Дело было в Париже. Мы приехали в него во время экспедиционных или как их называют геологи, археологи и прочий кочевой люд полевых работ. Заехав на главную площадь, не помню ее название, и обнаружив, что нужное нам учреждение закрыто на обед, весь полевой отряд разбрелся по площади в поисках спасительной тени.
Покуривая, я лениво озирался вокруг. Мое внимание привлек небольшой скверик в одном из углов площади. Все деревья этого скверика имели хорошо заметный наклон в одну сторону. Так как в разгар лета мы изнывали от жары и безветрия, я сделал единственный логичный вывод, которым тут же поделился с проходящим мимо парижанином. «Ох, и сильные же ветра дуют здесь зимой!». Парижанин буквально остолбенел от моих слов. «А с чего вы это взяли?» спросил абориген. Я, ткнув рукой в сторону скверика, пояснил: «Деревья сильно загуляли». Парижанин взглянул на меня уже с нескрываемым страхом, в его глазах явственно читалось: «Сомнений нет, что сумасшедший, дай бог, чтобы не буйный!». Медленно, стараясь не терять меня из вида, мужчина начал поворачиваться в сторону скверика.
Вскоре уже я испугался за душевное здоровье собеседника. Он снова остолбенел. Наконец, повернувшись ко мне, с глубочайшим изумлением парижанин произнес: «Это надо же, я родился в Париже, пятьдесят лет здесь прожил, но, пока вы не сказали, не замечал, что здешние деревья сильно наклонены! Вы правы, зимой нас действительно нередко заметает снегом по самые крыши».
Вот такая великая тайна славного Парижа открылась одному из его жителей.
Да, чуть не забыл сказать. История эта произошла в небольшом степном поселке Париж Челябинской области России.