- Дэя! - он снова звал меня. Этот голос я слышала нескончаемые века.
- Дэя... Ты мне нужна.
Я трясущимися руками достаю свой кристалл.
- Я ищу тебя… Я иду к тебе…
Кто он? Кто я? Кто мы? Я не знаю… Мой мир полон мерцания звезд и холода космоса. Он безумно красив, он вне времени, и тут нет понятия расстояний. Все вечно и бесконечно. Я смутно помню свое детство, как я играла, пересыпая звезды, как они светлячками просачивались сквозь пальцы, покалывая жаром лучей, и каждый раз ложились разным узором, подкинутые пригоршней на полотно вечной ночи. И в этом была своя магия. И еще мне чудился смех мамы - журчащий смех, и теплота ее губ и маленьких ладоней. Потом она ушла и почему-то не вернулась, исчезнув в путанице граней кристалла. И я осталась одна, совсем одна в безграничном пространстве. Без тепла… И мерцание звезд перестало забавлять меня. Я медленно погружалась в пучину отчаяния, или безумия?
-Где вы, те, кто слышит мой голос? Кто вы? Кто я? И что мне делать со своим могуществом?
Мамин кристалл мерцает в моих ладонях, это все, что осталось от нее в круглой комнате, в которой нет входа и выхода. Я смотрю на темные грани, мне туда больше нет доступа... Почему? Я не знаю. Что я делаю не так? Почему только три мира остались открыты мне? И где искать того, кто смог услышать мой отчаянный призыв?
-Дэя…
Он зовет меня. Его сознание прикасается к моему и мне тепло, словно горячие губы прижимаются к моим губам. Я вижу себя словно со стороны. Тонкие пальцы лежат на висках. Я чувствую ток крови. Тени от ресниц трепещут на щеках. Темнота. Я лечу в пустоту, от страха зажмурив глаза. Нестерпимо яркая вспышка от которой что-то взрывается в голове, и ощущение холодного пола подо мной. Я снова в круглой комнате. Это ответивший научил меня. В комнате с прозрачным полом и потолком, где все стены из зеркал. И за каждой - свой мир. Его голос тут намного громче.
-Дэя…. Я жду тебя...
- Я иду…
Кончики пальцев прикасаются к зеркалу и я проваливаюсь в никуда.
Старая верба растет тут не одну сотню лет. Я живу в ней. Сплю зимой и просыпаюсь летом. Когда-то таких, как я, тут было много. Когда это было? Я не помню… Нас называли по разному – эльфами, друидами, мавками, девами лесов. Но теперь осталась только я, последняя, схоронившаяся в дуплистой вербе. Падает ранний снег, но я не сплю. Листья вербы еще цвета изумруда. Возможно, это последняя моя зима. Куда ушли те, кто был мне дорог? Куда исчезли те, кого я еще помню? Узкие листья шелестят на холодном ветру, воды реки, в которых я летом полоскала свои зеленые косы, загустели, готовясь покрыться прозрачной коркой льда. Если он не ответит, я усну навсегда и трехсотлетняя верба усохнет. Было ли так же с остальными? Я ступаю на мерзлую землю, припорошенную первым снежком, не чувствуя холода. На губах соленый вкус слез. Я плачу. Тонкая сопилка плачет вместе со мной. Я зову его. На звуки печальной мелодии звезды высыпают хороводом на бархатно-черном небосводе. Зачем я встретила тебя? Кто ты? Кто я?
Я помню голос, от которого мурашки по коже. И как ты любил запутывать пальцы в гриве моих волос и, сводящий с ума, запах твоей кожи. И тепло губ на моих губах. Зачем ты пришел? Неужели для того, чтобы уйти? Я жду тебя, замерзая на зимнем ветру. Доселе невиданные снежинки переливаются в моих волосах, словно звезды. Ветер безжалостно рвет и путает косы, швыряет пригоршнями холодный снег за ворот рубахи, сплетенной из летних трав. Ты обещал вернуться и забрать меня с собой. Я жду... С тобой половина моей силы, я сама отдала ее, утонув в зеленых глазах, заласканная тобой, твоя, навеки твоя... Сопилка выскальзывает из замерзших пальцев. Неужели ты перестал меня слышать, любый из мая? Теперь я знаю, если ты не ответишь, я усну навсегда, и верба усохнет. Ветер обрывает листья и, кажется, что моя верба так плачет. Изумрудные пятнышки тонкой листвы летят над поземкой, расцвечивая снежные вихри зеленым. Им тоже холодно и зябко. Ведь ты помнишь наше лето, кудрявый? Помнишь, как я шептала - "люблю" на смятых травах? Как ты впервые услышал песню рассвета, понял говор птиц? Как я учила тебя понимать зов земли, шепот трав? Я подарила тебе все, что умела и могла, все, что имела, протянув на маленькой ладошке трепещущее сердце. Ты ведь помнишь? Трели сопилки рвут зиму в клочья, но она смеется над моим колдовством. Почему ты ушел? Что я сделала не так? Почему ты так и не ответил мне? Не сказал - люблю? Это старое слово полное магии. Не отдал мне половину своей силы? Ты подарил мне жаркое лето, а теперь я впервые замерзаю зимой. Старое дерево скрипит на ветру, полуголые ветки хлещут замерзающую воду. Вот-вот умолкнет песнь сопилки. А ты не слышишь... И никто не поймет почему усохла старая верба. Я засыпаю, и мои зеленые косы седеют, как этот мир зимой.
