Спортивная жизнь

               
                С П О Р Т И В Н А Я   Ж И З Н Ь         Часть 4

     А время бежало без остановки и с ним вместе продолжалась моя насыщенная событиями жизнь. Поскольку учеба на полгода отпала, я переключился на спортивную подготовку. Дело в том, что после победы на Спартакиаде школьников СССР, ко мне стали относится внимательнее, и спортивные руководители включили меня в состав взрослой команды пловцов Центрального Совета «Динамо», т.е. не московской городской, а всесоюзной организации. Пригласили на спортивно-тренировочные сборы, где я мог готовиться вместе с известнейшими пловцами общества, такими как Эндель Эдасси (Таллин) и др. Меня включили в группу эстонского тренера Пета Соосара. Рядом занимались выдающиеся пловцы того времени - Ульви Воог, Эндель Пресс, Эндель Пярон, Анне Типель и др. Соосар был спокойный, вдумчивый человек. На соседних дорожках работали знаменитые тренеры из различных городов страны – Клавдия Ивановна Алешина и её муж А.M.Шумин («отцы» российского плавания из Питера), Лука Александрович Иоакимиди из Тбилиси, Николай Матвеевич Кофнер (Львов) и многие другие тренеры и пловцы из Нижнего Новгорода, Сталинграда, Ворошиловграда и пр.
   
      Масса полезного и просто интересного вывалилась на меня в одночасье. В молодые годы быстро осваиваешься и привыкаешь к новому. Привык и я, и ничем не отличался от своих новых товарищей. Главным тренером ЦС «Динамо» был Абрам Петрович Гильд – человек мудрый, грамотный и доброжелательный. Подготовка к Всесоюзным соревнованиям на Приз газеты «Комсомольская правда» шла полным ходом. На этих соревнованиях я должен был померяться силами с такими «китами», как Виталий Сорокин, Лев Баландин, Геннадий Николаев, Владимир Скоморовский и многими другими. Дело в том, что моя дистанция 100 м вольным стилем была самая популярная как, среди пловцов, так и среди зрителей. Предстояло мое первое серьезное «сражение». Однако, то ли я плохо понимал это, то ли мне было безразлично, но я не волновался особенно.
      И вот наступил день открытия этих соревнований. Я удачно выступил в предварительном заплыве, а потом и в полуфинальном. Итак, завтра финал, причем я в числе первых (четвертым попал), т.е. на одной из центральных дорожек (шестой) – меня во время заплыва будут видеть главные участники финала. Будут, так будут!

     Финал! Старт. Выстрел – прыжок, вход в воду и пошла работа. Первые 5О м шел быстро, но легко, без напряга. Начиная с 75-метровой отметки начал прибавлять и вышел на максимум усилий. Теперь главное терпеть и не допускать мысли об усталости. Терпи и жди, когда устанут и начнут «отваливать» другие. Мысленно только один приказ самому себе – «вперед, вперед!» Коснулся финишного щита. Трибуны орут, хлопают в ладоши. Шум страшный! Надо же – столько эмоций у болельщиков! Сквозь крики слышу: «Молодец, Витька! Ты первый!» - Это подбежал Алик Антонян - «Врешь?» - «Давай поспорим на шоколадку!» - предлагает Алик. Я соглашаюсь. Через некоторое время диктор объявляет о моей победе. Видимо, сработал эффект «темной лошадки», на которую опытные ассы не обратили внимания. Это их проблемы! А я – лучший в СССР.
     Итак, я лучший! По телевидению показали – раз! По радио сказали – два! В центральных газетах напечатали о победе ВИКТОРА ПОЛЕВОГО – три! А сколько знакомых, приятелей и друзей пришли поздравить! Это ж все не хухры-мухры! Это ж известность, паблисити. Ой, какая я теперь знаменитость! А как весело рассказала Евгения Федоровна о реакции Б.М. во время заплыва. Они сидели на правой трибуне бассейна ЦСК на Ленинградском проспекте, и отец молотил кулаками по спинке сидения и орал во все горло: «Шестая! Шестая!» Видимо, забыл, как меня зовут, да и кому он кричал? Неужели он думал, что я его слышу? Да и все эти люди на трибунах – чего орут? - мы же работаем и нам не до вас. Какие же вы все эмоциональные! Ну да ладно. И всё же ой, какой я теперь известный!!!
Вот с таким настроем я, 19-летний парень, вышел на следующий день из дверей гостиницы на улицу. Было утро и озабоченные своими делами москвичи шагали на работу. Все они проходили мимо меня и не здоровались, не улыбались мне. Вообще на меня ноль внимания! Как же так?! Еще вчера вечером мне было столько внимания, а сегодня в упор не видят? Что же они, телик не смотрят, газет не читают, наконец, радио не слушают? Это ж я! Виктор Полевой! Я был в шоке. Бремя славы наложило на меня свою лохматую тяжелую лапу. Под тяжестью этого бремени я ВОЗОМНИЛ. Возомнил себя неким ВЕЛИКИМ ЧЕЛОВЕКОМ.

     Это мнение поддерживалось ровесниками, которые продолжали меня поздравлять и радоваться моему успеху. Я почувствовал свою ИСКЛЮЧИТЕЛЬНОСТЬ. Конечно, еще бы – лучший на 1/6 суши земного шара! Видимо, это сказалось на моем поведении. Мой очень близкий друг – Сережка Лаппо подметил это и как-то высказался: «Вить! Представь себе человека, который умеет очень быстро шевелить ушами. Ну, скажем, с частотой 50 герц» - «Ну и что? – удивился я» - «А то, что в мире такого больше нет, он единственный» - «Ну и что?» – тупо повторил я свой вопрос - «Да нет, ничего, просто интересно» – закончил свою мысль Сергей. Я задумался – а ведь действительно, велика ли разница? Он ушами на суше, а я в воде руками. С тех пор я старался никогда не позволять себе никакого высокомерия из-за того, что я умею что-то делать лучше, чем другие. Почти никогда не надевал свои медали – стеснялся. Не носил и значок «мастер спорта». Впоследствии мне доводилось видеть уникальнейших мастеров своего дела в различных профессиях -  токаря, стрелка диких оленей, механика и т.д. – скромных и благожелательных. Более того, я обратил внимание, что чем выше профессионализм человека, тем скромнее он себя ведет. Он знает свои возможности, он уверен в себе, ему не надо самоутверждаться, не надо выставлять себя. Он знает сам свою высокую цену, и этого достаточно! Спасибо Сережке, что он вовремя меня одернул от зазнайства.
Правда и другое – некоторым людям чрезмерное самомнение и хвастовство помогают добиваться некоторых успехов. Они стимулируют их.  А этот успех основан на том, что кто-то из их окружения, не разбираясь в сущности дела (доверчивые лопухи!), верит им на слово. Таких людей тоже приходилось встречать.
     В финальном заплыве я стал не только победителем «Комсомолки», но и выполнил норматив «мастер спорта СССР» - осуществилась давнишняя мечта получить этот замечательный квадратный значок. Тут же произошла смешная история, о которой я узнал только несколько лет спустя. По правилам соревнований, помимо плавок необходимо было иметь поверх них плавательные трусы. За 2 рубля я и купил трикотажные штанишки для малышей в «Детском мире» в центре Москвы. После финала они у меня пропали в раздевалке. Было не до них, и я забыл об этом. Оказалось, что они не пропали, а их (!) похитили. Нет! Не поклонницы. Ими оказались суеверные пловцы, верящие в приметы: раз в этих штанишках выполнил норматив мастера один, то сможет и другой. Эта версия подтвердилась – именно в этих штанишках стали мастерами спорта, сперва Игорь Лужковский, а потом Боб Гаврилов (оба питерцы), потом еще кто-то. Они и рассказали мне эту историю.

     После «Комсомолки» меня приняли в Сборную команду СССР по плаванию. Старшим тренером в то время был ленинградец, известный в прошлом пловец Владимир Федорович Китаев. Он пригласил меня на учебно-тренировочные сборы для подготовки к III Дружеским играм молодежи. Сборы были на стадионе Лужники, где располагался и плавательный бассейн, и ресторан, и гостиница. За несколько дней до стартов начали приезжать спортсмены со всего мира. Пресса усиленно пропагандировала встречу двух десятиборцев-легкоатлетов Василия Кузнецова и чернокожего американца Джонсона. Во время их старта в беге на 1ОО м я сел на трибуне вровень с линией старта – мне было интересно посмотреть, как они уходят после выстрела судьи. Дело в том, что в силу природной лени (или творческой жилки) я всячески искал варианты улучшать результат c наименьшими затратами. По поводу старта и поворота у меня были свои наметки. Важно посмотреть, а как это в других видах спорта. Вот легкоатлеты занимают неподвижное положение на старте. Но, что это? Так и есть! Так я и предполагал! Джонсон очень медленно, буквально по миллиметрам двигает тело вперед. Это видно только если смотреть на него одного. Судья-стартер же пытается окидывать взглядом всех сразу. Сразу невозможно. Поэтому его взгляд мечется туда-сюда. Он не видит медленного ДВИЖЕНИЯ американца. Выстрел! Джонсон существенно впереди всех. Молодец! Мудро! Умно! Физиологически это объяснимо – сигнал из коры головного мозга постоянно поступает в мышцы-исполнители, а выстрел усиливает этот сигнал. Все остальные ЖДУТ сигнал и только после того, как они его услышат и переработают, следует команда мышцам. Моя теория подтвердилась - буду отрабатывать в плавании.
     За несколько дней до старта я заболел. Совершенно неожиданно слег – ужаснейшая слабость. Приехал отец Б.М. и увез меня на дачу в Кратово. Врачи ничего не могли определить. Однако через неделю все прошло, само собой. Врач команды ежедневно стала меня возить на консультации к известным специалистам-медикам. Ну, и что? Никто ничего! Запомнились слова одного профессора из туберкулезного диспансера в Сокольниках. Там мне сделали прививку, а через день, когда я дунул им в спирометр (такие две кастрюли с водой) и верхняя кастрюля выпала на пол (выдул 7600 куб.см.) – этот профессор сказал «Больше этого бугая ко мне не приводите. Какой тут к черту туберкулез?» Мне надоело ездить с этой врачихой по медикам (сама не знает направления поиска, а всех спецов не объездишь и за год) и я написал ей бумажку, что отказываюсь. Ей стало хорошо – все дело в бумажке, её медицинская совесть чиста. Проблема, как выяснилось несколько десятилетий спустя, была в погоде и моей реакции на неё. Действительно, за несколько дней до этих соревнований в Москве прошел ураган – деревья вырывало с корнем, падали башенные краны и т.п. Я почувствовал этот ураган заранее. Все дело в положительных или отрицательных ионах в воздухе – так мне объяснили впоследствии.

     А впереди новые старты – первенство ВУЗов, а затем Первенство СССР по плаванию. Первенство ВУЗов проходило в Ленинграде в открытом бассейне какого-то лесопарка. Я выступал за Московский авиационный институт. В команде были очень симпатичные ребята – веселые, остроумные, инициативные. Мы отлично выступили, и я вернулся в Москву.
     Плохо помню подготовку и выступление на первенстве страны. Кажется, я был третьим. Почему? Потому, что меня уже знали и контролировали – это раз, а два – потому, что соревновательного опыта у меня было «кот наплакал». Вот и пролетел.
Отец с Евгенией Федоровной и братишками уехали в Коктебель и звали меня. Сразу же после соревнований я выехал в Феодосию. В Коктебеле на берегу моря стояли палатки автомобильного кемпинга. В одной из них мы и жили. Купались, ходили в горы, играли с отцом в бильярд, загорали – одним словом обычное отпускное времяпровождение. Младший братишка – Васька (его звали «шурупчик», потому что он легко завоевывал сердца взрослых) не умел плавать. Я взялся его научить. Эта процедура заняла два занятия. На первом я научил его правильно лежать на воде носом кверху (на спине) и, одев на него ласты, предложил поработать ногами. Естественно, Васька поплыл. Показал работу руками – Васька начал «гонять» вдоль берега. На следующий день я «потерял» сперва одну ласту, а через некоторое время и вторую. Васька нашел равновесие и поплыл без всяких вспомогательных средств. Я сам придумал этот способ обучения и пользовался им всю оставшуюся жизнь. Идея понятна: правильное положение тела и огромная подъемная и движущая сила за счет ласт – вот основные компоненты этого способа. Так и акулы плавают: остановится – утонет.
     Там же произошел еще один памятный инцидент – я познакомился с чудесной девушкой Элей, с которой поддерживал отношения много десятилетий (с перерывами).
Все хорошее должно быть либо большим, либо растянутым. Это в мечтах, а в жизни – отпуск кончился, вернулись в Москву и, как у той шахтерской лошади, все завертелось по кругу: учеба - тренировки, бассейн - институт, переполненная электричка - переполненный трамвай.

     В октябре должен был состояться матч СССР-ГДР по плаванию в Германии. Я готовился к нему и был включен в команду. Но не тут-то было! Декан факультета электромеханических установок МАИ, тот самый «дядя Петя» Мотаев не отпустил меня, сказав, что мне нужно учиться. На него попробовали «надавить», даже через инструктора ЦК КПСС (тогда – ВКПб). Уперся «дядя Петя» - «нет и всё». Уехали без меня. Я завелся – как так? Первая зарубежная поездка - и мимо? Вся работа насмарку? И что? Я теперь всегда буду зависеть от чьей-то воли, желания? Ах, так! Большой привет! Поехал в институт физической культуры им. Сталина к зав. кафедрой Ольге Ивановне Логуновой. Подговорил на такой же перевод и Борьку Гришина, моего дружочка, он учился в медицинском институте. Вот мы оба и явились к Ольге Ивановне. Пишите заявление и подождите – велела она нам. Сидим, ждем. Через короткое время она возвращается, и мы узнаем, что ректор заявления подписал и нас приняли.  Поехал в МАИ к «дяде Пете»: «Зашел попрощаться, перевожусь в ГЦОЛИФК» - «Жаль. Из тебя бы вышел хороший инженер!» Почему он так решил? Неужели за мои прогулы лекций в мастерских? Загадка!

     Жизнь покатилась дальше. Теперь мы студенты института физкультуры и завтра же должны явиться на занятия, потому что учебный год начался три месяца назад. Надо догонять по всем предметам. Ну да с практическими всё ясно – сдадим. А как быть с теоретическими? По анатомии нужно изучить все кости и запомнить кучу специфических терминов. В нашей группе оказалась симпатичная девушка, тоже пловчиха, да еще и круглая отличница. Она согласилась натаскать меня «по костям». Какое-то время мы с ней приходили в анатомичку, брали тазик с костями и штудировали. На экзамене получил «государственную» отметку – «удовлетворительно». Профессор Вотрин на мой вопрос: «Почему же «удочку», когда я все правильно ответил?» - заявил: «Вас натаскали. Я видел. Как легко запомнили, так же легко и забудете». Ладно! Трояк, так трояк. Я и сам понимал, что знаний у меня «не шибко». Правда повезло, на дополнительный вопрос – он взял со стола какую-то кость и спросил её название. Я мысленно начал её примеривать к себе и, надо же, угадал – большеберцовая. Ладно, пусть «трояк» - я же на стипендию и не рассчитываю.

     В институте физкультуры (мы его называли «Конно-балетная академия») мне понравилось. Помню, в столовой МАИ я набрал еды на обед – тарелок пять или шесть. Сижу, ем. Подошла худенькая девушка с тарелочкой манной кашки. Присела, съела немного. Увидела, как я «наворачиваю» свои припасы. В глазах у неё появились слезы (видимо, сравнила). Встала и ушла. Молча! Уф, как я себя паршиво почувствовал. Ну, разве можно всем объяснять, что в одну минуту в воде человек в статике теряет 1 ккал, а если еще и вкалывать? А у нас две тренировки в день по 1,5 часа каждая! Посчитайте! Ну, конечно же, пловцы едят много, как удавы, и часто, как утки. А в инфизкульте все лопают, как можно больше. Тут все такие!
     Дисциплины, которые здесь читали, были все понятны, доступны и интересны (кроме все той же истории КПСС. Ну, никуда без неё!). С удовольствием слушал лекции Петра Жукова по педагогике. Он не бубнил себе под нос, а как истинный артист, вещал, расхаживая перед аудиторией. Иногда выделывал коленца. Например, спокойным голосом выдает тезис – «педагог имеет право на гнев». И вдруг лицо его преображается, кривится, краснеет и он кричит, показывая пальцем на миловидную девушку: «Встать!!!» - Та подскакивает, как ужаленная. - «Сколько можно болтать у меня под носом? Вы специально сели на первый стол? Чтобы сорвать мою лекцию? Чтобы испортить мне настрой? Чтобы студенты не усвоили этот материал? Вон из аудитории!» - Та лепечет – мол, больше не буду, мол, я отличница, мол, я староста потока и пр. - «Ах, еще и староста! Вон! И без записки от декана не являйтесь!» Красотка понурившись покидает этот спектакль. Дверь закрылась. Жуков улыбается, подмигивает всем нам и абсолютно спокойным голосом, предварительно ехидно хихикнув, вещает: «Повторяю. Педагог имеет право на гнев». Мне надо было уезжать на учебные сборы, и я пришел к нему на кафедру, чтобы попросить разрешения на сдачу экзамена досрочно. «Хорошо, - сказал он, - только Вам придется кое-что прочитать. Запишите» - И диктует мне список двух-трех десятков томов Песталоцци, Ушинского, Руссо, Дидро и т.д. Требование «кое-что» я выполнил буквально – кое-что из его списка все-таки прочел. Прихожу сдавать экзамен. «Прочел?» - «Как велели!» - «Давай зачетку!» Ставит «отлично» без собеседования. Вот это номер! Ну как тут не полюбишь педагогику?
     «Спортивные сооружения» читал Заслуженный мастер спорта, чемпион СССР по легкой атлетике, лауреат сталинской премии, архитектор В.П. Поликарпов. Самым сложным в архитектуре является строительство вокзалов и стадионов – большое скопление людей, масса подсобных и служебных помещений и т.д. Он был автором известного в то время стадиона «Лужники». Его лекции запоминались легко и надолго. Я до сих пор помню многие фрагменты. Он умел найти образ и выпукло донести его аудитории, вкрапливая туда элементы юмора. Вот несколько примеров. «Землю для стадиона нельзя брать в черте города или с огорода. Ну, Поликарпов (это он сам себе), ну почему же – все рядом: экономия на транспорте, на горючем топливе, на времени, наконец. А вот побежишь, упадешь, из глаза гвоздь вынешь – вот тогда поймешь!» Или такое: «Стадион построил - обсади по периметру деревьями. К каждому дереву назначь трех шефов – десятиклассника, семиклассника и первоклассника. Ну, Поликарпов, зачем же столько? А ты вникай! Десятиклассник просыпается утром – смотрит (тут лектор прикладывает десницу к глазам, на манер Добрыни Никитича) – засуха! Стучит в стенку семикласснику. Тот прибегает: «Чаво?». Он хлоп ему подзатыльник: «Не видишь? Засуха! Иди дерево полей!». Семиклассник идет к первокласснику: «Чаво?» - Подзатыльник. Плач младого чадушки. Бабка первоклассника берет ведро и идет поливать дерево. Вот для чего нужны три шефа!», -  заканчивает свою мысль Поликарпов. Ну, разве не образно? Незабываемо!
     Прекрасными были лекции Владимира Соломоновича Фарфеля по физиологии, проф. Сергея Андреевича Карпова – по врачебному контролю, проф. Михаила Федоровича Иваницкого – по анатомии, проф. Саркизова-Серазини – по лечебной физкультуре. («Лишь растяпы и разини не знакомы с Серазини»). Не менее замечательно и умело проводили практические занятия преподаватели их кафедр. Можно только восхищаться тем, какой великолепный профессорско-преподавательский состав удалось подобрать администрации института. Ректором был Григорий Иванович Кукушкин. Всем им долгой и доброй памяти.

