Согласно суфийской традиции, в XII–XIV вв. сложилось двенадцать основных школ мистицизма, от которых ведут происхождение все разновидности и стили суфизма. Духовные школы, называемые тарикаты («пути», «братства»), основываются на передаче мистической традиции и образуют духовные «цепочки» (силсила) от учителя к ученику. На Кавказе получили распространение братства, возводящие свои цепи передачи традиции к Кадирийа и Накшбандийа.
Учение Накшбандийа восходит к группе среднеазиатских шайхов XII века «Ходжагон», что означает «учителя», «наставники». От них цепь духовной преемственности через два века к деятелю, давшему название этому тарикату — Баха’ ад-дину Мухаммаду Накшбанду (1318–1389). Отличительной особенностью социальной практики адептов Накшбандийа является тяготение к светской власти. Другая характерная черта, прослеживаемая на протяжении всей историй братства, это способность переходить от «тишайшего» созерцательного состояния к вспышкам активной социальной деятельности, связанной, как правило, с религиозной войной – джихадом. В.А. Гордлевский (1876–1956) объяснял это тем, что Накшбандийа являются хранителями духа пуристского суннизма, раннего ислама. Организованность и слаженность действий восставших, как правило, объясняется тем, что они использовали уже готовые каналы «цепей», что и позволяло добиваться впечатляющих результатов, например, на Кавказе, во время восстания 1877 г. Когда в один день и час восстали сразу 513 селений. Разумеется, имеющиеся на тот момент кордонные линии русских войск, не были преградой для «духовных связей», поэтому находящийся в Джаро-Белоканском округе, далеко за Лезгинской линией, восстание возглавил некий наиб Хасан-Лезгин-оглы (в переводе дословно — «Гасан сын лезгина»).
В начале 20-х гг. XIX в. в Яраг Кюринского ханства, местный кадий мулла Мухаммад добился «общего уважения среди народа». Он отличался «глубокой ученостью» и знанием Корана. Будучи кадием, Мухаммад имел, якобы, неплохие перспективы накопить большое состояние. Но он предпочел бескорыстную духовную деятельность во имя исламского просвещения народа. На протяжении семи лет у Мухаммад ал-Йараги воспитывался Хас-Мухаммад аш-Ширвани (ум. ок. 1831), родом из Бухары, человек прилежный и знавший арабский язык. По истечении срока обучения Хас-Мухаммад вернулся на родину. Там он продолжил свое духовное образование у лучших бухарских алимов и «достиг высшей степени знания мусульманских наук». Через некоторое время Хас-Мухаммад вернулся в Южный Дагестан к своему учителю. Теперь Мухаммад ал-Йараги обратился к своему ученику с просьбой поделиться приобретенными знаниями. Хас-Мухаммад, якобы сказав, что у него нет на то «благословения Курдамирского эфенди Гаджи-Исма‘ила», предложил учителю отправиться в Курдамир.
Основываясь на народной легенде, штабс-капитан К.И. Прушановский подробно описал «диалог» между Мухаммадом ал-Йараги и Хас-Мухаммад. По Прушановскому, Хас-Мухаммад, вернувшись в Южный Дагестан, поначалу вел себя как гость, не принимался за дальнейшее постижение исламского учения, лишь «предался молитве, в коей проводил дни и ночи». Однажды ночью Мухаммад ал-Йараги, следивший за Хас-Мухаммадом, заметил в его комнате свет. Зайдя к нему, Мухаммад ал-Йараги увидел своего ученика, склонившегося над Кораном. Однако с появлением ал-Йараги в комнате погасла свеча.
На вопрос — как понимать «теперешнее странное поведение его» и «каким чудом огонь исчез сам собою?», Хас-Мухаммад ответил: «Ты трудился и учил меня в продолжении семи лет, потом я возвратился в мое отечество Бухару, где пробыл год в новом и самом деятельном учении и достиг до той высшей степени знания наук, которые и тебе, алим, неизвестны... теперь я возвратился в твой дом, чтобы передать тебе мудрость бухарских алимов, неизвестную в странах Дагестана». «Напрасно, — продолжал Хас-Мухаммад, — полагаете вы в Дагестане, что поняли закон. Все вы, не исключая и тебя, поседевшие над Кораном, видите только мертвую букву и не подозреваете его глубокого значения».
