Она недоумевала спешке Офелии, лишь сжимая ее руку в своей и думая, что девушка замерзла. У дверей таверны Офелия подала ей перчатку, встревоженно улыбнувшись.

- Спасибо.

Щеки Агнесс моментально загорелись от нахлынувшего в лицо тепла и запаха жареной птицы, как только она прошла в полутемный шумный зал вслед за Офелией. Уже знакомая с виду горничная сразу же приняла у нее пальто, учтиво поздоровавшись и проигнорировав верхнюю одежду Офелии.

- Ну и попадет же тебе, - с неким удовольствием шепнула она на ухо девушке, сразу же удалившись. Агнесс стало противно от этого хамской реплики, она поморщилась.

- Уже иду, - только и усмехнулась Офелия, будто и не заметив девичью колкость.

Но отойти она так и не успела, грубая рука отдернула ее как раз тогда, пока Агнесс оглядывала столики, раздумывая, где будет лучше поужинать.

- Где тебя носит, дрянная? Ты сбежала еще утром, дура!
Глаза Агнесс расширились от услышанной грубости и удивления, она обернулась.

Престарелая барменша, кажется, уже бывшая навеселе, грубо потрясла Офелию за плечо, отвесив несильную, но, вероятно ощутимую затрещину.

- Когда же ты запомнишь, что нужно возвращаться вовремя, дрянь?

Офелия лишь что-то тихо затараторила, пытаясь оправдаться перед хозяйкой. Никто и не обратил внимания, никто, кроме Агнесс, и не проследил за их ссорой. Похоже обращаться с прислугой, словно с каторжниками, здесь было заведено давно. Она вспомнила слова Офелии, что хозяйка приходится ей теткой.

- Успокойтесь, умоляю, - повысила голос Агнесс, обернувшись и схватив Офелию за рукав - Вы ведете себя как хамка в присутствии полсотни граждан.

Как ни странно, лишь теперь в зале все притихли и замерли, а это было немного смешно, ведь даже те, кто вовсю ужинал, так и смотрели в сторону Офелии с ложкой в руке. Музыка притихла.

- Что? Так идемте поговорим за дверь и вы заплатите мне сто фунтов, которые прогуляла сегодня эта лентяйка! - прорычала раскрасневшаяся старуха, все же отпустив Офелию. Посетители понемногу вернулись к беседам и еде.

- Я не пойду ни за дверь, ни наверх, пока вы не отстанете от девушки, что очевидно не проедает и фунта в год! - фыркнула Агнесс, чуть понизив тон - Мне требуется служанка, я оплачиваю ее труд. Не беспокойтесь, она поделится с вашим ненасытным кошельком, как только я отпущу ее, - грозно прошипела она, без тени улыбки грубовато отводя растерянную Офелию наверх.
Глава шестая

Офелия молча прошла в комнату и молчала до тех пор, пока служанка в сером платье из грубой ткани не принесла ужин, напомнив Агнесс, что она внесла оплату лишь за эту и следующую ночь. Но дольше Агнесс и не собиралась здесь оставаться, она лишь сдержанно кивнула в ответ, не торопясь доплачивать вперед.
За окном поднялся колючий вой ветра, но с наступлением темноты в комнатах теплело, видимо, хозяйка не скупилась хотя бы на отопление, привлекая больше усталых и продрогших постояльцев.

- Ешьте, - предложила без права отказа Агнесс, Офелия лишь нерешительно кивнула, принимаясь за еду.

- Спасибо.

Ужиная вместе с ней, Агнесс все думала, куда подевалась та непринужденность, с которой они вместе с Офелией гуляли по парку несколько часов назад.
Что-то подсказывало ей, что причина кислой улыбки девушки вовсе не из-за нее и даже нагоняй, полученный от старухи здесь ни при чем.

Взгляд Офелии задумчиво скользил по комнате, она смотрела куда-то сквозь стену, изредка еле слышно вздыхая, маленькими глотками пробуя принесенный служанкой глинтвейн.
Агнесс украдкой поглядывала на нее. Когда с ужином было покончено, она снова позвала всю ту же упитанную девицу в сером платье, и та убрала посуду. Пожелав доброй ночи, она вышла, оставив на столе еще пару свечей про запас.

- Скорей бы зима, - с искреннем сожалением проговорила Агнесс, чуть отодвинув штору и заглянув за окно.

В свете пары фонарей она не заметила и пары кружащихся в воздухе снежинок, а ветви деревьев то и дело прогибались под сильным холодным ветром.

Она села на постель, начав расплетать нехитрую прическу, как мягкие девичьи руки неожиданно коснулись ее волос.

- Можно?

Агнесс, сама не заметив того, смущенно кивнула, удивленно улыбнувшись, когда почувствовала, что ее волос коснулся тот самый выкупленный днем гребень.

- Это потому что я назвала вас служанкой при хозяйке? - заулыбалась Агнесс, смотрясь в зеркало.

Офелия на мгновение оторвала взгляд от ее локонов и тоже посмотрела в зеркало.

- Это потому что мне так хочется. Но со служанкой вы пошутили хорошо, - девушка тихо засмеялась - Хочешь принять ванну?

Последний вопрос она почти что прошептала, неожиданно назвав Агнесс на ты, мягко расчесывая ее волосы, то и дело приятно зарываясь в них пальцами.

- А здесь она есть? Хочу, - так же тихо ответила Агнесс, закусив губу.

Офелия не стала медлить, лишь положила гребень на постель, выскользнув за дверь.

Жар обдал Агнесс как только она прошла в просторную ванную. В воздухе витал пар, исходивший от горячей воды, приятно пахло какими-то травами. Офелия улыбнулась, замерев на пороге.

- Вот. Не бойтесь, ее редко кто принимает. Хозяйка ночует дома, прислуге не разрешено. Я распорядилась для вас. И пойду, - она смутилась и выскочила за дверь, оставив Агнесс наедине с горячим паром и дурманящим запахом трав.

Девушка быстро разделась, кусая губы, и подвязала волосы, случайно бросив взгляд на собственное тело в отражение небольшого, вероятно надбитого и снова склеенного раньше, зеркала. Но наблюдая свою наготу, она лишь представляла стройное, тонкое тело Офелии, лишенное в ее фантазиях скромной одежды, что бессовестно прятало ее красоту. Щеки Агнесс залились румянцем, как только она погрузилась в ужасно приятную горячую воду, что расслабляла каждую клеточку, прогоняла мрачные мысли.

И снова Офелия. Ее губы, блеск разноцветных глаз, как и тогда в вагоне поезда, чарующий аромат мягкой кожи. Поцелуй ночью, поцелуй в парке. Все перемешалось в голове Агнесс, приятно пробуждая тело. Как давно ей так хотелось кого-то? Она не могла вспомнить.

- Я полотенце принесла. Простите.

Нерешительный смущенный голосок донесся до Агнесс. Она открыла глаза.

Офелия положила аккуратно свернуто полотенце на тумбочку. Обернулась к Агнесс, поправив волосы. Мысленно она еще не осознала, но мурашками по спине вполне ощутила. Этому взгляду она не могла отказать.

- Иди сюда, - негромко, но требовательно позвала Агнесс, не спуская глаз с Офелии.

Девушка подошла к самой ванной, не заботясь о тапочках, что оставила у порога. Офелия стояла такая хрупкая и желанная, в одной ночной сорочке. Агнесс ничего не стоило ее порвать, но только не случае с этой девочкой. С ней Агнесс не позволила бы себе непрошеной грубости.

Агнесс внимательно посмотрела на Офелию, коснувшись рукой ее сорочки.

- Прими ванну, - чуть улыбнулась она, поманив девушку к себе, не смея требовать.

Офелия залилась нежным румянцем и Агнесс услышала, как щелкнула задвижка ванной, а сорочка девушки осталась на полу. Рядом с ней в пышной мыльной пене оказалось столь теплое и нежное тело. Офелии ничего не оставалось, как прижаться к ней, расслабленно выдыхая.

Агнесс молчала, медленно поглаживая ее спутанные волосы, любуясь нежным румянцем, не покидающим щеки Офелии.

- Не стесняйся. Ты такая красивая, - прошептала Агнесс поправляя тонкую прядь волос девушки, улыбаясь.

Тепло, исходившее от девочки, бархат ее кожи, пробуждал в Агнесс желание, хорошо спрятанное за этой снисходительной улыбкой. Слишком долго никого не было рядом, врала она себе. А может, рядом просто не было Офелии.

Девушка с разноцветными глазами смущенно улыбнулась, осмелев, осмелев, она коснулась щеки Агнесс влажной от воды рукой.

- А вы..Я никого не видела лучше вас, - по-детски чистосердечно прошептала она, сама прижавшись к Агнесс.

Агнесс прильнула к ее губам, украв без спроса этот поцелуй, чувствуя, как трепещут ресницы девчонки, касаясь ее щеки. Она слышала тихий вздох Офелии, чувствуя, как тонкие руки обвили ее шею, как только она сжала это доверчиво существо в объятьях.

Агнесс хотела приостановить себя, приказать остановиться, но нет. Ее руки, изголодавшиеся по теплу, с жадностью скользили вдоль тела Офелии, по ее влажной худенькой спине, поглаживая поясницу.
Агнесс не решалась коснуться оттопыренной маленькой попки, наблюдая, как Офелия то и дело краснеет, не отвлекаясь от долгих и влажных поцелуев.

- Ты прекрасна, - сбившимся голосом шепнула Агнесс между поцелуями, ее ладони накрыли твердые бусинки сосков, мягко массируя возбужденную плоть, она ощутила, как Офелия несильно прикусила ее губу. Внизу живота разливалось до безумия приятное тепло, а разум заняла лишь потребность овладеть этим развратным ангелом сейчас же.

Она властно ответила на поцелуи Офелии, сжимая небольшую грудь. В глазах девочки плясал огонь страсти, что сводил Агнесс с ума, но нежный румянец Офелии останавливал ее грубость.

"А вдруг.. Вдруг, у нее это впервые, - пронеслось в воспаленной голове Агнесс, но все-таки почему-то ей слабо верилось, и это играло против Офелии.

- Тебе нравится? - тихо прорычала Агнесс, скользнув рукой между стройных ног девушки, ощутив ее влагу.

Офелия тихо вскрикнула сквозь поцелуй, чувствуя в себе грубые движения пальцев.
Девчонка вся сжалась, Агнесс почувствовала это.

- Прости.. Умоляю, - хрипло прошептала она, решив, что ей больно.

Тихий сладкий стон, вырвавшийся из приоткрытых губ, как только пальцы Агнесс начали невесомо ласкать клитор, заставив Офелию заводиться еще больше. Инстинктивно она расставила ноги еще шире, поддаваясь ласке, так и не разорвав жаркий поцелуй.

Агнесс показалось этого мало и на этот раз девушка сама поддалась ее пальцам. Хватило нескольких минут и Офелия выгнулась, глухо застонав. Агнесс внимательным взглядом наблюдала за ней, искусав губы. Ей казалось, она чувствует каждую мурашку по спине Офелии, каждый всплеск удовольствия, не стихающий до тех пор, пока Агнесс не прекратила ласкать все еще возбужденный клитор.

Обессиленно выдохнув, Офелия прижалась к ней, смущенно улыбаясь. Она уткнулась в шею Агнесс, постепенно восстанавливая дыхание, то и дело передергивая плечами.
Вода, наполнившая ванну, начала медленно остывать.

- Идем, милая. Ты дрожишь, - негромко предложила Агнесс.

Затем последовал плеск воды и тихий смех. Офелия слабо сопротивлялась ее заботе, когда та укутала ее в полотенце, помогая выбраться из ванной.

- Осторожно, скользкий пол.

Офелия едва не споткнулась, но рука Агнесс вовремя удержала ее.

- Я же говорила.

Послышался смущенный смех девушки в ответ на снисходительную улыбку Агнесс. Не прошло и пары минут, как они оказались в теплой маленькой комнате. Задерживаться в неуютном темном коридоре было неприятно, здесь же все еще горели пара свечных огарков.

- Иди ко мне, - шепнула Агнесс, и Офелия послушно прижалась к ней.

- Похоже, снег идет, - прошептала девушка, посмотрев за окно.

Нежные поглаживания Агнесс отвлекли ее. В комнате наступила тишина, прерываемая лишь поцелуями и редким шорохом одеял.

Агнесс нависла сверху, ничуть не смущаясь своей наготы, она сжала запястья Офелии. Улыбнувшись в новом поцелуе, она осталась довольна разведенными ногами девочки, стоило ей нежно скользнуть рукой по ее бедру, приподняв тонкую сорочку.