     В институте было три факультета: спортивный (готовил тренеров-преподавателей по конкретному виду спорта), педагогический (преподавателей общей направленности, т.е. всего понемногу из множества видов спорта) и вечерний. Я учился на спортивном – группа «Плавание». Тем не менее, приходилось изучать практические дисциплины и в других видах спорта – легкой атлетике (куча различных дисциплин: ядро, диск, копьё, бег с барьерами, гладкий бег на различные по длине дистанции), хоккей с мячом, футбол, большой теннис, прыжки в воду, лыжный спорт и т.п. Ох, как болели мышцы!
     Наша группа относилась к кафедре Плавание. Возглавляла кафедру красивая и мудрая Ольга Ивановна. В своем руководстве она придерживалась принципа Екатерины Великой, которая на вопрос: «Матушка Екатерина, как же Вы управляетесь с такими самостоятельными и непокорными вельможами, как граф Потемкин, граф Орлов?» - отвечала: «А я не мешаю им делать то, что они сами задумали!» Именно при Ольге Ивановне научные разработки были лучшими в стране. Ими успешно занимались С.М.Гордон и В.И.Белоковский в конкурентной борьбе друг с другом. Их изыскания были весьма оригинальными и полезными. Они самоотверженно трудились с полной отдачей творческих сил. Жаль, что со смертью О.И.Логуновой их деятельность понемногу затихла, а потом и вовсе почти закончилась. Преподавательский состав на кафедре был довольно разношерстный и, кроме Н.А.Бутовича, я никого бы не выделил. Ну, да это моя субъективная оценка. Разумеется, почти все они были милые и симпатичные люди. Нашу группу курировал В.И.Попов (я уже упоминал его). Он категорически заставлял меня ездить на практические занятии по плаванию вместе со всей группой. Я пытался его убедить, что после занятий в институте я еду к себе, в бассейн «Динамо», и там плаваю под руководством Нины Максимовны Нестеровой, и не три раза в неделю, а шесть раз. «НЕТ!» - упирался наш куратор, – «Езжай со всеми. Можешь не плавать. Но присутствовать обязан!» Ехал через весь город в бассейн (своего в институте не было) и 1,5 часа сидел на бортике, «присутствовал». Глупость, конечно. Бездарная потеря времени и сил. Поневоле на ум приходили фразы типа: «не тот прав, кто прав, а тот, у кого больше прав». В то время я на него злился, а сейчас мне его жаль – не в своих санях ездил длительное время. Ему бы в армию – прапорщиком. На экзамене мне попался билет по технике плавания брассом. Я рассказал. «А под каким углом к поверхности воды должны быть предплечья во время гребка?» – спрашивает он меня. - «Я не знаю, могу только показать». Он задумался: «Идите, прочитайте». - Вышел в коридор, прочитал, и пока не забыл - скорее к нему, вот такой-то. - «Отлично!» - «Как отлично? Я же не знал градуса!» - «Идите, идите!».
     А вот на гимнастике ко мне было другое отношение. Практические занятия с нашей группой вел Вячеслав Рыбин. Боря Гришин и я ростом достаточно длинные, и задирать такие рычаги при махах на коне довольно сложно, уж не говоря про инерционные силы – большинство гимнастов маленького роста.  Разумеется, нам было трудно, и преподаватель это прекрасно понимал. Я должен был уезжать на соревнования и пришел к нему за разрешением сдать зачет по гимнастике досрочно. «Поезжай! Выиграешь – зачет будет автоматически, проиграешь – будешь сдавать». Я приплыл вторым. Являюсь на зачет. Зачетное упражнение на кольцах – из виса подъемом силой в упор, переворот в вис и соскок с разножкой. Все мог сделать, кроме подъема силой. Подходит моя очередь, Рыбин смотрит хитрым глазом (это студенты думают, что они находчивые и умные, но преподаватели получают опыт этих хитростей каждый день по нескольку десятков). Я начинаю натирать магнезией руки. Долго натираю, пока не замечаю, что Рыбин отвернулся. Подмигнул коллегам, и они вытолкнули меня в упор. Из этого положения я обиженным тоном обращаюсь к преподавателю: - «Что же Вы не смотрите, я продолжаю!» - «Продолжай-продолжай!» - Заканчиваю упражнение разножкой, стою. - «Хорошо! Только разножка не получилась! Повторить!» - «Я тогда повторю только разножку?» - «Нет, пожалуйста, все упражнение». Опять натираюсь магнезией, опять он отворачивается, опять меня поднимают в упор, опять обращаюсь к нему, требуя внимания. И тут замечаю, что отвернулся - то он к зеркалу и прекрасно видит все мои ухищрения. Перехватив мой взгляд, он хохочет. Я спрыгиваю с колец и говорю, что, мол, второе место на всесоюзных соревнованиях не так уж и плохо. «Ну, ладно, - соглашается он, - только первое все же лучше». Много лет спустя мы случайно встретились и вместе посмеялись над студенческими фортелями и преподавательскими приколами.

     Сразу после зимних каникул весь второй курс (две сотни студентов) отправляется в подмосковный дом отдыха в районе станции Сходня и все время отводится лыжной подготовке. Нашу группу ведет Борис Аристархович Сферин (автор и изготовитель лыжных мазей), человек лет 50-ти с хвостиком. Группа функционально прекрасно подготовлена по сравнению с ациклическими видами спорта. Предвкушаем легкие занятия – «старикашка же нас не загоняет». Построились. Рассчитались. «На пра-во! За мной марш!»  Марш, так марш. Идем за ним полчаса, час – он, как ни в чем не бывало, а мы начинаем отставать. Вот Вам и старикашка! Правда, я заметил его «маленькие хитрости» - через несколько дней, когда усталость накопилась, он делал учебный круг и гонял нас по нему с различными упражнениями, а сам передвигался понемногу внутри, давая нам указания по технике. Или другой прием – уведет нас часа за полтора от базы, а потом командует: «На базу! Самостоятельно! Марш! Кто опоздает к обеду, останется голодным».  Ну, тут, конечно, «ноги в руки» и ходу. На зачетных соревнованиях многие из нас выполнили первый разряд по лыжам. Сердце и легкие пловцов плюс техника от Бориса Аристарховича сделали свое дело. Великий был специалист и педагог – спасибо ему!
    
     Были и неприятности. Ежедневные 5 – 6 часов серьезной лыжной подготовки для молодых людей требовали хорошего питания, казенных харчей, конечно же, не хватало. Чтобы хоть как-то заполнить желудок, мы покупали большие белые батоны и сахар. Вечером вся группа садилась за стол и уплетали хлеб с сахаром, запивая водой. В нашей группе учился сын уже упомянутого куратора. Его родители снабдили пропитанием, которое он по ночам, когда все спали, и уплетал «в гордом одиночестве». Кто–то из ребят это подметил. И вот в один прекрасный день группа является в нашу комнату, а там лежит раскуроченный чемодан этого сыночка, но уже без съестного. «Сыночек» побежал жаловаться руководителю лыжного сбора Аграновскому.
     Положение этого руководителя трудное – как найти виновного? А очень просто – поскольку я самый авторитетный в группе, он меня и вызвал. Разумеется, я был вместе со всей группой и ничего не знал. «Ты должен следить за порядком в группе, ты и будешь отвечать!» - «Почему я? Только потому, что плаваю быстрее?» - И тут он находит гениальное решение, когда и волки сыты, и овцы целы: «Поезжай в деканат и скажи, чтобы тебя наказали». - Поехал в Москву, явился к декану Катулину Алексею Захаровичу: «Ты чего приехал?» - «За выговором!» - «Объясни!» - Рассказал. - «Возвращайся. Скажи, что я тебя наказал». - Вернулся. Сказал. Однако, показал свой характер - попросил разрешения жить дома с тем, что каждое утро я буду приезжать на построение и занятия. Разрешили. Так и ездил каждый день, но зато больше не привлекался к ответственности. Тяжко быть белой вороной! «Терпи, казак – атаманом будешь!»
Время идет и все проходит, закончились и лыжные сборы. Начались будни. Опять занятия в институте и опять тренировки в бассейне «Динамо» под руководством Нины Максимовны Нестеровой.  Несколько слов о Нине Максимовне. Ярко красивая, хотя и полноватая женщина с синими огромными глазами. Мне рассказывали, что её муж Иван Нестеров (министр морского флота, именем которого впоследствии был назван сухогруз) приехал в Москву на несколько дней, чтобы жениться. В жены ему сватали красавицу из Батуми Ольгу Ивановну Логунову. Но! К счастью или к несчастью, не знаю для кого, её не оказалось в городе. И ему посоветовали 18-летнюю Нину Нестерову, сироту, красавицу. Он взглянул на неё и… согласился. Через некоторое время у них родилась дочка, которую назвали Марфой. Кажется, Ольга Ивановна так и не вышла замуж…

     В бассейне начал разучивать новый скоростной поворот и старт. Мой поворот отличался от привычного тем, что набранную при плавании инерцию я не гасил упираясь рукой в бортик, а переводил во вращательную - кувырок вперед с полувинтом. Это давало экономию во времени примерно в полсекунды. Для спринта это очень много! Однако требовалось новый навык довести до автоматизма, причем как под правую, так и под левую руку. Появились и критики: «поворот один, а метров сто», – хихикали они. Другие утверждали, что этот поворот очень энергоемкий, сбивает дыхание и пр. Я чувствовал, что я прав и все эти разглагольствования только мешают мне. Очень хотелось доказать свою правоту. Случай представился на первенстве ЦС «Динамо». Я вызвался плыть 1500 м в 25-метровом бассейне, причем заявил, что все 58 (!) поворотов выполню сальто. Это была коронная дистанция Генки Андросова, замечательного паренька из Львова, моего дружочка. Конечно, он выиграл, но тренеры, пловцы и зрители длительное время видели, как после поворота я отыгрывал корпус (длину тела с вытянутыми вперед руками), на который Генка обгонял меня в чистом плавании. Это было убедительно! Практика - лучший критерий теории. Так скоростной поворот получил прописку в СССР.
     Чиновники от спорта умудрились испоганить этот почин. В 1961 г. первенство СССР ими было решено проводить в львовском бассейне, в котором не было белого кафеля, т.е. поворотный щит и дно были темные (бетонированные), что является нарушением правил соревнования. Положено иметь черную полосу по дну и на повороте, чтобы пловец мог контролировать свое движение по прямой и заранее под водой «прицелиться» перед поворотом. Но! Был издан приказ, чтобы все спринтеры делали только скоростной поворот. Поскольку «ничего в волнах не видно», пловцы вынуждены были поднимать голову и снижать скорость, чтобы увидеть поворотный щит, да и плыли «зигзугой». Некоторые винили меня за это «изобретение».
     Со стартом получилось еще хуже. Я отрепетировал свою идею ухода со старта и впервые применил её на первенстве Москвы. Разница получилась в корпус! Но!!! Судья решил, что это фальстарт. Дают вторую попытку. Опять корпус впереди. Опять возвращают – фальстарт. Ух, я и разозлился – я же знаю, что я ухожу с выстрелом, а не ранее. После третьей попытки никого возвращать нельзя, просто виновного дисквалифицируют. Раздался выстрел. Все прыгнули. Я поднимаю руку и кричу стартеру: «можно?» - Он кивает. На трибунах смех! «Страшен я в гневе!» К 70-метровой отметке догнал лидера и на самом финише выиграл. Выиграл обманно для судей. Рука еще была сантиметров на 5 до щита, а я уже дернул головой, как будто коснулся стенки. Судьи на финише, чье мнение решающее, сидят сбоку и видят финишный створ сразу на всех восьми дорожках, но не в состоянии видеть деталей, т.е. кисти руки. А вот поднятую голову видят. Получите! Как вы к нам, так и мы к вам! Инициатива наказуема? Результат был конечно ж, слабенький – 59,7 сек, а на «Комсомолке» 58,3! Состязание с судьями?
     Сейчас в бассейнах установлены автоматические регистраторы касания. А вот на Олимпиаде в Риме (1960 г.) в беге на 100 м немец Армин Хари выиграл финал, применив именно эту идею ухода со старта. Я не отрекся от своей затеи, но стал её применять более аккуратно, чтобы не конфликтовать с малоквалифицированными судьями. Полкорпуса я выигрывал на старте и почти столько же на повороте! Корпус! Находка для умного лодыря!

     Великий Бернард Шоу говорил: «Кто умеет делать, тот делает. Кто не умеет – тот учит, как надо делать. Кто не умеет ни того, ни другого – тот учит, как учить!» Поворот я делал, но решил и других поучить – написал статью во Всесоюзный журнал «Теория и практика физической культуры» (1962 г №7 с.59). Удивительно, но статью студента напечатали – это моя первая научная публикация – «Классификация поворотов в спортивном плавании». Впервые обнаружил в себе склонность к классификации, т.е. от частного переходить к общему. Второе – с помощью рисунков отобразить текст. Многим некогда или лень читать, а картинка раскрывает смысл. Я потом и диссертацию почти всю изобразил в графиках и картинках. Более того, забегая на много лет вперед, скажу, что и на серьезных совещаниях я докладывал с обязательным показом иллюстраций, а то и кинофильма - так слушателям (зачастую весьма далеким от специфики излагаемого материала) легче понять смысл сообщаемого. Это выигрышный момент! Что же касается поворотов в плавании, то через некоторое время после опубликования в страну приехал западный немецкий специалист и разыскал меня с просьбой показать повороты в воде. Конечно, я с удовольствием поехал в бассейн и продемонстрировал все, что он просил. Это натолкнуло меня на мысль снять фильм о поворотах. Накопил денег, купил 35-миллиметровую камеру «Конвас-Автомат» (профессиональная) и отснял фильм. Мечта сделать его учебным, с тем, чтобы окупить затраты на камеру, пленку, проявку, печать позитива и пр., оказалась чересчур сложной в тех условиях личной инициативы при «социализме по-русски». Денег не жалко – все делалось с удовольствием. Это было уже на старшем курсе, и я овладевал навыками, готовя себя к поступлению в аспирантуру.

     Однако я увлекся и на несколько лет забежал вперед. Вернусь к зиме 1957-58 года.  Основная цель года – первенство Европы по плаванию в Будапеште (проводилось один раз в четыре года). Свою первую сессию в инфизкульте я сдал успешно и начал готовиться к Будапешту.
     Первенство Европы достаточно редкое событие, а жизнь в спорте бывает весьма скоротечной. Нина Максимовна предложила, и я согласился, сконцентрироваться на подготовке к этим важнейшим соревнованиям сезона. Всё, что мешает этой подготовке, долой! Так и решили. И придерживались этого решения. Началась тяжелая физическая работа при соблюдении режима питания, сна и пр. Много внимания Нина Максимовна уделяла так называемым «мелочам». Обычно мало обращают внимания на выполнение касания финишного щита, входа в воду после старта, положение ступней ног на поворотном щите и т.п. А это все доли, а то и целые секунды. Нина Максимовна организовала мне серию занятий с известным тренером по прыжкам в воду Лесиком Григоренко (человеком весьма симпатичным, грамотным и доброжелательным). Он занимался со мной техникой стартового прыжка. «Ты должен так напрячь все тело, особенно пальцы рук, чтобы входил в воду, как нож в масло», - учил он. - «Не уходи глубоко под воду! Падай на воду, дожидайся, когда скорости от прыжка и при плавании совпадут и только тогда начинай движение. Используй инерцию от прыжка по максимуму!» - «Как это падай на воду?» - «А так! Видел в цирке, как клоуны-повора прыгают и скользят по горизонтальной плите?» - «Видел» - «Вот так и ты падай на воду, не заныривай! Представь, что ты хочешь допрыгнуть до поворотного щита! Вот туда и лети! И руки при стойке на тумбочке не задирай сзади-кверху, а опусти их вниз – кисти у колен, локти в стороны. Отсюда быстрее вперед подавай их во время прыжка!» Все его советы я четко выполнял.  Как же я был ему благодарен за квалифицированную помощь! Таким образом, старт, повороты и касание были нами отшлифованы и доведены до совершенства.
     Однако метров действительно сто, и необходимо было повышать функциональную сторону подготовки. Тут уж все карты Нине Максимовне в руки! Она была мастер своего дела!  Использовался весь арсенал средств и методов – она предлагала плавать на разных дистанциях, разными скоростями, т.е. повышала уровень подготовки, но избегала возникновения динамического стереотипа, - привычки, которую весьма трудно устранить при переходе на другой скоростной уровень. Одним словом – Мастер. Великий Мастер!

     По ходу подготовки к Будапешту уровень готовности проверялся в других соревнованиях. На Всесоюзных студенческих играх в Киеве я выступал за спортклуб Инфизкульта и выиграл с результатом 58,9 сек на 100 м в/с. Совершенно не помню этого заплыва и этих соревнований. Был «под нагрузкой», т.е. без восстановительного отдыха после тяжелых тренировок. Тут важна была победа, для эмоционального настроя. Затем первенство Москвы. Здесь я тоже выиграл - 58,2 сек. И, наконец, первенство СССР. Тут собрались сильнейшие пловцы со всей огромной страны, включая питерцев, чья школа плавания славилась долгие годы. Яркими представителями в спринте были Виталий Сорокин и Игорь Лужковский. С ними и предполагалась основная борьба. Этот финал я помню хорошо. Со старта я ушел вперед, и они меня догоняли до самого 50-метрового поворота. Догнали. После поворота я опять впереди на полкорпуса. К 75 м опять догнали. Но тут уж и я вышел на свой максимум усилий. Оторвался от Сорокина сантиметров на 35-40 и решил, что этого запаса хватит на оставшиеся 5-6 метров до финиша. Виталий опытный боец, и именно здесь он выдал прекрасный спурт и выиграл у меня касание. Ах, как я был раздосадован своей неопытностью! Ну, разве ж можно успокаиваться, не закончив дела?! Урок на всю жизнь! Спасибо Виталию, - научил уважать соперников! Второе место – 57,4 сек. Как же важен соревновательный опыт с сильнейшими!

     А вот и сильнейшие со всей Европы – немцы, венгры, итальянцы, голландцы, французы и т.д. Началось первенство континента. Спринт - наиболее любимая дистанция среди любителей плавания. В Венгрии водное поло и плавание пользовались особой любовью среди населения. Даже на тренировках в бассейне на острове Маргит было полно народу, причем многие с секундомерами. Бассейн прекрасный – вода прозрачная, разметка по дну и на поворотах четкая. Нашу команду разместили на этом же острове в гостинице «Грандотель». Шикарные двухместные номера. Меня поселили вместе с Игорем Лужковским, с которым давно завязались дружеские отношения.
     Регулярно от гостиницы к плавательному комплексу (несколько бассейнов) подавался автобус. Питание в ресторане при гостинице. Тут с нами произошел небольшой казус. Стол был сервирован по высшему разряду. Около каждой тарелки находилось по нескольку ложек, вилок, ножей. Откуда же нам было знать, когда каким прибором нужно пользоваться? Всю жизнь нам хватало одной ложки и одной вилки! Сидит команда и переглядывается – смотрят друг на друга – кто пример подаст. Неудобно свою невоспитанность показывать перед Европой! А есть, страсть как хочется! Выход из положения нашел Славик Куренной. Вообще ватерполисты народ более находчивый – игровики. Он взял металлическое блюдо с дюжиной бифштексов и первой попавшейся ложкой сгреб к себе в тарелку несколько штук. Такой вариант всем понравился и «дело закипело».
     Предварительные и полуфинальные заплывы я отработал нормально и перед финалом оказался в числе лидеров – вторым. Решающий старт на следующий день вечером. Для меня важно сосредоточиться и не отвлекаться ни на что. Только финал. Только победа. Дабы никого не видеть и ни с кем не разговаривать, ушел в парк и бродил в одиночестве. И пловцы, и мои друзья ватерполисты понимают это состояние и, как правило, никто не пристает ни с какими разговорами. Другое дело - функционеры от спорта. Они считают своим долгом подойти и, сделав «слишком честные глаза», подбодрить, наставить, дать указания, напомнить, что Родина ждет от тебя победы, и другие лозунги, которые приходят им в голову – нужно же как-то демонстрировать свою полезность. Тут я не стеснялся и посылал их по адресу, всей России хорошо известному. Уф, как они возмущались, что какой-то мальчишка позволяет себе… Но! Именно благодаря вот таким мальчишкам они будут в Москве выступать перед партийным начальством с докладом об «успешно выполненной работе». А потому, отходили с улыбкой, но в душе запоминали мое послание. По молодости лет и по неопытности, по невоспитанности я не обращал на них внимания. А зря! Бездарные люди, да еще при должности - злопамятны! Вежливость – великая сила! (Чтоб я был умным ДО, а не ПОСЛЕ).
     Спал нормально, как всегда. Утром пошел в бассейн просто покупаться. Пообедал. Часок поспал. Подошло время ехать в бассейн на разминку. Разогрел мышцы, укутался в тренировочный шерстяной костюм и махровый халат. Жду, когда вызовут на заплыв. Вызвали. Вывели наш заплыв на стартовый плот. Справа от меня высокий парень из Италии – Паоло Пуччи (вчера в полуфинале установил рекорд Европы – 56,3 сек), слева венгр Дьюла Добаи. Виталий Сорокин на крайней восьмой дорожке. Еще надо приглядывать за немцем Бауманом. Встали на тумбочки. Старт. Я впереди всех сантиметров на сорок-пятьдесят. Иду легко, свободно. К 25-метровой отметке меня догнали, и Добаи вышел немного вперед. К повороту меня обогнал еще и Пуччи. Поворот. С Добаи на равных, Пуччи отстал на полкорпуса. К 75 метрам я рядом с Добаи, Пуччи все еще немного сзади. Остается метров 10-12! Я впереди! Терпи, Витька – вот она Победа, видна невооруженным глазом. И тут вижу, как начал спуртовать Пуччи. Не подпускать! Работаю на пределе сил. А он все съедает и съедает разрыв, сравнялся, а вот стал выходить вперед. Засуетился я. Начал «смазывать» гребки. Вот и расплата – Пуччи впереди уже на полметра. Финиш! Всё! Проиграл! Злоба душит меня чуть не до слез. Этим делу не поможешь - «поезд ушел». Ушел на всю оставшуюся жизнь! А и делов-то – засуетился! Вот и наказан! Не дергайся! У меня 56,9 – у него 56,6сек. 0,3 сек! Полгода работы коту под хвост! Тщеславный я, однако.
     Вылезаю на бортик и попадаю в объятия генерала Фирсова Захария Павловича – председателя Федерации плавания СССР, члена всемирной федерации плавания ФИФА. «Молодчина, Виктор! Ты – второй!» Отталкиваю его довольно грубо и со злобой отвечаю: «Вот именно! Второй!» (Вот балбес! Опять нагрубил!)
Генерал обалдел – публично отталкивают, да еще этот мальчишка недоволен, что он второй на континенте. Плевать! (Эй, парень! «Не плюй в колодец» – вылетит, не поймаешь!) Ушел в душевую. Злюсь на себя и ругаю. Вызывают на награждение. Залезаю на пьедестал (на фотографии видна «угрюмая радость» на моей физиономии). Поздравляю Паоло и Дьюлу с их победами. Нас фотографируют, поздравляют, берут интервью, рисуют дружеские шаржи для спортивных журналов. А я никак не «отойду» - всё во мне клокочет и бурлит. Эй, милый! После драки кулаками не машут, уймись и сделай выводы. Если разобраться, то первый раз за границей, первые международные соревнования и лично второй в Европе. Серебро! Не так уж плохо для новичка! Однако, «азартный ты, Парамоша!»
     Народу на трибунах, в проходах, даже на крыше соседнего здания полным-полно. Не могу не отметить рев на трибунах во время представления каждого спортсмена на дорожке и мертвую тишину перед выстрелом и, конечно ж, оглушительный шум после финиша. Наверняка, и во время заплыва ор стоял. Боже ж мой, как они кричали, как аплодировали, как радовались зрелищу. Венгры очень спортивная нация. Знают и почитают спортсменов. В первую очередь, разумеется, своих. Тем не менее, и я попал в число признанных ими – на улице, в трамвае, на вокзале, даже спустя несколько лет – называли мою фамилию – Полевой, и радушно здоровались: «Сервус, Виктор!» На этих соревнованиях я получил еще и две золотые медали – за победу в комбинированной эстафете и за предварительный заплыв в золотой эстафете 4х200 м вольным стилем.
     Так в числе своих товарищей мы стали первыми Чемпионами Европы от Советского Союза. Впервые «Прорубили золотое окно в Европу». В Москве наше выступление было признано удовлетворительным и победителям присвоено звание «заслуженный мастер спорта», кроме меня – не хами старшим!