На другой вопрос, - какие же «неизвестные» ему, учителю, «сведения» мог бы он сообщить, Хас-Мухаммад объяснил, что он не может исполнить его желания «без благословения Курдамирского эфенди Гаджи-Исма‘ила». Хас-Мухаммад предложил своему учителю отправиться в ширванское село Курдамир. Мухаммад ал-Йараги принял совет. В сопровождении Хас-Мухаммада вместе с кюринскими муллами он вскоре направился в Курдамир.
При встрече с ал-Хаджжи-Исма‘илом в Курдамире, как и в истории со свечой, не обошлось без «таинства». Войдя в сад, ал-Йараги и его духовная свита увидели, как, вопреки Корану, запрещающему рубить молодые деревья или ветви, срывать растения, ал-Хаджжи-Исма‘ил срезал побеги с тутовых деревьев! Хозяин заметил удивление гостей и, обращаясь к ал-Йараги, объяснил:
«Я знаю, о чем вы теперь думаете: вы удивляетесь, зачем я срубаю молодые ветви тутов? Срубаю их, чтобы кормить шелковичных червей, от которых получаю шелк, единственное средство к пропитанию моего семейства». Слова ал-Хаджжи-Исма‘ила якобы «сильно» подействовали на гостей, и вслед за Мухаммадом ал-Йараги все «поодиночке начали подходить и целовать руки эфенди».
Прушановский сообщал о совещаниях ал-Хаджжи-Исма‘ила с духовными лицами из горного Дагестана, на которых Эфенди и гости единодушно указывали на ослабление исламской веры: «Мусульмане предались греху, пьянство и разврат сделались им знакомы... мусульмане не ведают шариата, будучи не подвластными неверным, не могут возвыситься до постижения великой науки тариката». Н.А. Волконский (1757–1834) дополнил сведения Прушановского важным фактом, свидетельствовавшим о том, как Мухаммад ал-Йараги характеризовал ал-Хаджжи-Исма‘илу ал-Курдамири (1782–1847/48) положение с исламской верой в Дагестане:
«Случайное и сбивчивое понятие о религии, хотя и соблюдение некоторых обрядов, неправильное отправление богослужения; совершенное неведение шариата. Отсюда... все заблуждения и все поступки: бесстыдство у мужчин и женщин, разврат, пьянство, воровство, вечная праздность». Эти слова якобы «ужаснули» ал-Хаджжи-Исма‘ила, признавшего срочным и важным распространение ислама в Дагестане. Он «благословил муллу ал-Йараги повернуть дела на надлежащую дорогу», «возвел своего почетного гостя в звание старшего муршида (учителя) и приказал ему: по возвращении в Южный Дагестан, немедленно приступить к открытому проповедованию тариката». По Н.А. Волконскому, встреча Мухаммада ал-Йараги с ал-Хаджжи-Исма‘илом в сел. Курдамир произошла в 1823 году. Примерно к этому же времени ее относил и Прушановский, считавший, что с той поры «в магометанском законе у нас в Дагестане явилась новая мусульманская секта под названием «исправительного тариката».
Согласно Шамилю, распространение муридизма шло следующим образом. Шайх-Исма‘ил житель «ничтожного» селения Курали, расположенного на берегу р. Куры, известный как «ученый и богобоязливый человек», отправился в Мекку на «поклонение гробу пророка». Там он узнал «о чудесах» Халид-Сулаймана, совершённых будто бы «под влиянием высшей духовной силы». На обратном пути Шайх-Исма‘ил заехал к Халид-Сулайману в Багдад, чтобы познакомиться с выдающимся алимом и получить у него уроки исламского учения. Там радушно принятый шайх Исма‘ил продолжил свое духовное образование. Никто не знает, сколько времени шайх Исма‘ил обучался у багдадского алима. Когда Халид-Сулайман удостоверился в широких познаниях своего ученика и увидел в нем того, «которого отметила рука судьбы», он присвоил Шайху-Исма‘илу духовный сан муршида и велел «передать тарикат жителю сел. Яраги, Курали-Магоме, а ему приказать передать его в свою очередь, одному из нукеров Аслан-хана ал-Кури (1781–1836) Джамал ад-дину ал-Гумуки (1788/92–1866), состоящему при хане в звании «мирзы» секретаря».