- Тебе не холодно? - заботливо шепнула она, осыпая манящую шею поцелуями.

Она чувствует, как остро тело Офелии реагирует на ее ласку, как девушка сама доверчиво прижимается к ней, и это пробуждало в Агнесс новые неутоленного желания.
Сейчас не время думать о смерти и огне. Не время мечтать о передовой, когда тебе отдается столь нежное существо.

Агнесс опустилась ниже, покусывая набухщие соски и сжимая грудь, вдыхая соблазнительный запах бархатной кожи.

- Мне жарко, - едва ли не умоляюще прошептала Офелия.

Агнесс, улыбаясь, поцеловала низ ее живота, неожиданный страстный стон оборвал ее терпение.

Офелия вскрикнула, позволив перевернуть себя на живот, а влажному языку скользнуть поглубже в изнывающее лоно. Выгнувшись в спине, она уткнулась в подушку, тихо постанывая, стараясь вести себя тише, но лишь этого хватало, чтобы Агнесс брала ее еще жестче и быстрее, сжимая мягкие ягодицы.
Она чуть прикусила клитор, Офелия хрипло застонала, приподнявшись на локтях.

Агнесс сжала ее в объятьях, покончив с мучительно-нежными ласками. И хотя в ней и так все дрожало от подступившего страстного желания, она нашла в себе силы мягко поцеловать Офелию, слушая ее шумное дыхание и колотящееся сердце.

Агнесс коснулась невесомым поцелуем запястья ее левой руки, наблюдая за затуманенными удовольствием разноцветными глазами. Офелия прижалась крепче, натянув одеялом до плеч.

- Прости, - хриплым голосом она нарушила тишину, смущенно уткнувшись в шею любовницы.

От этого обыкновенного невинного жеста в душе Агнесс поднялось столько тепла, что она сама едва не покраснела. А этого она не любила.

- Ну что ты.. Ты можешь сделать это всегда, когда захочешь.

- Всегда, - шепотом с улыбкой повторила Офелия, прикрыв глаза.

Теперь она дышала намного спокойнее. Они немного помолчали.

- А знаешь, - Агнесс закусила губу, задумчиво поглаживая прижавшуюся девчонку по волосам - Хотя мама и не знала, что мужчины меня не привлекают.. Но мне кажется, ты бы ей понравилась.

Офелия помолчала минутку, затем засмеялась.

- Господи. Мне было бы стыдно смотреть ей в глаза.

- Почему? - Агнесс искренне удивилась.

- Потому что меня только что трахнула ее дочь, - шепнула Офелия, смеясь, и сразу же краснея.

Агнесс приложила ладонь к ее губам.

- Еще одно сквернословие, и я накажу тебя. Я не шучу. И потом, - Агнесс вздохнула. опустив глаза - Моя мать умерла. Так что тебе нечего стыдиться.

- Прости..

В комнате снова повисло молчание. Агнесс села на постели, наблюдая за тлеющим огарком свечи. Офелия обняла ее со спины.

- Ничего, - комок застыл в горле, мешал говорить.

А ведь ее мать так мечтала увидеть ее замужней, с хорошенькими детьми. А она с улыбкой отнекивалась. Зато теперь можно делать, что угодно..

- Просто говорю, что ты ей понравилась, - проговорила Агнесс, накрыв руку девушки своей.

- Это очень приятно, - Офелия улыбнулась, опустив глаза.
Глава седьмая

За ночь наполнившаяся теплом комната медленно остывала в утреннем тумане ноября. Агнесс открыла глаза и приподнялась на постели, зевнув. Как только одеяло спало с плеч, по спине пробежали колючие мурашки холода, просыпаться в таверне было поистине невыносимо.

Ничего, осталась лишь одна ночь, думала Агнесс, снова уткнувшись в подушку. Она не знала, насколько уж это радостная для нее новость, она не могла предугадать, какие будет ее возвращение в пустой дом, где на кухонном столе все еще лежало письмо приятельницы ее покойной матери, которое Агнесс не побоялась вскрыть еще в первый же день, и без него полная предчувствия, что кроме нее в этом доме больше никто и никогда не появится.

Она помотала головой, с трудом прогнав беспокойные мысли, запрятав их как можно глубже в себя. Так она делала почти каждое утро в госпитале.
А сейчас у нее был в запасе день. Целый, от начала до конца. И Офелия..
Но нет, Офелии не было.

Агнесс удивленно оглядела комнату, заметив кувшин теплой воды и завтрак, оставленный, как и вчера. Ни записки, ни вещей, ни единого намека на пребывание девушки в ее комнате этой ночью не было.

Агнесс наскоро позавтракала и поспешила спуститься вниз, надеясь, что Офелии пришлось убежать вот так только из-за неотложной работы, оставаться здесь в одиночестве на целый день ей было противно.

Посетителей сегодня было поменьше, несколько служанок неторопливо прибирались, собирая со столов оставленную после завтрака посуду. На один из самых мягкий стульев кто-то водрузил большую клетку, завешенную ярким куском ткани. Из-под этой ткани доносилось неустанное чириканье.

Агнесс усмехнулась, подобрав забытую кем-то утреннею газету. Она пролистала ее, усевшись поблизости.
Снова перед ее глазами пронеслись десятки объявлений в две строчки с просьбами купить всякое старье, помочь сведеньями о пропавших, в особенности детях, их было очень много. Писали не только о потерявшихся, но и о подброшенных, оставленных у вокзала, возле порогов домов.

Кажется, объявления эти шли сюда не только со всего города и деревни поблизости, но и с нескольких округов.
Работа, которую еще вчера подыскала Агнесс, сегодня требовалась вновь, она обрадовалась.

"Они надеются, что брошенных детей теперь кто-то подберет или выбросившая их мать опомнится и умер от горя, когда прочитает эту статью", - фыркнула про себя Агнесс, по привычке хорошенько согнув вестник пополам.

Да, ей хватало денег, но она не чувствовала себя настолько доброй, чтобы приютить того, от кого отказалась собственная мать.

" А может быть, и не отказалась, просто другого выхода не нашла", - думала она, подперев лицо рукой и уставившись в запотевшее окно - Но самым взрослым детям, о которых пишут, не больше трех лет. Зачем же нужно было дарить им жизнь во время войны?.."

Эти мысли приводили ее в тихую ярость.
Агнесс испытывала некое отчуждение к детям и никак не могла представить себя матерью, больше того, в годы беззакония.

- Шлюхи, - прошептала она сама себе, наконец получив заказанную чашку кофе.

Девушка, что принесла его, уж как-то слишком приветливо улыбнулась.

- А вы кого ждете? Ваша прислуга изволила смыться засветло. Но я могу вам помочь, - девушка иронично хмыкнула, намекнув на Офелию, и сразу же мелодичным голоском предложила помощь, натянув сладкую улыбку.

Агнесс смерила ее нарочито высокомерным взглядом, в душе посмеиваясь над нарочной услужливостью служанки. Она отпила кофе, оказавшийся отвратительным на вкус, и покачала головой.

- Простите, но нет. А с Офелией мы уже все согласовали, и я лучше ваших любопытных ушек знаю, куда и зачем она направилась. Занимайтесь своими прямыми обязанностями.

Агнесс усмехнулась, немного приврав, что знает о планах девушки. И хотя она ни черта не знала в действительности, ей хотелось знать все о ней. Предсказуемо служанка сразу же похолодела.

- Вы останетесь у нас еще? Вы заплатили всего за три ночи, эта будет последняя, - сухо заметила она, стряхнув с фартука невидимую пылинку.

- Нет, завтра утром я ухожу, - кивнула Агнесс, больше не притронувшись к кофе.

Она накинула пальто и вышла на тротуар. Ветер, ударивший в лицо, донес отдаленный запах Рождества. Такой, какой она помнила из детства.

За углом чуть поодаль, как она еще в первый день успела заметить, устроилась двухэтажная кофейня, украшением ей служил наглухо прибитый к тротуару круглый столик, аккуратный пуфик возле него и изящный железный сервиз, точно так же искусно прибитый к столику. Кажется, кофейня горела, потерпела не малый крах, но все равно, словно к непотопляемому кораблику к ней тянулись прохожие, не редко заходили внутрь.

Агнесс с улыбкой покачала головой и прошла мимо. Сначала ей хотелось пойти и разведать о работе, а уже потом заглушить память о тошнотворном кофе в таверне. В тайне Агнесс была бы рада встретить где-нибудь в переулке Офелию, но девочка не попадалась ей на глаза, и Агнесс точно решила, что вечером обязательно спросит, куда она исчезала. Если, конечно, Офелия появится вечером.

Агнесс вздохнула. Вот бы никуда ее не отпускать.
Она прошла через приоткрытые ворота в больничный сквер. Об этом обветшалом здании за деревьями она и читала в объявлении.

"И никто не приведет его в порядок," - с жалостью думала Агнесс, оглядываясь по сторонам.

Влажные после утренней мороси скамейки, полуразрушенная беседка и давно засохший фонтан. Людей было немного, а в вестибюле всего несколько человек.
Агнесс поглубже вдохнула едкий запах лекарств и наклонилась к окошку регистратуры.

- Простите, я по объявлению..

Поднявшись наверх, Агнесс удивилась тишине в здании, палат, очевидно, теперь хватало, никто не лежал в коридорах, как она привыкла видеть в госпитале.
Это была обыкновенная больница мирного времени, пережившая бомбежку, укрывавшая раненых, но теперь опустевшая в мирное время. Когда еще в начале войны Агнесс обратилась сюда, ее сразу же перенаправили в госпиталь, и поэтому здесь было ново для нее.

- Никто больше не задерживался, - пояснила старшая медсестра, проводя ее по коридору - Когда закончилась стрельба кого забрали семьи, кто сам кое-как ушел. Лучше бы вам не знать, сколько детей здесь было, приносили матери, нечем было кормить. Здесь поблизости служил один лейтенант, он им помогал. Конечно, как не помочь, у самого дочка родилась, прижила девчушка одна, а он не отказался. А потом его перевели. Из твоего госпиталя как раз новость о смерти пришла.

- Может, я видела его? Если это случилось несколько лет назад, - пожала плечами Агнесс, нахмурившись.

Нет, тот единственный лейтенант, которого она знала, не мог оказаться тем, о котором говорила женщина.

- Адамсон. Пол Ричард Адамсон, вот, - вопросительно взглянула на нее медсестра.

Было заметно, что ей этот человек тоже стал не чужим, она не скрывала интереса. Агнесс поджала губы, решительно покачав головой, хотя в груди все перевернулось от удивления и грусти.

- Нет. О таком не слышала.

Ей не хотелось, чтобы кто угодно знал, что она, Агнесс Гилберт, знакома с покойным Адамсоном, ей хотелось те дни заботы о нем захоронить глубоко в себе и вспоминать лишь в часы одиночества.

Похоже, медсестра уловила ее напряжение, но ничего не сказала. Агнесс получила должность, получив похвалу за трудолюбие.
Она с усмешкой подозревала, что все это из-за того, что в госпитале, где она работала, скончался тот самый добродетельный лейтенант.
Но это была шутка, Агнесс не отрицала перед собой своего трудолюбия. Впереди у нее оставалось несколько выходных.

Теперь Агнесс неторопливо шла улицей, ощущая, что начинает подмерзать. С ней вечно бывало так после помещения, выходишь из него в холодную погоду и за секунды мерзнешь еще сильнее. Она вспомнила недели, когда в госпитале было "тепло" точно так же как и сейчас на улице. Ей тогда еще приснился нелепый сон о напарнице, будто та уснула в постели, не сняв штаны и пальто.

Агнесс усмехнулась. В витрине одного из магазинов она заметила скопление людей. Это отвлекло ее от мыслей о госпитале и лейтенанте, она заглянула внутрь, подавив желание чихнуть. Внутри топтались женщины, девушки, пахло духами, а престарелый торговец не успевал всех обслуживать, то и дело прося покупательниц вести себя потише.

В очереди одна девушка нашептала Агнесс, что магазин закрывается, вот и отдают товар по бросовым ценам. Продавали то, к чему Агнесс не имела вкуса. Излишне изящная одежда, наверняка краденные безделушки, украшения.

"Стоят же, деньги есть, а бездомным не помогают," - подумала Агнесс, усмехаясь, - Но что я сужу. Я тоже стою здесь, а они, быть может, помогают нищим, а я одна из них циничная и жадная. Но нет, я не для себя стою тоже"

Агнесс коснулась рукой светло-розового пальто. Выглядело оно легким, но на ощупь оказалось теплым и мягким, как бархат. Офелия. Агнесс представила Офелию, вспомнила чудного проводника, что обещал отнять у нее даже тот захудалый пиджак. К тому же Офелия была бы в нем необычайно стройна. Не задумываясь, Агнесс оплатила понравившееся пальто, и еще несколько подарков просто так.