     По возвращению в Россию все встало «на круги своя» и жизнь покатилась по наезженной колее. Светлым пятном оказалась поездка в Батуми, где проводилось первенство ЦС «Динамо» по плаванию и водному поло. Замечательный город! Долгие годы он у меня был в любимых. Одной из примечательностей города был известный пловец Алик Антонян. Замечательный и весьма самобытный парень. Это было «дитя природы», выросшее на воле и неохотно принимающее навязываемые ему правила общества. Безумно влюбленный в рыбалку, он мог сутками находиться в море с самодельным «самодуром» (приспособление для ловли ставриды). В плавании он был знаменит тем, что впервые предложил новый стиль при плавании брассом. Вместо традиционного ортодоксального классического брасса (ярким представителем был Владимир Минашкин из Питера), Алик под руководством Луки Александровича Иоакимиди стал плавать более современным скоростным брассом. Именно этим стилем впоследствии воспользовались многие наши пловцы и добивались выдающихся результатов. Но пальма первенства, с моей точки зрения, принадлежит именно Антоняну. Алик познакомил меня с Батуми и своими друзьями.
     Среди новых знакомых должен отметить дядю Чолу и Араваса. Дядя Чола - бывший капитан военного корабля, уволенный из армии по какой-то надуманной причине. Предполагаю, что это и определило поведение дяди Чолы. Он с Дальнего Востока переехал в Батуми и устроился разнорабочим (!) на водную станцию «Динамо». Жил в малюсенькой комнатушке тут же на станции, на берегу моря. Ловил рыбу, подметал двор, ремонтировал оборудование станции и т.п. Аравас – его бывший матрос, пожелавший разделить судьбу своего капитана. Иногда злоупотреблял потреблением крепких напитков, но всегда и в любом состоянии оставался доброжелательным и улыбчивым человеком. Они ко мне отнеслись очень приветливо и сразу завоевали кусочек моего сердца – уж очень симпатичные люди. Многие годы перед глазами стоит такая картина: раннее утро. Море спокойно. На горизонте вот-вот появится солнце. Тишина. На берег выходит Аравас с трубой и, повернувшись к восходящему солнцу, играет на трубе модную в то время мелодию «Вишневый сад». Звуки его трубы навечно запомнились мне.
     Третьим в этой компании был Ловосас – батумский таксист. Тучный мужчина, знаменитый в городе тем, что мог (по слухам) съесть 9 пинерли (это довольно большие ватрушки, только вместо творога в них сыр сулугуни и сливочное масло с яйцом). При моем аппетите я мог съесть максимум три таких штуки. Однако Алик наврал Ловосасу, что я на его глазах съел 7 пинерли и Ловосас зауважал меня «на всю оставшуюся жизнь». Подозреваю, что его «девять» были точно такими же, как и мои «семь». Время пролетало весело и незаметно.
     Рыбалка увлекла и меня. Но только в виде подводной охоты. Во время одной из таких охот мне удалось подстрелить огромного луфаря длиной около 80 см. Так я стал знаменитостью на нашем пляже. Вообще же я уезжал на Зеленый мыс, где было тихо, почти никого из отдыхающих, и можно было плавать с маской и ружьем сколь угодно долго. Красота подводного мира очаровывала. Я стал преданным любителем подводного плавания. Любопытные стайки рыб сопровождали меня в воде, проявляя осторожность, как только повернешься к ним. Это было смешно. Я плавал один в море и радовался жизни. Море и я – что может быть лучше?!

     Тем не менее, я умудрился и здесь совершить одну из своих «великих глупостей» Был довольно приличный шторм. Волны высотой 4-5 метров. Берег усыпан достаточно крупной галькой. Разумеется, никто не купался. Володя Лавриненко – наш стайер, родом из Сухуми, т.е. человек, выросший на море, сказал, что купаться в такую погоду невозможно. «Почему» – спросил я. – «Трудно войти в море, а еще труднее выйти», – ответил Лаврик. А я попробую! – решил я. Зашел в море с уходящей волной и поднырнул под входящую. Отплыл метров на 40 – 50. Нормально! Новое ощущение: вверх-вниз! Любопытно! Накупался, пора и на берег. Подплыл к берегу и с высоты волны посмотрел вниз – берег усыпан камнями, и волна со своей высоты бросается на них. Страшновато стало. Лаврик кричит мне: «Плыви в порт, там за волнорезами волна меньше». - Ну, уж нет! Неужели не смогу выйти здесь? Отплыл в море, стал приглядываться к волнам. Так и есть – после «девятого вала» волна поменьше. Дождался такую и «поехал» на ней к берегу. Вот гребень волны закрутился и меня вертит в нем, как щепку, а потом бросает на камни. Я улегся поплоще и вытянулся, чтобы убегающая волна не утянула с собой. А потом пополз на четвереньках подальше на берег. Но тут подошла новая волна и обрушила на меня не только кучу литров воды, но и булыжник. К счастью («дуракам везет»), этот булыжник попал мне по спине, а не по голове. Выбрался. Столпившиеся люди молча смотрели на меня. Какой-то человек сказал, что в прошлом году такого же отчаянного море выбросило только на третий день. С природой не шутят – такое не забывается. Что же это за сила, которая все время тянет меня на рискованные поступки? Натура!? Склад нервной системы, требующий адреналина? Самоутверждение? Не знаю – хочется! Трудно отказать «хорошему человеку», себе любимому. А молодца, как известно, и сопли красят!

     Осенью 1958 г. всю сборную команду страны пригласили китайцы. С нами полетели ватерполисты Каспийской флотилии (ККФ). Предстояло несколько товарищеских матчей с китайскими пловцами, ватерполистами и совместные тренировки. Вылетели в Китай. На границе при прохождении контроля выяснилось, что Галка Камаева (Волгоград) забыла свой паспорт. Улыбчивый офицер погранвойск выпустил её в Китай по удостоверению Мастера спорта. Вот это времена были! Такое сегодня «нарочно не придумать». Встречали нас просто замечательно. Тур был рассчитан на поездки по всей стране – Пекин, Кантон и Шанхай.
     Первые же совместные старты в Пекине выявили, что мы намного сильнее китайской команды. Начались совместные тренировки. Я показал нескольким китайцам свой поворот и начал с ними обучение. Что бросилось в глаза? Необыкновенное желание и трудолюбие этих ребят. Они могли повторять упражнение несколько десятков раз подряд. Смотреть вспотеешь! Работяги. Запомнился их дельфинист. Со старта он довольно долго – метров 30 – плыл под водой. Такого в то время я нигде не видел и не слышал – этот паренек был первым. Сама идея далеко не новая – брассисты применяли её еще в Мельбурне на Олимпиаде 1956 г. Смысл в снижении турбулентных потоков – на грани воды и воздуха они много существеннее. Но парень-то думающий, новатор. Так или иначе, но отношения завязались самые дружеские.
     Нас поражало все виденное: архитектура, в массе относительно низкорослые люди, да еще все на одно лицо (потом выяснилось, что наши физиономии им тоже кажутся одинаковыми), однообразие одежды, необыкновенная изобретательность и трудолюбие.  Посредине на одной из площадей в Пекине на возвышенности расположена абсолютно ровная площадка. Ближайшие здания далеко. Но! Если встать в середину этой площадки и крикнуть – услышишь эхо. От чего отражается ваш голос, совершенно непонятно! Удивительная стена у одной из пагод. Само здание круглой формы (в плане) диаметром 10-12 метров. Вокруг стена, также круглая. Если встать носом к внутренней стене, то можно шепотом разговаривать с другим человеком, который находится от тебя по диаметру (между вами пагода). Пекин. Летний сад императора. Высокая гора с пагодой. Вокруг озеро. Оказывается, это искусственная гора, из земли и камней. А образовавшийся котлован стал озером. Ну не чудеса ли трудолюбия и рукотворства? Удивительное здание нашей гостиницы в Кантоне – высокое и плоское - на берегу реки. На реке полным-полно лодок и лодочек. Говорят, что раньше на них жили люди, которые никогда не выходили на берег. Удивила и китайская кухня. В ресторане «Пекинская утка» все блюда только из утки. Их несколько десятков. Запомнилось утиное яйцо, хранившееся в земле несколько лет. Довольно вкусно! На банкете в Кантоне были самые разнообразные национальные блюда, включая воробьев. Одним словом, устанешь удивляться – очень много непривычного.
     В Кантоне, самый юг Китая, состоялись вторые соревнования. Октябрь. Жарища. Вода в бассейне по температуре, как теплый суп (намного выше предусмотренного международными правилами). Да еще какие-то жуки плавают. Говорю руководителю – нельзя плавать при таких температурах. Он передал китайцам. Те предложили привезти лед и засыпать его в бассейн. Мы возразили – очень дорого, лучше потерпим. Но, конечно, в полную силу выкладываться не будем (это мы не сказали, это мы подумали). На разминке нам завели русскую музыку (кто-то из ребят пожаловался, что устали от китайской – дзинь-ля-ля). Повидимому, это были пластинки, завезенные еще белоэмигрантами – «Когда б имел златые горы» и т.п. Похихикали, но были благодарны. После разминки нас окружили китайские пионеры. Они притащили огромные корзины с бананами и бутылочками сладкой воды. Ребятишки очищали бананы, откупоривали бутылки и вставляли соломинки, чтобы при первом удобном случае воткнуть это нам в рот. Тут уж, как говорится, только успевай отмахиваться. Кажется, между ними было свое соревнование – кто больше отоварит русского. Кто же будет наедаться-напиваться перед стартом? Мы всячески уворачивались от такого гостеприимства. Наконец, начало соревнований. Парад. Команды выстроились по противоположным бортикам ванны бассейна. Руководители произносили речи о дружбе и братстве. Несколько тысяч зрителей подолгу дружно аплодировали. Наконец, китайская команда вручила нам цветы. Аплодисменты минут на пять. Мы забежали в ров, отделяющий участников от трибун, и бросили цветы «в народ». Тут уж аплодисментов было минут на десять. Коротко говоря, вся торжественная часть заняла чуть ли не сорок минут (разминка ушла «коту под хвост»).
     Первый старт наш – 100 м вольным стилем. Встали на тумбочки – Геннадий Николаев (рост около 190 см), я (186 см) и Игорек Лужковский (немного меня ниже). Между нами на тумбочки встали китайские пловцы. На трибунах хохот – слишком велика разница в росте, усиленная высотой стартовых тумбочек. Действительно, зрелище комичное – эдакая кремлевская стена. Выстрел. Прыгнули. Проплыли. Привезли отрыв до полутора – двух корпусов. Игра в одни ворота. Так во всех заплывах. А уж в эстафетах всё выглядело просто неприлично – отрыв в 15-20 метров. Да еще руководители хотели эстафету 4х200 м. Кажется, заменили на 4х50 м. Нельзя обижать гостеприимных хозяев! Забегая на полста лет вперед, на Олимпиаду в Пекине 2008 г, можно сказать, что китайцы умеют извлекать уроки из своих поражений. Необыкновенная! Мудрая нация! Десятки лет потребовалось на это! А своего добились!
     Третьим городом где соревновались, был Шанхай. Красивый, современный город. Отплавали свое. Собрались уже в Пекин и домой. Не тут-то было! Тайвань «стрельнул» или еще чем-то «запустил» в Большой Китай, и нас попросили задержаться на три дня, дабы на каких-то заводах показать свою солидарность с братским народом. Жалко, что ли? Показали! Прощальный банкет. Помимо еды подали спиртные напитки – рисовую водку с двумя козликами на этикетке (весьма символично!). Начались торжественные речи друг другу. Переводчик Ли не успевает переводить. По окончанию каждой – аплодисменты. Наш руководитель довольно быстро «накушался козликов», положил руки на стол, на них свою мудрую «тыкву», и уснул. Положение неприятное: очередной китаец что-то проговорил, все похлопали в ладоши. Наш черед! Некому? Встает Володя Минашкин, и, не «мудрствуя лукаво», предлагает тост за здоровье Мао Цзе Дуна. Все встают, опорожняют бокалы. Опять китаец с речью. Опять Минаха со здоровьем Мао. Опять встают, пьют. Все это повторяется несколько раз. Мы потихоньку хихикаем. Минаха – не возмутим, чувствует себя ответственным за весь русский народ, при исполнении! Наконец, все закончилось. Китайские спортсмены на ногах не стоят – «много ли потному надо?» Нам подают автобус, а им нет. Я предлагаю развезти по домам наших хозяев. Дружно принимается, и мы затаскиваем их в автобус, развозим, относим к подъезду домов. Как же мы «выросли» в их глазах!

     Прибыли в Пекин, а нам и говорят, что три дня назад самолет, на котором мы должны были лететь в Москву, упал где-то под Свердловском с высоты аж 9 км. Загрустили мы! А нельзя ли билеты поменять на железнодорожные – очень хочется родной край посмотреть из окон вагона поезда? Нельзя! Лужковский, Колесников, Николаев и я очень были огорчены! Нашу четверку отправили до Иркутска поршневым самолетом, а вся делегация полетела на ТУ-104. И то ладно! Посмотрели на Великую китайскую стеночку с высоты «птичкиного» полета. Очень впечатляет! Без дураков! Невообразимый труд проделан! Действительно великая нация. Дозаправились в Улан-Баторе, и вот она родная земля. Иркутск. Холодновато! Мы в тренировочных костюмчиках, кое у кого плащишко. Это в Кантоне плюс 40 в тени, а тут «поздняя осень, рвачи улетели». Русских денег на четверых десять рублей. Правда, летим по Интуристу, т.е. харчи и размещение «за счет заведения». А тут еще смена расписания, еще сутки сидеть. А в иркутской гостинице «Интуриста» мало того, что клопы с ладонь, так их еще и несметные полчища. Здравствуй, любимая Родина!

     В Москве рассказали, что нас встречали первым рейсом, а когда узнали, что самолет ку-ку, то переполох был огромный – погибла вся сборная команда страны. А уж про родственников и говорить нечего – плач несусветный. Пожалела нас Безносая! Везунчики! Опять судьба?
     На этом приключения не кончились. Индонезия пригласила нескольких советских пловцов на свои азиатские игры. Выбор пал на нашу четверку-эстафету, т.е. и лично, и в группе. Вкололи нам по уколу от всех возможных азиатских болезней (впечатление, что всадили под лопатку 150-миллиметровый гвоздь дня на три), а потом нас сперва «посадили», а потом «вынули» прямо из самолета – там война началась в Западном Илигане. Говорили, что собралась толпа в несколько десятков тысяч человек и начались погромы. Посол Великобритании убежал в джунгли и пробыл там несколько дней! Ладно, у них свои дела! А нам-то за что досталось? Слава Богу! Сезон окончился! Начинался новый 1959 г.
     Несмотря (или вопреки) на все эти перипетии, я успел жениться, и помимо учебы появились семейные заботы. В результате этих забот у нас родился сын Сережка. Жить пришлось у родителей жены в проходной комнатушке за занавеской. Деньги я отдавал жене, но, несмотря ни на что, у них с её матерью происходил какой-то непонятный финансовый дележ, ругань. Я почти все время отсутствовал на учебно-тренировочных сборах. Одним словом, семейная жизнь не задалась и довольно быстро закончилась. Суд оставил Сережку с матерью, а практически с бабушкой. Она и занималась воспитанием Сергея вместе со своим супругом-подкаблучником. Деньги для Сергея я отсылал его матери. А его бабушка дополнительно потребовала от моих родителей денег «на няньку». Разумеется, Евгения Федоровна высылала. Люди, «умеющие жить», прежде всего, умеют доить в «четыре руки». Так Сергей получал свое воспитание, с которым ему и пришлось жить. Именно оно определило его дальнейшее поведение. Не повезло парню? А если самому стать дояром? Тогда повезло?
    В результате всех этих передряг спортивный сезон оказался испорченным, на второй Спартакиаде народов СССР я был лишь четвертым, хотя в городском масштабе оставался ведущим.

     Произошло другое, более важное семейное событие. Как-то приезжаю домой, а отец лежит в трусах на диване и изучает Устав коммунистической партии. «Чего это тебя потянуло на эту литературу?» – спрашиваю. - «Вступаю в ряды» – отвечает. - «А разве ты не там?» - «Нет, вот только собираюсь». Оказывается, что отцу предложили должность начальника огромного предприятия (очень важного и секретного) в Харькове. Через некоторое время он туда и перебрался вместе с женой и сыновьями. Я остался один в их квартире.
     К этому времени у меня появился весьма энергичный дружок – Эрик Цыганков. Мы учились в одной группе. У него был автомобиль «Победа». У меня квартира. Ну, какие тут тренировки? Некогда! Правда, надо отдать должное, учебу мы не только не запустили, но и выбились в отличники. Я? И отличник? Никогда бы не поверил, даже самому себе. Но это чистая правда. Дело в том, что Эрик обладал целым рядом положительных качеств. Он был прекрасный психолог, энергичен, изобретателен, разносторонен. Его хобби было мотогонки. Он прекрасно водил автомобиль. Отец научил меня управлять, но практики у меня не было. Эрик слегка поднатаскал меня в управлении. Кроме того, он умудрялся преподавать фехтование в театральном училище. Познакомился с его семьей. Они жили на Кутузовском проспекте рядом с Триумфальной аркой. Отец Эрика – крупный инженер, руководитель, работал на закрытом предприятии.
     Организация учебы была поставлена следующим игровым образом. Мы сидели и на лекциях, и на семинарах только на первой парте, т.е. под носом (вернее - постоянно перед глазами) преподавателя. В перерыве между лекциями мы задавали (по возможности) «умные вопросы». На семинарах тянули руки, чтобы выступить первыми. Одним словом, старались всячески создать у преподавателей впечатление старательных, живо интересующихся предметом, студентов. Как правило, зачеты мы получали автоматически. Однако, проделывая эту игру, мы невольно впитывали знания, поскольку посещали все лекции и семинары. Кроме того, завязывались просто доброжелательные отношения с преподавателями. Так, например, я взялся научить плавать кандидата философских наук Наума Иосифовича Рутберга. Это был человек необыкновенно наивный, прекрасно знающий свой предмет и с уважением относящийся к студентам. Вежливый «до безобразия»! Когда я запустил его плавать, а ванна глубиной около 2,5 м, т.е. на дно не встать, а можно только держаться за дорожки или бортик, он время от времени начинал тонуть и хватался за проплывающих рядом людей. При этом, даже захлебываясь, он умудрялся бормотать извинения. Прекрасный человек! Ну, да и нас с Эриком не на помойке нашли! Жизнь была замечательна!