«Высшее таинство» Халид-Сулаймана, немало поразившее Шайха-Исма‘ила, заключалось в том, что он поручал «передать» тарикат лицам, жившим в далеком Дагестане, называл их имена, хотя «не знал и ничего о них не слышал. Точно так же не знал их и Исма‘ил».
Способность предсказывать события, называть конкретных людей, будущих алимов и т. д. Халид-Сулайман постиг «под влиянием карамата». Как бы то ни было по легенде Шамиля, шайх Исма‘ил и его багдадский алим обсуждали вопрос о Курали-Магоме и Джамал ад-дине как возможных тарикатистах в Дагестане. При этом шайх Исма‘ил высказал касательно Джамал ад-дина сомнение, поскольку тот занимал должность нукера, приближавшую его к хану. Однако Халид-Сулайман будто пояснил, что «Джамал ад-дину назначено быть муршидом от Бога», и выразил уверенность, что, приняв «новую должность», он будет «достойным своего призвания». Шамиль также рассказывал А.З. Руновскому об обстоятельствах встречи между шайхом Исма‘илом и Мухаммадом ал-Йараги. Вернувшись на родину, шайх Исма‘ил все думал над тем, как найти Курали-Магому (ал-Йараги), чтобы выполнить приказ Халид-Сулаймана (1779–1826).
Помог «перст Божий»: из Ширванского ханства, к шайху Исма‘илу явился ученик ал-Йараги, Хас-Мухаммад, с которым связывают появление тариката в Дагестане. Цель его приезда — «пополнить свои познания в шариате» у шайха Исма‘ила, побывавшего в Мекке и приобретшего славу ученого муршида (тогда еще Хас-Мухаммад не знал, что шайх Исма‘ил был не только в Мекке, но и учился у Халид-Сулаймана и в связи с этим он сможет изучить, наряду с шариатом, и тарикат). Хас-Мухаммад, «пораженный открывшимися ему истинами» тариката, якобы заявил своему наставнику: «Как бы хорошо было, если бы нашу науку изучил мой прежний учитель Курали-Магома (ал-Йараги). Но только он уж слишком ученый человек, так что едва ли поверит тому, что предписывается тарикатом».
Так для шайха Исма‘ила открылась возможность отыскать ал-Йараги. Решено было направить в Дагестан Хас-Мухаммада. Хас-Мухаммад отправился в путь, хотя серьезно сомневался, что такого ярого «шариатиста», как Мухаммад ал-Йараги, можно расположить к постижению тариката.
Далее Шамиль рассказывал А. Руновскому о совершенно иных обстоятельствах признания Хас-Мухаммада — ал-Йараги относительно цели своей миссии. В этой версии нет ни «тайны» погасшей свечи, ни тех «странностей» Хас-Мухаммада, о которых пишут многие историки Кавказской войны. По Шамилю, Хас-Мухаммад, прибыв в сел. Яраг, долго не решался объявить о возложенном на него поручении. Однако ал-Йараги сразу заметил у Хас-Мухаммада, необычные перемены, особенно в исполнении молитвенных приемов.
Момент объяснений как этих «странностей», так и цели приезда Хас-Мухаммада в сел. Яраги не обошелся без «высшего таинства»: «в то утро» во время совместного намаза Мухаммад ал-Йараги, прочитав стих из Корана о смертности человека и его грехах, «весь затрясся и упал в обморок, пораженный припадком «джазбы». В происшедшем Хас-Мухаммад увидел промысел божий, давший ему право открыть перед ал-Йараги свою «тайну». После признаний своего гостя, Мухаммад ал-Йараги, согласившись с мнением ученика относительно «тайного смысла» перенесенного им припадка и уверовав в «высшее признание», по совету Хас-Мухаммад отправился к шайху Исма‘илу. Обучение продолжалось семнадцать дней. Мухаммад ал-Йараги постиг «высокие истины» тариката и получил звание муршида. Шайх Исма‘ил дал ему «приказание» «поучать правоверных тарикату и передать его Джамал ад-дину».
