МИМОЛЕТНОЕ
А за окном тянулись холмистые степи, как море бескрайние, остро пахнущие полынью и чабрецом. Местами прошлись по ним пожары, оставив после себя траурно-черный наряд. Полосы кустарника бегут вдоль обочины, часто мелькая и сливаясь в сплошную тень.
Временами поезд замирает на полустанках, и я любуюсь, как клонит ветер деревья, расчесывает их головы – шумно и вольно. Проскакивают домишки – разноликие и пестрые. Один запомнился мне. Покрашен он в голубой цвет. Кладка кирпича и форма флигеля, крыша и ставни на окнах выдают его старость. Чья-то лампа горит за столом? Кто там живет?
А горизонт резко черен и горбат, небо облегает его розовой каймой, но, оторвавшись, голубеет, синеет и прямо над головой становится иссиня-черным, торжественным и звездным. Гудящими рядами дорожного караула проносятся телеграфные столбы, и белые изоляторы на их поперечных балках похожи на дремлющих птиц.
Проходит полчаса, и становится совсем темно. Поезд скрипит тормозными колодками, замирает на каком-то полустанке со спящими товарняками... В вагоне тишина, изредка лишь раздается приглушенный смешок мальчишки, заведшего мимолетное знакомство, да девичий хохоток. Колеса бьют мерный ритм, легкая дрожь гуляет внутри вагона, слышно: «Ту-ру-ду-дак, ту-ру-ду-дак». Временами пробежит колесо по рельсовым стыкам, пробьет другим переходным ритмом. А в соседнем купе кто-то включил переносной магнитофон, звучит легкая мелодия. Я встаю от окна и иду в тамбур, где сажусь на откидную скамейку и чувствую, как поезд уносит меня все дальше и дальше и как остаются позади казахские не-кошеные степи. И все это, оставляемое мной в бескрайнем просторе степей, все столь сложное, переплетенное судьбами живших, кочевавших здесь когда-то людей, все это, не указанное, тревожит сердце.
...Засыпаю я, и всю ночь снится мне степной закат, снится, как торопится к горизонту солнце, уставшее за день, и земля делает резкий оборот, окрашивая себя ярким пламенем степного заката. Видятся мне полевые дороги – белые и разъезженные, не зарастающие травой.
Просыпаюсь я на незнакомой станции. Торговки несут по вагону овощи и молоко. Но вот снова застучали колеса, вновь понеслись законные дали и вновь смотрю я в окно. И счастлив этой дорогой – все влекущей меня по стране, все зовущей куда-то.