Как холодно! Почему в круглой комнате так холодно всегда? Только твой голос помогает мне идти дальше, искать. Я знаю ты где-то рядом. Галерея потухших зеркал. Сколько их? Сонм. Осталось всего два. Два мерцающих, покрытых рябью зеркальных озера. Где ты? Где? Ступаю за призрачный подрамник и проваливаюсь в пустоту.
Запаха скошенных трав кружит голову. Тонкие сухие стебли, намедни бывшие шелковистой травой, нежно щекочут шею. Мои ржавые косы разметались по благоухающей ляпоте. Любый? Ушел? Как всегда, выскользнул из моих объятий под утро, и неслышно отправился в свой лес. Кто ты? Лель ясноликий, али сам Велес? Все время спросить хочу, но забываюсь, почуяв твои шаги тебя в ночи. Да и как не запамятовать речь людскую, да вопросы изводящие меня днем, когда ты - вот он, живой и теплый. Ладо мое! Любый... Словно мороком окутана с той самой купальской ночи. Украсили Купалу тогда лентами да цветами полевыми. Хороводы водили, песни пели. Звезды считали в небе аспидном. Чрез кострища сигали. Венки пускали, с думой потаенной. А затем лес поманил к себе, и я, сбросив кичу и поневу, в которую впрыгнула только весной, в чем мать родила ушла в чащобу, веря, что найду цветок папоротника. Но нашла тебя - горячего и сильного. Властно обхватившего дланями лицо мое и прильнувшего устами жаркими и сладкими. И я растворилась в той ночи, в тебе. И только, когда забрезжила заря, увидела, что лежу на измятых цветах диковинных, светляками гаснущими на иссеченной листве папоротника... Кто ты? Из какого рода? Ждать ли мне сватов после осенин? А ежели род не отдаст меня? Ежели ты не просватаешь? Утоплюсь! Слышишь? Или твоя, или русалкой стану!
Вот и Богач отпразднован. Зерно ссыпано в житницы, сено свезено с лугов. Урожай знатный. С той самой купальской ночи боги милостивы к роду - ни падежа скота, ни засухи, ни гнева Перуна с грозами и градом. Из трех родов приходили сваты - всем отказала. Родовичи косо глядят во след: виданное ли дело, вдовья дочка нос воротит от женихов с родов больших и крепких. А от тебя сватов все нет и нет... И сам лик свой не кажешь, хоть я каждую ночь бегаю на наше место и зябну до ранишних зорь в колючем сене. Где ты, ладо мое? Кто ты? Вербы порыжели и полощут косы в черной, густой воде. Такие же ржавые косы, как мои. Ты любил их пропускать меж пальцев, целуя завитки у ушей... Водяной пялится жабьими очами из-под листвы палой, что кружит по легкой ряби волн. Понева на мне уже топорщится, скоро мать прознает... До коляды не скрыть беды. Родовичи выгонят и ее и меня в стылую безнадегу зимы. А это верная смерть. Неужто водяному достанусь? Ярило медленно катится, почесывая бока чубом леса. Еще чуть и зачерпнет студеной водицы, а затем окунется в волны синь-реки. С ним и я... Прости, ладо мое, любый мой. Маменька, прости...
Кристалл выпадает из ладони. Мокрая ткань облепляет тело. Еле могу вдохнуть. В галерее зеркал осталось только одно. Я прошла ее до конца. Вот последнее. И снова твой голос:
- Дэя! Дэээээяяяяяааааа!
- Я иду, я уже близко.