Мухаммад ал-Йараги, вернувшись в свое родное село в «новом качестве», был «осажден» многочисленными учениками. Среди них находился и Джамал ад-дин, которому еще Халид-Сулайман предрек быть муршидом. С этого времени началось распространение нового учения на Кавказе. Касаясь возникновения муридизма, Шамиль подчеркивал, что Хас-Мухаммад — «бухарец», «никогда не сообщал Курали-Магоме (так называл Шамиль Мухаммада ал-Йараги — авт.) учения бухарской секты» (муридизма), а только был «посланником от имени Исма‘ила к Курали-Магоме». Он пояснял: «...другого Хас-Магомеда не было во всем Дагестане, и никакого бухарцу горцы никогда не видали и даже не слышали о нем».
Муридизм, как любая «большая» идеология, связанная с внутренними переходными общественными процессами, не мог не отразить появление двух социальных сил — «консервативной», отстаивавшей старый уклад жизни, и «прогрессивной», выступавшей за обновление общества. По Шамилю, одно крыло кавказского муридизма возглавил Мухаммад ал-Йараги, поборник утверждения как «высших» догматов ислама вообще, так и шариата, позволявшего воплотить их в реальную жизнь, в частности. Другое крыло формировалось под эгидой Джамал ад-дина, сторонника «чистого» тариката, противника (на начальных этапах Кавказской войны) военно-экспансионистских поползновений ал-Йараги и Кази-муллы.
По данным Шамиля, Джамал ад-дин ненадолго приехал в сел. Яраг после того, как туда из Ширвана вернулся ал-Йараги. Его обращение в тарикат совершилось без особых таинств. В общении с ал-Йараги Джамал ад-дин обнаружил недюжинные способности в познании высших истин тариката. Тем не менее, — и это вопреки воле Халид-Сулаймана и советам шайх Исма‘ила, — он не получил от ал-Йараги «ни звания муршида, ни разрешения проповедовать тарикат». Это не отвратило Джамал ад-дина от поисков исламских истин, напротив, он с энтузиазмом занялся тарикатом, чем стал приобретать известность. Спустя несколько месяцев, Джамал ад-дин получил от Мухаммад ал-Йараги извещение о том, что ему разрешается именовать себя муршидом и постигать тарикат.
Началось еще более всестороннее духовное совершенствование Джамал ад-дина, его проповедническая деятельность. Вскоре он стал одним из самых выдающихся тарикатистов и популярнейшим духовным лицом. Шамиль утверждал, что, несмотря на широкую известность в Дагестане, Джамал ад-дин, в отличие от Мухаммада ал-Йараги, не окружал себя учениками, не высказывал каких-либо определенных политических идей. Историки не подвергают сомнению, тот факт, что два из первых трех имамов государства, созданного в ходе джихада, а именно Гази-Мухаммад ал-Гимрави (1795–1832) и Шамиль ал-Гимрави (1797–1871), были учениками этих шайхов. Однако, имам Шамиль иначе понимал суть накшбандийского тариката, считал, что он содержал меньше богословия и больше практического смысла: по Шамилю, «как учение, тарикат представляет собою результат буквального выполнения требований шариата», т. е. основных мусульманских законоположений.
Известно, что суфийские муриды не призывали к газавату — борьбе с «неверными» и не участвовали в нем. Участие в газавате было прерогативой и обязанностью наибских муридов-воинов, подчинявшихся наибам Шамиля. Шамиль со своими муридами отпочковался от ортодоксального суфизма и по мнению некоторых исследователей сформировал новое религиозно-политическое течение — кавказский муридизм. Что, отчасти подтверждается сочинениями периода Кавказской войны. Пожалуй, самыми важными сочинениями этого жанра являются хроника секретаря и «придворного историографа» Шамиля – Мухаммада-Тахира ал-Карахи (1808–1880) и «Воспоминания» ‘Абд ар-Рахмана ал-Гумуки (1837–1901), сына шайха Джамал ад-дина и зятя Шамиля. Оба автора пишут об имамах Гази-Мухаммаде и Шамиле как об отважных и благочестивых воинах, сражавшихся ради утверждения шариата, но отнюдь не как о суфийских наставниках, имевших право принимать своих последователей в братство. Почти сразу и в один голос все русские источники стали утверждать, что Мухаммад ал-Йараги и его сторонники призывают к джихаду. Мало того, при этом подчеркивалась роль суфийского та’ифа и прежде всего движения Накшбандийи в джихаде всего исламского мира. Русские источники вину за беспорядки в Дагестане в 1829 г. и восстания 1825–1826 гг. в Чечне и Кабарде прямо возлагают на Мухаммада ал-Йараги с его проповедями.