     Во время каникул поехал в Харьков к отцу. Им дали квартиру в центре города на тихой улице. Отец уезжал рано, а приезжал поздно, так что времени на общение было крайне мало. Я утром ездил с ним до ворот предприятия, и мы успевали обсудить тот или иной вопрос. А в дом возвращался пешком – было время обдумать услышанное. Чем отец занимался, я не имел понятия, а спрашивать было не принято: секретно, так секретно! Спустя почти полста лет я вычитал о его деятельности, скачав из интернета «Воспоминания» Андрея Саввича Гончара, коллеги отца по работе.
     Специальным Постановлением Совета Министров и ЦК КПСС отец был назначен руководителем ОКБ-692 (особое конструкторское бюро). Вот цитата из текста А.С.Гончара: «При отсутствии диплома о высшем образовании защитил, докторскую диссертацию и стал виднейшим ученым в области радиотехники. С его именем связан ряд изобретений и открытий в этой области, он был участником создания многих радиотехнических систем. Практический склад ума и опыт непосредственной работы с аппаратурой, при наличии теоретической подготовки, делали его прекрасным руководителем нашего молодого коллектива. Несмотря на то, что Борис Михайлович пришел к нам в самый разгар проектирования системы управления ракеты 8К64, он сумел внести ряд новых идей, поддержать и помочь осуществить многие нетрадиционные решения. При нем были начаты и предварительные проектные проработки по следующей, более совершенной ракетной системе 8К66, где он выдвинул поистине революционные идеи и предложил способы и технологию их воплощения».
     А вот еще кусочек о манере руководства: «Борис Михайлович решительно брал в свои руки все, что относилось к системе управления. Он категорически диктовал свою волю как Главный конструктор всем смежным организациям…» И ещё: «Б.М.Коноплев руководил ОКБ-692 менее двух лет и, несмотря на то, что это был период организации ОКБ, и ему приходилось много времени уделять организационным вопросам, он всегда находил время для науки. Он прекрасно владел математикой, а главное, он был мастером нетрадиционных технических решений, заставлял нас анализировать различные способы решения проблемных задач».
     Большое спасибо за теплые слова в адрес отца! Пожалуй, что никаких знаменательных событий в этом году больше не было.

     1960 год начался как обычно. Сдал зимнюю сессию. Тренировался под руководством Нины Максимовны. Особого стремления к плаванию не было, тренировался, как говорится, шаляй-валяй. Тем не менее, в «Динамо» и Москве я оставался ведущим. Соревнования на Приз газеты «Комсомольская правда» проводились в Киеве. Я был совершенно не готов к такому уровню состязаний с сильнейшими пловцами в стране. Основным конкурентом был Игорь Лужковский. Соревнования проводились в новом армейском бассейне. К команде прикрепили киевского массажиста. Я обратил внимание на его работу – очень энергично, в высоком темпе он разминал мышцы спортсменов. Решил использовать этот момент. Вместо обычной разминки в воде я попросил его сделать мне полный массаж. Тренеры и спортсмены были крайне удивлены и заинтригованы тем, что меня не было на разминке. Поползли слухи, что я заболел, что, мол, испугался и т.п. Вдруг я выхожу на финальный заплыв, как и положено, на свою дорожку. Выстрел. Поехали! Чувствую себя прекрасно, иду свободно, но особенно никого вперед не выпускаю больше, чем на полкорпуса. Подошли к повороту. Конечно же, разметка отсутствует – белый кафель на щите сливается с кафелем по дну. Врезался в стенку. Пришлось делать обычный открытый поворот. А там еще битый кафель, и я здорово порезал сухожилие на правой кисти. Всё это меня взбесило! После поворота проигрываю Игорю Лужковскому почти корпус. Начал наверстывать, и к 75-метровой отметке сравнялись. Те силы, что я обычно берег на финишный спурт, израсходованы. Осталась злость, вернее ярость на строителей, на отметку, на битый кафель, на Тунгусский метеорит, на все на свете! Одним словом, выиграл! 57,2 сек.! «Не изюм», конечно, но для победы достаточно. Вылезаю с окровавленной рукой на бортик. «Бандитская пуля!» Злость продолжает душить. Сказал своим руководителям, что ни в каких эстафетах плавать не буду! Всё! Нет меня! Испарился!
     Брат моей мачехи Евгении Федоровны жил с семьей в Киеве. Декан технологического института. Вот к ним я и приперся в гости, предварительно договорившись по телефону. Встретили радушно, расспрашивали, сами рассказывали, шутили. Все по-семейному, по-родственному. Я немного стал отходить. Провожая меня, уже на лестнице, Василий Федорович спросил: «Ну, полегчало?» - Я кивнул и ушел. Какие же проницательные, умные и заботливые люди бывают на белом свете! Просто удивительно!
     Совершенно нежданно-негаданно меня отыскивает Элька. Та самая девушка, с которой два года назад мы познакомились в Коктебеле. Оказывается, она стала плавательной болельщицей и внимательно следила за моими выступлениями. Её семья жила в Днепропетровске. Отец, профессор физиологии, ехал в Киев на какое–то совещание и взял Эльку с собой. Все дни, что проходили соревнования, она мне показывала Киев. А на прощание, узнав, что я не читал Ремарка, купила мне его книгу и подарила с дарственной надписью. Разъехались, каждый в свой город, с чувством глубокой симпатии, причем оба понимали, что это взаимно. С этих пор мы часто перезванивались и подолгу трепались ни о чем. Приятно было слышать голос другого. Весна!

     Весна – весной, а спортивная жизнь требовала своего. Предстоял первый матч пловцов с англичанами на их территории. Началась подготовка. Поселили нас в столичной гостинице «Балчуг», с видом на кремлевскую Спасскую башню. В середине апреля получил письмо от отца: «Желаем тебе у англичан проплыть как надо. Позвони Виктору Семеновичу Кочетову и расспроси об Англии и английских порядках. Передай ему привет (и его семейству Ане и Сеньке)». Встретился. Расспросил. Дядя Витя старый друг отца, еще по зимовкам, знаком был и с мамой. Все толково рассказал о порядках в Англии. Вылетели в Лондон. Позвонил и встретился со Стасиком Семененко (его брат Саша из МВТУ просил ему передать пакетик с конфетами). Стас работал Первым секретарем нашего посольства. Вечером он покатал меня по Лондону и показал световую рекламу Пикадилли и сам город. На следующий день маленьким самолетиком нас доставили в Блекпул, город на самом западе, на берегу Атлантического океана. Впервые увидел там отливы-приливы.
Бассейн оказался длиной 55 ярдов, да еще наполовину с морской водой. Перед стартом побрил только ноги – все порезы от соли покраснели, и цветовая гамма ног совпадала с цветом свежего фарша. Темной разметки в ванной не оказалось. Я устроил шум – нарушены правила соревнований. Англичане для меня повесили темную тряпку на повороте. А на финише нет. Я из-за этого чуть не проиграл – сантиметров 15 тянулся. Ну да хрен с ними. Я выиграл, Лужка был второй. Поездка оказалась интереснейшей. Однако командой проиграли. В Спорткомитете зам. председателя в каждого из трех десятков пловцов МОЛЧА ТЫКАЛ пальцем, требуя объяснений. ЗРЕЛИЩЕ КОШМАРНОЕ!!! Противно!!! Ну, и чиновнички! Стыдобушка!   Почему он считает себя барином, а нас холопами?
     Первенство СССР по плаванию я проиграл – совсем не помню, кому и как. Только в комплексной эстафете 4х100 м в команде Москвы стал Чемпионом.

     Наступили летние каникулы. Произошел примечательный случай. Ранним утром я оказался далеко от дома, на Войковской. В то время линия метро оканчивалась на Соколе. Вот туда я и направился. Пустынная улица – ни души. Вдруг на другой стороне образовался какой-то здоровый парень и, увидав меня, пошел навстречу. Я насторожился. Он улыбнулся и, обращаясь ко мне по имени, предложил: «Поехали с нами!» - «А ты кто? И куда надо ехать?» - «Я Олег Иванов – тренер сборной команды Москвы по морскому многоборью. Мы скоро должны уехать в Одессу и там будем готовиться к первенству СССР по линии ДОСААФ (добровольное общество по содействию армии, авиации и флоту). Поехали?» - «А что это за зверь такой – морское многоборье? Я же понятия не имею об этом. И вдруг сразу на чемпионат страны!» - «Пять видов: гребля и парусные гонки на морских ялах, плавание 400м, стрельба из мелкокалиберной винтовки на 50м, кросс 1500 м. За месяц подготовки научишься тому, чего не умеешь. У тебя есть главное – хорошая функциональная подготовка и физическое развитие, координация движений. Никаких сомнений, что ты придешься в команде «ко двору».
     Меня заинтересовало его предложение. Договорились встретиться в Одессе через две недели. А пока смотаю-ка я в Батуми! Хлебну вольного воздуха и порыбачу. Сказано - сделано. Аэропорт. Самолет. А вот и мои друзья – Алик Антонян, дядя Чола, Аравас, Ловосас и, конечно, море! Что бы там ни говорили, но жизнь прекрасна и удивительна! И, конечно, Зеленый мыс, подводная феерия с рыбами, крабами, красивыми водорослями.  Меня научили готовить вкусное блюдо из ракушек-мидий, отваривать рапанов. Дядя Чола и Аравас ушли в море за рыбой, и к вечеру была чудеснейшая уха из рыбы и различных трав (кинза, тархун и др.). Я оставил им денежку на водку, а сам с Аликом и Ловосасом поехал в горную часть Батуми. Дело в том, что Батуми разделяется на две части линией железной дороги. В той части, что ближе к морю, как мне объяснили, - советская власть, а в той, что ближе к горам, – анархия. Вот почему я около моря оставил свои вещички, а затем с друзьями поехал навстречу новым приключениям к предгорью. Там был небольшой домик и достаточно большой сарай. В этом сарае стояли бочки с домашним вином. Это вино хозяин дома получал от родственников-горцев и торговал им «среди своих». Так я попал в «свои». Мы сели вокруг одной из бочек, которая служила нам столом. Соседние бочки были для нас стульями. Хозяин принес трехлитровый чайник с вином и поставил перед нами. Закуску мы привезли с собой – сыр сулугуни, пряные травки и хлеб-лаваш. Ловосас «вел» стол, т.е. был тамадой. Сколько же совершенно незаслуженных комплиментов я наслушался в свой адрес! Пришлось отвечать той же монетой. Помните? «За что же, не боясь греха, кукушка хвалит петуха? За то, что хвалит он кукушку!»
     Как я понял, основная задача такой встречи - доставлять удовольствие друг другу. Частый обмен пустого чайника на полный, весьма способствует решению этой задачи. Каждый старается подметить нечто положительное в собеседнике и начинает расхваливать эту черточку характера или поступка. Если не удалось ничего подметить, то предлагаются нейтральные тосты – за родителей, детей, друзей и т.п., а в это время идет изучение тебя: твоей реакции, твоих высказываний и пр. Тут целая наука, хорошо отработанная в постоянных тренировках. Так или иначе, но за нашей бочкой царило веселье и дружелюбие. За соседними «столиками» происходило примерно то же самое. Через некоторое время и некоторое количество чайников все компании объединились, а спустя еще чуть-чуть образовался замечательнейший мужской хор горцев. Как же они красиво поют! Какие прекрасные голоса, слитые в едином порыве: доброжелательства, радости и любви к жизни. Незабываемая сцена! К часу ночи меня привезли к дяде Чоле.
     Тут царил покой – дядя Чола спал в кровати, а Аравас спал сидя за столом и обнимая огромную кастрюлю с ухой. Когда я потянул кастрюлю к себе, он, не просыпаясь, еще крепче её обнял и сквозь сон сказал, что это Вите, что Витя уху просил приготовить. Уха – это крепчайший бульон из рыбы и приправ. «А картошка?» – как-то спросил я. – «Это не уха, это суп!» – был ответ. Отведав ушицы, я прикорнул где-то тут же. А к шести утра приехал Ловосас, всех разбудил, и мы поехали кушать хаш. Хаш – это крепчайший мясной бульон, задача которого - нейтрализовать вчерашнее возлияние. Весьма полезный обычай!
Меня приютил Алик Антонян – он с родственниками жил в отдельной квартире. Домой мы приходили только ночевать. Целый день мы бродили по городу, пляжу, воссоединялись и распадались с какими-то знакомыми Алику компаниями, купались, обедали в открытых кафешках, снова продолжали бесцельно слоняться.  Вернее, казалось, что бесцельно, у Алика были какие-то свои резоны. Я не вникал в суть этих дел. Однако жизнь и тут подбросила сюрприз!

     В дверь позвонили. Кто-то пришел. И вдруг зовут меня – это ко мне пришли. Ко мне? В Батуми? Да-да, именно ко мне. Кто бы Вы думали? Угадаете с трех раз? Так вот! Это была Элька! По-видимому, во время телефонного трепа я сказал, что собираюсь в Батуми. Вот так номер! «А как нашла?» - «А я пошла на водную станцию «Динамо», там мне сказали, что ты у Алика и дали адрес». Приятная неожиданность! Однако, как же быть? Дядя Чола решил все проблемы – он предоставил нам свою коморку, а они с Аравасом где-то устроились. С тех пор прошло много десятилетий, но когда я слышу слово «райская жизнь» - перед глазами встает Элька и Батуми. Море и солнце. Доброжелательность и радость жизни. Известно, что «все хорошее в нашей жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению». Но характерно то, что всегда это хорошее заканчивается очень быстро. Подошел и мой срок отпуска – надо выполнять обещание и ехать в Одессу. Решил доставить Эльке удовольствие и тем скрасить расставание – отправиться в Одессу вместе на самом комфортабельном теплоходе «Россия». Решено – сделано. Шли несколько дней с купанием во время стоянок в портах, с замечательным мускатом «Оттонель» и другими доступными удовольствиями. На пирсе в Одессе нас встречал Олег Иванов.

     Началась новая эпопея – морского многоборья и Одессы. В команде оказалось несколько знакомых ребят по МАИ, по плаванию, по институту. Основным, главным видом была гребля на морском яле. Команда из семи человек – шесть гребцов и рулевой. Гребцы разделяются на три пары: загребные, средние и баковые. Самые здоровущие, задающие темп всем остальным – загребные. Ими были Игорь Иванов (МАИ. Пловец. Радиофакультет) и Алик Гайдаров (выпускник сельскохозяйственной академии). Это крупные ребята с кулаками, размером с голову чемпиона мира по шахматам. Я стал левым средним, а за моей спиной на баке – Мишка Снетков (пловец-брассист из «Спартака»). Все ребята с высшим образованием или студенты старших курсов.
     Алик Гайдаров проходил практику в одном из колхозов, неподалеку от Одессы. Туда и поехал Олег Иванов, чтобы упросить председателя немного пораньше закончить производственную практику Алика. Когда Олег разыскал председателя и сказал, что он приехал по поводу Гайдарова, тот сразу насторожился и «официальным» голосом спросил, что случилось? Олег объяснил, что он тренер, что Алик член нашей команды сборной Москвы, что он очень просит отпустить Алика пораньше с практики. Председатель недоверчиво переспросил: «Что? Ты его заберешь? Увезешь?» - «Конечно, увезу» – расплылся в обаятельной улыбке Олежка. – «Правда, увезешь?» – переспросил председатель колхоза. – «Истинная правда» – заверил Олег. – «Пойдем!» – сурово пригласил председатель. Привел Олега к себе домой. Накормил, напоил и еще несколько раз потребовал заверений, что Гайдарова увезут. В конце - концов председатель с облегчением поведал Олегу, что он с большущей радостью, с самой лучшей оценкой сию секунду готов отправить Алика как можно дальше от родного колхоза. «Почему?» – обрадовался Олежка. Оказалось, что Алик «развлекал» местное население, и вместо работы получался сплошной цирк. Так, например, практикующий студент-агроном стал запрягать лошадь мордой к телеге. Посмотреть на этот фокус сбежалось все село, побросав свои дела. Целый день никто толком не мог работать – хохотали, по сто раз пересказывая и показывая действия нашего загребного. Алик – парень с юмором, скромностью не отличающийся, поэтому он свои действия, как истинный артист, сопровождал комическим текстом и жестами. Когда же мы спросили Алика – правда ли, что он именно так запрягал лошадь, то по его физиономии мы поняли, что это действительно было именно так, и что он это делал не специально. Тут уж и мы похохотали. Обстановка в команде была весьма доброжелательная. В этом заслуга в первую очередь Олега. Оба брата Ивановы – Олег и Игорь – из простой трудовой семьи. Впоследствии я познакомился с их родителями – спокойные, уравновешенные люди, понимающие своих детей с полуслова и заботящиеся об этих «детках» с самой искренней любовью. С Игорем мы подружились надолго.
     Команде был придан грузовой автомобиль, на котором из столицы привезли все необходимое оснащение и оборудование. Прежде всего, это были весла – здоровущие по площади «лопаты» от академической гребли на «восьмерках» с удлиненным рычагом и выносными уключинами. Мелкокалиберные винтовки, патроны и прочее снаряжение, необходимое для подготовки и соревнования. Руководил всем этим бывший боцман Петр Трофимович. С ним же приехал тренер по стрельбе Николай Раев – старый, опытный человек. Ежедневно проводилось 4 – 5 тренировок, продолжительностью по часу – полтора, каждая. Весь день был занят работой. Конечно же, мы находили время для развлечений – иначе это были бы не мы.
Одно из развлечений было в открытом тире. Мы старательно выцеливали свои мишени и, затаив дыхание, плавно тянули за крючок, чтобы «произвести выстрел». Тому, кто выбивал 97 очков из ста, предоставлялось право посидеть за рулем грузовика в пределах стадиона. Однако, через некоторое время психика уставала, и мы переключались на игру. Каждой паре участников выдавалось по 10 патронов, и они производили первый выстрел. Тренер смотрел в дальномер и говорил – кто - сколько очков выбил. Разницу в виде патронов, проигравший отдавал победителю. Затем следовал второй выстрел – опять отдавалась разница. И так до тех пор, пока один из конкурентов не оставался без патронов. Победители встречались между собой, пока не определялся один единственный. Ему также предоставлялось право «порулить» на грузовике. И весело, и мотивация хорошая (заодно и мастерство повышалось в соревновательных условиях). Мудрое упражнение.
    
     Огромное впечатление на меня произвели тренировки под парусом. Дело в том, что я «коллекционировал ощущения» - подводное и спортивное плавание, бег, лыжные гонки и спуск с горы на лыжах ночью (в темноте белый снег не видно – кажется, ты остановился и только начинаешь поворачивать: бах! Лежишь! Оказывается, еще была скорость, которую ты не чувствовал) и т.п. А под парусом совсем иные ощущения! В море тихо. Только шуршит разрезаемая ялом вода. Волна поднимает и опускает ял. Но вот ветер стих и парус поник. Все начинают смотреть по сторонам – где тучка? «Подъехав» к нам поближе, она выдавит ветерок. Его видно в виде шквалика-ряби, который бежит к нам по воде.  Вот парус надулся и нас потащило.  Мы в восторге! В ветреную погоду разучивали повороты яла без руля – тут важна слаженная работа всей команды. Задача - сместить центр тяжести яла. Для этого требуется быстрое перемещение всего экипажа, например, с кормы на нос. Тут уж не зевай! Да еще поглядывай, чтобы тебя гиком не сбросило в воду или по голове не «отоварило».

