На просторах земли Русьcкой, в окружение степей и лесов томится в тишине городок. Не то чтобы сильно томился, а так по стандартам провинции, живет своей непримечательной судьбой, без отметок доблести и неведомого геройства в учебнике истории. Люди, дома, несколько заводов и фабрик, магазины, транспорт, дворовые песики – в общем всё как в скромном, не амбициозном областном центре, без культурного лоску, но не совсем в болотной грязи. Конечно, обидно капельку за серость и скуку, ни тебе музеев интересных, ни галерей, ни солидного театра, ни памятника завораживающего глаз прохожего, ни опрятного парка, ни пейзажного вида на хрустально чистое озеро или могучую реку, ни памятки архитектуры, хоть с каким-то более менее внушительным возрастом… Да, тоски по прекрасному на целое море соберётся, по правде говоря. Проклятие невыразительности и занудности накрыло исполинским куполом город. Посмотришь на здания – задумаешься, в каком веке находишься, вроде бы новые относительно постройки, а выглядят безвкусными развалинами; глянешь на людей – зевать тянет, сплошная масса неуклюжести, обвислости, немощной худобы и лишнего веса, полный букет пороков во всех и в каждом. А развлечения после тяжёлых напряженных часов работы к чему сводятся, если у человека природа и социум отняли чудо эстетики и тягу к здоровому образу жизни? Кошмарный, мерзкий городок в пили, в разложении тела, без нравственности, без намека на красоту! В ужасе реалий я был убежден и крепко верил в свой аргументированный пессимизм вчера. По крайней мере, когда выходил с квартиры и запирал на ключ так называемую бронированную дверь. Будто внутри есть чем поживиться вору! И традиция неправильная, закрываться на семь замков от окружающего мира, за трёмя дверями прятаться. Где доверие к ближнему, душа нараспашку, разве у гуманизма не актуальна поговорка: мой дом – твой том? Нет, кроме невзрачности физического облика людишки страшненькие внутренними качествами, мелочные, жадные, желают умыкнуть любую безделушку при малейшей возможности, вот и ставит квартирный брат бронированную дверь, успокаиваясь иллюзией безопасности за свои пожитки. Отмычки же и ловкость рук посягателя не в счёт, зато железная основа твердая, непробиваемая!
А сегодняшний день весьма сносный. Лучики солнца пробиваются сквозь увесистые, наполненные снежно-влажной начинкой, декабрьские тучи, откровенно бесстыдно ласкают припорошенную осадками землю, заигрывают с голыми деревьями. Мороз совсем не по зимнему робок, щипает за щечки несмело и только с помощью более уверенного, но такого же слабенького, ветерка, редкими набегами. В объятии многоэтажек, во дворе, на скамьи тепло, сидишь на уличной деревянной доске без дискомфорта от мерзлоты – удобно; ловишь лицом крохотные снежинки – приятно. Хрупкая поэзия имеет место быть, берёзка под балконами растет, почти по Есенину. Вот автопарк, накладенный на детскую площадку, порядком смущает, тут в теории пушистый сезонный ковёр, качели, рёбятишки разнокалиберные прыгать-бегать должны, а нет – техника немытая оккупировала территорию.
«Гадко в притоне снисходительных стандартов – думал я запирая пресловутую дверь.- Обилие посредственности упрощает человека, он хиреет плотью, умом, внутренним космосом. Как стройный архитектурный ансамбль, как утонченное изваяние может бить субъективность индивида. Его изящность структурирована благодаря примерам для подражания, которые перед носом, на расстоянии вытянутой руки, осязаемые. Достопримечательность форм облагораживает наблюдателя, освещает вдохновляющей благодатью. Не бледная заурядность, а яркая оригинальность служит стимулом для саморазвития. Жители унылых населённых пунктов обречены быть незаметными.» Я обычно пользуюсь ступеньками, не позволяя праздности посягнуть на тонус мышц ног, но спешил и дернулся в сторону приехавшего неожиданно лифта.
Дом напротив мне кажется симпатичным исключительно от того что она проживает в нем или гостит, гостила… Как бы там не было, эта кирпичная десятиэтажка пристойней моей панельной обители советской эпохи. Несколько скрепленных бетонных плит, мазков цемента, тяп-ляп и добро пожаловать, заселяйтесь в конструктор с тоненькими стенками, награждающими щедро духотой летом и холодком зимой; счастье сейсмологически активная зона далеко – специалисты качают головой и сплёвывают через левое плечо, моделируя катастрофу в регионе. Ну их, строителей и геологов, у меня здесь припадок очарования, знаете ли. Нахлынуло обаяние, обволокло тесно, прыснуло в мозг инъекцию ожидания волшебства. И зачем я сижу сиднем на сломанной лавке, в заснеженном дворе, кишащем автомобилями, собаками и одинокими мамашами с колясками, жду девушку, с которой перебросился двумя словами и с упоением предвкушаю увидеть ее снова?