Автор: ‘Али Албанви
На фото: Суфийский шайх накшбандийского тариката Мухаммад ал-Йараги.
ИМЕННОЙ СПРАВОЧНИК
АЛ-БАГДАДИ, ХАЛИД АШ-ШАХРАЗУРИ АЛ-КУРДИ АШ-ШАМИ (1779–1826) — учёный шафи‘итского мазхаба, аш‘арит, духовный наставник — муршид. Известно, что Халид ал-Багдади имел право быть наставником в пяти суфийских братствах: Накшбандийа, Кадирийа, Сухравардийа, Кубравийа и Чиштийа. Мало того, в одной только Кадирийа он имел иджазы сразу от трёх муршидов. В Кадирийа его первоначально посвятил шайх Мухаммад ал-Кузбари. Затем Халида своим преемником (халифа) сделал ученик шайха ал-Кузбари, шайх Мустафа ал-Курди. И, наконец, право наставлять муридов в Кадирийа ему дал шайх Гулам ‘Али (ум. 1824).
АЛ-БУХАРИ, АЛ-БАХАРИ (араб.;) — нисба ставшая впоследствии фамилией, указывающая на принадлежность владельца имени к городу Бухара (совр. Узбекистан).
АЛ-БУХАРИ, БАХА’ АД-ДИН МУХАММАД ИБН БУРХАН АД-ДИН НАКШБАНД (1318–1389) — религиозный деятель, суфийский шайх.
АЛ-ГУМУКИ (КАЗИ-КУМУХСКИЙ), ДЖАМАЛ АД-ДИН АЛ-ХУСАЙНИ (1788/92–1866) — дагестанский духовный и общественный деятель, учёный, шайх накшбандийского тариката, преемник шайха Мухаммад ал-Йараги (ум. 1838). Духовный наставник имама Шамиля ал-Гимрави (ум. 1871), родился в сел. Гази-Кумухе. Его сыновья ‘Абд ар-Рахим (ум. 1901) и ‘Абд ар-Рахман, были женаты на дочерях Шамиля, который, в свою очередь, был женат на их сестре, т. е. дочери Джамал ад-Дина. Умер в г. Стамбуле (Турция). Один из первых проповедников муридизма в Дагестане. По сведениям дагестанского исследователя И.И. Ханмурзаева (род. 1974), ал-Гумуки получил также иджазу от шайха братства Кадирийа — Ибрахима ал-Кадири. Книга Джамал ад-Дина ал-Гумуки о сущности суфизма, морально-этических нормах суфия, взаимоотношениях шайха (муршида) и мурида под названием «ал-’Адаб ал-мардийа фи-т-тарика ан-накшбандийа» («Удовлетворительные правила в накшбандийском тарикате») издавалось неоднократно (г. Порт-Петровск [г. Махачкала], 1904; г. Темир-Хан-Шура [г. Буйнакск], 1908; г. Оксфорд [Великобритания], 1986). Перевод на русский язык также издавался в г. Тифлисе в 1869 г. Следует указать: (1) «Асар та’лиф аш-шайх устад ат-тарика ан-накшбандийа ас-саййид Джамаладдин ал-Гумуки. Туби‘и би-ма‘рифат Мухаммадмирза ад-Дагистани ал-Мавраев би-изн ибн ал-му‘аллиф». (2) «Кифайат ал-а‘вамм би-лисан Газигумук. Тарджамат аш-шайх, устад ат-тарика ан накшбандийа ас-саййид Джамаладдин ал-Гумуки» (1914). У Джамал ад-Дина ал-Гумуки было много последователей, одному из которых кому он передал право на наставничество был шайх Курбан-Мухаммад ад-Дайбуки из сел. Дейбук (ныне село в Каякентском р-оне Дагестана).