     Плавание, бег – это привычно и тут говорить не о чем. А вот гребля – это «картина маслом»! Прежде всего нужна синхронность.  Если кто-то зазевается, то непременно ударит рукояткой (вальком) весла по спине предыдущего. Тому это не понравится! На N-й удар он может среагировать «адекватно», в лучшем случае – громко посоветовать прекратить «считать ворон». Мне в этом смысле «повезло» - сзади меня «баковым» был Мишка Снетков (прекрасный парень, но «разгильдяй-задумчивый»). Ругать его – бестолку, ударить – жалко. Задарма терпеть – обидно. Придумал его штрафовать – при каждом его ударе по моей спине я громко произносил очередную цифру. Именно столько (по договоренности) Мишка должен был купить мне молочных коктейлей в кафешке на Дерибасовской. Обилие коктейлей позволяло мне угощать всю команду за Мишкин счет. Так и тренировались – моя спина, его коктейли.
     Была и «черная сторона» у этих тренировок. От трения образовывались водяные мозоли, и кожа на пальцах, ладонях и ягодицах срывалась до открытого мяса. Больно было! Придя на берег, мы обращались за помощью к боцманюге. Он доставал небольшое ведро с зеленкой и малярную кисть. Каждый из нас подходил к нему, поворачивался задом, снимал трусы, нагибался и подставлял ладони. Петр Ефимович окунал кисть в ведро и обильно производил «окраску» четырьмя быстрыми движениями – ладонь, одна «булочка», вторая, другая ладонь. «Следующий!» - раздавалась команда. Предыдущий, слегка попискивая (щипет же!), уступал место товарищу по несчастью. Все равно было весело! Ну как не рассмеяться, глядя на здоровенных парней с оголенной и разукрашенной зеленой попой!? А если их шесть штук? Поневоле поверишь, что Дарвин прав – человек-таки произошел от обезьяны. А вот и эволюция - окрас же сменился с красного на зеленый! Никто никому не обязан так, как обезьяны Дарвину!
     В гребле мы тоже нашли развлекуху. Во время тренировок мы уходили далеко от базы – к Фонтанам. Там были дикие пляжики на камнях, окруженных водой. Рулевой выбирал один из них, на котором, как правило, загорали обнаженные девчонки. Они ожидали «нарушителей покоя» с берега и их стерегущие взгляды были обращены в ту сторону. Мы же подходили с моря и на крик бакового – «держи конец» – девчонки вскакивали и руками прикрывали свои прелести. Но! У женщин столько прелестей, что рук, конечно же, не хватает. Команда была в восторге! «Цирк» на воде!

     В свои 19 лет я начинал понемногу лысеть. Вообще-то все люди на земле лысые! Просто у одних на лысине растут волосы, а у других нет. Вместо шикарных волос с завитушками стали появляться залысины. Повидимому, поскольку я был «запроектирован» родителями на Севере, отсутствие витаминов, или еще чего, передалось мне по наследству (модель прически у меня с отцом одна и та же). Мне порекомендовали стричься наголо. В Одессе я и постригся, да еще и бороду отпустил. Команда поддержала мой почин, и все семеро стали напоминать «начинающих уголовников». Решили обыграть и эту ситуацию. Представьте – идут гуськом семеро здоровяков-уголовников за боцманом (он не подстригся), руки держат за спиной и время от времени выкрикивают: «Доктор! Скоро ли больница?!» Идет эта «демонстрация» по центральной улице Одессы – Дерибасовской - к Главпочте. «Народ безмолствовал», но с открытым ртом.
     На Главпочтамте нас прежде всего интересовали денежные переводы от родителей. Дело в том, что по вечерам мы регулярно посещали кафешки, и денежка таяла на глазах. Я своим тоже написал, в ответ – молчание. Вообще-то у нас была коммуна и тратились деньги того, у кого они были. Наступил момент, когда почти ни у кого ничего не было. Жалостливые письма родителям время от времени срабатывали, и кто-то из нас радостно сжимал перевод своими «окровавленными ручонками». Стали искать выход из положения. Придумали – поехать на «толчок» и продать, кто что может. По воскресеньям на окраине Одессы работал стихийный (блошиный) рынок – ТОЛЧОК. Тут можно было купить всё, начиная от древней пуговички или сломанного крантика самовара и кончая самой современной техникой (морской порт!). У меня сложилось впечатление, что если бы понадобилась симпатичная карманная атомная бомба, то и её можно было бы достать. Огромная толпа хаотически двигалась, шумела, ругалась, шепталась, перемигивалась, хохотала и плакала. Зрелище необычайное! Я продал свои плавательные модные трусы из какого-то жутко дефицитного материала. Ребята тоже попродавали, кто что мог. Жизнь продолжалась

     Из Москвы пришло требование явиться на отборочные соревнования перед выездом в Рим на Олимпийские игры. Какие к черту игры? Чтобы опять чиновники пальцем тыкали? Здесь так замечательно, интересно – от добра добра не ищут. Лучше маленькая птичка, чем большой таракан! Пошли с Олегом в городскую поликлинику, и я попросил врача выдать мне справку о том, что я абсолютно здоров и могу участвовать в соревнованиях. Щщасс! Как же! Держите в обе руки! Врач начал меня обследовать – записал ЭКГ и обнаружил больное сердце – существенно увеличен левый желудочек. Откуда мог районный обычный врач знать о спортивном сердце? Вот он и выдал мне справочку, чтобы никаких соревнований, что я болен ужасно, что, может быть, умру, прямо сей момент - он не гарантирует. Это и требовалось! Справку отправил в Спорткомитет.
Получил, наконец, и я денежный перевод из Харькова – оказывается, мои на две недели ездили в Коктебель в пансионат. Вернувшись, на мой SOS среагировли моментально. И жизнь продолжалась! Лихо, шумно и весело!

     Начались соревнования по морскому пятиборью. Командовал ими генерал армии Д.Лелюшенко. Я впервые участвовал в многоборье и с интересом наблюдал за всеми перипетиями борьбы с точки зрения участника. Тут была своя специфика. Например, накануне ялы разыгрывались между командами. Получив свой, команда тут же начинала его готовить к стартам. Для этого нужно было по возможности отполировать днище и борта яла (дабы снизить турбулентность обтекающих потоков). Несколько часов все трут мелкой наждачной бумагой подводную часть. Красят. Опять трут. Перо руля обстругивают до необходимой толщины. Алик топором расколол руль. Пришлось его добывать не совсем честным образом. Одним словом – суматоха, суета, крики, ругань, оригинальные решения и прочая заваруха перед стартом. На ночь оставили дежурного около яла – «друзья-соперники» могут прицепить к подводной части «калошу», дабы увеличить сопротивление. «В кругу друзей не щелкай клювом».
     Сами соревнования проходили на высоком эмоциональном уровне. Здесь «элита» не всесоюзного масштаба, а республиканского или городского. Соответственно, и нравы попроще. Интересен старт в парусной гонке. Всего гонок три – победитель определяется по сумме всех гонок. Важно не коснуться (навалиться) на чужой ял или бакен – за этим строго следят судьи. Участникам указывается точное время старта. Полтора десятка ялов барражируют по бухте перед створом старта, дожидаясь момента старта. Он обозначается ракетой. Здесь главная задача не только вовремя пересечь эту линию, но и подойти с подветренной стороны самым правым: тому, кто идет правым галсом, необходимо уступать «дорогу». Есть и свои тонкости – например, «отобрать ветер» у соперника, т.е. так поставить свой парус, чтобы в него ветер дул, а противнику – нет. Вот почему все члены команды усиленно крутят головой во все стороны, наблюдая за соперниками, и подсказывают рулевому то или иное обстоятельство.

     Впервые мне довелось и участвовать в соревнованиях по стрельбе. Стрельбище располагалось в Лузановке. Тут произошел казус. Я отстрелял три пристрелочных выстрела и отрегулировал прицел. Время до зачетных выстрелов еще оставалось, и мой корректировщик куда-то ушел. Следует команда «Заряжай!», «Огонь!». Я лежу на спине, а винтовку положил на пузо, чтобы не сбить прицел – жду «пушкаря» для корректировки. Его нет и нет. Проходит мимо главный судья: «Ты чего лежишь?» – «Успею!» Наконец прибегает Н.Раев, и я приступаю к стрельбе. На каком-то выстреле щит с мишенью падает. Раев идет к судье, тот звонит в траншею и щит поднимают. Я продолжаю стрелять. Все идет нормально. Наконец, последний десятый патрон – тщательно выцеливаю, затаив дыхание медленно тяну за крючок. Вот-вот грянет выстрел. Но! Раздается команда «Отбой!» - и на последней букве мой выстрел. Ой! Какой тут шум поднялся! Кто стрелял? Почему после команды? Друзья-соперники из Украины дружно показывают на меня пальцем. Подходят судьи: «Ты?» - «Я!» - «Снять десять баллов с мишени!» - Снимают. Украина сразу вырывается вперед в общем зачете. Что делать? «Олег, - говорю я, – посмотри в правилах, какие действия предусмотрены в случае падения щита с мишенью.» – «Судья должен засечь время вынужденной задержки» – читает Олег. Обращаемся к судье: «Вы фиксировали время задержки? Нет! Это нарушение Правил соревнований. А вот мы фиксировали – три минуты и сорок восемь секунд (на ходу придумываем цифру)». Судьи совещаются и решают: десятку снять и дать минуту на выстрел. Я ложусь, готовлюсь. «Огонь!» Подвел под мишень, задержал дыхание, тяну. «Отбой» - выстрел. «Вы опять не уложились!» - «Не может быть! Я знаю, что такое минута!» Смотрю на его секундомер, а у него циферблат не на 60, а на 30 секунд. Судья извиняется. Мою девятку снимают и предлагают стрелять заново. Судьи-то украинские. Тут уж я взвинтился – я все сделал в рамках правил, а вот команда была подана неправильно. Не помню, чем все кончилось. Важно одно – хорошо знать правила и не выпендриваться. В общем зачете мы проиграли Украине и были только вторыми.

     В Москве начинался учебный год и первенство ЦС «Динамо» в Сухуми. Поехал в Сухуми. Осень, море, солнце! Отплавал свое - и на пляж. Познакомился с симпатичной актрисой Петрозаводского драматического театра. Потрепались, да и расстались. Через несколько дней наступила пора возвращения домой. Ко мне пришли ватерполисты тбилисского «Динамо» и сказали, что они хотят меня проводить до поезда. Возглавлял эту акцию мой замечательный дружочек Борис Мегедь. Нас давно и прочно связывали дружеские узы, и вся ватерпольная команда включилась в эту дружбу. Некоторое время назад в Москву приезжали футболисты из Бразилии. Впервые в Москве были эти спортсмены экстра-класса. Всю команду тбилисского «Динамо» я пригласил к себе (в комнатушку 9 кв. м), чтобы посмотреть этот матч: несколько человек уселись на пол перед экраном, второй ряд -  на диван, и еще часть - на подушки от дивана, в третьем ряду. Так и смотрели все полтора часа. А вот теперь они что-то задумали. Пошли на вокзал. Меня несколько удивило, что не видно никого из наших, столичных. Зашли в вагон. Сидим, разговариваем. Поезд трогается. Я говорю ребятам, что нужно выпрыгивать, а то уедут. Ничего, успокаивают меня, – на следующей станции выйдем и вернемся на электричке. А еще через некоторое время заявляют, что они меня похитили, чтобы показать свой город – Тбилиси, этот «маленький Париж». Говорю им – нельзя мне с моим характером ехать к ним – чуть что, я ж спуску не дам, и зарежут меня в Вашем замечательном Париже. Ух, как они разгневались! Как можно нашего гостя обидеть!? Короче, поехали дальше. Несколько дней я провел в этом чудесном городе, наслаждаясь вниманием и заботой не только ватерполистов, но и пловцов. Ни на минуту меня не оставляли одного. Показали и достопримечательности, и кабачки с прекрасным вином. Вот уж воистину – не имей сто рублей, а имей сто друзей!
     Через несколько дней я с ними вылетел в Москву. Начались трудовые будни – учеба, тренировки. По дороге куда-то в командировку, приехал отец – у него не было времени, и мы встретились на вокзале – он уезжал дальше. Поговорить толком не удалось, но он, как оказалось, заранее приготовил мне подарок – мою мечту – часы «Стрела» с секундомером. Расстались. Если бы знать, что навсегда!

     24 октября 1960 года произошла авиационная катастрофа, в результате которой погиб маршал артиллерии Неделин. Такая информация была выдана всеми государственными средствами информации – газетами, радио, телевидением. Через несколько дней я узнал, что все это организованное вранье!
На 41-ой площадке Байконура произошел взрыв ракеты и погибло около сотни человек, большинство из них уникальнейшие специалисты. Цвет нации. Погиб и отец с двумя коллегами из Харькова. Очень хотелось нашему управителю Хрущеву «утереть нос американцам» непременно к великой годовщине Октября. Беда неминуема, когда неучи берутся руководить каким-либо серьезным конкретным делом. Воистину, каждый презерватив надувшись мнит себя дирижаблем. Американцы могут десяток раз отложить запуск, пока не убедятся, что все в порядке. Наша пресса иронизирует по поводу этих отложенных стартов. Когда у нас берегли людей? - Да никогда! Ракета – это ультрасложная машина. В ней скрыто несколько тонн лучших умов человечества, выполненных в виде железа. А неуч-политдеятель, протолкнувшись на высокий пост, нагло, самоуверенно и безнаказанно берется решать (с так называемой, политической точки зрения!) абсолютно непонятные для него технические проблемы! А где расфиздяй, там и несчастье!
     Срочно выехал в Харьков на похороны. Практически ничего не помню – сплошной туман. Бросилось в глаза – огромное скопление людей во время траурной процессии – тысячи. Теперь, на старом кладбище Харькова стоят три черных гранитных обелиска. Под одним – отец.
     Четыре года нашего знакомства закончились. Много он успел вложить в лихую мою головушку, но еще больше не успел. Полста лет прошло с его гибели. Но в трудную минуту я мысленно советуюсь с ним и перебираю возможные варианты ответов. Навсегда запомнил его совет: когда предстоит трудное решение, попробуй перенестись на десяток-другой лет вперед и посмотри на свою проблему из будущего. Мне этот способ помогал, и не один раз. Будь он жив, судьба моих братьев и моя, наших детей и внуков сложилась бы совсем по другому. Также и у многих семей погибших на Байконуре. Вот она, роль малограмотной и амбициозной личности в истории страны и судьбах отдельных людей! Сколько линий жизни было перечеркнуто генеральной! Историю делают руководители, а народ её расхлебывает!
    
     Вернулся в Москву совершенно «никакой». В голове вместо мозгов мокрая вата – мыслей ноль и тяжелая. Руки дрожат – совершенно не могу писать, кажется, это называется депрессией. Взял фибровый чемоданчик, положил туда электробритву. Купил бутылку коньяка и апельсинов и очутился на Ленинградском железнодорожном вокзале. Куда решил ехать? Зачем? Все равно! Лишь бы в движении! Купил билет до Петрозаводска – я там никогда не был. До отправления часа два. Брожу по вокзалу. Увидел будочку телеграфа. Вспомнил, что осенью познакомился с артисткой из этого города. Адреса не знаю. Взял и отправил телеграмму на драмтеатр – «Встречай. Виктор.»
    Зима. Перрон Петрозаводского вокзала. И я – собственной персоной. И что б Вы думали? Меня встречают. Зовут её Клара. Приводит меня домой, а сама убегает на репетицию. Пошел в магазин, купил еды, приготовил. Прибегает хозяйка и её соседи – муж с женой, артисты оперетты. Я их покормил и был приглашен на вечерний спектакль. Усадили в партере. Как потом мне сказали – вся труппа меня разглядывала через дырочку в занавесе. Вечером после спектакля я предложил собраться с её друзьями. Пришло человек 10-12. Выпили, перекусили. И «вдарили песняка» - конечно ж, по моей просьбе – русские народные песни. Клара пела прекрасно, особенно запомнилась песня в её исполнении «Ох, не растет трава зимою, поливай – не поливай».
     Вечером на следующий день я не пошел в театр, а бродил по городу. Занесло меня на берег Онежского озера – белое безмолвие на сколько хватает глаз. Долго стоял. Замерз. И куда ж меня дурака занесло? Пришло решение – ехать дальше. Куда? А поеду-ка я в Питер. Там первенство страны по водному поло и полно друзей-ватерполистов. Сказано – сделано. Прибыл в Питер. Друзья есть друзья! Боря Гришин, Володя Клименко, Боря Мегедь, да, что тут говорить – две команды – Москвы и Тбилиси. Я растворился в их проблемах – голах, судействе и пр. А еще и друзья из плавательного мира – Игорь Лужковский и его жена Марина, Костя Молинский, Игорек Бардуков и ещё многие. Наобщался досыта! Через 10 дней вернулся домой. Сплин прошел. Однако тремор руки остался – пришлось научиться писать левой (коряво и медленно), начал тренироваться печатать на машинке – и быстро, и «почерк» разборчивый. Я вновь стал работоспособен. Но этот прием запомнил: время лечит! А что такое время в этом «медицинском смысле»? Это, прежде всего, события. Чем больше этих событий, чем сильнее положительные впечатления, тем «прошло» больше времени. Я насытил себя событиями, и на душе немного отлегло и полегчало. Спасибо всем! Кобеленикабельность в сочетании с коммуникабельностью – огромная сила!

     Дома меня ждали письма от Евгении Федоровны – она с ребятами возвращалась в Москву. Переезд, погрузку-разгрузку – организовали на предприятии. Меня отцов министр тоже не забыл – с подачи Евгении Федоровны, мне пообещали двухкомнатную квартиру. «Обещать – не значит жениться!» Тут же появилась жена и стала проситься обратно, уверяя, что им с Сережкой будет лучше со мной, чем с её матерью. Я согласился и подал документы на трех человек. Однако чиновники решили дать мне только однокомнатную квартиру. Я нашел обмен, доплатил и поменялся на большую двухкомнатную на ул.Горького рядом с Белорусским вокзалом. Центр города. Да, видно, разбитую чашку не склеишь. Пришлось разъехаться, причем я получил небольшую комнатку с двумя соседями на Самотеке. Эту комнату я впоследствии подарил государству, а себе купил трехкомнатную кооперативную квартиру. А пока - жизнь продолжалась. Бытовые передряги я переносил сравнительно легко – была уверенность (откуда она во мне? Гены?), что всё будет нормально и даже замечательно. Было начало 1961 года. Витька! «Не поддавайся клопам! - Чешись!»

     В мае 1961 г. в Москве состоялся матч сильнейших пловцов СССР (я выиграл – 56,9 сек.), а затем матч Великобритания – СССР, где я также выиграл. Деталей не помню.  За исключением одного эпизода – решили сыграть товарищеский матч по водному поло между пловцами двух стран. Английский пловец случайно или нарочно ударил меня и посадил фингал под глазом. Пришлось ответить тем же. Вечером на банкете в Метрополе я был с синяком, а Мартин Дэй с разбитой физиономией. Дружить, так крепко!
     В сборной команде страны сменился старший тренер. Был назначен К.А.Инясевский. Человек умный, самоуверенный и жестокий. Уже на зимних сборах по общефизической подготовке он решил показать команде «кто есть, кто». За неряшливо убранную кровать он демонстративно выгнал со сборов Валентина Богачева. Допускал и другие подобные выходки. Семена Белиц-Геймана довел до слез. Его кредо было - общефизическая подготовка и психологическая устойчивость команды. Под этой устойчивостью он понимал беспрекословное подчинение пловцов ему лично. За малейшее непослушание – карал. Молодежь была им запугана, а мы – старики, затаились и стали присматриваться. Похоже, что наступили страх и противостояние.
     Именно с психологической, как он себе это представлял, позиции, он в дождь выводил команду в лес и давал тяжелые упражнения. Например, надо было посадить себе на спину равного тебе по весу партнера и с этим «грузом» бегом спускаться в овраг и подниматься наверх. Дождь. Скользко. Ребята падают. Растяжение связок, ушибы. Я повредил спину (много лет испытываю боли в спине. Врач-хирург в шутку пояснил – как умрешь, на следующий день все боли как рукой снимет. Смешно! Вот и «хохочу» уже несколько десятилетий). Еще и простужались. Дело в том (я это давно подметил), что когда спортсмен достигает высокой спортивной формы, он очень легко может заболеть. Видимо, снижается иммунитет. Как-то это произошло накануне международных соревнований. Л.Колесников, Л.Барбиер и я получили справки о своей временной нетрудоспособности и отказались участвовать в заплывах. Инясевскому объявили выговор. А мы ему сказали, чтобы он «снизил обороты». Обещал! А мы поверили. Как оказалось, зря!
     Летом в эстонском поселке Ярваканди, на базе плавательного бассейна стеклозавода К.А.Инясевский проводил спортивный сбор по общефизической подготовке. Одним из его фокусов было - отвезти спортсменов за два десятка километров от базы, отправить автобусы в гараж, а нам приказать добираться самостоятельно и, естественно, не опоздать к обеду (физиологи так же пользуются едой для стимуляции подопытных мартышек). Многие отечественные руководители рассматривают людей, как низкоорганизованных животных (быдло, электорат, овощи, биомасса и т.п. формулировки бытуют и в настоящее время!). Делать нечего – мы возвращались на базу в хорошем темпе.
     В команду страны был зачислен еще один ученик Нины Максимовны – Володя Шувалов. Я знал его с самых первых дней появления в бассейне «Динамо» – желторотым птенцом. Теперь это был юный орел с прекрасными физическими данными, техникой плавания и сильным характером. Мы шли вместе с передовой группой, норовя не опоздать на базу. Неожиданно Володя подвернул ногу, - пришлось взять его на плечи и продолжать движение. К счастью, нас догнала колхозная машина, а поскольку мы оторвались от основной массы спортсменов, то наша подсадка в кузов грузовика прошла незамеченной Инясевским. «Хочешь жить – изволь вертеться!» Под этим лозунгом и проходил наш месячный сбор.