За мной мутные бельма зеркал пройденных миров, и я не узнаю никогда, что случилось там... Дождалась ли мавка своего зеленоглазого? Распустятся ли листья на старой вербе? Утонула ли рыжекосая девка, или была спасена и взята в род ее ясноглазого? Сколько было миров? И я кругом звала тебя, искала и не могла найти… Кто ты? Кто я? Кто мы? ...И нет ответа. Я боюсь, как же я боюсь не встретить тебя в последнем мире! Если это случится, я никогда не смогу вернуться. И не захочу…Кончики пальцев проваливаются через поверхность последнего живого зеркала, и я падаю, падаю, падаю...
Тут пахнет пылью. Я не могу двигаться. Я - кукла. Прекрасная, мастерски сработанная кукла. И твои пальцы проводят по моей груди. Ты не слышишь, как бьется мое сердце? Нет? А оно бьется. Ты расчесываешь мои волосы гребнем и рассказываешь мне сказки. Ты мастер, а я твоя кукла, твоя работа: самая удачная, плод многолетнего опыта. Ты говоришь, что я идеальна. Что во мне воплощены все достоинства женщины. У меня синие глаза, наверное, я тебе верю, и волосы почти до колен, кудрявые и мягкие. Какие теплые у тебя пальцы, мастер. Это ты запутывался в моих зеленых волосах давно, не тут? Я помню... И голос... Я слышала его в тысячах миров. Ты звал меня. Почему ты не слышишь меня? Я живая! Или нет?... Отчаянно пытаюсь сказать, дотянутся к тебе мыслью. Ты моешь кисти. Твои русые кудри собраны за спиной, на лбу тонкая повязка, не дающая им падать на лицо, мешая работе. Я знаю, что твои волосы мягкие. И как пахнет твоя кожа. И какие у тебя губы на вкус. Это ведь ты? Я искала тебя? Я едва не заблудилась в мирах зеркал! Это я!! Услышь меня, мой мастер!!!
Твоя спина согбенна, ты сидишь, спрятав лицо в ладонях. Ты плачешь? Почему ты плачешь, мой мастер? Но я не могу говорить, я всего лишь кукла... Завтра меня заберут те, кто оплатил эту работу. Ты накладываешь последние мазки на мои скулы. И снова ласкаешь взглядом.
- Ты мое самое совершенное творение, - шепчешь, заглядывая в мои глаза.
Неживые глаза? "Услышь меня, мастер… я живая!!!"
- Я горд, что смог создать тебя. Ты воплощение моей мечты, запечатленный мираж, я назову тебя Галатеей. Если бы я знал, как тебя оживить... Если бы я мог...
Почему ты плачешь? Ведь это так просто, мастер! Я искала тебя, теряя себя и умирая в каждом мире. И вот ты рядом. Ты слышишь - плачет сопилка под старой вербой? Это я звала тебя. Это так легко, мастер. Услышь меня!
Долгая ночь подходит к концу, я уже могу только шептать сорванным горлом. Ты рассказал мне про всю свою жизнь, как ждал меня, как мечтал встретить и уже отчаялся. Я знаю, мой мастер. Ты помнишь, как я тонула в твоих глазах, умирала и возрождалась с каждым рассветом? Я тут, я рядышком! Услышь меня...
Но я всего лишь кукла. Немая кукла. Не жи-ва-я.
Первые лучи солнца золотят мастерскую. Скоро придут за мной. И все кончится. Это было последнее зеркало, последний мир. Какие у тебя усталые глаза... Ты так и не услышал меня.
- Моя Галатея, прости меня... Я не могу тебя оживить... Не знаю, как... Но и отдать тебя никому не могу. Я мечтал о тебе всю жизнь. Я...люблю тебя. Люблю...
Твои шероховатые пальцы проводят по моим щекам, утирая слезы, твои губы еще слаще, чем я помню. Вот ты и услышал меня, зеленоглазый. Вот и встретились, хоть я и прошла ради тебя сквозь все зеркала. Больше ты не будешь звать меня, а я не буду искать проходя из мира в мир.
Дэя? Галатея? Не важно. Ведь все миры вели только к тебе, моему мастеру. И я тону, уже навек, в пучине зеленых глаз.
*****
- Доня, просыпайся скорее. Школу проспишь! Выпускной на носу, а тебе бы все книжки читать ночами, а потом спать до обеда. Встаааааваай!
Распахиваю заспанные глаза, одновременно пытаясь сесть. Что-то снилось, но что не могу вспомнить.