АЛ-ГУМУКИ (АЛ-КИБУДИ), ‘АБД АР-РАХМАН АЛ-ХУСАЙНИ (1837–1901) — кади сел. Гази-Кумуха (сел. Кумух, Лакский р-он), сын накшбандийского шайха Джамал ад-Дина ал-Гумуки (ум. 1866). В 1868 г. Был женат на дочери имама Шамиля (ум. 1871) от первой жены Фатимат (ум. 1845) — Нафисе (Нафисат или Написат, [1843–1866]). Был активным сторонником и участником движения под руководством Шамиля, находился с ним в ссылке в г. Калуге.
ГОРДЛЕВСКИЙ, ВЛАДИМИР АЛЕКСАНДРОВИЧ (1876–1956) — советский востоковед-тюрколог, специалист по турецкому языку, литературе, фольклору и истории Турции.
АЛ-ЙАРАГИ — нисба указывающая на принадлежность её носителя к сел. Верхний Яраг (Верхний Йараг, лезг. Вини Ярагъар) Кюринского округа, ныне урочище в Магарамкентском районе Дагестана.
АЛ-ЙАРАГИ, МУХАММАД Б. МАЛЛА ИСМА‘ИЛ Б. МАЛЛА ШАЙХ-КАМАЛ Б. НУЗУР АЛ-ЙАРАГИ АЛ-УЛЙА АЛ-КУРАЛИ АД-ДАГИСТАНИ (1772/73–1838) — учёный, поэт, хафиз, основатель муридизма на Кавказе и учитель имамов Дагестана и Чечни; муршид накшбандийского братства. Мухаммад ал-Йараги стал суфийским шайхом в пределах между 28 сентября 1821 г. и 17 сентября 1822 г. Ученик богослова Мухаррама ал-Ахти (XVIII в.), который приходился ему тестем, Мухаммад ал-Йараги был женат на его дочери Айшат. У них было трое детей: ал-Хаджжи Исма‘ил, ’Исхак, Хафса (Хафисат, Афисат). Сам ал-Йараги происходил из знатной мусульманской семьи. Его дед Шайх-Камал-Эфенди был известен как мусульманский просветитель, которому принадлежала заслуга открытия исламской школы в сел. Вини-Яраге. Его отец Исма‘ил-Эфенди, являвшийся главным кадием мечети в сел. Вини-Яраге, пользовался большим уважением в округе, а мать — Муминат ал-Гилйари — была дочерью знаменитого местного ’алима, Фет-‘Али-Эфенди ал-Гилйари из сел. Гильяр (ныне село в Магарамкентском районе Дагестана). Мухаммад ал-Йараги был главным идеологом — активным участником народно-освободительного движения народов Северного Кавказа в 1820–1850 гг. в и одним из самых энергичных проповедников суфийского учения накшбандийского толка. Он был «первым проповедником обновлённого муридизма в Дагестане», призывавшим, в отличие от своих предшественников, перейти от созерцания и отречения от жизни к практической, вооружённой борьбе. Перу Мухаммада ал-Йараги принадлежит большое число широко известных в Дагестане работ, писем, обращений.
АЛ-КУРИ, АСЛАН-ХАН (АСЛАН-ХУСАЙН-ХАН) ИБН ШАХ-МАРДАН (1781–1836) — генерал-лейтенант, с 1812 г. — хан Кюринский, а с 1827 г. — хан Газикумухский и Кюринский и номинальный правитель Аварии (1834). Племянник Сурхая II Казикумухского (ум. 1827). После смерти Аслан-хана в 1836 г. ханами недолго пробыли его наследники — сыновья Нуцал-Хан и Мухаммад-Мирза, по мнению российских властей, «слабые здоровьем и не отличавшиеся особыми способностями» и умершие один за другим. В 1838 г. русское командование на Кавказе утверждает правительницей в Казикумухском ханстве жену покойного Аслан-хана Умму-Гюльсум-бике, которая слыла умной женщиной и имела немалое влияние на местных жителей. Помощником ей определили племянника Махмуд-бека, а для наблюдения над ними — майора Нижегородского драгунского полка Карганова, знакомого с обычаями края и хорошо знающего местные языки. Обстановка в ханстве была непростой ввиду того, что все представители ханской фамилии всячески старались захватить власть. Более всех на казикумухский престол одновременно претендовали племянники Аслан-хана — Харун-бек, ‘Абд ар-Рахман-бек и ал-Хаджжи Йахйа.