     Сразу из Ярваканди мы с Володей переехали в западноукраинский городок Мукачево – там проходили сборы ЦС «Динамо» к первенству СССР по плаванию во Львове. Тут были все «наши» - москвичи: Валя Богачев, В.Радомский, К.Муромкин и ребята из других городов, включая моего дружочка Генку Андросова. С ним меня и поселили в двухместном номере местной гостиницы. Тренировались в открытом бассейне небольшого парка. Там плавали все желающие, но в наше время их просили освободить ванну.  Эти граждане располагались тут же на травке. Как-то я тренировался на крайней дорожке. Плыву и, повернув голову на вдохе, увидел маленького мальчика, писающего в воду, причем своей струей он явно хотел оросить меня. Вылез. Взял его за шиворот и спросил: «Где твоя мама?»  Отозвалась полная тетка, с удивлением смотревшая на меня и явно непонимающая, чего плохого в том, что её дитя писает в воду. Объяснять ей что-либо было совершенно бессмысленно – если за несколько десятилетий она не усвоила элементарных правил, то за несколько минут и подавно ничего не поймет. Пошел к А.П.Гильду (старшему тренеру и организатору) и поведал об эпизоде. Директор парка, владеющего бассейном, и впервые получающий доход за аренду, согласился удалять отдыхающих из зоны бассейна. Полагаю, однако, что в наше отсутствие эти отдыхающие не только купались, но и копировали действия малыша. Ну и нравы царят в этом местечке! Ох! Многослойна наша жизнь. Ох, многогранна! Ох, многоструйна!

     Нина Максимовна по каким-то причинам не приехала в Мукачево, и я сам составил план тренировки для себя и Вали Богачева. Кажется, я переборщил с нагрузками! Но сам себя не будешь обманывать и халтурить. Вот и вкалывал сам и Вальку принуждал. Через некоторое время Валентин перешел на более мягкий режим нагрузок, а я упрямо продолжал гнуть свою линию. И догнулся! Сперва пропал сон. Потом аппетит. Соответственно, восстановительные процессы замедлялись, а усталость накапливалась. Примерно за неделю до стартов мы переехали во Львов, где я и заболел. «Лошадей на переправе не меняют». Ходил в бассейн только, чтобы покупаться и «прокатить» несколько отрезков на скорости.

     Львовский бассейн не отвечал никаким международным нормам – бетонная ванна без кафеля, т.е. темнота полнейшая - плывешь и не видишь под водой даже пловцов на соседней дорожке. Да и самих дорожек было семь, а не как обычно – восемь, т.е. и финалистов было по семь человек. Да еще крайние дорожки различной длины – первая на 10 см короче, а седьмая на 10 см длиннее. Но руководители Федерации выбирали место проведения не в интересах дела, а преследуя собственную заинтересованность – климат, вино, фрукты и т.п. Да еще постановили, чтобы все участники-кролисты на 100-метровой дистанции выполняли только скоростной поворот. Это в темной-то воде! Очень бестолковое решение!
     Начались предварительные заплывы. Спортсмены вынуждены поднимать голову, чтобы увидеть поворотный щит, своих конкурентов. Следовательно, скорость резко снижается. Игорь Лужковский врезался в поворот, там же вылез и ушел из бассейна. Я тоже плыл зигзугой, а на финише вообще поплыл поперек дорожки. Результат паршивенький. В финальную семерку еле-еле попал последним и только благодаря тому, что Игорек недоплыл. Объявляют финалистов – я последний и должен плыть на 7-ой дорожке. Пошел к главному судье и объяснил, что по правилам, седьмой результат должен стартовать на первой дорожке. Тот вынужден (!) был согласиться. 20 см я себе отвоевал, но строго в рамках правил. Завтра финал!
     После разминки попросил трех или четырех динамовцев в ярких василькового цвета костюмах помочь мне в финале. Как? А вот как! Я же плыву по первой дорожке, которая около трибун. Вдох я беру под правую руку, т.е. в это время я вижу бортик ванны и тех, кто стоит на бортике. Я попросил ребят, чтобы они выскочили на самый бортик перед поворотом, когда я буду подплывать. Пока судьи их начнут прогонять, я уже их увижу и пойму, что поворот рядом. С судьями спорить не надо, да и дело-то уже сделано, и им можно вернуться на свои места. Как договорились, так и сделали. Заплыв получился необычный: первые 50 м плыву и никого не вижу. Поворот сделал почти нормально. Вторые 50м плыву и тоже почти никого не вижу. Перед финишным щитом опять поплыл поперек дорожки. Все же доплыл. Диктор объявляет, что я первый. Ну и дела! Ну и Чемпионат! Аркадий Головченко (брассист, выпускник МИИТа) сформулировал мою победу так: «Пустили козла в огород!». Действительно, если бы Игорь не врезался в поворот, а ребята не просемафорили – гулял бы я в Стрыйском парке. Вот так впервые я стал Чемпионом СССР в индивидуальном плавании на 100м вольным стилем.
     В гостиничном номере нас было трое – Володя Лавриненко (1500 м) и Геннадий Андросов (400 м), плюс я. Весь вольный стиль! На следующий день выигрывает Генка. Теперь мы оба внушаем Володе, что наша комната должна быть золотой. А истинная причина в другом - премиальные за первое место - 300 рублей. Володя недавно получил комнату в Москве и нуждался в холодильнике, как раз такой стоимостью. Его основным конкурентом был Петр Пикалов из Волгограда. И вот финал на 1500 м. Володя и Петр на соседних дорожках. К 800 м я заметил, что Володя «садится» - «мертвая точка». Подбегаю к повороту, а он как раз «прилип» к щиту и оттолкнуться никак не может. Кричу – ХОЛОДИЛЬНИК!!! Оттолкнулся он и начал, понемногу увеличивая темп, двигаться к финишу. Победил! Ай, да Володя! А он среди нас был самый старый. Потом он мне сказал – услышал тебя и как подумал, что останусь без холодильника, откуда только силы взялись – рванул к финишу. Вот она МОТИВАЦИЯ известнейшего в Европе «нашего человека» из «нашей самой богатой страны!»
     Трудолюбивый и скромный В.Лавриненко, или Лаврик, как мы его называли, родом из Сухуми. Из простой семьи. Рассказывал, что во время войны он с ребятами тайком лазали в сухумский обезьянник и воровали у обезьян орехи и другую еду. Голодное было время, и в детстве приобретались навыки выживания. Типичная ситуация. Среди нас он пользовался заслуженным уважением и авторитетом.
Сразу после Львова начались учебно-тренировочные сборы к матчу пловцов СССР - Венгрия. Венгерские пловцы были одними из ведущих в Европе, и состязания с ними были весьма полезны – приобретался опыт в борьбе с сильнейшими. Я все еще температурил и в бассейне только купался и «проскакивал» несколько скоростных отрезков. Матч проходил в нашем динамовском 25-метровом бассейне, где была знакома каждая кафелинка. Ванна глубокая, а потому «скоростная», поскольку, чем глубже, тем легче плыть (в гидродинамике это связывают со скоростью спутной волны). Приехал Дьюла Добаи, с которым у меня были доброжелательные отношения. С ним и предстояла основная схватка.

     Сложилась интересная и поучительная ситуация. В Мукачево я перенес большие нагрузки и заболел. Во время вынужденного безделья и легкого купанья – восстановился и вышел в фазу, так называемой, суперкомпенсации. Произошло это достаточно стихийно, и было осмыслено мною только спустя несколько лет. Однако факт есть факт! На этом матче я оказался на пике спортивной формы и установил четыре рекорда страны. Лучшим было время на 100 м в/с - 54,1 сек. (Напоминаю – это 1961 г!) Сами заплывы я совершенно не помню, но было приятно выиграть у Дьюлы и получить его признательность. Конечно, я ему и проигрывал несколько раз, и выигрывал – дело обычное в спортивном мире. Можно проиграть, но нельзя сдаваться! Важно понять причину проигрыша и ликвидировать слабые звенья в своей подготовленности.
     Не могу не отметить доброжелательные, почти семейные взаимоотношения, царящие в бассейне «Динамо». Врач Евгений Эмильевич Грахе, нянечки и технические работники, служащие регистратуры - все были весьма внимательны к нам, мальчишкам и девчонкам, мастерам и подмастерьям плавания, оказывая нам всяческую помощь и поддержку. Всем им огромное спасибо и низкий поклон! Директорами бассейна были бывшие пловцы и ватерполисты – Василий Карманов, Николай Мальцев, Александр Парамонов и другие. Очень давно я там не бывал.   Говорят, что после перестройки бассейн захирел и закрылся. Зато на его территории открылся магазин по продаже автомобилей. Десятки тысяч детей лишились возможностям физически развиваться и овладевать жизненно важным умением, зато несколько десятков взрослых от спорта пополнили свою мошну! Система! Мать! Её! «Все для человека! Всё во имя человека!» Трепачи!
Так или иначе, но спортивный сезон закончился и пришлось переходить к прозе жизни – учебе, тренировкам и решению бытовых проблем.

     В Москву вернулась Евгения Федоровна с мальчишками. Братья учились в школе. Евгения Федоровна предложила мне некоторую сумму денег в счет наследства. Я отказался. Дело в том, что я был в состоянии сам себя прокормить, а у неё «на шее» двое школьников. На этом и порешили. Связь поддерживали, в основном, время от времени по телефону. Но вот как-то я был приглашен на загородную прогулку. Евгения Федоровна водила машину (от отца оставалась «Волга»), но на вождение довольно настойчиво претендовал средний брат – Вовка. В машине оказался еще какой-то мужчина, довольно невзрачный на вид. В основном он помалкивал, а я не считал удобным спросить, кто он и откуда. Так и выехали на Старокалужское шоссе. Дорога почти идеальна по прямизне и совершенно безобразна по покрытию – колдобина на выбоине и яма на ямине. И вдруг этот мужчина говорит: «Какая ровная дорога!» Я обалдел – человек путает ровное и прямое. Нависла пауза. Её разряжает Евгения Федоровна: «Витя! Это Николай Филиппович, мой муж». Вот тут уж я «сел на задние ноги». Появилось сильное желание тут же выйти из машины - прошло около года со дня смерти отца. Сдержался. Демонстрация совершенно не нужна – много лет она относилась ко мне замечательно и, конечно же, у неё есть свои резоны. Время все расставляет на свои места.
     Дальнейшее знакомство с Николаем Филипповичем позволило мне понять ситуацию. По профессии он врач. В данном случае это слово мало что объясняет. Он был врач-исследователь «от Бога». Это был необыкновенно творческий человек. Кажется, Володя рассказал мне историю, как Н.Ф. вылечил известную оперную артистку из Большого театра. В театре своих отоларингологов пруд пруди – все они приговорили эту певицу. Что сделал Н.Ф.! Он попросил Вовку переделать серийный магнитофон так, чтобы он мог записывать частоты электрической активности (ЭАМ) мышц. Следует отметить, что Вовка к этому времени прекрасно разбирался в радиоэлектронике. Магнитофон был переделан. Н.Ф. записал ЭАМ со здоровой мышцы этой артистки, а потом, подключившись к мышцам, управляющим голосом, стал их «тренировать» сигналами от здоровой мышцы. Она запела! Как же были шокированы театральные доктора! Однако, это «семечки» по сравнению с тем, что он умел лечить рак. Напоминаю – начало 60-х ХХ в. И здесь Вовка сыграл важную роль – он изготовил для Н.Ф. инкубатор по высиживанию цыплят. В свежие яйца тот вводил клетки рака, потом «высиживал» цыплят, из которых готовил какое-то лекарство. Так он смог помочь Евгении Федоровне, а через какое-то время и Нине Максимовне. Нине Максимовне доктора определили срок – три месяца, и «ку-ку». Я привез её к Н.Ф. Она прожила после этого 15 лет! Совпадение? Сказки? Шарлатанство? Нет! Нет! И еще раз нет! Результаты деятельности такого чудо-доктора скрыть невозможно. К нему потянулись сотни больных. Он лечил.   Результаты были положительные. Какие-то влиятельные люди стали проталкивать его методику через Минздрав СССР. Дело переходило из кабинета в кабинет, проверялось, удостоверялось, подтверждалось и т.п. Наконец, Н.Ф. пригласили к зам. министра, дабы поставить заключительную точку. И тут он видит, что среди нежданно появившихся из недр коридоров министерства соавторов он аж на 16 месте! Вот тут-то его натура не выдержала.  Заговорила его партизанская суть (во время войны он был в партизанах). «Дармоеды! Мне бы автомат – я бы вас научил, как надо работать!» - «Ах, так? Пшел вон, деревенщина!» Так закончилась первая попытка принести пользу людям. Вторая была почти точной копией первой. Нет пророков в своем отечестве! Да и нужны ли они нашей сложившейся государственной системе?

     А вот сценка, которой я был сам свидетель. Приехал я как-то в отцовский дом, повидать братьев и Е.Ф. Квартира на втором этаже. Из подъезда торчит хвост очереди человек восемь-десять. Странно! Никаких магазинов тут нет. Захожу в подъезд – очередь тянется на второй этаж в нашу квартиру. Обалдеть! Звоню. В очереди недовольство – почему лезу раньше всех? Дверь открывает Васька (младший брат, студент медвуза) в белом халате. «Васька! Что тут происходит?» - «Пойдем к нам». Иду за ним. В холле Васька берет с телевизора книгу, а взамен кладет другую. Заходим в «мальчишецкую» комнату (когда-то и я тут жил). Васька вытряхивает из книги деньги и складывает их к себе в стол. «Николай Филиппович сказал, что скольких успеет людей вылечить, столько и успеет, – объясняет мне Васька, – денег он не берет, а они их оставляют. Вот я и меняю книги время от времени», – заканчивает он. Что тут скажешь? Российским чиновникам труд Н.Ф. не нужен, а студент Васька купил себе автомобиль «Запорожец». Неисповедимы пути твои, Господи! А мне урок – не суди о человеке по его словам, а суди по его делам!

     Жизнь моя в институте продолжалась после очередного академического отпуска несколько в иной манере. Дело в том, что в наборе этого года группы плавания не было, и меня подключили к группе единоборцев (боксеров, борцов и штангистов). Вообще-то мне это было безразлично, потому что очень много времени я вынужден был проводить вдали от института – на учебно-тренировочных сборах, организуемых то всесоюзной федерацией плавания, то городским или всесоюзным обществом «Динамо», то федерацией г. Москвы.
     В новой группе были интересные ребята с необычными для меня манерами. Как и большинство студентов любого ВУЗа, они интересовались сущностью изучаемого дела, да еще добавьте сюда любовь к избранному виду спорта. Вот как эта ситуация выглядела для пловца в их окружении. В каждую свободную минуту обсуждались свои профессиональные вопросы. В основном это были различные приемы борьбы. Этих приемов, наверное, сотни. Увидав или вычитав очередной из них, каждый старался поделиться своим открытием с товарищами и непременно показать этот прием конкретно. Представьте: идете вы в аудитории мимо кучки о чем-то спорящих коллег. Вдруг один из них хватает вас и проводит «захват» или «подсечку», а то еще хуже – норовит провести «бросок». Первая моя реакция - «остолбенение». Через некоторое время я усвоил, что надо слегка похлопать ладонью по столу или по телу нападающего, и у него срабатывает рефлекс – «отпустить соперника» (это похлопывание в борьбе означает, что противник сдается и его необходимо моментально освободить от проводимого приема).
В группе были свои уникальные личности. Запомнился Толя Юдин. Этот парень обладал неимоверной силой. Подцепив стопами ног две гири по 16 кг, он мог на перекладине (турнике) выполнить «подъем силой», т.е. подтянуться, потом, не останавливаясь, еще и отжаться в упор. Именно это упражнение я не мог выполнить без каких-либо гирь! Представляете мое восхищение способностями этого парня. Я полагал, что в схватках он может просто брать за шиворот своих соперников и, приподняв их в воздух и повернув, укладывать на лопатки просто пачками. Но мне объяснили, что борец он довольно посредственный, потому что «без мозгов борется». Однако были и весьма приятные моменты! Я получал истинное, ни с чем не сравнимое удовольствие, наблюдая сдачу нормативов по плаванию этими ребятами. Силы в них, конечно ж, немерено. И вот такой «Поддубный» молотит в воде руками и ногами так, что вода вокруг него кипит «ключом». А силач либо тонет, либо стоит на месте. Через несколько десятков секунд его энтузиазм иссякает - результат плачевный. Тут выступаю я с сольным номером: «Ты не кипяти воду, оставь её в покое, пусть она лежит себе, как лежала. Не надо бороться со стихией. Ты просто возьмись за нее, потом подтянись, а потом оттолкнись. Вот гляди!» После этого напутствия я «томно» без видимых усилий делаю гребок одной рукой и скольжу от него на 5-6 метров без каких-либо движений. «Видал? Попробуй!» Щщас!!! Чтобы это повторить надо год «пробовать». «У каждого Абрама своя программа!»
     В конце концов я прижился в этой группе и с некоторыми завязались приятельские отношения – Женя Феофанов, Боря Лагутин, Алик Фролов, Толя Козлов. А с одним из них – Илюшкой Белкиным – мы подружились на многие-многие десятилетия.
     Илья оказался моим соседом – он с мамой, сестрой и тетей жил в самом начале Ленинградского проспекта, а я около метро «Белорусская». Я познакомил Илюшку со своей плавательно-ватерпольной компанией: Володей Клименко, Борей Мегедем, Борей Гришиным, и очень скоро Илья стал на 100% «нашим человеком». Почему так быстро? А характер у него был соответствующий. Он никогда почти ни с кем не спорил – помалкивал. Т.е. он имел свою точку зрения, но не считал для себя возможным её высказывать до поры до времени. Сидел, если можно так сказать, в засаде. Когда же обстоятельства требовали практических действий, он твердо стоял на своей позиции. Кроме того, он в любую секунду был готов прийти на помощь. Такого же склада характера был и Борис Мегедь («Динамо» Тбилиси). Зато уж мы с Климом распевали соловьями – слова из нас сыпались, как зерно из дырявого мешка. Вот оно единство противоположностей! Одним словом, сложилась «теплая компания». Все свободное время эта компашка посвящала поиску приключений на просторах столицы. Как правило, удачно. "Говорить об этом стыдно, вспомнить - приятно!"