Выходя из душной лавки, Агнесс ощутила, как загорелись ее щеки.

Я влюблена, со страхом и неловкостью подумала она. Ее внимание снова привлекло кафе на полюбившейся улице. Сейчас она не смогла пройти мимо, снова в шутку пожурив себя, что не помогает другим, а тратит деньги в свое удовольствие. Она чувствовала, что сама не своя, не узнавая себя, она думала лишь о блеске разноцветных глаз в темноте комнаты, о изгибах нежного тела, о ее горячем дыхании, о искусанных губах. Она не смогла ее не целовать, даже если бы вчера ей это не стоило жизни.

Кофе оказался удивительно вкусным, с привкусом карамели. К нему подали приятное пирожное, от его сладости сводило скулы, но ей это нравилось. Агнесс подперла рукой щеку, думая, что давно не ела подобного. Ей хотелось позвать сюда Офелию, она не могла избавиться от мыслей о ней.
Глава восьмая

Узнав еще в госпитале примерную дату своего возвращения, Агнесс не могла придумать, чем заполнится теперь ее жизнь после работы, которую одобряла мать еще при жизни.
Если бы она тогда не поддержала ее, кто знает, может быть, и Агнесс послушалась, оставшись с ней и приемной девочкой ждать эвакуации, которая так и не наступила.
Но ее мать считала иначе.

- Езжай. Ты уже взрослая, а там всякая помощь пригодиться. Только не вздумай брать оружие в руки, девушкам этого и не хватало. Узнаю, что взяла, назад не приму.

Агнесс знала, что та приняла бы обратно, будь бы жива, если бы даже Агнесс приняла вражескую сторону, а не просто повесила на плечо автомат.
Но она дала матери обещание заниматься только женской работой, и выполнила его. А перед отъездом, спустя несколько лет, она думала о словах тогдашних подруг, что ее мать сущий мучитель и отправляет ее на верную смерть. Где они теперь были, ее бывшие подруги, куда направились они, Агнесс этого не знала.

На удивление, в зале таверны в этот вечер было куда спокойней и свободней. Лишь несколько мужчин, громко смеясь над чем-то, ужинали у запотевшего окна, а в углу присела бедная женщина, отсчитав несколько монет мигом подлетевшей к ней служанке, которую Агнесс видела еще утром.

Она порядком продрогла и духота таверны теперь показалась островком тепла. Отдав пальто подошедшей престарелой прислуге, Агнесс уже собиралась подняться наверх, как ее окликнула все та же молодая девица в белом переднике.

- Простите, прошу, - как ни в чем ни бывало заговорила она, улыбнувшись - Но вы сказали, что знаете, куда изволила уйти мисс Адамсон? Она должна была вернуться к обеду, а ее все нет.. Вы же нам поможете?

Девица с ангельским выражением своего деревенского личика, вздохнула, прищурившись - освещение ночью в зале отличалось экономной тусклостью.

- Я смутно осведомлена о ее планах, - покачала головой Агнесс, машинально спустившись на одну ступень вниз.

Ей не понравилось, что Офелия так долго пропадает, да еще и вчера не могла ей сообщить, как будто между ничего не произошло.
"Может, она думает, что и не произошло?", - промелькнуло в уставшие и одновременной взволнованной голове девушки.

И волнение Агнесс заметила служанка, тоскливо усмехнувшись.

- Ну вот. И вы нам не поможете. Наверняка шляется с очередным солдатом, - женщины негромко засмеялись ее словам - А нам.. Работай за нее!

Служанки тихо смеялись, отпустив парочку дешевых шуток о "подпольном" заработке девушки.

- Ничего, вернется завтра хозяйка, - проворчала немолодая судомойка, унося грязную посуду.

Агнесс так и не торопилась уйти, чувствуя, как разгораются жаром щеки в теплой столовой, особенно после противных откровений девушек. Но обвинять их она не смела, только теперь понимая, что совсем не знает Офелию. Две ночи, разве это много? Немало, чтобы влюбиться, совсем ничего, чтобы доверять.

- Шлюха Адамсона! - услышала она разгоряченное официантки, и быстро сбежала наверх, повторяя про себя фамилию, что только что донеслась до нее. Адамсон..

- Дурацкое совпадение, - тихо фыркнула Агнесс, отпирая двери снятой спальни, что погрузилась в ночную тьму, которую девушка сразу же нарушила, зажигая несколько толстых огарков.

Она думала, распустив волосы и быстро причесывая их, о фамилии Адамсон. Она думала о ней, переодеваясь в теплую рубашку, и о лейтенанте, с которым проводила его последние дни. Теперь же в нее вселилась уверенность, что о нем сегодня говорили ей и в госпитале, когда она просила работу.

Но какое к черту отношение эта фамилия имела к Офелии? Агнесс так много и ревностно думала, что малейшая сонливость, нахлынувшая на нее в тепле, прошла, как рукой сняло. Она медленно ходила по комнате, прислушиваясь к каждому шороху за дверью. Но ничего слышно не было, Агнесс уселась на постель, скрестив руки на груди. Ее задумчиво-ожесточенный взгляд был направлен в пол, она, как истинная женщина, не знала, чего ей хотелось больше - удушить нежную любовницу за продажность или же простить любые подтверждения слов служанок таверны, лишь бы Офелия, наконец, появилась, лишь бы все обошлось. Агнесс почувствовала жжение в горле, ей захотелось выпить.

- Самое время,- грустно заметила она, усмехнувшись.
Стояла такая тишь, что хотелось говорить с самой собой. Один огарок дотлел. Без пятнадцати полночь.

- Это вы кому?

Агнесс обернулась на скрип двери, растрепанная Офелия без спроса прошла внутрь, опустив глаза. Она шумно дышала, Агнесс удивилась, почему не слышала ее еще в коридоре. Офелия спешила.

- Кому вы говорите? - с растерянной улыбкой повторила вопрос девушка.

Агнесс молча помогла ей снять пальто.

- Где ты была? - сухо поинтересовалась Агнесс, стараясь не выдавать злости и мук ревности, что удивляло ее саму - своих пассией на один раз она в лицо не помнила через несколько дней.

Но ей даже стыдно было равнять Офелию к тем недолговечным в ее жизни девушкам.

- Прости, что убежала так утром, - Офелия говорила быстро, ни чуть не стесняясь, впившись взглядом прямо в глаза Агнесс - Были срочные дела. Ты что.. Ты сердишься?

Для Офелии, это, кажется, стало откровением, для же Агнесс прозвучало так насмешливо, что она несдержанно фыркнула в ответ.

- Какие же они? Я не достойна слышать о твоих делах? - Агнесс отвернулась, смотря в окно.

Присутствие Офелии сейчас раздражало, но меньше всего она хотела, чтобы та сейчас ушла.

- Что? - Офелия удивленно сделала шаг к постели - Я не хочу засорять тебе голову своими заботами.. Только и всего.. Мы же так мало знаем друг друга.

- Достаточно, - прошептала Агнесс в ответ - Достаточно, чтобы узнать, что ты продаешься.

Она сказала это негромко, но щеки Офелии теперь побагровели. Она приоткрыла рот, очевидно, пытаясь подобрать нужные слова, но не найдя их, только бросилась к двери. Агнесс молниеносно остановила ее, сжав тонкие запястья до боли.

- Кто такой Адамсон? - холодно прошептала Агнесс, не сводя с девушки глаз.

Ее теперь тоже озлобленное личико и блестящие глаза делали ее так не кстати еще красивее. И при мысли, что сегодня же она проводила время с кем-то иным, Агнесс хотелось ударить ее за эту красоту.

- Господи.. Сумасшедшая.. Пусти меня! - негромко вскрикнула Офелия и к удивлению, Агнесс отступила.

- В столовой назвали тебя его подстилкой, - она не решалась бросить дерьмовое "шлюха" в разноцветные испуганные глаза.

Офелия так и присела у двери, закрыв лицо рукой. Она молчала минуты две, затем, наверное, засмеялась или заплакала, все так же закрывая лицо, а тело ее дрожало, и Агнесс не могла разобрать этих эмоций, что невольно остудили ее первый всплеск пыла.

- Что так? Спустись сейчас же! Спустись! Пусть еще расскажут тебе! Что я сплю с каждым встречным, что у меня нет ни дома, ни денег, что я ночую на подстилке с огромными крысами в обнимку, что у меня восемь детей и все они подыхают с голоду, пока их мать, конечно же, раздвигает ноги на каждом углу! Иди. Что стоишь? Пускай объяснят тебе понятнее, что ты у меня третья за ночь, а еще у меня есть Адамсон и я его шлюха. Им больше нечего сказать, моя жизнь - самое ценное, что случалось в их существовании, а тебе, наверное, больше нечего услышать, кроме того, что я подстилка. Раз я взяла эту фамилию, чтобы избавиться от имени поработившей меня старухи!- прорычала Офелия, вытирая несколько слезинок тыльной стороной ладони, тяжело дыша.

Агнесс почувствовала себя так гадко, будто на нее ушат ледяной воды спросонок вылили, она стояла и молчала, понимая, как сейчас это глупо, но ничего поделать с собой не могла.

- Что смотришь, впервые видишь? - негромко фыркнула девушка, отойдя от двери и налив себе воды, жадно выпив ее в несколько глотков - Да, у меня была человек. Но мы не успели пожениться, война. Его фамилия была Адамсон, я взяла ее себе. Это все, что обо мне стоит знать. Не больше. - Офелия бросила грустно-злой взгляд - Они зовут меня шлюхой лишь потому, что мы с ним не обвенчались. А на самом деле, - Офелия глубоко вздохнула - Ты первая, кому я позволила коснуться себя после него.

Она застыла у окна, больше не оборачиваясь. Агнесс ничего не оставалось, кроме как обнять ее за плечи, которыми девочка моментально передернула, но не отошла. Они помолчали. Как мысленно успела заметить Агнесс, от окна тянулся нехилый сквозняк. Она немного пришла в себя.

- Прости.. Если бы ты предупредила, что уйдешь, я бы не прислушивалась к их сплетням. Мне хотелось понять, где ты, - виновато шепнула она девушке, поглаживая ее прохладную руку.

- И поэтому ты решила спросить у них, - цокнула языком Офелия, внимательно заглянув в глаза любовницы - Я похожа на ту, что продается?

Агнесс смутилась прямолинейности вопроса.

- Не в коем случае.. Я с такими не вожусь.

Офелия засмеялась, позволив крепче обнять себя.

- Не водишься? А с кем водишься?

- С тобой, - без раздумий шепнула Агнесс в ответ, накрывая треснувшие от холода губы девушки своими.

Офелия прижалась к ней, обняв за шею. Агнесс с мягкостью целовала ее, ощущая, как приятно в ее руке теплеет рука Офелии.

- Ты не голодна?

Офелия пожала плечами, улыбнувшись.

- Сейчас внизу мне лучше не показываться.

Агнесс кивнула, достав коробочку, разрисованную цветами, несколько смущенно протянув ее Офелии.

- Поешь. Я в кофейне купила, нехорошо одной пить кофе.

Глаза девушки расширились от удивления, она снова покраснела, бережно вскрывая обертку, обнаруживая фруктовые корзинки с кремом.

- Я не..

Следующие несколько минут Агнесс молча уговаривала ее поесть. Закончив поцелуй, Офелия с удовольствием ела, все так же смущенно опустив глаза.

- На улице такой холод, - пробормотала она, вытирая губы салфеткой. Во всяком случае, поев, она выглядела живее. Агнесс задумчиво прилегла на постель.

- Этот человек.. С которым ты была. Мне знакома его фамилия. Какие же случаются совпадения, - тихо вздохнула она.

Беспечный взгляд Офелии медленно угас. Она села рядом, укрывшись пледом.

- Я тебе расскажу. Он был местный военный, не бедный, но много старше меня. Я осталась без матери, может быть, с тоски согласилась быть его. Конечно же, он и не думал на мне жениться, все обещал этого после, как война закончится. Но что его винить, его все равно нет в живых, а замужество теперь было бы мне в тягость.

Агнесс вздохнула, закрыв глаза. Теперь ее раздражала мысль о Ричарде, хотя ее уважение к нему оставалось безграничным, и Офелия здесь ни при чем.

- Лейтенант?

- Да.

- Его звали Ричард, - Агнесс кивнула, не обращая внимания на удивление девушки, она поднялась, быстро достав свой багаж из-под кровати. Офелия наблюдала за ней, кусая губы.