АШ-ШИРВАНИ, ХАС-МУХАММАД ИБН ШИХАБ АД-ДИН (ум. ок. 1831) — суфийский подвижник, шайх братства Накшбандийа. Учился наукам у выдающихся людей своего времени, особенно у своего устаза Исма’ила ал-Курдамири (ум. 1847/48), у шайха Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838) и других. Он получил иджазу на накшбандийский тарикат от шайха Исма‘ила ал-Курдамири. Будучи учеником ал-Йараги, проходя у него учёбу по экзотерическим наукам, он в свою очередь, стал наставником ал-Йараги по накшбандийскому тарикату. Впоследствии он переселился в Сирию, где и скончался. Автор трактатов «Талхис ан-нахв», «Мизан ал-изхан фи-л мантик», «‘Илм ал-калам», «Усул ал-‘ака’ид».
АШ-ШИРВАНИ, СИРАДЖ АД-ДИН ИСМА‘ИЛ ИБН АХМАД АЛ-КУРДАМИРИ (1782–1847/48) — шайх накшбандийского тариката. Родился в селе Кюрдамир Ширванского ханства (ныне Азербайджан). Ученик и преемник (халифа) шайха Халида ал-Багдади (ум. 1826), основателя ветви Халидийа накшбандийского братства. Среди его учеников и тех, кто «научился наукам» — Хас-Мухаммад аш-Ширвани (ум. ок. 1831) и Мухаммада ал-Йараги (ум. 1838). Кроме того, преемниками шайха были: Хаджи Махмуд-Баба ал-Курдамири (ум. 1865) из сел. Кюрдамир (ныне г. Кюрдамир, Азербайджан), ал-Хаджжи Ахмад-Эфенди из сел. Кюлюллю (сел. Кюлими) Геокчайского уезда, Хаджи Мамед-Наби-Эфенди из сел. Джаглы в Геокчайского уезда Бакинской губернии (был сослан в ссылку), Малла Ахмад из сел. Зардоб (был сослан в ссылку), Хаджи Йахйа-Эфенди из сел. Куткашен (ныне г. Кабала, Северный Азербайджан), Мир Хамза Нигари (ум. 1886) из Карабаха. Исма‘ил аш-Ширвани скончался от холеры, и был похоронен на кладбище «Шамлар» вблизи г. Амасьи (Турция).
ЛИТЕРАТУРА
1. Атмурзаева Ф.И. Причины распространения исламского фундаментализма в современной России // Религия и гражданское общество: проблема толерантности // Материалы Круглого стола (16 ноября 2002). Санкт-Петербург: Санкт-Петербургское философское общество, 2003. C. 61.
2. Блиев М.М., Дегоев В.В. Формирование мюридизма — идеологии Кавказской войны, Кавказская война, М.: 1994. С. 182–234.
3. Гаммер М. Шамиль. Мусульманское сопротивление царизму. Завоевание Чечни и Дагестана / Пер. с англ. В. Симакова. — М.: «Крон-Пресс», 1998. — 512 с.
4. Кемпер М. К вопросу о суфийской основе джихада в Дагестане // Подвижники ислама: Культ святых и суфизм в Средней Азии и на Кавказе. Сост. С.Н. Абашин, В.О. Бобровников. М.: Вост. лит., 2003. — 336 с.
5. Крымин А.В. Тарикат // Кавказский сборник. Т. 1. (33). Под ред. Н.Ю. Силаева — М.: «Русская панорама», 2004, С. 137–148.