     Но, как говорится, «труба зовет», и приходилось уезжать на очередной учебно-тренировочный сбор. Теперь сборная страны поехала в Крым на базу «Спутник» рядом с небольшим городком, давно известным как Гурзуф – одна из курортных жемчужин. Основной целью была общая физическая подготовка (ОФП), но с систематическими занятиями по плаванию в 25-метровом бассейне военного санатория.
     К.Инясевский не отступал от своей манеры руководить и, ткнув пальцем на вершину горы Ай-Петри, произносил, что через два часа мы все должны быть там, у Беседки ветров. Линия, соединяющая конец его пальца и колонны Беседки, являлась маршрутом гонки. Как писал наш любимый поэт В.Высоцкий – «вперед и вверх. А там: ведь это наши горы – они помогут нам!» Вернувшись через несколько часов, прямо в одежде «падали» в море и «отмокали». Странно, но в воде усталость проходила быстрее, чем на суше. Загадка! Обед. Сон. Вторая тренировка. Теперь в бассейне.
     Как-то, двигаясь по парковым дорожкам к зданию санаторного бассейна, мы увидели небольшую толпу женщин, окруживших мужчину, и несмолкаемый гам женских голосов – эдакий «птичкин базарчик». Подошли ближе, разглядели. В середине толпы стоял виновато улыбающийся первый космонавт планеты Земля (всего год прошел после полета), каждую руку которого крепко держали по две жены офицеров, одновременно кричащие своим мужьям, чтобы те быстрее бежали за фотоаппаратами в жилой корпус. Мадамки желали «увековечиться» с Ю.А.Гагариным. Тот покорно стоял, не вырываясь, правда, его знаменитая улыбка была несколько вымученной. Еще бы! Приехал отдохнуть, называется! А тут в плен взяли, да, видимо, не в первый раз. Похихикивая, мы прошли мимо – нам вкалывать и вкалывать.
Через короткое время Юрий Алексеевич сориентировался и прятался от назойливых дам у нас в бассейне – ему было любопытно понаблюдать за нашей подготовкой. Он занимал место на подоконнике, где и сидел, никому не мешая. А мы «пахали» веселее, поскольку появился знаменитый зритель. Иногда с ним приходила в сопровождении няньки его маленькая дочка – симпатичная шалунья в красивеньком белом платьице.
     Произошла любопытная сценка в душевой. Перед тренировкой мы мылись под душем, куда пришел и Гагарин. Естественно, что у нас ни у кого не было мыла, а он принес новый, еще не распечатанный кусок. Я как раз стоял в кабинке напротив и, увидав такое чудо, сделал стойку – подождал, пока он намылится, и попросил у него мыло. Конечно же, он протянул мне его. Халява! Намылился с ног до головы и только собрался вернуть кусок владельцу, как жесткий толчок в бок доходчиво объяснил мне, что «в задних рядах тоже интересуются». Пустил мыло «по рядам». Через некоторое время Юрий Алексеевич обращается ко мне: «Виктор! Где моё мыло?» Сотворив невинную рожицу, я отвечаю: «Юрий Алексеевич, Вы же в коллективе!» Его реакция вошла в анналы сборной команды: «Ребята! Где тут НАШЕ МЫЛО?» Вернули небольшой обмылок. Посмотрел, восторженно хмыкнул: «Ну, орлы!». С тех пор в поисках халявного мыла в команде раздавался стандартный вопрос: «Ребята! Где тут наше мыло?» Меня же удивило не только смысловое решение космонавта, но, главным образом, его моментальная реакция.
     В это время я овладевал навыками киносъемки, и мне удалось отснять несколько кадриков с этим замечательным парнем. Шестиминутный фильмик о Гурзуфе удалось перевести на формат ДВД и диск хранится в моем архиве. Позже я передал его в Госфильмофонд и размножил для многих участников этого события. Госфильмофонд, согласовав со мной, использовал этот ролик в своем юбилейном фильме.

     Были и неприятные моменты в команде, а как же без них? Один из наших юных пловцов украл деньги у товарища. Выявили этого паренька. Решили обсудить без тренеров и принять свое решение. Потихонечку, по одному рассредоточились и ушли в горы, где и собрались в мужском составе. Парнишка был необыкновенно талантлив в плавании и был необходим в команде. Следовало наказать его, но не «закапывать». Выяснив ситуацию, попросили отойти его в сторонку, пока идет обсуждение. Суть была следующая – родители не дали ему достаточную сумму денег на время его отсутствия в семье, т.е. в привычной обстановке. Понятно, что при непрерывной тяжелой физической работе, которую он стойко переносил вместе с более взрослыми ребятами, хотелось и какой-то отдушинки, например, купить чего-либо сладенького, вкусненького. Вот и сотворил он проступок, достойный его юной головенки. Позвали его и «провозгласили приговор»: в школе забрать обратно его заявление о принятии в комсомол, честно и без халтуры выполнять тренировочные нагрузки и что-то еще в таком же духе. Мне команда поручила составить протокол собрания и дать ему на подпись. Одним словом, все в лучших традициях своего времени. Я пошел в здание администрации пансионата и отпечатал протокол в двух экземплярах. А в это время в штабе тренерского совета поднялся ужаснейший переполох: куда делась команда, что они там задумали, чего это Коноплев печатает? Один из тренеров выкрал копировальную бумагу и вместе с Инясевским принялись расшифровывать запись. Чует кошка, чье мясо съела? Трясутся поджилки? Перепугались!? На этом инцидент был исчерпан. А парнишка стал прекрасным спортсменом, который много раз прославлял свою страну рекордами и чемпионством, да и в последующей жизни, я слышал, добился немалых успехов. Тренерскому составу понравилось наше решение, но не понравилась наша сплоченность. Организаторы были взяты на карандаш! А папам и мамам урок – не загоняйте своих чад в угол!

     Вернулись по домам, чтобы продолжить подготовку к чемпионату страны в Харькове, а затем участвовать в чемпионате Европы в Лейпциге. И вот я опять в Харькове, где работал, а потом был похоронен отец. Тяжеловато на душе от воспоминаний.
     У Инясевского появилось несколько собственных учеников, к сожалению, именно на моей дистанции. Ребята нормальные, хотя, как и каждый из нас (а без этого никак!), со своими «тараканами в голове». Валерий Морев из Ейска - наиболее выдающийся из них. Именно под него Инясевский и составил программу соревнований. Едем как-то в автобусе. Инясевский дает мне прочитать расписание стартов. Вижу, что в первый день чемпионата предварительные и полуфинальный заплывы. А вот финальные, вопреки всем существующим обычаям, аж в последний день. Спрашиваю Кирилла Александровича: «Какой дурак составлял программу?» (Фу!  Какое дурное воспитание!) «Я», - отвечает Инясевский. Валька Кузмин, сидящий рядом, чуть не подавился от проглоченного смеха – сидит скрючившись. «Ну ладно! Надеру я твоих ученичков, что бы ты не выдумывал», - «завелся» я.
     Отработал предварительные и полуфинал – два дня жду финала. Злоба накапливается «не по дням, а по часам» - специально «раскочегариваю» себя все сильнее. Наконец день финального заплыва. Размялся, пошел в раздевалку переодеться в сухое и теплое. Помещение раздевалки в виде буквы Г. На перегибе – пловец из Львова брассист Прокопенко, далее в углу один из моих конкурентов, киевлянин В.Владимиров, а я в другом углу. Прокопенко видит нас, мы друг друга – нет. И тут он затевает разговор о том, как Владимирову следует меня обыграть, эдакие тактико-технические советы, которые ему громко выдает львовянин Прокопенко, поглядывая на меня. Спасибо, милок! Добавил мне полтонны злости перед финалом. Однако, человечишко-то ты весьма гнусненький! Свиная душонка! Ну, да не вечер!
     Выстрел! Помчались! Вперед вырвался Валера Морев и первым коснулся 50-метрового щита. Порядок! Скоро «сдохнет», - комментирую я мысленно. 75 м! Валера отвалил. Но вперед начинает выходить Игорь Бурыхин из Питера. Он недавно появился в сборной, и я его толком не знал. Плывем «ноздря в ноздрю». Не уступает! Ишь какой – злюсь я. Так и приплыли рядом. Судьи не могут решить – кто первый. Пошли проявлять кинопленку с финишным касанием. А что там можно увидеть? Ерунда, а не метод! Оделся в штатское и ушел на трибуну. Сижу. Жду. Подошли какие-то два парня, поинтересовались моей фамилией, а потом и говорят, что они у отца в ОКБ работали и что они болели за меня. Аж, защемило! Слезы подступили. Молча встал и отошел от них в сторонку. Невежливо? Конечно! А свою слабость показывать надо? То-то! Через полчаса объявляют меня победителем и приглашают на награждение. Спрыгнул с трибун на бортик и подошел к пьедесталу. Так я второй раз стал чемпионом страны лично. Пути Господни неисповедимы!

       Лейпциг – один из красивейших городов Германии, тогдашней ГДР. Прекрасный комплекс бассейнов – разминочная ванна отдельно. Прозрачная вода, четкая разметка. В прошлом году мы побывали здесь и опробовали воду и прицелились к ориентирам.  Чемпионат Европы по плаванию проводится один раз в четыре года. Многие меня узнавали в память о Будапеште. «Хорошо б забыли – меньше внимания лучше, можно «огородами-огородами, с моста» и… к первому месту», - думал я. И это была главная ошибка! Она - свидетельство неуверенности, расчета на непрофессионализм других участников. Опытные ребята проанализируют тебя, даже если ты будешь плыть ночью, в полной темноте, и в бассейне другого города. Это же ассы со всего материка!
     Готовился я к чемпионату очень старательно – хотелось реабилитироваться за Будапешт, тренировался не жалея себя. Но! Не смог сообразить и применить свой же опыт подготовки, полученный в прошлом году, – дать достаточное время на восстановление. Приехал в Лейпциг «под нагрузкой», поскольку тренировались бригадным методом под руководством самоуверенного Инясевского. Тренировка со своими конкурентами, конечно ж, более эффективна, с точки зрения нагрузки, причем, не только физической, но и психологической. Однако, существуют индивидуальные особенности! Это ж не «фабрика звезд». Звезд на фабриках не делают, это «штучный товар». Вот почему такой метод следует применять осторожно и грамотно.
            
     Предварительные заплывы прошли нормально, а вот в полуфинальном я, честно сказать, лопухнулся. Хоть и считался опытным и тертым спортсменом. А вот нате ж! Мой заплыв был вторым, т.е. я уже знал результаты первого полуфинала. Решил для себя, что следует попадать на крайнюю дорожку в финал, т.е. плыть не в полную силу. Это была грубейшая ошибка!!! Еще отец учил: «Замахнулся? Бей! И бей как следует, иначе только раздразнишь противника!». Воистину, на хитрую тетю есть дядя с винтом! И может быть, и прошел бы номер, но я не учел еще одного обстоятельства: в этом же заплыве был немец из ГДР Франк Виганд! Ну и что? А то! Судьи-то на финише тоже все немецкие. Приплыл. Коснулся. Посмотрел, подняв голову. Четко вижу, как только теперь касается финишного щита Виганд. Диктор объявляет результаты: время у меня и у него одинаковое, а вот коснулся он раньше. Я не попадаю в финал! Оказался девятым! Справедливость? Кто и где её видел? Гэдээрышники изо всех сил лезли через спорт к утверждению своей страны на мировой арене.
     Как я ругал и корил себя! Ведь знал же, что «где тонко, там и рвется»! Да, оказался слишком самонадеянным, самоуверенным и глупым. «Век живи, век учись!» - дураком помрешь. Нельзя свои просчеты сваливать на обстоятельства, во всем виноват только ты сам! Мои расчеты оказались ненадежными, т.е. «без запаса прочности». Игорь Бурыхин выступил успешнее меня. Однако, тренерский совет в комбинированной эстафете решил поставить меня, как более опытного. Мы стали серебряными призерами. Вместе с тем, должен отметить, что Игорь впоследствии полностью перешел в водное поло. Предполагаю, что на его решение повлияло именно это недоверие тренеров.
    Заканчивая рассказ об этой эпопее, справедливости ради должен добавить, что через некоторое время, уже после возвращения в Москву (две недели не умывался и не пил чай – не мог видеть воду), главврач института Елена Васильевна, увидав меня на перемене между лекциями, попросила зайти к ней. Я явился, недоумевая – зачем? Нас постоянно наблюдали во Врачебно-физкультурном диспансере в Лужниках и врачи научной бригады, которые обслуживали именно пловцов. Причем тут институтская медицина? Обращаясь ко мне по имени, Елена Васильевна велела записать ЭКГ и, после расшифровки записи, сказала, что я выправляюсь. «А что было?», - спросил я.- «Перетренировка».
     Вот оно что! Значит те, с кем я работал, это скрыли от меня. Сперва «загнали», потом все равно привезли на старты и добавили, а теперь потихоньку снимают информацию! Использовали, а теперь интересуются, могу ли я быть еще полезен для них. Вот он, Инясевский, со своей методой во всей красе! Тяжелые раздумья охватили меня, - я всего лишь игрушка в чужих, безжалостных руках. Все эти улыбки, поздравления, поощрения и положитьельная пресса – всего лишь способ выжать из тебя результат, а потом выбросить, как использованную туалетную бумагу? Стал вспоминать – кого из ребят старшего поколения торжественно проводили из сборной, поблагодарив за его труд? Ни одного не смог вспомнить! А ведь были одареннейшие парни – Владимир Стружанов, Виктор Соловьев, Лев Баландин, Харис Юничев, Фред Досаев, Мария Гавриш и еще многие и многие. Все они канули в небытие, как будто их и не было. А ведь на «их костях» воспитывали новые поколения. Да, есть о чем подумать! И наметить свой дальнейший путь, определив Главную ЦЕЛЬ. Был бы жив отец – помог бы в выборе цели. А теперь сам думай, сам и живи по-задуманному!

     Во-первых, надо по возможности восстановиться. Выручили в московском «Динамо». Председателем МГС «Динамо» был Михаил Васильевич Семичастный (бывший футболист), с ним работали Лев Евдокимович Дерюгин и Иван Андреевич Степанченок. Вот они-то и отправили меня в дом отдыха «Пограничник» в Гагру. Первый и последний раз в жизни я отдыхал в казенных условиях и за казенный счет.
Середина октября, Гагра. Прекраснейшая погода – солнце, купание в море, фрукты. На второй день из Москвы приходит телеграмма: Гагра. д/о Пограничник. Столовая. Чемпиону Европы и Советского Союза Коноплеву – «Выиграли у ЦСКА 2:1. Команда желает хорошего отдыха. В.Клименко». Прихожу в столовую – молоденькие «поварешки», аж из раздаточного окна по пояс высунулись, чтобы увидеть этого самого чемпиона. Отлично сработано, Володичка! Теперь я дополнительным питанием обеспечен до конца смены! Шикарная задумка! Вот, что значит друзья и «паблисити»!
      Тут тоже не обошлось без приключений. Как-то погода была не очень теплая и я одиноко сидел на берегу, любуясь морем. Какой-то паренек полез в воду купаться. «Вот глупый!» - подумалось мне, – «и волна, и холодновато!» Через некоторое время вижу – тонет парнишка, бултыхается, судорожно ручонками размахивает. «Прикидывается? Дурака валяет? Да, нет! Пожалуй, это серьезно!» Ох, как не хотелось лезть в воду! Ну, да надо помогать. Подплыл, спрашиваю – помощь нужна? Глаза безумные. Молчит и обхватил меня крепко. Пришлось нырнуть поглубже. Отпустил. Я вынырнул сзади и дал ему по голове кулаком. Он «отключился». Положил его на спину и стал буксировать к берегу. Кое-как вытащил на сушу. Вылил из него воду. Он стал очухиваться. Появилась мысль в глазах. «Слюшай! Чиго пристаешь? Да!» - выговаривает мне это кавказское создание. Так захотелось дать «леща» этому паршивцу. Молча встал и ушел, похваливая себя за «силу воли» - сдержался от «леща». На следующий день в это же время я так же сижу на территории нашего пляжа, но на берег приходит компашка человек 5-6. Идут ко мне. Этот «суслик» среди них. Я напрягся, но только внутри, а внешне подобрал ноги, чтобы легко вскочить можно было. Подошли. Я встал - смотрю на них, а мысленно прикидываю – этого сюда ударю, а этого туда и прорвусь к морю, и в воду, там они меня хрен возьмут. Все оказалось по-другому – пришли поблагодарить меня и пригласить в кафешку на рюмку коньяка. Ну, это мы «всегда пожалуйста!» Есть на Земле справедливость!

     По предварительной договоренности с главным режиссером ТВ-театра Виктором Семеновичем Белиц-Гейманом, ко мне в Гагру приехал его сын – Семен, и мы отправились пешком в горы – мимо оз. Голубое, к оз. Рица вдоль берега реки Бзыбь, и далее к Аватхарскому перевалу. Пышная южная растительность, великолепные картинки-пейзажики, приятная физическая нагрузка – все располагало к созданию хорошего настроения, переключения от обычной бытовки к чему-то возвышенному. В этом я вижу главную силу Природы и её воздействия на человека.
На мосту около Рицы бригада молодых женщин перебрасывала груду камней для какого-то строительства. Мы подошли к ним и предложили – давайте мы перебросаем все камни, а вы садитесь поудобнее и пойте красивые песни. Пока поете – мы бросаем! Видели бы вы их удивление! Удивились, но согласились. Мы с удовольствием взялись за их работу. Бросали камни так, чтобы нагрузить различные группы мышц. А «мадамки» прямо обалдели от удивления, видя, что мы бросаем камни и из-за спины, и сбоку, сверху или снизу, и назад через себя. Одним словом – заезжая группа цирковых артистов. За полчаса мы выполнили всю их работу – вот, как важно уметь хорошо петь! Приятное было путешествие.

     Через некоторое время вернулся в Москву и жизнь вошла в свою обычную колею – учеба, тренировки. В новом 1963 году зимой сдал экзамены за осень и тут же вперед – за весеннюю сессию. Пошел к Ольге Ивановне Логуновой с просьбой организовать мне разрешение сдавать госэкзамены с группой вечернего отделения в феврале. В этой группе, как оказалось, заканчивали обучение известнейшие футболисты страны, такие, как Н.Симонян, А.Парамонов, Б.Розинский и другие. Сработало спортивное «братство», и они приняли меня в свой коллектив. Вскоре я получил диплом о высшем образовании. Встал вопрос о трудоустройстве. Было два варианта: поступать в аспирантуру института, который я только что закончил, или принять предложение одного из генералов КГБ и поступать в военное училище этого известного «органа». Стипендия в аспирантуре – 100 рублей, в училище – 180 руб. (а пока моя стипендия была 260 руб.). Когда-то мы с отцом обсуждали эту возможность, он советовал поступать в аспирантуру. Исподволь я и готовился к этому варианту. В учебном институте физической культуры кафедра плавания занималась в основном вопросами техники, а в научно-исследовательском институте ФК – методикой функциональной подготовки.

     Техника плавания архиинтереснейшая область, и я давно искал конкретную тему своих будущих исследований, тем более, что и моя практическая деятельность была тесно увязана с решением конкретных задач по технике (старты, повороты, положение корпуса, форма гребка и пр.), как, впрочем, и функциональная подготовка. Практика более универсальна! В нее входят и тактика, и психология с мотивацией, и совершенствование технических средств (например, автолидер), и врачебный и биологический контроль, и много-много чего еще. Я не сомневался, что меня примут – положительный практический опыт и наличие печатной работы, мой авторитет - аргументировали мою уверенность. Обратился к О.И.Логуновой, чтобы она, как зав. кафедрой плавания, узнала в аспирантуре о такой возможности. Я не сомневался, что место найдется. И зря! Помимо деловых качеств, существуют более важные причины поступать тем или иным манером - личная заинтересованность! Исходя из опыта сегодняшнего пожилого человека, прожившего всю жизнь в этой стране, я считаю, что личный интерес у нас давно, широко и прочно стал намного важнее деловых качеств. В перспективе я представлял собой молодого и способного конкурента с прекрасным послужным списком. Зачем же готовить себе такую пилюлю? Мне отказали.
     «Не поддавайся клопам – чешись!» - всегда было моим лозунгом. Применил его и теперь. С аналогичной просьбой обратился к зав. лабораторией Майине Яковлевне Набатниковой. Она была руководителем научной бригады, которая работала со сборной командой страны, и мы были знакомы несколько лет. Место в аспирантуре НИИФК для меня нашлось, но только в следующем 1964 году, и я, впоследствии успешно сдал вступительные экзамены. Правда, пришлось переориентироваться – техникой плавания заниматься не буду. Необходимо подбирать себе интересную тематику в области функциональной подготовки. А пока продолжал плавать. Распределили в распоряжение МГС «Динамо». Предстояла Спартакиада народов СССР 1963 г.
     Совершенно не помню подготовку к этой спартакиаде, предварительный и полуфинальный заплывы. Но отлично запомнил финал. Дело в том, что уже в полуфинале я понял, что я не плыву, а мучаюсь – «борюсь со стихией». Все было хорошо, но не хватало какой-то «изюминки», «заключительного мазка художника». Нина Максимовна это тоже поняла и что-то говорила и говорила. Я не воспринимал её слова – в одно ухо влетало и, не задерживаясь, вылетало через другое. Надо было найти выход! Какой? Где?
      Недалеко на бортике бассейна в Лужниках работала со своими учениками Фелицата Борисовна Житкова. Величайший мастер по технике плавания. Наша динамовская. Выждав момент, подошел к ней: «Фелицата Борисовна! Позанимайтесь со мной – не плывется!»  Задумчиво, накручивая на палец собственные волосы на затылке, она мне стала объяснять, что весьма неэтично и непедагогично заниматься с чужим учеником и т.п. «А проиграть золотую медаль для «Динамо» педагогично? Этично? Давайте так: я сейчас уеду с командой, но через полчаса вернусь. В бассейне никого не будет! Пожалуйста, подождите меня!» Дождалась!!!
«Сделай-ка ты скольжение от бортика!» – дает она мне первое упражнение. Странно! Это новички, и то умеют. Однако без разговоров – выполнил несколько раз. - «А теперь скольжение, но опусти руки и, не «трогая воду», проскользи мимо них». - Выполнил. - «А теперь плыви, но греби ребрами ладоней… а теперь, прижми кисти к плечам и греби локтями… а теперь, плыви, но «бери воду» предплечьем,а теперь, плыви, как обычно, но вперед руку проноси, не вынимая кисть из воды, а теперь…» Господи! Сколько же у нее заготовлено упражнений на разные случаи «жизни»? «А теперь проплыви свободненько «полтинничек» (50 м). Проплыл. Она называет время. Не может быть! Чтобы ТАК проплыть, надо работать! «Наверно обманывает, чтобы поднять мой психологический настрой» - подумал я. Увидал какого-то парнишку с секундомером. Потихоньку спрашиваю: «Возьмешь «полтинник»? – согласился. «Фелицата Борисовна! Давайте еще раз, свободненько?» - «Давай!» Проскочил. Она опять называет время, смотрю на «дублера» - подтверждает. Вот это да! Я ж «пешком полз». А время отличное! Вот так фокус! Вот она, «изюминка!» Ну, Чудесница, ну, Мастер! «Спасибо огромное, Фелицата Борисовна! До вечера!» Вечерний финал я выиграл и стал в третий раз подряд чемпионом СССР и Спартакиады. А для себя отметил, как же может быть важно содружество двух великих тренеров, когда они дополняют друг друга. Жаль, что это происходит тайком.
      В общем зачете по всем видам спорта команда г. Москвы выиграла у всех республик и г.Ленинграда. Закрытие Спартакиады на стадионе Лужники. Кубок Спартакиады поручили нести мне и Борису Лагутину. Почетное дело – идти впереди всей колонны москвичей – все взоры, все кино- и телекамеры нацелены на нас. Идем! Улыбаемся! А кубок тяжеленный - претяжеленный, гранитный или мраморный. Чувствую, метров через 200, что «пупок начинает медленно развязываться». Смотрю на Бориса – через улыбку тоже проглядывает страдание. Сквозь зубы, не открывая рта, цежу: «Борь! Давай поставим его на фиг и продолжим маршировать, а сзади вон идут «бугаи-пихатели» и штангисты – они и подхватят». - «Прекрати смешить! И так тяжко!» - сквозь зубы отвечает Лагутин. Обошлось – доперли этот груз до места «стоянки» нашей команды на поле стадиона. Пока говорились речи, отдохнули. А тут еще круг почета! 400 м! Никому не отдали Кубок. Сами несли. С улыбкой! Вот это и есть БРЕМЯ СЛАВЫ!
       Спустя несколько десятилетий, вспомнил этот эпизод и залез на сайт киноархива – на предмет сделать копию на ДВД. 50 руб. за секунду! Вот это тарифчик! За пять минут две месячные пенсии! Вот это перестроились! А ведь, по-умному, было бы правильным собрать все киноархивы по каждому виду спорта и Федерации могли бы организовать «преемственность поколений». Пройдет десяток - другой лет, и кто сможет увидеть технику плавания В.Буре или даже А.Попова? «На колу мочало – начинай сначала!» Хорошо, что наши супергениальные тренеры способны важнейшую информацию держать в голове. Надолго ли? Чему нас учит История? Да ничему она не учит! Каждый раз приходится заново «изобретать велосипеды». Одно утешает – такой способ развивает творческую жилку людей. Но только не у чиновников!