- Вот, - Агнесс наконец протянула подруге револьвер - Он подарил его мне.

Офелия опешила, но оружие осторожно взяла.

- Откуда.. Да, ты же сказала.. Но ведь он мертв, -промямлила она, вертя в руках револьвер.

- Он умер у меня на руках, - кивнула Агнесс.

В комнате повисла тишина, затух медленно и второй свечной огарок.
Офелия прижалась к ней, уткнувшись в шею.

- Расскажи о нем..

Агнесс кивнула.

- Он хороший человек. Был сильным. Мы с ним виделись дважды. Года два назад просто несерьезное ранение, он редко принимал мою помощь, только просил гулять с ним чаще, чтобы не быть в одиночестве. Он ненавидел палату, много читал, мечтал поскорее уехать. А во второй раз я волновалась, что мне его поручили, рана серьезная случилась. Он просил обо мне. Мне пришлось, хотя видеть его угасание было тяжело.

Офелия кивнула, поглаживая ладонь Агнесс.

- Он в первую встречу отдал его тебе? - она кивнула на оружие.

- Нет. Когда уже умирал, - покачала головой Агнесс - Я удивлена, но он ничего не говорил о тебе, да и вообще о женщинах.

- Я ему не жена, - кивнула Офелия - Зачем ему говорить обо мне..

Агнесс слабо улыбнулась, погладив девочку по волосам.

- Ты жалеешь, что не жена ему?

Офелия покачала головой.

- Иначе бы у меня не было этих трех ночей. Тебе завтра нужно идти, я знаю. Мы еще увидимся?

Столь удивительная и нежная смелость поразила Агнесс. Она погладила девчушку по щеке.

- Можно просьбу?

- Да..

- Сходи завтра со мной домой. Не хочу возвращаться одна. Не хочу жить там без тебя, - пожала плечами Агнесс, опустив глаза.

Щеки Офелии залились нежным румянцем.

- Так неожиданно, но да..

Агнесс промолчала, улыбнувшись, укрыв плечи девочки одеялом. Она сидела еще некоторое время вот так, обнимая Офелию, пока не услышала тихое сопение. Третья свеча давно догорела. Агнесс крепко уснула, прижав к себе чуть улыбнувшуюся возлюбленную.
Глава девятая

В комнате стоял ужасный холод, пробирая Агнесс просто до костей. Почерневшей от пыли тряпкой она безуспешно пыталась оттереть от пятен небольшое зеркало, что прежде висело в казеннной спальне таверны. Она только теперь вспомнила об этом, преостановив свои безрезультатные усилия.

" Зачем же я его украла? Или мне его кто-то подложил?", - встревоженно думала она, пытаясь припомнить, при каких обстоятельствах вынесла испачканное зеркало.

Она подумала, что точно не брала его сама, кто-то помогал ей собраться, наверное, решил, что оно ее. Агнесс растерянно думала, силясь оттереть заляпанное стекло, но сколько не пыталась сделать этого, даже собственного отражения не могла разглядеть, пыльцы ныли от напряжения.

- Черт, - тихо прошипела она, отложив тряпку.

К удивлению, стоило ей прикоснуться ладонью к стеклу, как пелена грязи начала исчезать. Она воодушевилась, и через несколько прикосновений, увидела в зеркале себя и комнат вокруг. Ее дыхание участилось, по мере того, как она узнавала в комнате позади себя свою собственную спальню. Все так и было. Широкая кровать, полог прозрачныз занавесок над ней, аккуратно сложенное платье на знакомом покрывале, прикроватный столик и стул из красного дерева, блестящий паркет, этажерка, книги..

- Милая! Милая..

Агнесс удивленно оглянулась, снизу донеслись шаги, а она уже знала, кто бы это мог быть.
Агнесс метнулась к двери и захлопнула ее, пока мать внизу продолжала ее звать, прохаживаясь по комнатам.

- Агнесс, ты здесь? - донесся удивленный вопрос, и девушка плотнее прижалась к двери спиной, слыша, как быстро колотится сердце.

"Зачем я здесь прячусь? Это же мама", - подумала она, кусая губы. Она слышала ее голос, но выходить почему-то до ужаса не хотелось, она не могла вспомнить, в чем провинилась и была ли это вообще ее вина.

- Она же мертва. Она же умерла, - еле слышно прошептала Офелия, осознавая смысл собственных слов.

Она почувствовала, как слезы стекают по щекам, и видеть из-за этого становится трудно, не то что держать дверь собой. Нервно ударив эту самую дверь рукой, она шептала, что это ложь, что это неправда, хотя точно знала, что все так и есть и выходить ей нельзя.

- Агнесс!

Но этот голос уже пренадлежал не матери. Она с трудом открыла глаза, поморщившись от утреннего света, сонно вздохнув.
Первое, что она осознанно обнаружила рядом с собой - были внимательны еглаза в обрамлении черных ресниц. Глаза излучали улыбку, они принадлежали сонно улыбающейся Офелии.

- Доброе утро, - прошептала Агнесс, потянувшись к девушке, которая сразу же прижалась к ней, натянув на плечи теплое одеяло.

- Спите, еще рано, - по привычке вежливо обратилась она к Агнесс, проведя рукой по своей щеке. За окном так недавно рассвело, она заметила, что теперь туманно за окном и виднеются лишь крыши соседних домов. Кажется, потеплело.

Несколько минут в комнате стояла тишина, Офелия послушно прижалась к Агнесс, смущенно целуя ее. Агнесс усмехнулась, продолжая чувственные поцелуи.

- у тебя чудесные глаза, - улыбнулась она, проведя пальцами по щеке Офелии, что моментально отвела взгляд.

- Ты издеваешься. Эти разные цвета..Они уродливы. К тому же, приносят несчастья.

Агнесс удивленно хлопнула глазами, не найдясь, что ответить сразу. Она потянулась, засмеявшись.

- Ну кто тебе сказал такую чепуху? Он, наверное, не знал, что приносит насчастья.

Заметив, что девочка лишь помрачнела, она добавила:
- Хорошо, будь со мной. Приноси несчастья только мне.

Теперь пришла очередь засмеяться Офелии, в ее глазах блеснули живые искорки, отозвавшиеся в груди Агнесс теплом.

- Что не так? Приноси несчастья только мне, идет? - повторила она, накрыв губы Офелии своими.

- Я подумаю, - несколько смущенно ответила девушка после поцелуя, снова коротко поцеловав Агнесс.

Пришлось выбраться из постели, когда настенные часы отсчитали восемь ударов. Офелия безшумно выскользнула за дверь в одной рубашке. Улыбнувшись каким-то спутанным и сонным мыслям, Агнесс успела одеться и собрать волосы в хвост, когда Офелия уже принесла теплой воды и полотенце, и пока Агнесс умывалась, девушка суетливо накрыла на стол, принеся небольшой завтрак. Она лишь суетилась вокруг не хуже любой горничной, помогая Агнесс собраться. Смущенно поблагодарив за предложение поесть, она завтракала на ходу. Снизу тоже слышалась суета.

- Я вырвалась всего на четверть часа, - вздохнула Офелия на немой вопрос Агнесс - Мне попадет, если исчезну и сегодня..

Она опустила глаза. Агнесс тихо вздохнула, допив свой чай.

- Посмотри кое-что в светлом пакете, пожалуйста, - совершенно спокойно кивнула в ответ она, не выдав грусти из-за слов Офелии.

Ей не хотелось идти домой одной, но еще большее неприятное волнение доставляли мысли о том, что придется оставить Офелию в этой сырой перевалочной, где ее, кажется, мог осмелиться унизить каждый, самый жадный скряга, отыскавший несколько монет на стакан пива.

"Неужели ты думаешь оставить ее с собой насовсем? - неожиданный насмешливый голос прозвучал в ее голове, а в комнате послышался восторженный вздох Офелии.

Она только что бережно вскрыла пакет, наверняка увереннная, что ей хотят показать что-то особо ценное или посвятить в какую-нибудь еще несуществующую тайну.
Но в ее руках теперь оказалось нежного цвета пальто, совсем ей по размеру, она уже это заметила, переведя удивленно-вопросительный взгляд на Агнесс.
Та улыбнулась, все еще допивая полу остывший чай, закинув ногу на ногу.

- Примерь, пожалуйста.

Дважды просить Офелию необходимости не было.

Она примерила пальто, с удивлением вертясь перед зеркалом, ее бледные щеки чуть порозовели.

- Я увидела и подумала, что тебе подойдет, - улыбнулась Агнесс, приобняв девушку, от чего Офелия покраснела чуть гуще - И ты превзошла мои ожидания.

- Ты покупаешь меня? - неожиданно тихо спросила Офелия, прищурившись. Она улыбалась.

Агнесс удивленно изогнула бровь.

- А ты мне продаешься?

Она лишь ответила на поцелуй, когда Офелия без спроса прильнула к ее губам. Рука Агнесс легла чуть ниже ее талии, и она сама прижалась крепче.

- Ни за что, - прошептала Офелия в приоткрытые губы любовницы, тихо выдыхая.

В столовой поднялся шум, когда Агнесс молча отдала ключи от комнаты, пригласив Офелию идти за собой.

- Позвольте, но эта девушка уже работает здесь! Мы не можем отпустить ее к вам в горничные. Офелия, куда ты собралась? - прикрикнула плечистая краснощекая женщина, спустившись на шум служанок, столпившихся у двери.

Похоже, она была здесь главной, после хозяйки, разумеется. Агнесс не позволила девушке даже попытаться высвободить руку из ее руки, служанки перешептывались, чуть разойдясь. Кто-то из них воскликнул:

- Она ей почти неделю прислуживает! Немудено, сколько уже нагребла, а с хозяйкой не делится.

Офелия бросила прохладный взгляд в сторону девушек, поджав губы.

- Простите, но Офелия больше здесь не работает, - покачала головой Агнесс - Правда, Офелия?

Она чувствовала, что идет на шантаж, ведь девушка и в мыслях не имела покидать закусочную еще меньше часа назад. Но только от нее теперь зависело, поддаться на провокацию или нет. В разноцветных глазах мелькнул огонек веселья.

- Да, я здесь больше не работаю, - кивнула девушка, бросив мимолетный взгляд на Агнесс, крепче сжав ее руку.

Девушки рядом зашептались громче, послышалось что-то о том, за что только эту приблуду здесь содержали. Теперь ледяным взглядом их одарила Агнесс, подумав, насколько же, выходит, низко ставит себя хозяйка, позволяя так унизительно обращаться с Офелией. Ведь они же семья. Хорошая или плохая, но своя.

- Интересно, что скажет госпожа, - фыркнула плечистая дама, сухо улыбнувшись Агнесс - Тогда вам придется заплатить и за проживания этой девушки за три дня.

- За что? - переспросила Офелия, прищурившись, не давая Агнесс вставить и слово - Все эти дни я помогала, как и раньше, бегала по холоду по твоим просьбам, Мейбель! А твоя госпожа не платит мне уже второй месяц. Может быть, ты отдашь мне мое жалованье? Я больше ни на секунду здесь не останусь!

Она вспылила, и даже Агнесс не удалось удержать ее. Хлопнув дверью, Офелия вырвалась на заледенелую улицу.
Агнесс поджала губы, тяжело вздохнув. Ей больше нечего было сказать, а девушки вокруг разговорились между собой еще громче.

- Тихо, - оборвала их служанка госпожи, ее лицо удивленно смягчилось, когда Агнесс отдала ей деньги.

- Только отдайте Офелии ее жалованье и вещи, когда она за ними зайдет, я очень прошу, - вкрадчиво улыбнулась Агнесс.
О том, чтобы с ней не согласиться, даже речи не могло идти.

Офелия ждала ее за углом, смотря себе под ноги, раздраженно топча ногой токий слой снега.

- Ты хотя бы не вздумала платить? - сердито выдохнула она, подойдя навстречу.

Заметив виноватую улыбку на губах подруги, Офелия тяжело вздохнула, идя тротуаром.

- Зачем потакаешь им? Они ничего не донесли бы за эти деньги, уверена. К тому же мне задолжали очень немало. Но что я могу, - с сожалением выдохнула она, рассматривая собственный силует в отражении чужого окна. Ее пыл поубавился.

- Мы идем к тебе домой? - смущенно шепнула она, взяв руку Агнесс в свою.

Девушка кивнула.

Еще немного пути, и заскрепвшие ворота впустили их в небольшой, пробранный холодом сад, виноград вился летом по стене, теперь засох. Вместе с ним и плющ, обвивший небольшую часть стены, погиб. Под ногами шуршали никем не тронутые листья. Старая беседка выглядела грязно из-за прошедших дождей. Агнесс усмехнулась, осторожно открывая дверь. Та сразу же поддалась.

