Нищета, нищета беспросветная, что пристала ты к нам, старикам? Не мечтала о том баба бедная, когда села на пенсию: срам...
Когда же у меня, человека с высшим образованием, бывшего ведущего инженера таможенного декларанта, а ныне члена союза писателей России, появился нищенский синдром?
Нет, не в старости, а в лихие 90-е, в один из самых активных периодов моей интеллектуальной жизни. По состоянию здоровья мне пришлось уйти из школы и проститься навсегда с любимой работой. Вернулась в родной научно-исследовательский институт технологии и организации производства – НИИТОП, где работала ранее после окончания ПТУ №21 монтажницей радиоаппаратуры. За десять прежних лет работы я выросла до техника по материалам и заочно окончила литфак Горьковского пединститута. Когда уволилась из НИИТОПа и ушла в школу, девочки, с которыми ранее общалась по работе, звонили мне и звали обратно: «На твоем месте четверо не справляются!» Вот ведь как бывает: человек предполагает, а судьба располагает – все возвращается на круги своя. В научном институте мне предложили должность инженера-экспедитора в отделе комплектации. Шел 1989 год, и до развала СССР еще оставалось два года.
Ох, и полетала, и покаталась, как оказалось напоследок, я за это оставшееся время по всему Советскому Союзу! Первая командировка была в Хабаровск, где я сразу же разинула рот, восторгаясь обилием разных названий рыб в магазине «Океан».У нас, в Нижнем Новгороде, тогда в продаже были минтай да мойва. Вспоминаю, как шла по центральной улице города и ела, никого не стесняясь, горячую жареную навагу, которую в своем городе не встречала ровно лет сто. Прокатилась на небольшом теплоходе по красавцу Амуру, полюбовалась на его мощь и размах: он показался мне гораздо шире и масштабнее нашей Волги. В 1990 году ездила на Украину в Киев, где остановилась в гостинице в самом центре столицы, и удивилась постоянному шуму на улице, где какие-то люди дружно маршировали с желто-голубыми флагами и лозунгами. Чего они требовали, я не поняла: у меня были другие задачи тогда – попасть на завод, чтобы забрать дефицитные микросхемы, и съездить на «Метеоре» в Черкассы, с чем я отлично справилась. Побывала и в Приднестровье, в Бендерах, зашла в штаб Игоря Смирнова, где со мной очень тепло поговорили и дали с собой кипу своих газет, которые я привезла в Россию и раздала друзьям. Тогда в маленьком городке Бендеры, помню, были прекрасные магазины, и в них в отличие от российских было почти все, чего бы хотелось женской душе, в том числе и продовольственные товары – у нас в это время уже начиналась шоковая терапия экономиста Егора Гайдара. Побывала я и в Узбекистане, в Ташкенте, где летом 1990 спасалась от жары зеленым чаем. Погуляла по замечательному восточному городу, полюбовалась на мечети и удивительные памятники архитектуры, зашла в гости к старинной маминой подруге, с которой во время войны они работали в госпитале медсестрами в нашем городе Горьком. Да, но, к сожалению, все хорошее когда-нибудь заканчивается. Вернулась из Ташкента с большим рюкзаком разных сортов чая, в том числе и зеленого, и больше никаких командировок у меня не было никогда.
В довершенье Борис Ельцин демократию родил и Союзу насолил, развалив его на части…
Наступили трудные времена для большой великой страны СССР. На смену пришли лихие 90-е.
До 1993 года НИИТОП еще как-то держался на плаву, а потом…
В 1992 я окончила сначала брокерские курсы, а затем таможенные и стала ведущим инженером таможенным декларантом родного оборонного предприятия. Работа чрезвычайно интересная и творческая – по мне. Наступил 1993 год, Тогдашний премьер Виктор Черномырдин лишил все оборонные предприятия страны бюджетного финансирования, и начались общие страдания всея Руси. В те лихие 90-е я одна растила младшего сына, ему в то голодное время было 12 лет, и он постоянно хотел есть. Но тогдашний мэр Нижнего Новгорода по причине отсутствия платежей всех оборонных предприятий в бюджет города запретил выплачивать матерям, работающим в «оборонке», детские пособия – ну, хоть ложись и помирай с голода. Но у меня всегда был характер бойцовский: я сумела найти кроме основной работы еще целых три других, но деньги платили только на одной. Вспоминаю, как получив долгожданные малые деньги , я тут же покупала целую коробку вермишели, чтобы просто не умереть с голоду. В своей автобиографической повести «Остановленных мгновений не счесть числа…» я описывала свои моральные страдания оттого, что бегая целыми днями, как Савраска, по своим четырем предприятиям, я не могла досыта накормить младшего сына.