- Доброе утро, мам. Встаю я, встаю.
- О! Витька твой под окном уже переминается. И что ты нашла в этом лопоухом очкарике? Всего-то и красивого, что глаза зеленые. Хорошо хоть, отличник, а не хулиган. Давай быстрее, завтрак стынет, да и Витьку жалко. Вон какой ливень шпарит с утра. Никакой зонт не спасет.
Быстро натягиваю колготки, форму и тонкую кофточку сверху.
- Ма, я завтракать не хочууууу,- ору уже с лестничной площадки.
- Привет, Вить, давно ждешь? - а мысленно совсем другое:"Ну, здравствуй, Мастер."
Витька смешно сдувает дождинку с усыпанного конопушками кончика носа.
- Привет, Дэя.
- Да, все хотела спросить, а почему Дэя?
- Да ты смеяться будешь, - замялся Витька, густо краснея.
- Обещаю, что никогда не буду над тобой смеяться, - говорю торжественно, отдавая пионерский салют. И мы оба прыскаем, уже не замечая ни дождя, ни торопящихся прохожих, удивленно взирающих на странную парочку, жмущуяся под одним зонтом.
- Ну ладно, - доверительно продолжает Витька, но все еще сильно волнуется. - Помнишь когда я пришел к вам в класс посредине учебного года?
- Ну да. В канун Нового Года и пришел. Такой смешной: лопоухий, весь в веснушках, как сорочье яйцо, и еще эти очки. И у тебя уши горели тогда! - я хихикаю, но осекаюсь под осуждающим взглядом.
- Обещала ведь не смеяться...
- Прости, я больше не буду.
- Так вот, мне в ту ночь, ну, перед тем, как в школу идти, сон странный приснился. Я уже не помню его толком, да и с утра сразу только обрывки помнил. Какая-то комната с зеркалами и девчонка тоненькая на полу валяется. И все время она встает и в эти зеркала тыкается, как щенок все равно. Тыкается и тыкается, и зовет кого-то, а ее не пускает. Странный сон...
- И?
- Не перебивай. Девчонку я хорошо запомнил: рыженькая такая и глазищи огромные на мокром месте. Так жалко ее стало. Захотелось эти зеркала разнести к черту! А потом я пришел в школу и увидел тебя. И узнал в тебе ту девочку из сна.
- Во мне? Я же не рыжая! Это ты как раз рыжий, рыжий конопатый... Ой, прости.
- Дурочка же ты, все же. Я по глазам узнал ее в тебе, или тебя в ней... В общем, у вас глаза одинаковые. А звали ее в том сне Дэя...
- Надо же. Бывают совпадения. А ты не ошибся? Вдруг тебе не я снилась?
- Не ошибся. Я до сих пор глаза ее вижу, вот гляжу на тебя и вижу их.
- А я, когда мы знакомились еще так удивилась почему ты сразу меня Дэей назвал. Но спросить постеснялась. Ты тогда такой потерянный был и...трогательный. Я ведь понимала, что с такой внешностью да еще в очках, ребята задразнят.
- Ну, пока еще ни у кого не получилось меня загнобить.
- Да, ты умный...
- Знаешь, - резко меняет тему мой верный рыцарь, - я сегодня решил, что теперь буду называть тебя Галатеей.
- Да ну? И в честь чего?
- Чего, чего, исправленной тройки по химии. Моя работа.
И мы оба фыркаем и счастливо хохочем.
****
- Людмила Николаевна, вас к телефону, - сообщает веселый голос секретарши.
- Кто?
- Муж.
И я щелкаю по кнопке селектора, поднимая трубку.
- Твоя ненависть к сотовым уже стала притчей во языцах. Привет, мастер. Спасибо за поздравления. Да, только что с защиты. Говоришь, здорово любить целого доктора наук? А половинку любил меньше? Кандидат не половинка, а целая любимая женщина? Мастер, ты неисправим! Что-что? Стоишь под окном НИИ? Под дождем? С ума сошел? Дома бы поздравил! Дома не то? - подхожу к окну и раздвигаю жалюзи. Фигура мужа такая маленькая и трогательная с громадным букетом роз в руках. Пальто уже промокло. - Горе ты мое луковое! Бегу уже, бегу! - а пальцами быстро отстукиваю письмо маме:" Мама, защитилась с первого раза. Мой муж - гений! Если бы не он... Люблю. Целую. Мы праздновать. Позвоню сама. Люда, Дэя, Галатея. И не спорь!"
2008 год, январь.