- Болото, - кивнула на сад она.

Офелия слабо улыбнулась.

- Тебе повезло. Задержись ты еще хоть немного, честные люди продали бы его кому-нибудь с молотка.

- Сплюнь. Кому нужна эта развалина? - с улыбкой отозвалась Агнесс, проходя в сумрачный холл. Кажется, ее щеки коснулась паутина.

Какая же мерзость, раздраженно подумала она. Дом как будто умер вместе с ее матерью и названной сестрой.
Совершенно точно. Умер, замер, уснул. Даже стрелка настенных часов отвратительно барахлила, то и дело замирая.

Все вокруг напоминало сон под утро, от чего становилось немного не по себе. Агнесс никогда не считала себя суеверной или мнительной, но теперь ей действительно становилось тоскливо и холодно на душе, стоило взглянть на ту или иную вазу, шкатулку, корзину для вещей. Все в доме излучало прошлое, от чего ее начало мутить. Слыша возню внизу, она так и не позвала Офелию, с ногами забравшись на собственную постель, немного успокоившись.

"Какое же здесь все старое", - подумала она. обводя комнату взглядом.

Раньше она радовалась, что ее дом уцелел, а сейчас думала, что даже если бы это и случилось, сейчас было бы легче. Ей бы некуда было идти, чтобы вспоминать.

- Часы. Не твои? - раздался тихий голос Офелии, бешумно проскользнувшей в комнату.

Под предлогом зажатых в руке наручных часов, она села рядом, проведя рукой по мягкому покрывалу.

- Без тебя я бы никогда не пришла сюда больше, - покачала головой Агнесс, словно игнорируя услышанный вопрос, задумчиво рассматривая находку Офелии - Кто-то дарил. Нужно выбросить их.

- Зачем? - удивленно пожала плечами Офелия, снова положив себе на ладонь сувенир.

- Хочу покончить с прошлым, - без раздумий отчеканила Агнесс, не отрывая взгляда от окна. Офелия тактично помолчала.

- А можно мне оставить их себе? Я бы хотела, чтобы у меня была почти что вечная вещь, напоминающая о тебе, - тихо проговорила она, смущенно улыбнувшись.

Агнесс ничего не ответила, молча распаковывая багаж.

- У тебя красиво, - тем временем добавила Офелия, с влеченной улыбкой рассматривая висящую на стене поблекшую картину какого-нибудь любителя.

На ней девочка в шляпке, украшенной маками, кормила слетевшихся к ее ногам голубей. Позади как будто шумел фонтан. Картинка была пропитана июльской жарой.

- Вот, возьми. Спрячь куда-нибудь. Я хочу, чтобы он у тебя всегда был, - серьезно кивнула Агнесс, протянув девушке револьвер. Офелия покачала головой.

- Зачем? Это ведь тебе подарок..

- Знаю, - быстро оборвала ее Агнесс - Но я хочу, чтобы он был у тебя, чтобы ты могла себя защитить.

С этими словами она вложила оружие в худенькую руку. Офелия несильно сжала рукоять револьвера. Агнесс накрыла ее руку своей, посмотрев в глаза.

- Знаешь, я теперь знаю.. Мы можем двигаться вперед, когда создаем, а не разрушаем.

- Зачем же двигаться все время вперед? Не лучше ли двигаться туда, куда тебе нужно? - смутилась Офелия, рассматривая револьвер.

Она отложила его на тумбу, затем потянувшись к молчаливой подруге.
Агнесс улыбнулась, позволив девушке забраться к ней на колени, осторожно целуя ее солоноватые на привкус губы. По телу разлилось тепло, на душе немного поутихло от поглаживаний нежных рук.

- Ты думаешь о плохом. Тебе страшно? - прошептала Офелия, обхватив руками лицо Агнесс.

Та лишь опустила глаза,кивнув. В руках офелии становилось спокойнее, но ведь так не могло продолжаться всегда. Она смутно видела черты девушки, нависшей над ней, глаза наполнились слезами.

- Тшш, прекрати пожалуйста, - шепнула Офелия в перерывах между поцелуями, крепче прижимая Агнесс к постели - Все хорошо, слышишь? Я не отдам тебя ни одному сомнению и страху..

"Не отдам ни одному", - мысленно повторила Офелия, слушая уже не разборчивый, но наполненный нежностью шепот сквозь поцели. И она верила ему, безаговорочно верила, мечтая лишь о том сейчас, чтобы эти губы не переставали целовать, а руки согревать.

Слезы сменились удовольствием, а к щекам прилил румянец, когда тонкие пальчики начали расстегивать ее рубашку.

- Милая..

Это все, что ей удалось произнести на выдохе, когда поцелуи бабочки, как она мысленно сейчас ее называла, коснулись ее красивой груди. Агнесс и не подозревала о своей красоте и о том, как манит к себе свою бабочку. Влажные губы Офелии поочередно охватывали ее соски, дразня, обдавая горячим дыханием, заставляя нежную плоть напрягаться еще сильнее.

Агнесс потянулась за поцелуем, моментально ощутив, как жадно и властно губы Офелии сминают ее, сейчас она целуется как никогда глубоко, несильно прикусив язык любовницы, когда Агнесс предприняла слабую попытку одержать верх.

Офелия продолжила покусывать ее губы, словно смакуя, проводя рукой вдоль напряженного животика девушки, заставляя Агнесс шумно сглотнуть. Поглаживая набухшие соски, свободной рукой скользнула еще ниже, нетерпеливо и вместе с тем остожно проникая пальцами во влажное лоно, властно лаская, но намеренно обходя чувствительную точку, принуждая Агнесс поерзать, умоляюще поскуливая.

- Ты такая нетерпеливая, - тихо прорычала Офелия, надавив на плечи любовницы, жестом приказывая улечься поудобнее. Прерывистыми поцелуями выводя влажную дорожку до самых бедер, с нежностью обхватила губами клитор, продолжая скользить в разгоряченном лоне пальцами.

Поддавшись напору ласки, словно плохих мыслей еще четверть часа тому и вовсе не существовало, Агнесс развела ноги шире, инстинктивно стараясь получить еще большую сладость, приподняла бедра, моментально ощутив впившиеся в кожу ноготки. Офелия тихо постанывала, лаская языком напряженный клитор, иногда проникая пальцами глубже. Наслаждаясь хриплыми стонами, причиной которых она являлась, она чувствовала Агнесс в своем полном подчинении и это сводило ее с ума.

- Девочка моя, - одними губами прошептала Агнесс, негромко вскрикнув.

Дрожь неземного удовольствия прошла сквозь нее, охватив сознание и тело. Офелия покраснела, собирая губами влагу девушки и ненавязчивая продлевая ее оргазм.

- Маленькая, - невыразимый комок вырвался наружу, накопившийся где-то в груди, столько восхищения и нежности Агнесс испытала к этому существу.

Пару минут умелых движений пальцами, и Офелия прижалась к ней, тяжело дыша. Вдвоем они медленно приходили в себя.

- Знаешь, жизнь - она из боли и счастья. Пока ты чувствуешь что-либо из этих двух, ты жив, можешь не сомневаться, - шепнула Агнесс, поглаживая мягкие волосы возлюбленной. Офелия смущенно улыбнулась.

- Может быть, и так.. Отпустишь меня сегодня вечером? У меня срочные дела, но я приду быстро, обещаю, - виновато опустила глаза она.

- А что за дела, если не секрет?

- Секрет. Я потом.. Скажу как-нибудь, - улыбнулась Офелия, прижавшись к Агнесс - Извини.

- Ничего, - покачала головой девушка, крепче обнимая ее.

На несколько минут в спальне воцарилась тишина.

- Мне кажется.. О счастье и боли ты права, - прошептала Офелия, уткнувшись в плечо подруги.
Глава десятая

Вопреки размышлениям Агнесс, время не замерло, не остановилось. Оно бежало, бежало и бежало, теперь и на часах в доме, что удалось починить. Неделю, а может даже и больше, они занимались с Офелией только тем, что перебирали старье, отправляя в помойку самый непригодный хлам. Впрочем, все что Агнесс решала выбросить, попадало в деловые руки Офелии, и большинству из этого она находила применение отправляя что-то красивое, но бесполезное на чердак порой даже без согласия Агнесс.

После завтрака они могли разбрестись по дому, перемывая всевозможные уголки, пока кто-то из них не находил друг друга, они подолгу молчали, находясь так близко, как могли позволить себе. Офелия приносила чай на веранду, Агнесс нежно стискивала ее руку в своей, отпивая из горячей чашки. Так прошло чуть больше недели, Агнесс напомнила ей о таверне.

- Не хочу туда возвращаться, - несколько затравленно посмотрела на нее Офелия - Чем дольше меня нет там, тем больше я туда не хочу. А ты.. Я надоела тебе?

Последние слова она произнесла, презрительно фыркнув в сторону. Она всегда так выглядела, когда боялась или злилась. Агнесс с улыбкой посмотрела на нее.

- Нет. Просто твоя начальница пообещала вернуть твои заработки.

Лицо Офелии удивленно вытянулось. Она негромко рассмеялась.

- Мейбель? Да ты что?

Агнесс кивнула, усмехнувшись.

- Тебе попадет, если обманываешь, не забывай. Но я схожу. Проверю, целы ли мои некоторые вещи, - согласилась Офелия, смеясь.

Она поднялась, отряхнув платье, прошла в дом.

- Подумаешь, Мейбель обещала..

Но ушла она практически сразу же, шутливо приказав Агнесс не дергаться от каждого шороха.
Это были глупости. Агнесс не верила в призраков и всякую прочую ересь, тем более в собственном доме, но ей все еще было трудно оставаться здесь, наедине со своей памятью, а вечернее дежурство в больнице было отменено.

Ее работа ей вполне нравилась, к тому же напоминала о недалеком прошлом, в котором она все же оставила частичку себя.

Агнесс где-то читала, что человек привыкает абсолютно ко всему и сравнительно быстро. Вот и она постепенно привыкла к новой, хорошо забытой старой жизни, в которой теперь появилась Офелия.

Агнесс, в душе надеясь, что Офелия не задержится, решила заняться ужином. Темнело теперь как нельзя рано, при свете тусклого светильника она резала овощи. Стало теплее.

Как жаль, что нету музыки, думала она. Везде, где она раньше была, был хотя бы радиоприемник. Негромкая мелодия или новости слышались, когда оставалась одна или каждый был занят своим делом. Она привыкла к звукам вокруг себя как ни крути, а теперь тишь и темнота за окном нагоняла и без того зарождающуюся тоску, хорошо спрятанную за будничной полуулыбкой.

Агнесс заметила, что начался снег. Он сыпал всю неделю, тая и не доставая земли, но теперь обещал оставаться дольше, накрывая чернеющую землю белым покрывалом. Наконец-то зажгли фонари, ужин был почти готов, от скуки Агнесс взяла первую попавшуюся книжку, а это оказался Гомер, и открыла небольшую бутылку вина, медленно распивая его и читая Илиаду вслух. Так ей становилось веселее.

Агнесс вспомнила, что в нижних ящиках должны быть свечи. Нашла и зажгла несколько.
Не хватало только Офелии. Она с грустью подумала, не пойти ли за ней самой, но возвращаться в таверну до отвращения не хотелось. Она придет. Не будут же они силой держать ее, думала она.

Часы пробили восемь, ужин практически остыл и ей пришлось есть в тишине, распивая ужасно маленькими глотками то самое вино. Когда в теле почувствовалась приятная вялость, а мысли наполнились тягучей карамелью, она убрала бутылку. Упиваться ей не хотелось, она хорошо умела определять собственную грань трезвости.

Половина девятого. Агнесс подумала, устроившись на кухонном диванчике, как теперь ей хочется спать. Читать она больше не могла, а идти в кровать одной не хотелось. Ее руки снова начали подмерзать. Она и не пыталась скрыть от себя, что волнуется. Ее больше не терзали муки прошлого, ей было важно знать, куда в настоящем подевалась Офелия. Она почти решилась накинуть что-нибудь теплое и выйти на снег, хотя бы вдохнуть холодного воздуха и унять жар на щеках. Теперь она была согласна прогуляться и до таверны, если бы где-то возможно было перехватить Ее..

Она метнулась в холл, но удивленно замерла. Послышался скрип ключа, ледяной воздух моментально проник в прихожую, а Офелия нерешительно остановилась на пороге, устало улыбнувшись. Ее волосы были усыпаны снежинками.

- Пустишь?

Агнесс сдержанно кивнула. Она снова вернулась в кухню, молча позволив Офелии последовать за ней.