      Предстояли предолимпийские состязания, которые обычно бывают за год до Олимпийских игр. Учебно-тренировочный сбор под руководством Инясевского проходил в Лужниках. Опять пресловутый «бригадный метод» тренировки. Теперь у меня совсем другое отношение и к Инясевскому, и к его методу – не хочется второй раз наступать на те же грабли. Пытаюсь, соблюдая установленную форму занятий, сущность вносить свою, т.е. так, как подсказывает мне мой собственный опыт. Например, дается установка – 10 раз по 50 метров в три четверти силы с интервалом отдыха 15 секунд. А я плыву эти же отрезки, но с переменной скоростью так, что времени на отдых у меня вообще не остается (15 секунд – не отдых, а сбивка в дыхании). Одним словом – «Бог свое, а черт свое». Созрел конфликт!
     Инясевский обвинил меня в противопоставлении себя команде и нарушении трудовой дисциплины. Как и полагалось в таких случаях, было созвано общее собрание всего «трудового коллектива» - спортсменов и тренеров (около 50 человек). Были подготовлены ораторы. И началось. С омерзением вспоминаю эту сцену! От имени тренеров выступил сам Кирилл Александрович, а от имени коллектива - комсорг Л.Колесников и В.Семидетнов. Все они «клеймили» мое поведение и заодно меня самого, как возмутительное, подрывающее всю подготовку сборной команды страны к ответственным стартам. Самое огорчительное было то, что всю эту чушь публично поддержала Нина Максимовна. Семь лет работали вместе каждый день! Предательство? Я помалкивал. Помалкивал и весь коллектив, за исключением тех двух брассистов. Молчаливая пауза затягивалась. Совершенно неожиданно выступил новичок в сборной – Валуйсков (я совершенно не был с ним знаком) и сказал, что он давно следит за моими выступлениями и берет с меня пример. Я обалдел! Какой еще пример? Опять продолжительная пауза – все молчат. И тут (вторая неожиданность!) - слово берет старожил команды Л.Барбиер и говорит о моем полезном присутствии в сборной, как лидера и т.п. У меня никогда не было дружеских отношений с Леонидом, более того, его манера ерничать порой раздражала меня. И вдруг он в роли моего ярого защитника!  Молчаливая пауза затягивалась. Я решил «разрядить обстановку», - попросил разрешения готовиться самостоятельно, т.е. вне «бригадного метода». Это был уже прямой вызов самому Инясевскому и тренерскому совету («Это что же будет, если все захотят самостоятельно?») Кирилл предложил вывести меня из состава Сборной команды. Приступили к голосованию. Двое – «за», Барбиер – «против», остальные десятки спортсменов – «воздержались». Фактически - «бунт на корабле», хотя и молчаливый. Ну, дела! Вот так каша заварилась! Я опять взял слово и сказал, что я очень благодарен команде за молчаливую поддержку, но накануне решающей олимпийской четырехлетки неразумно вносить разлад в команду. Поскольку я являюсь причиной разлада, я ухожу из команды. Сам. Добровольно. Собрание закончилось в полном молчании. Я подошел к Нине Максимовне и сказал, что я с ней больше работать не буду. Крутой я был мужичок! Самостоятельный! 25 лет человеку!

     Теперь я оставался членом только пяти сборных команд: Москвы, ЦС и МГС «Динамо». А кроме плавания, еще и в морском многоборье г. Москвы и в ДСО «Водник» по гребле. Вот как раз по линии ЦС «Динамо» предстояло ехать в Румынию – там были соревнования всех динамовских команд социалистического лагеря. Эти старты проводились не в первый раз – ранее мы были в Венгрии (Будапешт) и Германии (Форст и Котбус).
     Осень в Румынии – прекрасная пора!  Солнечная погода, на каждом углу, как у нас - квас из бочек, так в Бухаресте продают молодое вино. Прибыли команды из Венгрии, ГДР, Чехословакии, Югославии, Болгарии, Китая, СССР и, разумеется, Румынии.  Нашу делегацию возглавлял Л.Е.Дерюгин – председатель МГС «Динамо».
Приехали с нами и ватерполисты, включая моего дружочка Бориса Мегедя.  Обстановка в команде была доброжелательная, отношения спортсменов и руководителей – весьма демократические. Мы могли себе позволить сходить в ресторан (чем мы с Генкой Андросовым и воспользовались, пригласив двух румыночек), или съездить в какой-то отдаленный кинотеатр, чтобы посмотреть американский боевичок «Последний поезд из Ган-Хилла» (в те времена это было большой редкостью для нас). Сами соревнования носили весьма дружеский характер, без какого-либо ажиотажа с непременными установками спортивных функционеров на победу.
     Рядом с гостиницей было кондитерское кафе, на трехметровой витрине которого были выставлены всевозможные сладости в несколько рядов. Мы с Борисом Мегедем оказались заядлыми сладкоежками. Поделили всю продукцию на части по количеству дней нашего пребывания и постоянно посещали кафе, каждый раз выводя официанта на улицу и показывая ему следующий объем сладостей. Это веселило и нас, и официанта, и посетителей. А что делать? Мы не знали румынского языка! Официант научил нас запивать холодной водой (омывать вкусовые рецепторы языка), чтобы следующая сладость ощущалась полнее. Чашечка кофе по-турецки завершала дегустацию.
     Не обошлось без инцидента. Накануне стартов легли спать пораньше. В нашем номере четверо. Один из них - Жора Прокопенко из Львова. Комнатка небольшая, жарко, душно. Кто-то из ребят открыл фрамугу для вентиляции. Жора закрыл её. Через некоторое время опять кто-то открыл. Жора не уснул и опять закрыл фрамугу, да еще и шторы задернул. Стало совсем душно. Тогда я пошел и открыл фрамугу. Жора демонстративно зажег общий свет и опять закрыл фрамугу. Я встал. Открыл фрамугу. Погасил свет и остался в темноте около выключателя – в засаде. Жора подошел и попытался зажечь свет. Я ударил его по печени. Скрючившись, он вышел в коридор. Через несколько минут к нам заходит руководитель делегации и, обращаясь ко мне, спрашивает, что произошло? «Все в порядке» – отвечаю я. - «Ну-ну», произносит Лев Евдокимович и направляется к двери. «Лев Евдокимович, – окликаю я – пожалуйста, выключите свет». Ябедник Жора поменялся с кем-то местом и больше в нашей комнате не появлялся. Спустя много лет ребята рассказывали мне, что он частенько вел себя непотребно, особенно среди молодых новичков. Самоутверждался? Птицу видно по помету! По-видимому, он все время пытался таким образом «подогреть свое самолюбие». Воистину «свиная душонка»!
Соревнования прошли нормально и плавательный сезон на этом завершился.

     В самом начале зимы 1964 года меня пригласили на сбор по морскому многоборью, на этот раз – троеборью (плавание - военизированная эстафета, бег и стрельба) между сборными командами Москвы и Украины. Организатором и тренером был Олег Иванов. Вспомнил об этих соревнованиях из-за следующего эпизода. Военизированная плавательная эстафета заключается в следующем. Имитация переправы. Первый спортсмен отдает свой карабин последнему в эстафете, а сам по команде стартера должен взять шкерт (веревку) и, доставив её на «другой берег», закрепить. По этому шкерту переправляется вся команда с карабинами, а последний, держась за шкерт, вытягивается своими коллегами. Мне было поручено плыть первым. Основная проблема – закрепить на себе веревку – очень быстро надо суметь.
      У моряков на различные случаи жизни за много веков разработано множество способов вязать узлы. Меня принялись обучать быстрому обвязыванию шкерта вокруг талии. Так было принято. Получалось, но медленно. «Профессора» этого дела выполняют обвязку мгновенно. Киевляне видели моё неумение и решили использовать этот момент, объяснив своему «первому» номеру, что пока я буду обвязываться, он 5-6 метров выиграет (дистанция 50 м). Я попросил Олега прочитать Правила соревнований – каким образом крепится шкерт на теле спортсмена? Ничего по этому поводу не написано. Пошли к Главному судье – каким образом? - «Да любым, хоть намотай себе на …!» - рассмеялся судья.
      Судья-стартер Семен Бойченко выстрелил, и мы побежали к шкертикам, уложенным бухточками длиной по 60 м. Толщина шкерта 20-25 мм. Прибежали одновременно. Я схватил конец и, зажав его зубами, прыгнул в воду. Украинец от неожиданности выронил шкерт. С полдистанции намокший шкерт было тяжело тащить, да еще через сжатые зубы вдох не взять. Наша победа была полной. Киевляне подали протест. Доложили контр-адмиралу Мачинскому. Тот велел построить обе команды и, вызвав меня из строя, заявил, что вот такие находчивые, умелые и тренированные матросы и нужны советскому флоту! Так я впервые стал матросом Советского флота. А мы киевлянам посоветовали внимательнее читать Правила соревнований.

      Тренировался я теперь самостоятельно, а Нина Максимовна со мной не здоровалась. Семь лет она почти ежедневно (кроме выходных) занималась со мной, придумывала различные упражнения, составляла планы тренировок, и вот теперь из-за фанатизма Инясевского наш союз разрушен. Я ни секунды не сомневался, что с точки зрения дела я поступил правильно, а вот с человеческой – надо быть благодарным ей за её труд, за её доброе отношение ко мне многие годы. Поехал в Федерацию Плавания СССР и выяснил порядок оформления на звание «Заслуженный тренер СССР». Начинать надо с рекомендации низшего звена – низового коллектива. На первом же собрании секции плавания МГС «Динамо» я выступил с ходатайством о присвоении Н.М.Нестеровой этого звания. К этому времени старшим тренером был врач скорой помощи И.Ю.Кистяковский (единственный мужчина среди женщин-тренеров). Именно с его появлением я заметил появившуюся вражду между нашими всегда дружными женщинами. Иногда их перебранка происходила прямо во время занятий! Самого же Игоря Юльевича можно было частенько встретить в коридорах и приемных нашего руководства – ему постоянно что-то было надо от них. Мое предложение поддержали, но решили включить и Фелицату Борисовну Житкову. Это было справедливо! Однако вышестоящие инстанции присвоили им только «Заслуженного тренера РСФСР». Это звание прибавило некую толику к их зарплате.
   
      Успешно сдал вступительные экзамены в аспирантуру в виде кандидатского минимума. Весь предыдущий год я усиленно переводил статьи о плавании из различных научных и общих иностранных журналов. Накопилась довольно приличная библиография с тезисами этих статей.
     Кандидатский минимум по плаванию меня направили сдавать в ГЦОЛИФК к Ольге Ив. Логуновой и Н.Ж.Булгаковой. Встретили они меня с радостными улыбками. Задали какие-то три вопроса и предложили время для подготовки. Я сказал, что не надо, что могу отвечать сразу. Вопросики были мне знакомы, и я подробно рассказывал с ссылками не только на отечественных авторов, но частенько и на зарубежных. Моя осведомленность, видимо, задела Нину Жановну. Она предложила рассказать о теории Раппеля. Я ответил, что не знаю ни теории, ни самого Раппеля. «Как! Одновременно громко удивились обе тетки – не знаешь? Ну и ну!» Физиономии у них были веселые, даже счастливые, я бы сказал. Понял – разыгрывают! Им хиханьки, а мне поступать надо. «Ну ладно, – снизошли ко мне тетки, – ставим тебе «отлично». – «Не надо мне вашего «отлично», раз я не знаю Раппеля» – завелся я. «Ладно-ладно, иди!» Это была моя последняя встреча с Ольгой Ивановной. Вечная ей память! И царства небесного! Много она мне сделала добра, в отличие от Н.Булгаковой.

     На Олимпийские игры уехали без меня. Я в это время был в Туапсе на сборах по гребле на морских ялах под руководством Олега Иванова. С удовольствием вспоминаю это время – дружеские отношения, интереснейшая гонка, победа. В отличие от профессионалов, тут более свободные и доброжелательные отношения, нет психологического давления.
Володя Шувалов стал чемпионом СССР (школа Нестеровой продолжала побеждать, а ученики Инясевского так и не выиграли ни разу – вот он, «бригадный метод и «фабрика звезд»!) Володя привез мне из Токио курительную трубку и пластинку Битлз (самый «модняк»). Спасибо тебе, Вовка!

     А осенью пловцы-динамовцы социалистических стран опять встречались, но уже в Берлине (ГДР). Это было, наверное, 14-ое или 15-ое посещение мной ГДР и Берлина (в Киеве был всего два раза). Некоторое время назад в Магдебурге я познакомился с симпатичной девушкой, студенткой Лейпцигского университета – изучала русский и французский языки. Несколько раз мы встречались и затеяли переписку. Теперь я хотел воспользоваться моментом -  съездить в Берлин и повидаться с Ренатой.
     Разместившись в гостинице, я отправил ей телеграмму с приглашением в Берлин.
     У немцев был какой-то юбилей, и они задумали выиграть эти соревнования. Каким образом? А вот каким! Соревнования начались предварительными заплывами – обычная рутинная работа. Перед финалами у меня образовалось свободное время до обеда. Решил съездить в город, пройтись по «мануфактурным музеям» Берлина. Со мной поехали двое или трое наших ребят. От площади Александрплатц, решили пройтись по Карл-Маркс аллее (бывшая Сталин-аллея). Через какое-то время почувствовал спазмы в кишечнике. Остановился. Перетерпел. Ребята недоуменно поглядывают на меня. Пошли дальше. Опять спазмы. Опять встал по стойке «смирно», сжав ягодицы, чтобы «не обронить». Ребята догадались – хохочут. Еще бы – «обваляться» в центре Европы! Смешно! Идем дальше. Вдруг один из них застыл с вытянувшейся физиономией. А спустя некоторое время - и второй! Силой воли понос не остановишь. Я хорошо помнил, что на Александрплатц есть туалет. Но до него два перегона на метро. Сели – поехали. Поочередно замирая и вытирая холодный пот. Парни готовы меня обогнать, но не знают дороги, держатся в кильватере. Выскочили на площадь - и в подземный туалет по спиральной лестнице. Несусь первым! Раскрутившись по спирали, центробежно влетаю в кабинку. Слышу, как моих товарищей по несчастью успела перехватить старуха-служительница – собирает с них по 50 пфеннигов – те подвывают от нетерпения на ультразвуковой частоте (вроде крупной мухи, жужжащей в закрытой кастрюле). Так вам! – хихикаю я, уже получивший возможность хихикать.
    Была отравлена вся команда! «Извините, за несвежую колбасу» - вывертывались потом организаторы. «Да мы вас и так и эдак надерем!» - молчали мы им в ответ. И, правда – мы выиграли. Русских диареей не напугаешь!
     В последний день на попутных машинах приехала Рената. Я уже не ждал её и практически все деньги истратил. Вечером банкет. Стоим с ней перед входом в ресторан - билет у меня на одно лицо. Подъезжает автомобиль со знакомым полковником госбезопасности ГДР, который меня хорошо знает (бывший узник концлагеря, курировал спорт). Обратился к нему с просьбой провести мою даму. А он сам с женой. Отдает мне свой пригласительный на две персоны! Ай, спасибо! Пошел «с шапкой» по команде – ребята насобирали мне кучку денег – на обратный билет ей хватило. Утром мы улетели домой. Начались московские будни.

     Я с интересом наблюдал, как изменялось ко мне отношение Нины Максимовны – она стала отвечать на мои приветствия, а через некоторое время мы с ней помирились окончательно. Однако, тренироваться я у нее больше не стал. В республиканском «Динамо» мне пообещали квартиру, и я перешел к ним, и даже выступил на первенстве РСФСР, проводившемся в Астрахани. Конечно ж, обманули – никакой квартиры не дали. На этом я и покончил с карьерой пловца.

     Решил -  все силы на создание диссертации!
Осенью у меня появилось дней десять свободных. Взял пятилетнего сына Сергея, старшеклассницу сестру Марину Полевую и все вместе поехали в Гурзуф. Там, на самом берегу моря между Гурзуфом и Никитским ботаническим садом, мы и поселились в палатке. С одной стороны - море, с другой стороны виноградник. С двумя соседями-студентами ныряли за рапанами и готовили их на костре, как и прочую еду. Дни пролетали незаметно в постоянной занятости обычными делами. Заодно научил Сережку плавать, хотя ему важнее было нырять с маской. Трудно было вытащить его из воды и заставить полежать на прогретом камне и согреться. На кусочки мяса рапанов он научился выдергивать удочкой крабов и был готов 25 часов в сутки не выходить из воды. Азартный, упрямый характер – это гены. Непослушание – это воспитание. Приходилось быть настойчивым и мне – простудится! Что тогда тут делать? В конце концов он соглашался полежать на прогретом камне, но придумал «репатриировать» виноград у проходящих по нашему берегу отдыхающих. Те со смехом делились с ним своей «добычей».
     Дня за три до намеченного отъезда я поехал в Ялту – приобрести обратные билеты. Как же смеялись надо мной стоящие в очереди! «Мы тут 24 дня каждый день приезжаем отмечаться, чтобы выкупить билеты! А Вы за три дня хотите?» Это было для меня новостью. Как быть? Пошел к председателю Спорткомитета г. Ялта. Представился и объяснил ситуацию. Тот встал и пригласил следовать за ним. Иду. Приходим в кассовый зал. «Подождите здесь!» Жду. Через короткое время по радио меня приглашают подойти к кассе. Подошел, купил билеты. Вернулся в Спорткомитет. Поблагодарил и спросил, чем бы я мог быть полезен? «Купите для меня динамовский тренировочный костюм». С удовольствием выполнил его просьбу. Неисповедимы пути Господни!

                ---ооОоо---

 5 - 11 части искать по адресу:http://www.proza.ru/avtor/konvic  - список произведений