На основной работе по воле премьера Черномырдина в качестве заработной платы около полугода в 1993 году я не получала ни единой копейки. Вот тогда-то и родился в моей эмоциональной душе нищенский синдром.
И, будучи ведущим инженером таможенным декларантом, я сдавала пустые бутылки из-под пива по разрешению своих соседок, чтобы купить еду и накормить сына. Девушки из соседней квартиры, приходившие ко мне звонить, приносили то подсолнечное масло, то хлеб (они работали на хлебозаводе). Тяжелее времени, чем тогда, в моей жизни еще не было. По субботам и воскресеньям мы с младшим сыном ходили обедать к подруге доктору: учителям и врачам в то время деньги платили.
В детстве после войны (я родилась в 1944) росла почти в такой же нищете, как и в эти 90-е, но тогда, в 50-е, все же хоть и мизерную, но зарплату никогда не задерживали. А в 90-е полгода люди приходили на свое предприятие и работали, а за свой труд ничего не получали.
И в 1996 году я наконец-то ушла из НИИТОПа из-за недостойно низкой зарплаты. Помню, как заместитель директора по экономике в ответ на просьбу повысить зарплату, едко ответила мне, что нужно жить по средствам, на что я жестко возразила, что нужно жить достойно, а не выживать на протяжении нескольких лет. И лишь после ухода из «оборонки» я немного распрямилась и устроилась на работу в коммерческом предприятии. Немного вздохнула, пытаясь навсегда расстаться с приобретенным мною нищенским синдромом.
Ничего подобного! Он остался во мне навсегда, и я ничего с этим не могу поделать, тем более что в 1998 году я пережила еще и дефолт, когда доллар за короткий период вырос в 5-6 раз, а зарплата в России упала в те же 5-6 раз. И почти пять лет мы снова с моим сыном считали копейки, а он уже учился в институте и еще больше хотел завтракать, обедать и ужинать. Слава богу, что хотя бы был на бюджетном финансировании.
И только осенью 2003 года я смогла поехать отдыхать в Европу, чтобы набраться новых впечатлений и себя показать. Позднее почти ежегодно, пока работала, получая полторы пенсии плюс целую от государства, я ездила в разные страны Европы и СНГ, пока меня не настиг страшно жаркий 2010, когда горели леса по всей России, и всем, особенно, на мой взгляд, мне, было нечем дышать. С того времени у меня и началась аритмия, с которой я борюсь уже около четырех лет. С июля 2011 я не работаю и живу на одну хорошую, но маленькую учительскую пенсию, как и большинство моих ровесников-соотечественников. И вот только тогда , начиная с августа 2011 года и по настоящее время, я узнала, что такое жить на сто рублей в день.
У меня, как у училки, пенсионные опилки, невозможно просто быть. Как на сто рублей прожить целый день? А коммуналка... Знакома лично с бывшей учительницей начальной школы маленького города Семенова, ежедневно ходившей в свою школу за несколько километров ровно 25 лет, а затем ушедшей на другую работу:закончились силы.Зарплату учителю младших классов платили в то далекое советское время копеечную, по этой причине, несмотря на большой общий стаж,пенсию заработала со всеми "валоризациями" госпожи Голиковой всего около семи тысяч нынешних рублей, а дом у нее деревянный - на зиму дрова нужны. И как жить сегодняшней бабушке на ее российскую пенсию!? В таком же трудном положении оказались и бывшие работники детских садов и т.д. и медицинские сестры, и санитарки, ушедшие на пенсию еще в прошлом веке... .