- Молодец, что поела..

Кажется, Офелия спросила, лишь бы спросить, неловко улыбнувшись. Агнесс кивнула.

- И выпила.

- Чуть-чуть, - вновь кивнула Агнесс, скрестив руки на груди - Где ты была?

Офелия отступила на шаг, слабо улыбнувшись.

- Я сходила за деньгами, как ты и просила, - она помедлила, оживившись - Деньги мне вернули. Но я..Я одолжила все, что было, одной знакомой. Она вернет, и скоро, я знаю, - Офелия говорила торопливо, стараясь выглядеть убедительной.

Агнесс выпила воды, облизав пересохшие губы. Где бы Офелия не провела последние несколько часов, но сейчас она оказалась рядом, и беспокойство в ее душе понемногу улеглось.

- Мне что? Это твои деньги. Только будь осторожней, - пожала плечами девушка, смотря за окно.

Офелия сама подошла и прижалась к ней со спины, положив голову на плечо.

- Предупреждай, когда задерживаешься так, - Агнесс подчеркнула последнее слово, все же обернувшись и обняв продрогшую Офелию покрепче.

Некоторое время она согревала ее вот так, в своих руках.

- Хочешь есть?

Офелия кивнула. Агнесс разрешила немного выпить и ей, чтобы согреться. Оставив подругу наедине с ужином, она неслышно поднялась наверх, в спальню, быстро переодеваясь в мягкий халат.

- У тебя такие холодные ноги, - тоскливо прошептала Агнесс, когда в темноте девочка быстро забралась под одеяло.

Только теперь Офелия потянулась и включила ночник.

- Агнесс, я..

Она снова удобно устроилась рядом с ней, понемногу согревшись, от чего в конечностях покалывало приятное тепло.

- Что? Что ты? - словно обращаясь к маленькому ребенку, спросила Агнесс, задумчиво перебирая пальцами ее шелковые волосы.

- Я..- Офелия, кажется, совсем растерялась.

Агнесс подумала, что она не знает, что сказать, только почему-то не говорит. С улыбкой она коснулась пальцами ее губ.

- Ты - ты..

- Я люблю тебя, - шепнула она совершенно спокойно, в ее глазах погас пыл, с которым она, кажется, еще минуту назад пыталась сказать нечто иное.

Зато теперь в этих глазах светилась нежность.

- А я люблю тебя, - отзеркалив ее улыбку, кивнула Агнесс, невесомо накрыв губы девушки своими.

- Не шутишь? - глаза Офелии сверкнули.

- Ни капли.

После полуночи снегопад усилился. Прошло еще несколько недель, яркое-алое солнце исчезало за горизонтом все раньше, а снег больше не таял. Напротив, он шел подолгу, в ночных сумерках и по утрам, как только просыпался город. Он шел почти постоянно, заставляя усталых прохожих сокрушаться по ушедшему теплу и радость детишек. Впрочем, Агнесс было практически все равно. Снег да и снег.

Самым прекрасным и волнующим была для нее Офелия, самым необъяснимым и грустным тоже она, но лишь когда без предупреждения исчезала по утру или в полдень, но возвращалась несомненно поздно,затемно, когда снег валил еще гуще и гуще.

Агнесс до конца и не знала ничего об этом, она была занята работой и уследить за всем не могла. Но тоскливое одиночество непременно покалывало в груди, как только она проходила в кухню, раздеваясь на ходу, а на столе стоял обед и записка, что ждать Офелию стоит к ужину, а то и вовсе совет в письменном виде ложиться спать без нее, чего Агнесс еще ни разу не удавалось.

Она не могла заснуть, лежа при свете свечи и дожидаясь хлопка входной двери, быстрых легких шагов на лестнице и небрежно скинутого на кровать пальто.

- Прости, я совершенно замоталась..

Этот робкий усталый вздох, а через четверть часа эта беглянка уже мирно спит, обнимая ее. И Агнесс ничего не оставалось, как умиротворенно вздремнуть рядом, позабыв прежнее беспокойство. О целях похождений девушки она узнать и не пыталась, это было бесполезно. Офелия мгновенно замыкалась в себе, отвечала сухо и всем своим видом обижалась, что нередко немного злило.

- Не могла бы ты хотя бы сообщать мне о своих прогулах? Записки ты часто забываешь оставлять, - сухо фыркнула Агнесс в один из вечеров, наконец, дождавшись любовницу.

Офелия переменилась в лице.

- Прогулках? Что я слышу? У меня есть важные дела, понимаешь это или нет? Срочные дела, и я не могу медлить. Может быть, ты судишь по себе, и развлекаешься пока меня нет? Когда ты уже научишься доверять мне? - вскипела она, тряхнув шелковыми волосами.

Агнесс потребовалось сейчас величайших усилий, чтобы не повысить голос и просто обнять ее, положив голову на плечо.

- Но послушай.. Я ведь всего-навсего переживаю о тебе и скучаю. Мне часто не хватает тебя. Ты просто старайся не пропадать без предупреждений и приходи скорее.

Впервые в их ссоре ей так легко удавалась нежность. Все потому что она поняла, что агрессией и силой никогда, нигде и ничего не добьешься. А если и добьешься, то на очень короткий срок и с очень прискорбным финалом.

Офелия слабо улыбнулась.

- Хорошо. Буду говорить тебе заранее. Во вторник мне нужно уйти в полдень. Очень постараюсь вернуться вернуться к семи.

В мыслях что-то щелкнуло, как только Агнесс услышала это. Вторник, полдень. Она должна была быть в больнице в это. Ничего, с работой можно уладить, решительно думала она. Собственные замыслы до того удивили ее и заставили усомниться в их правильности, что она мало не отказалась от них, в замешательстве кусая губы.

- Обещаю обо всем предупреждать тебя, - мягко повторила Офелия, проводя рукой по волосам Агнесс. Поборов желание отказаться от мимолетной затеи, она кивнула, сжав руку девушки в своей.

Впервые она ощутила малейший просвет. Теперь-то Агнесс перестала не находить себе места с исчезновениями Офелии. Вот как все просто, оказывается, а только теперь пришло на ум. Больше она не будет ее ревновать. Остается подождать до пятнадцатого декабря, до вторника. А это совершенно мало, думала она, покрывая поцелуями каждый сантиметр нежной кожи подруги...

Агнесс лежала в постели, не шевелясь, лишь иногда ее ресницы подрагивали, а грудь мерно вздымалась, от чего сразу было видно - девушка - крепко спит.

Так подумала и Офелия, неслышно носясь по дому, набегу приготовив небольшой завтрак. Она знала, что Агнесс можно немного поспать - на работу ко второй смене. С отрывного календаря слетело четырнадцатое число последнего месяца года, открывая путь новому - пятнадцатому. Офелия торопилась.

- Ну что такое.. - Агнесс сонно потянулась, когда Офелия снова оказалась в комнате, поправляя платье перед зеркалом.

- Доброе утро, - мягко улыбнулась она в ответ - И мне пора идти. И не проспи работу.

Легкий поцелуй, и Офелия быстро сбежала по ступенькам, хлопнула входная дверь. Она ушла, и в доме, кажется, остался едва уловимый запах ее духов. Убедившись, что осталась одна, Агнесс моментально подскочила с постели.
Несколько минут ей хватило, чтобы умыться и одеть старую черную накидку, что нашла как-то на чердаке. Она, конечно, была очень холодная, но в ней ни одна живая душа не узнала бы ее, а в особенности - любовница.

Снежинки полетели ей прямо в лицо, стояло выбежать во двор. Вместо воздуха пространство будто накачали каким-то заменителем кислорода, так было холодно, что кровь стыла в жилах, а бледные лучи зачем то вздумавшего появиться сегодня солнца, ни сколько не грели, лишь заставляли искрить снег, добавляя еще большей прохлады.

Похоже, Агнесс просто повезло. На соседней улице она заметила ее, покупающей что-то у мальчика- газетчика. Офелия больше не медлила, побежала по тротуару вперед и Агнесс торопливо пошла за ней, купив у того же мальчика еженедельник.

Агнесс успела подмерзнуть, дожидаясь Офелию из продуктовой лавки, куда та зачем-то забежала. К еще большему удивлению, вышла Офелия с несколькими большими пакетами, снова ускорив шаг. Агнесс быстро шла за ней, гадая, в самом ли деле Офелия торопится в сторону вокзала или так ей только кажется.

Не смотря на солнце, снегопад усилился. Агнесс была почти уверена, что к сумеркам поднимется метель. Едва не поскользнувшись, она шла осторожней вслед за знакомой фигурой. Тротуар, проезжая часть, здание банка, а за ним маленький сквер, ведущий к вокзалу. Агнесс угадала, Офелия покупала билет.

Изучив расписание, девушка вновь впала в некое замешательство - сегодня днем ходила только одна электричка, час езды. Она пожала плечами, купив билет, едва не столкнувшись с Офелией, но та, к счастью, ее не заметила. Людей было немного, зашумел подошедший поезд.

Стараясь не выпускать из виду любовницу, Агнесс прошла в другой конец вагона и села у окна. По крайней мере, когда поезд набрал ход, стало теплее.На следующей станции зашло еще несколько женщин, и Агнесс снова забоялась упустить Офелию, хотя по сути это было практически невозможно. Она сидела у нее на виду, у противоположного окна, от скуки листая журнал.

Агнесс расслабилась, переведя взгляд за окно, на мелькающие заснеженные деревья и поля. В сером небе она заметила стаю кружащихся птиц, но вскоре и они растворились в снежном тумане. Они проехали еще одну станцию. Офелия неспешно поднялась, подхватив свои сумки, прошла к выходу. Агнесс вновь ненавязчиво поспешила за ней.

Миновав малознакомую Агнесс станцию, Офелия ускорила шаг, будто за ней гнались, а она как приличная девушка, не могла позволить себе побежать еще быстрее. Чуть не уронив сумку, она свернула за угол высокого здания, Агнесс метнулась за ней, поправив свою накидку, чтобы та ненароком не упала. Каблуки Офелии гулко стучали по брусчатке. Узкий тоннель вывел Агнесс к более обжитым с виду домам, но не менее нищих и серых, чем в ее родном округе. Война не обошла одной двери. Откуда-то доносились звуки уличных музыкантов, а Офелия поднялась по мраморным ступеням одного из потрепанных домов. Кажется, ранее он был окрашен в нежно-синий цвет, но теперь краска слезла и облупилась, черепица посыпалась, да и мраморные ступени были отбиты кое-где. Агнесс удивленно подошла ближе, читая потрескавшуюся надпись у дверей.
Эпилог

Агнесс удивленно подошла ближе, читая потрескавшуюся надпись у дверей. Приют святой Анны, гласил наглухо прибитый к стене старинный мемориал. Отпрянув, она поспешила уйти прочь, не желая каким-то образом быть застуканной Офелией, да и больше расследовать ее исчезновения. Неужели у нее какой-нибудь ухажер в столь мрачном месте? - задумчиво размышляла девушка, направляясь домой.

Она вдруг почувствовала себя такой усталой и измотанной, что сил не оставалось даже на ревнивые мысли. В ее голове было пусто, как были пусты и лица случайных встречных в тусклом освещении вагона поезда. В сумерках снег отливал синевой.

Агнесс подумала, что быть может, у подруги там брат или сестра. Мысль о ребенке она отогнала сразу же. Ну какой ребенок, она сама ребенок, сонно твердила себе она, прислонившись к окну.

Девушка на мгновение прикрыла глаза. Больше всего ей хотелось сейчас очутиться дома и уснуть, позабыв обо всем, особенно сегодняшнюю слежку. Вообще-то, такие поступки были не в ее правилах, и теперь она чувствовала себя немного мерзко, сколько не уверяла себя, что все в порядке.

Вот и между ними появились секреты. Офелия сбегает несколько раз в неделю, ни слова не сказав, а она сама отпрашивается с работы, чтобы тайно проследить за ней, а придя домой, будет врать, что же нового случилось сегодня днем.
А раньше Агнесс думала, что между любимыми людьми секретов быть не должно.

Окна дома, конечно же, до сих пор оставались темными. Больше не тревожась по этому поводу, она вслепую закрыла за собой дверь, поднялась по скрипнувшим ступеням наверх, включив небольшой торшер у кровати. Здесь все еще стоял запах духов любовницы. Не желая ни готовить, ни есть, ни читать, она сразу же забралась под прохладное одеяло, щекой прильнув к мягкой подушке. Несколько минут , а может, полчаса, она еще думала о сегодняшнем приключении и Офелии, но в скором времени глаза начали слипаться сами собой, а согревшемся наконец, теле образовалась тягостная, и вместе с тем, ужасно приятная усталость. Она поддалась ей и задремала, слабо улыбнувшись забытью. Поездки по холоду всегда утомляли ее.

