Меньше всего мне бы хотелось показывать тебе свои старые стихи: в них что не строка, то пропасть, подземелье, в котором я хоронила умерщвленные чувства, закапывала по самое горло. Мне тяжело дышать, и ощущаю я, каждый раз, словно стою на ржавом парапете, внизу пролетают огни машин, и я почему-то снова в своем родном городе. Тот же запах гари, тяжело смотреть сквозь пепельный фабричный туман, город кипит, гремит, только не здесь, а где-то далеко внизу, а я слышу только скрип ржавого парапета, который качается подо мной.
У меня душа отпарывается, словно пришита ко мне она была тонкими войлоковыми нитками. Вроде бы ты есть, а вроде бы и нет тебя, а разница лишь в том, насколько ты далеко. В таких маленьких городах, как наш с тобой, трудно скучать: я могу пройти с запада на восток за несколько часов, и может быть, даже встретиться тебя по дороге.
“Но как бы ты был посдедним”, щемит и колется. Я хочу домой, но дом мой прочно заперт внутри тебя, хотя совсем неясно: зверь попал в капкан, или птица захлопнула сама за собой золотую клетку. Перечитывая эти старые стихи, слушая на пленке записи свой собственный голос, я будто бы откапываю эти старые, уже одряхлевшие трупы: один за другим, у каждого вычерчена заглавная буква на могильной плите, и после каждого апострофа неизменно стоит точка. Как же глупа я была все эти годы, я думала, что писала письма тем, кто ушел, а на самом деле строчила заупокойные молитвы тем, кто умер внутри меня, и вовсе это не архив моей памяти, это самое настоящее кладбище живых мертвецов, это самое настоящее чистилище, в котором голыми руками умерщвлена вера, убита любовь, в котором я сама себя усадила на престол.
Я продолжаю верить в то, что ты во мне еще не умер, и не умрешь. Я хочу верить в тебя, живого, в моих объятиях, в самом центре моего бытия, когда я прочно замыкаю кисти рук на твоей спине в момент яркого экстаза, а ты нежно обнимаешь меня своими большими руками и целуешь в шею, ставишь пекулийские печати у самой ключицы. Я не хочу хоронить тебя, даже если ты захочешь уйти: я не могу запечатать тебя в темнице. Именно поэтому в конце заглавной буквы я больше не буду ставить точку, а поставлю яркий, животрепещущий восклицательный знак!