Кислые щи
На снег в Москве и в средней полосе России, видимо, ввели санкции. В Америке все небоскребы завалило, народ там от холода помирает, а мы каждое утро с нетерпением выглядываем в окно, ну, когда же, наконец…. Не зря говорят, что русскому хорошо, то немцу смерть. В данном случае американцу… Стоя возле плиты и помешивая ложкой ароматные щи из кислой капусты, я с надеждой выглянула на улицу. За окном мрачно и серо. С утра сыпала какая-то крупа, но толку – ноль. Чуть забелила валяющиеся повсюду почерневшие от морозов листья. На календаре декабрь, а снег даже не собирается прикрыть нашу грешную землю. Зима теперь постоянно где-то задерживается, плутает, путает адреса. А так хочется настоящей зимы! Снежной и морозной! Чтобы снег скрипел под ногами, чтобы захватывало дух, когда выходишь из дома на улицу, и непременно летящие с неба белые мушки, особенно по вечерам, когда вокруг темно, горят фонари, а в ярком ореоле света видно, как они сыплются на землю, и, кружась, спешат укутать все вокруг освежающим белым покрывалом.
Кислые щи всегда варили зимой из заготовленной на долгие холодные месяцы капусты. Рубили обычно в ноябре, когда уже начинались небольшие, но все же морозы, по первому снежку. Вспоминаются длинные очереди в овощном. Все стоят, и угрюмо сжимая в руках авоськи, присматриваются к белым потрескавшимся кочанам. А потом народ, в основном мужчины, перекидывают авоськи через плечо, и разбредается по домам. Мои родители редко квасили капусту, а вот бабушка с дедом обязательно. Дед шел с самого утра в магазин, ходил несколько раз, чтобы не надрываться, а потом бабушка счищала с кочанов верхние грязные чуть зеленоватые листья, чистила морковь, и начиналась рубка…
Капусту бабушка сильно не солила – чуть-чуть пересыпала крупной солью, а на дно огромного эмалированного бака, между несколькими целыми капустными листами укладывала кусочек ржаного хлеба. Потом все прижималось деревянным кружком и тяжеленным камнем. Помню как, открывая бак, чтобы проткнуть капусту, я не могла дождаться, когда же она проквасится. Через несколько дней, мы уже лакомились вкусной ядреной квашеной капустой. С картошечкой, сваренной в мундире, посыпанной солью и обильно политой постным маслом. И с селедочкой, лоснящейся от жира, с толстой серебристой спинкой, да с лучком! Что еще надо русскому человеку? А какие щи получались из той капусты! Где теперь та капуста, та картошка… Про селедку вообще промолчу. Все стало не таким, как раньше… Все безвкусное, выжатое, красивое, но бесполезное. Лишь бы товарный вид был. Что поделать – новые технологии выращивания и хранения овощей. Много, но невкусно… Даже жуки колорадские теперешнюю картошку есть отказываются! Да… Времена пошли странные - и снега-то зимой не дождешься…
Еще раз обреченно взглянув в окно, я задернула штору, накрыла крышкой кастрюлю и ушла в комнату. И почему-то вспомнился мне один забавный случай, из детства. Тогда мои бабушка и дед жили на переселенческом пункте. Это такие дома для временного проживания. Что-то вроде общежития. Может, кто-то и помнит такие. Бабушка с дедом жили в самом центре Москвы, а когда их стали выселять из старых и ветхих домов, им предложили несколько вариантов. Но ни один не подошел - они не захотели ехать в коммуналку. Дед был инвалидом войны и хотел на старости лет пожить в отдельной квартире. Но квартиру давать не хотели. И тогда, надев парадный костюм с орденами и медалями, он пошел ее пробивать. По каким только инстанциям он не ходил – везде отказывали. Им коренным москвичам, прошедшим войну! Бабушка, хоть и не воевала, но работала в тылу. Трактористкой! Она до эвакуации и трактора-то никогда в глаза не видела. Но ведь надо было пахать землю, кормить фронт. Она смогла – выучилась и работала в поле от зари до зари… А спустя двадцать лет после окончания войны оказалось, что они не заслужили права жить в отдельной квартире! Что-то я уже от темы отходить стала, ведь пишу-то сейчас совсем не об этом, но вспоминается все. Воспоминания всплывают и перескакивают с одной темы на другую. И все так ярко, будто это было вчера. Ну, так вот – не дали им отдельную квартиру. Сказали, мол, освобождайте жилплощадь, и коли отказываетесь ехать в предоставленную комнату в квартире со всеми удобствами, езжайте в переселенческий пункт и там качайте свои права хоть до второго пришествия! Что было делать? Собрали вещи и уехали. Дело было зимой. Не помню даже, что это был за район. Помню только длиннющие коридоры и огромную кухню с несколькими плитами, дюжину потных хозяек с кастрюлями и половниками, и запах кислых щей…
Было мне тогда около 6 лет. Вспоминается все достаточно смутно, но комнату помню, самую последнюю, в конце коридора. И мебель, та же, что и в старой квартире в Озерковском переулке, только старого буфета не было. Буфет этот был огромным и исключительно красивым. А главное, я запомнила содержимое этого буфета и его запах. Запах, который я не забуду никогда – вкусный и родной. Буфет с собой не взяли, вместо него купили сервант. Ну, не вместился бы он в ту комнату. Никак! Ела я в детстве ужасно. Меня постоянно уговаривали что-нибудь съесть. А в награду, если хорошо поем, я всегда получала вкусную конфету из того самого буфета, а впоследствии из серванта.
И вот помню, сидим мы за столом в той комнате на переселенческом, я, естественно, капризничаю, есть отказываюсь. На столе стоит блюдо с хлебом и три тарелки дымящихся, ароматных щей. Дед на небольшой доске рубит чеснок, а я, продолжаю капризничать. Но вот он посыпал в тарелки чеснока, взял ложку и сказал:
- Ну, что, Ольга, наперегонки?
Я снова заныла:
- Ты всегда побеждаешь, это неинтересно!
- Ну, тогда давай хлебать щи, - предложил дед.
Бабушка вскрикнула, и укоризненно взглянув на деда, покачала головой, а мне это слово показалось занятным.
- Хлебать? – переспросила я, - это как?
- А вот так! – дед подвинул ко мне свою тарелку, и, вложив мне в руку ложку, сказал, - Из одной тарелки.
В детстве, я не только плохо ела, но была еще и очень брезгливой. Но в тот раз предложение ХЛЕБАТЬ щи из одной тарелки с дедом показалось мне очень интересным занятием. И я согласилась. Через три минуты со щами было покончено. И мне тогда показалось, что я никогда не ела ничего вкуснее!
На глаза навернулись слезы. Воспоминания, даже приятные, всегда наводят на меня грусть. Я вздохнула, подошла к плите и выключила щи. Взглянув в окно, я вскрикнула от радости – вокруг все стало белым, а с неба на землю сыпались белые пушистые снежинки…