Прикосновения, легкие и нежные, разбудили ее. Вернее, пока еще не совсем, но продолжали упорно вырывать из сладостного сна. Мягкие руки огладили ее волосы, разметавшиеся по подушке, теплая ладонь коснулась ее щеки. Агнесс ощутила, как ее губ касаются знакомые пальцы. Кое-как проснувшись, она поцеловала их с улыбкой. Кажется, за окнами уже была глубокая ночь.

- Ты только пришла? - удивленно прошептала она, вглядываясь в белое лицо девушки. В полумраке та казалась ей до того хрупкой и невесомой, что сейчас растворится, мерещилось. Офелия улыбнулась.

- Не только. Давно. А ты все спишь.

- Уже нет, - тихо засмеялась Агнесс, прижав подругу к себе, осторожно целуя.

Ласковые руки обвили ее шею, позволив углубить ласку. Лишь почувствовав теплое дыхание и силу объятий девушки, можно было удостовериться, что существо она земное и ни коем образом не ангел, как мысленно иногда звала ее Агнесс. Снежный ангел.

- Ты любишь детей? - совершенно неожиданно поинтересовалась Агнесс, проследив за удивленной улыбкой Офелии.

Она улыбалась так ошарашенно, словно Агнесс и не видела ее вчера на ступенях приюта. Офелия кашлянула.

- А что? У тебя будет ребенок? Или нашлась какая-нибудь твоя родственница, и я помешаю? - смущенно пожала плечами она, вопросительно изогнув бровь.

- Нет, - Агнесс рассмеялась словам девушки, подперев голову рукой, все еще не сводя внимательного взгляда с подруги - Даже если бы и так, ты бы не помешала. Ты никогда не будешь лишней для меня, Офелия, - серьезно добавила она, накрыв руку девушки своей.

- Глупые разговоры, - та моментально убрала руку, отвернувшись к стене - Глупые бесполезные вопросы. К чему сейчас было это? К чему ты спросила меня об этом? - раздраженно выдохнула она, закрыв лицо руками.

Может быть, ей хотелось заплакать, но сейчас как назло не получалось выдавить ни слезинки. Агнесс осторожно положила руку на ее плечо.

- Нет. Я не жду ребенка. И никого ближе тебя, как ты знаешь, у меня нет теперь.

Офелия нервно передернула плечами и отсела подальше, чтобы Агнесс не могла коснуться ее.

- Тогда зачем спрашиваешь? - тяжело вздохнула Офелия, затем скривившись - Детей. Конечно, я люблю детей. Но к чему был этот вопрос?

Она была сейчас так раздражена, что казалось, от нее валил сноп искр. Такой Агнесс видела ее лишь в трех случаях. Когда она нарочно вспоминала при Офелии свои прошлые отношения, когда просила ее сказать, куда и зачем она убегает, и вот когда теперь заговорила о детях. Офелия вновь не позволила коснуться себя, отвернувшись.

- Ну извини. Я задаю глупые вопросы, - пожала плечами Агнесс, все же пристроившись рядом.

На удивление Офелия сама положила ей голову на плечо. Как она изменчива, думала Агнесс, наслаждаясь тишью этих нескольких минут, неизменна лишь нежность ее губ.

- Не глупые. Просто не вовремя, - опустила глаза Офелия, пряча улыбку.

Все же ей не хотелось так быстро сдавать свои позиции.

- А когда будет вовремя? - мягко поинтересовалась Агнесс, предприняв очередную попытку обнять возлюбленную. В этот раз та не отстранилась.

- Когда придет, тогда и придет, - немного сухо бросила Офелия, но уже через секунду мягко улыбнулась, заключив руку Агнесс в свою.

На их улице все дома спали. Вернее, спали обладатели этих покосившихся домиков, ни единого лучика свете не было видно ни за одним пыльным стеклом, а фонари уже погасли. Спали и остальные улицы, пусть в некоторых окнах и маячил блеклый свет ночника. Где-то залаяла собака, в темноте медленно-медленно опускался на землю снег, прошла Рождественская ночь вместе с постепенно растворившейся тьмой.
Агнесс неожиданно очнулась ото сна, бессмысленным взглядом изучая белый потолок.
Она лежала одна, место рядом с ней пустовало.

Ушла, немного волнуясь, подумала Офелия, обводя сонным взглядом спальню. Тишина, еще более пронзительная, стояла и внизу, осталась нетронутой, все вещи, включая пальто, были на месте, но Агнесс все равно точно знала, что Офелия ушла.
Она будто только теперь очнулась, выбежав во двор в одной сорочке. У ворот едва маячили следы, что не успел замести снег. Небо окончательно просветлело, затянутое снежными низкими тучами.

- Офелия! - Агнесс позвала, обойдя дом со всех сторон. И здесь ответом ей послужила тишина и шум ветра.

- Офелия! - она крикнула громче, ответа не последовало.

С трепетом в сердце она заметила клочок бумаги, что еще держался на стене веранды.
Очередная записка, какие иногда оставляла Офелия. Только оставляла в кухне и с известием о том, что появится к вечеру. Теперь содержание было несколько иным.

Не дыша, Агнесс пробежала взглядом несколько едких строк.

Я ухожу, Несси. Вот такая я слабачка, что пишу это, пока ты мирно спишь. Но так больше продолжать не может, приходится выбирать. Постарайся меня простить, и не ищи. Надеюсь, ты будешь счастлива. Прощай..

Подписано было Офелией.

Агнесс прижалась к стене, скомкав противную бумажку в кулаке. Прочитанные нелепые, но ужасно болезненные для нее строки сильнее всего сбросили ее вниз, в реальность. В какой-то момент для нее стало новостью, что она стоит на зимнем ветру в одной сорочке, а пальцы болят от холода.

- Ты же обещала, - хрипло прошептала девушка, покусывая нижнюю губу до крови.

- Ты обещала! - с нотками боли и разочарования воскликнула она, бросив смятую записку в снег. В ярости девушка быстро поднялась на веранду и захлопнула за собой дверь.

Самое отвратительное - осознание. И Агнесс отдалась ему, как только стрелка часов медленно приблизилась к полудню. Она больше не радовалась, что осталась дома на праздники.
По сути, и осталась из-за по-детски надутых губ Офелии с ее "заканчивай работать, Рождество же"
А теперь ее гнобила пустота.
Славное Рождество. Она могла сейчас поспорить, что несколько лет назад, какие бы до отвращения тяжелые ни были тогда времена, то Рождество было хорошим, уж подавно лучше этого.

И пусть внутри все уговаривалось ее остаться дома и никуда не ходить, ничего не предпринимать и уж тем более никогда больше не искать предательницу с разноцветными глазами, но вспыльчивость и ревность взяли свое.

Найду ее, спрошу в лицо, к кому она убежала, раздраженно думала Агнесс, одеваясь потеплей и утешая себя тем, что теперь можно идти куда угодно, где была Офелия, и больше не прятаться.

***
- Скажите мне что-нибудь плохое, - попросила Офелия, обхватив замерзшими пальцами горячую чашку с вежливо предложенным ей горьким кофе.

Она не плакала, только глаза были на красном месте и ей трудно было поднимать их к свету, раздраженные недавними слезами, они сразу же начинали жечь, а руки чуть подрагивали.
Впрочем, в холле здания было неплохо, среди многочисленной растительности в вазонах пахло тем самым кофе, молочной кашей, и парфюмом старой Бэтси, что выполняла здесь роль некого смотрителя, допрашивая каждого вошедшего, что ему нужно, а без приглашения начальства и вовсе могла не пустить. Впрочем, эти законы Офелии давно не касались, а все доброе сердце Бэтси. Она выглядит склочной старушонкой, но наверняка добрейший души человек внутри, думала она, склонив голову. Да и не наверняка, а уж точно. Так оно и было.

- Что же плохого? То, что Грейс передумали, оно и хорошо. Девочка с тобой. Если же подумать хорошо, то ей бы..

- Скажите что-нибудь плохое обо мне, - перебила Офелия, махнув рукой.

И не дослушав слова Бэтси, легко можно было мысленно окончить их. Лучшее для Ады - чужая семья. Для ее Ады. Чужая семья.

Она еле слышно вздохнула.

- Плохое? Чего это ты? Не заболела? - женщина посмотрела на нее с недоверием.

- Нет, я совсем здорова, - поспешила заверить Офелия, покачав головой - Скажите что-нибудь плохое обо мне.. Ну вот какая я? Ленивая, может быть, двуличная.. Грубая?

- Ты юная, - усмехнулась Бэтси, сделав глоток - Это твой недостаток и достоинство. Рассиживаться нечего, приедет мисс Ирвин, где тебя спрячешь? А за Аду не беспокойся, я за ней пригляжу.

- Угу, - буркнула Офелия, поднявшись сразу же - Не забудьте, я вам оставила некоторые вещи и еду. Все как всегда.

- Да-да, - кивнула Бэтси, тяжело вздохнув, она медленно поплелась наверх - Приходи еще, время ты знаешь.

Офелия поджала губы, застегнув осенний плащ, ничего не ответив. Она выскользнула за тяжелую входную дверь приюта святой Анны.

***
"Ничего себе", -пронеслось удивленно в мыслях Агнесс, она присела в любезно предложенное кресло, такие стояло несколько в бедноватой на вид приемной.

Если бы она только знала, что еще утром здесь была Офелия, сидела на том же месте, что и она, и не меньше ее одолеваемая чувством безызвестности и пустоты.

Наверху слышались детские голоса, и Агнесс подумала, что теперь время ужина. Настоятельница приюта, мисс Ирвин, высокая худощавая дама с длинным носом и колючим взглядом, приторно улыбнулась ей, заправив выбившуюся прядь тонких волос за ухо.

- Если спрашиваете именно про Офелию Хиггинз, то у нее действительно есть дочь. Кхм, чисто биологически. Сами посудите, ну какая же она мать, если ее родственница, доброй души женщина, некогда слезно умоляла отнять у этой девицы ребенка, потому что она не способна ничего ему дать. Затем и сама Офелия смирилась. Она говорила, что ей нечем кормить ребенка,затем снова требовала отдать дочку ей. Конечно же, Аду ей никто не позволил снова забрать. Она попыталась мне угрожать, но я быстро пригрозила полицией, и девчонка утихомирилась. Аду несколько недель назад хотела удочерить одна состоятельная пара, но они передумали. Оказалось, мисс Грейс приглядела одного мальчугана, его они и забрали. Я бы мечтала отдать Аду в хорошие руки, пока девочке нету и двух лет, позор своей матери она не запомнит.

Мисс Длинный Нос, как мысленно прозвала ее в шутку Агнесс, говорила еще о чем-то, но ее дальнейшая болтовня уже ускользала от девушки. Агнесс пыталась осмыслить все, что ей удалось узнать за один только день. Офелия, ребенок.. Черт возьми, сколько же ей было, когда появилась Ада? Шестнадцать, семнадцать..

- А кто отец девочки? Вы знаете?

Настоятельница с ответом помедлила.

- Я не знаю, - сухо бросила она - Девчонка назвала какого-то военного, но я не думаю, что это правда. Она - малолетнее бедствие, как для нас, так и для ее несчастных родственников.

Кажется, сегодня она была рада поговорить, поэтому сразу же добавила:

- Я не знаю, для чего существуют такие девушки. Наверное, чтобы обращать жизнь честных людей в сущий ад, сваливая на них свои заботы и голодных отпрысков.

А зачем существуете Вы? Вы, и дюжина таких же безликих и мелочных, думала Агнесс, приветливо улыбаясь даме. Из-за таких старых дев, как Вы, девчонки рожают по углам, обманутыми кавалерами. Вы думаете, что правосудие и мир держится на ваших худощавых плечах, но Вы не занимаетесь ничем, кроме как распоряжаетесь судьба лишенных судьбы девушек и их детей, дабы освятить себя ореолом чистоты и праведности, несвязно думала она, разозлившись, хотя своим мыслям и не могла найти подтверждения, зато точно знала, что вслух их произносить нельзя.

А ведь Офелия не такая, она все говорит в глаза. Конечно, кроме того, что сообщает в записках о своем уходе, здесь-то смелости у нее меньше, чем у неопытного воришки.

Ты ушла, а как будто унесла с собой часть меня, подумала Агнесс, переведя взгляд на окно.
Ты преступница, самый жестокий и неуловимый вор с бесконечно прекрасными глазами. Для тебя забава - воровать любовь!