Вот тогда-то и появились мои три политических стихотворения, объединенные как «Нижегородский триптих»: это «Российский коллапс 2012 года», «Нищий край Нижегородский» и «Назад в будущее». Если можно так выразиться, на своей шкуре я ощутила «все прелести» нищенской жизни российского пенсионера, бывшего бюджетника. Для того, чтобы это понять, мне нужно было к концу жизни очутиться в прямом смысле почти на самом дне. Об этом и моя "Печальная сказка" в 4-х частях, которая номинировалась на премию Александра Солженицына, сюжет списан один к одному с натуры: о безрадостной нищей жизни простых русских людей. Нищета, голод – самое страшное испытание и для интеллигентного человека. И это наряду с кучкой олигархов, не знающих, чего бы еще купить, чтобы удивить друзей и родных своей роскошью. Но об этом уже написано в моих стихотворениях и "Печальной сказке". Я ничего не могу изменить , но задуматься о том, как живет большинство россиян – несытно и недостойно, считаю нужно. Вот и сегодня я, как и многие другие россияне, продолжаю просто выживать - не могу покупать себе новые вещи: не на что. Две юбки сшила себе сама. Шапки либо вяжу из старой шерсти, либо перешиваю из старого меха. Получается довольно оригинально, тем более, что руки у меня «тем концом вставлены». О всевозможных заплатках на своей одежде я уж молчу. Куртки, пальто и плащи со своего плеча мне дарит старшая сноха, благо мы с ней примерно одного размера. Порой перепадают и совсем новые вещи, за что я ей очень благодарна. Только вот обувь приходится покупать самой. Кроссовки раньше привозила из Парижа фирменные: я в них летаю – настолько удобны. Но вот прохудились последние - фирмы «Адидас», и на что буду покупать новые, ума не приложу.
За продуктами хожу в крупные магазины, где они дешевле, чем в маленьких, и часто бывают хорошие скидки. Но за мясом езжу в Семенов, варю мясные супы. Но это, к сожалению, бывает один раз в два месяца. Нищета в этом смысле даже полезна для здоровья: и не переедаешь, и вкусно питаешься. Жаль только, что не могу себе позволить покупать кисломолочные продукты: дорого. За деревенским молоком также езжу в Семенов (благо, что у меня как инвалида 2 группы проезд на электричке бесплатный) - на этом настояла моя кошка: молоко недорогое вкусное и неразбавленное, как в пакетах по 900 граммов (и кто только придумал этот недолив до 1 литра!? Я бы предложила этим шустрым торгашам разливать молоко по 100 граммов и зарабатывать на упаковке). Вот так и живу, жаль еще, что не могу себе позволить ходить в театры. А в советское время, бывая в командировках в Москве, ходила на спектакли и на Таганку, и в «Современник», и в театр имени Вахтангова, и в другие. В кино не бывала с 1990 года: мои финансы поют романсы.
И сегодня только молю Бога о том, чтобы не было на моем веку еще и войны. А к российской нищете я с малых лет привыкла, поэтому сумею прожить и на две с половиной копейки, снижая свои потребности до минимума. Конечно, мне помогают и мои дорогие сыновья, но поскольку они так же, как и я, живут в России, а воровать не научились (ребенок учится тому, что видит у себя в дому), выживать в трудные времена придется и им. А у них болит сердце о своих детях. Нищенский синдром?! Где ты!? Уверена, что уж точно не в Норвегии, которая стоит на первом месте по уровню жизни пенсионеров, второе и третье места поделили Швеция и Швейцария.
На 76 месте – Афганистан, Россия – всего на 67 (об этом, поздравив 1 октября 2014 года стариков с Днем пожилого человека, сообщила радиостанция «Бизнес FM»). Недавно совершенно случайно услышала в автобусе, как один россиянин произнес:"Я так люблю свою Родину и не люблю государство"...
16 декабря 2014г. Елизавета Рябинина
Стихи, использованные в тексте, авторские.
Целиком их можно прочесть в рассказе «Как я номинировалась на премию «Писатель года 2012». P.S. Сегодня 17 сентября 2018 года. Пенсия будет 20 сентября - а в кошельке всего 70 рублей; делим на три дня: ПОЛУЧАЕТСЯ 23 РУБЛЯ 33 КОПЕЙКИ В ДЕНЬ, НУ ЧТО ЖЕ - ЖИТЬ МОЖНО, КАК РАЗ НА ТРИ БУХАНКИ ХЛЕБА!!! И 10 РУБЛЕЙ В КАРМАНЕ!