Пожилые лифты затёртые и в моральном и в буквальном смысле – кнопка вызова прожжена, выход на диспетчера отключен, створки будки заедают, трос визжит беспощадно и, конечно, указатели этажей переписанные маркером размазались давно; милое существо этот прискорбный факт почувствовало на себе, осознало и поделилось переживаниями бодрым мелодичным голосочком с нарисовавшимся попутчиком – со мной:
- А интуиция мне вторила «не ту кнопку жмешь!», а я наивная не послушала, доверилась карлючке, похожей на единицу – смеялась она звонко, обнажая белые зубки. – Зато за вами заскочила, поехали компанией веселее. – Девушка с белокурыми пышными волосами, с большими глазами, длинными ресницами, стройная и разящая положительной энергией тешилась от души, беспечно игривым тоном вступая в разговор с незнакомцем.
Ошеломлений видением, шокированный контрастом серых дум о провинциальной западне я замер на время. Экземпляр высшего присутствия, маленькое божество явилось передо мной, безупречное визуально и вербально, в эмоциональной гармонии с собой и окружающим миром, грация, мимика и звуки его в строгом танце совершенства вскружили мне голову.
- Возможно, ваша интуиция знала-таки о человеке за бортом, поэтому настояла на внеплановой остановке? – нашелся наконец-то я и неловко улыбнулся, радуясь в одночасье отступлению ступора.
- Сколько не переворачивай ситуацию выступает вперед светлая сторона. – заключила она. Я очутился внутри кабины, не ведая действиями конечностей, механически шагнул, развернулся к собеседнице, нажал нужный этаж. Незаметно сконфузился и спросил:
- Нам же вниз?
- Именно – теплим взглядом ангел проникал мне пряником в душу, щекоча возбуждённое сердце.
- Верно, добро в каждом непроизвольном деянии, – мы засмеялись в унисон. Блаженство разделить миг чувственного восторга с понравившимся человеком, с девушкой… впрочем, девушка и есть человек.
Мы опускались вечность, без назойливого тиканья часов, без ощущения наличия пространств вне лифта, тусклый свет вольфрамовой лампочки слился с сиянием личностного естества в единство умиротворённости, где источником питания был не электрический ток, не низкочастотные биоволны, а нечто большее, значительнее – она. Зрительный и слуховой контакты запустили цепную реакцию, обострили нюх и я вдыхал неповторимый ёё аромат, раскрывающейся из-под нижней нотки парфюма, осязал без прикосновений гладкую кожу, чувствовал вкус её нежных губ…
Приехав, она выпорхнула наружу, ускользнула с лестничной площадки и кошачьей походкой скрылась с подъезда. Я на миг опять застыл на месте, возле почтовых ящиков, но промелькнувшая мысль о безумии толкнула тело вслед за очагом волнений. Очутившись на улице, пустился за ней, сначала бесцельно, затем с надеждой не упустить. Легкие сжимало от умиления красотой, недоставало воздуха, запирало дыхание и от удушья, как не парадоксально, накрывало свободой.
Преследовал невинную девушку, как злодей, фанатичный поклонник, умалишенный обожатель, позабыв о поспешных делах, загипнотизированный случайной встречей, пускай… Рассудительность и рамки приличия, возможно, и сбежали от меня, но разум дал однозначное определение одержимости: эта девушка – соблазнительный насыщенный красками цветок среди теней бесплодного городского сада.
- Редкость ценится исключительностью – бормочу, после несчётной прокрутки свежего воспоминания, уставившись отсутствующим взглядом в толстого вертлявого голубя, жадно заглатывающего кусочки хлеба, выброшенные кем-то из окна, нагло и бесцеремонно прогоняющего менее расторопных пернатых товарищей.
Ладно, напрасно…
Всплеск настоящего озарил черноту будней и угас, сторожить трепет мечтаний бесполезно… Иду прочь, понурив голову…
… замечаю игру огоньков в больших бездонных глазах, великолепную улыбку и слышу веселый мелодичный голосок:
- Привет!