***
Через полторы недели Агнесс отдали Аду. Она все еще не могла поверить, что зеленоглазая девочка, что с удивлением теперь сидела на ее руках, когда они вышли из приюта, была ребенком Офелии,ее незаконной дочкой. Она крепче прижала ее к себе, добираясь до станции вокзала в толпе, изо всех стараясь не выронить пакет с документами, согласно которым девочка Офелии теперь стала ее дочкой. Она не сомневалась, что все это время Офелия пыталась убедить не отдавать Аду, как случилось и с прежними потенциальными приемными родителями. Она догадывалась так же, в какое время в приюте бывает Офелия, старательно избегая встреч с ней, и убедительно попросила оставить удочерение Ады в тайне от всех.

Смотря на удивленную поездкой малышку, Агнесс задумалась, может ли Ада смутно помнить свою мать. Но кажется, девочка ни о чем не помнила. В свои два она говорила хорошо, но мало, с некоторой опаской слушаясь Агнесс. Кажется монахини, служащие в приюте, слишком дисциплинировали детей.

- Ты можешь меня не бояться. Я твоя мама, и не обижу тебя, - с улыбкой шепнула смутившейся девочке она.

Одежда Ады пахла казенной прачечной, Агнесс не пожалела сил, чтобы все перестирать. Теперь она догадалась! Агнесс спускала малейший заработок в приют, покупая одежду и еду в надежде, что у ее девочки улучшится жизнь. Аду она тогда могла увидеть лишь через высокий забор во время дневной прогулки.

Заботясь каждую минуту о малышке, она больше не злилась на Офелию, точно зная, что когда-нибудь та придет. И если не вернется к ней, то хотя бы заберет свою дочь. Впрочем, Агнесс начала сомневаться, что сможет расстаться с Адой. Улыбка девочки стала ей практически родной.

***
Конечно же, Офелия появилась.
Не успела Агнесс вернуться со спящей малышкой на руках после ночного дежурства, как знакомая фигура уже маячила возле ее дома.

- Ты?

Бледная и осунувшаяся Офелия прислонилась к стене, дожидаясь, пока Агнесс нашарит ключи и откроет дверь. Она с жадностью проследила за спящей на руках Агнесс девочкой, но не попыталась сейчас вернуть ее себе.

Агнесс пропустила девушку вперед, закрывая дверь. Со времени исчезновения Офелии прошло больше месяца, а теперь она прошла в кухню, на ходу стянув шапку и расстегнув пальто, и села за стол, скрестив руки на груди.
Пускай от нее веяло холодом, но запах знакомых духов еще остался на одежде. И если закрыть глаза и вдохнуть его, Агнесс точно знала, покажется, что и несколько дней не прошло. Ее сердце радостно забилось лишь при виде пускай и серьезных глаз подруги.

- Я, - запоздалый ответ на риторический вопрос.

Разноцветные глаза Офелии блеснули злостью. Хорошо, что Агнесс этого не видела, раздеваясь. Еще час назад она мечтала лишь о том, чтобы только вернуться домой и улечься спать, уложив Аду. Но теперь в ней словно открылось второе дыхание. Ей хотелось говорить и говорить, лишь бы Офелия была рада ее слышать.

- Ты отняла ее у меня! - прошипела Офелия, кивнув на крепко спящую девочку - Не ожидала от тебя.

Теперь - то Агнесс заметила ненавистные огоньки в некогда любимых ею глазах. От этого тона знакомого голоса все похолодело, противно засосало в груди.
Агнесс молча поднялась наверх, крепко прижимая к себе Аду. Любовница моментально последовала за ней, и лишь убедившись, что ее девочка спит, прошла в соседнюю комнату.

- Я понимаю, что все это законно. Я знаю, ты следила за мной. Но я найду способ вернуть Аду, слышишь? - голос девушки дрогнул, как только она приблизилась к Агнесс.

Та удержалась от настойчивого желания уничтожить всякое расстояние между ними, и целовать, целовать ее. Даже наблюдая Офелию столь грубой, Агнесс любила ее, и ее сердце продолжало горячо биться в груди лишь при мимолетном взгляде на девчонку. Ей сейчас стоило много оставаться неприступной.
Кажется, Офелия так ничего и не поняла, а Агнесс решила не выдавать своих истинных целей до конца.

- Какой же способ? - безразлично усмехнулась девушка, прислонившись к двери. -Ну скажи. Мне интересно.

Офелия опустила глаза, закусив губу. Но в следующее мгновение одарила Агнесс взглядом, полным злости и отчаянья. Они обе знали, что ей отступать некуда.

- Я не знаю.. Но я найду, - с твердой уверенностью и холодом проговорила Офелия.

Она бросилась к двери, но задержалась, с особым презрением обводя взглядом усмехающуюся Агнесс.

- Какая же ты..

Она не нашлась, чем окончить фразу, и хотела уже исчезнуть за дверью, как знакомые руки с силой удержали ее. Агнесс вгляделась в измученное личико девушки, совсем еще ребенка, но уже матери. Офелия опустила уголки губ, отведя взгляд и отстранившись, насколько это было возможно.

- Я отдаю Аду. Забирай, - Агнесс кивнула на соседнюю дверь.

Девушка, кажется, растерялась. Да, ненависть теперь сменилась удивлением.

- Что? - негромко спросила она, недоумевая, и кажется, побаиваясь, что ей послышалось.

- Я забрала ее для тебя. Иди и забери ее к себе. Только одень потеплее.

- Шутишь? - Офелия горько усмехнулась, наконец подняв покрасневшие от слез глаза.

Господи, как же сейчас Агнесс хотелось коснуться ее нежнее.

- Да нет же. Иди.

Она мягко отпустила руку девушки, что крепко сжимала еще несколько минут назад. Офелия метнулась к спальне, но остановилась в полушаге, обернувшись.

- Я ушла лишь из-за Ады, - ее голос снова дрожал.

- Я понимаю, - Агнесс кивнула, не сводя глаз с девушки - Кто отец?

- Угадай, - Офелия слабо усмехнулась - Тот, кто подарил тебе револьвер. Мой жених.

- Адамсон не был твоим женихом.

- Так все говорят.

Офелия пожала плечами и нерешительно прошла в спальню к спящей дочери, Агнесс наблюдая за ней, стоя на проходе, непроизвольно улыбнувшись. Любовница была так нежна с девочкой, лишь держа ее на руках. Ада все еще спала.

- Я пойду?

Это было сказано так тихо и нерешительно, а может, Агнесс и вовсе послышалось.

- Останься.

Не менее тихо, но требовательно. Офелия обернулась в коридоре этажа. Агнесс подошла совсем близко.

- Останься, - повторила она.

Офелия сглотнула, прижав дочку крепче к себе.

- Это неправильно. Агнесс, ты не понимаешь.. Ада моя дочь. Мне нет девятнадцати, но у меня уже есть дочь. Я не говорила тебе, потому что это уродливо, черт возьми, - глаза девушки вновь заблестели - Я никогда не любила его, нас сводила лишь его похоть и моя нищета. Я продавалась ему, слышишь.. Вот, кто такая Ада. Дочка распутницы.

Офелия говорила тихо, но по ее щекам неумолимо стекали слезы - Разве кто-нибудь когда-нибудь сможет полюбить шлюху с уродливой гетерохромией, - девушка нервно усмехнулась, выговорив термин - И с незаконным ребенком на руках?

- Смогла, - Агнесс, не задумываясь, кивнула, прижав девушку к себе за плечи - Я смогла.

Офелия грустно улыбнулась сквозь слезы.

- Что же ты предлагаешь?

- Быть со мной. Здесь. Больше не оставлять Аду, - так же не задумываясь ответила Агнесс, касаясь губами плеча девушки.

- Ты все знаешь? Я оставила ее, мне нечего было есть, а хозяйка тогда прогнала из таверны.. И война. Я пыталась устроиться горничной, но везде отказывали, либо брали, но без Ады..

Агнесс покачала головой, остановив уже дрожащую девушку.

- Забудь об этом, забудь. Это прошло, все плохое в прошлом. Есть лишь ты и я.. И Ада. Я люблю тебя.. И ее.

- Не знаю, как Ада, но я тебя не стою, - прошептала Офелия, касаясь губами губ девушки, совершенно смутившись.

- Пожалуйста, не неси чепуху.

Тишина коридора нарушилась лишь шумным дыханием и звуками поцелуев двух истосковавшихся друг по другу девушек.

- Теперь все будет хорошо. Просто верь мне, - мягко прошептала Агнесс, проводя рукой по любимым волосам.

- Как же мы объясним Аде, что у нее две мамы? - Офелия засмеялась, прикрыв глаза.

- Скажем, что однажды мама встретила маму, и не смогла отдать ее никому. Так появилась она.

Офелия все еще смеялась.

- Знаешь, час назад я готова была растерзать тебя, любимая.

- А теперь, истеричка?

- А теперь, - Офелия смущенно пожала плечами- А теперь, кажется, люблю.

Агнесс хотела ответить, но нежный поцелуй девушки не дал ей этого сделать.
Теперь они сидели на диване, наблюдая, как спокойно дышит во сне Ада, безмятежно улыбаясь.

- Все хорошо.. Теперь все хорошо, - прошептала Офелия, обняв подругу чуть крепче.

Аде снится весна, думала Агнесс. Ей казалось, что тепло больше никогда не вернется к ним. Пышными хлопьями за окном валил снег, а от его белизны щемило в глазах, комната наполнилась белым светом.

***
Но тепло вернулось вне зависимости от того, верил в него кто-то или нет. Жаркий солнечный свет добрался и до этих краев, растопив лед и обратив его в воду, пробудив костлявые ветви деревьев. И каждая травинка, пробившаяся сквозь землю, теперь дышала весной, и даже мокрые крыши, кажется, ожили, душа и весна вселились в каждый камушек у дороги, и все вокруг будто переговаривалось и шепталось друг с другом о тепле и свете, которого с каждым днем становилось все больше.

Время. Вечный волшебник, неустанно искусный маг и прелюбодей. Не меньше раза в год он убивает природу, чтобы не больше двух раз ее потом воскресить, приводя за собой своих южную подругу - летний зной. Но до лета еще было далеко, ручьи талой воды только-только начали пробивать себе путь, а ночи приносили с собой ноябрьский холод, но и он был не страшен, ведь теперь-то все вокруг были уверены, что весна скоро. Не проспать бы.

- Время. Вечный волшебник, - тихо повторила Агнесс, тепло улыбнувшись.

В руках она держала новый, пусть уже и раскрытый конверт. Это было письмо от Норы, чрезвычайно шумной женщины, которую Агнесс повстречала в поезде, возвращаясь домой.

Простите меня, милочка, что тайком выписала ваш адрес. Он был надписан на вашем багаже. Вы так понравились мне, что я не удержалась, чтобы вам не написать. Помните даму в красном? Ну конечно помните, это платье было одним из самых модных в Лондоне прошлым летом. А мои Мари и Поль? Вы не забыли? Должна сказать, Мари о вас вспоминала. А ведь она обычно такая неразговорчивая. Ну что же я все о себе.. Как ваши дела? Мне кажется, мир уже воцарился повсюду, и я смею надеяться, что и у вас дома все в полном порядке!

Эдгар даже не поскупился нанять прислугу и разбить небольшой сад, уже к маю дети смогут отдыхать там. К моей огромной радости они подружились с новым отцом, знаете, мой Эдгар очень заботлив. Боюсь как бы он не разбаловал их, принося пачки конфет каждое воскресенье. Счастливое время, Агнесс.

Если у вас выдастся свободный денек, приезжайте к нам, я сказала мужу, и он был рад пригласить вас. Мы с нетерпением будем ждать. И еще...

Неугомоннная Нора писала и дальше, но второй раз Агнесс не стала перечитывать этот сумбур. Она подумала, что и дети Норы теперь, возможно, не так уж несчастны, а это главное, что обрадовало ее в этом письме.

- Время - вечный волшебник? Что еще такого написала тебе эта сударыня? - Офелия нахмурилась, приобняв подругу со спины.

Агнесс засмеялась, накрыв руку девушки своей.

- Эй, ты копалась в моей почте, дорогуша?

- Ты же знаешь, что я ревнива как черт.

- Верно. И ни один волшебник тебя не исправит, - с нежностью проговорила тебя Агнесс, погладив девушку по волосам.

- Мама-мама! - Ада вбежала в дом, таща за собой куклу, явно собираясь сообщить нечто важное.

Мои ангелы, подумала Агнесс, поспешив к запыхавшейся девочке. Никто не знает, что бы теперь было со мной, если бы однажды в метель я не полюбила эти разноцветные глаза.