Роль мата в воспитании детей и жизни взрослых

 
   Мой визави – человек в крайней степени интеллигентный и воспитанный. Он блещет эрудицией, сыпет цитатами и афоризмами на нескольких языках, начиная с латыни, не путает Евридику с Еврипидом, а Гоголя с Гегелем; знает, сколько фунтов в пуде и кабельтовых в морской миле. На нецензурную брань реагирует болезненно.
   - В моём босоногом детстве, когда жили мы в небольшой деревне, часто на вечёрках пели молодые парни и девки частушки сомнительного содержания. Это не считалось чем-то зазорным: частушки ведь передавались из уст в уста, из поколения в поколение, с изменениями и дополнениями. Часто придумывались новые, актуальные куплеты на злобу дня. Там тоже проскальзывала ненормативная лексика.
   Скабрезными оборотами наполнены анекдоты. Какие байки могли рассказывать на деревне? Конечно же, самые сальные, кажущиеся более эффективными, если в них присутствовали «солёные» выражения.
   Впервые неприятности из-за мата возникли у меня в восьми – или девятилетнем возрасте. Я нахватался «взрослых» анекдотов и постарался выложить их без прикрас друзьям. Мы сидели в беседке, человечков шесть одного возраста, и я заливался соловьём, смакуя «взрослые» слова, довольный вниманием присутствующих. Слушатели сидели, разинув рты.
   Но тут сын сапожника Гришка, шмыгнув вечно сопливым, грязным носом, с ехидцей заявил:
- А я твоему отцу скажу, что ты материшься…
   Я испугался до смерти. Дело в том, что за последние пару месяцев отец дважды отодрал меня ремнём за проступки менее значительные, и угроза снова быть подвергнутым экзекуции казалась реальной.
   Я трусил. Трясся. Унижался, умолял Гришку, этого босяка-шантажиста, молчать. Но он шёл за мной по пятам к нашему дому, криво ухмылялся и талдычил:
- А я всё равно скажу…
  Гришка извёл меня – я готов был или упасть перед ним на колени, или взять камень и развалить ему башку.
   А ведь пришёл-таки к нам на двор, гадёныш, всё же сказал моему отцу:
- А ваш Генка матерится…
   Ему очень хотелось, постоянно унижаемому и битому, увидеть, как отец устроит мне выволочку. Но Гришка просчитался: отец разговаривал с соседом – азартно, отчаянно жестикулируя, что случалось довольно редко. Гришка просчитался: он потёрся ещё несколько минут вокруг взрослых, пока его не прогнали.
   У меня от души отлегло. Я поклялся сам себе больше не материться. Анекдоты с нецензурщиной я больше с тех пор никогда не рассказывал. Никогда и никому.
   Второй «матовый» случай имел место во время службы в армии. Выпала мне доля служить дежурным на телефоне у одного генерала, начальника политотдела армии. Генерал постоянно был в разъездах: он кочевал по своим дивизиям и другим отдельным частям, воспитывая личный состав в духе марксизма-ленинизма и морального кодекса строителя коммунизма. Для меня он был эталоном настоящего коммуниста. Но однажды мнение моё о нём кардинально изменилось.
   Зазвонил телефон ВЧ (высокочастотный) или дальней связи. Я голос генерала в нём не узнал:
- Позови-ка мне к телефону
   Я отвечаю:
- Позвоните, пожалуйста, ему в кабинет по телефону №…
  Мне в самое ухо – рёв:
- Я тебе, б…, позвоню, на…! Сказано, ё…, полковника Р. Сюда, к трубке!
   Заклинило. Замкнуло.  Всякое уважение к начальнику пропало. Я считал, что советские генералы воспитаны не хуже царских и честь генералитета Вооружённых Сил СССР блюдётся неукоснительно. А они хуже сапожников…
   Этот генерал солдат, видимо, за людей не считал: мог по пьяни помочиться на будку с часовым, будто там этого солдатика и нет вовсе…
   Последний мат-шок я получил, когда мне было далеко за сорок. Я работал в одном ООО – СП, с немцами.
   Накануне отъезда иностранцев был банкет, с возлияниями. Я принял самое активное участие и сил не рассчитал. Мне была поручена отправка зарубежных гостей в аэропорт, но я время их отъезда проспал. В офисе генеральный директор ООО СП (или СП ООО), этнический немец с Поволжья, российского разлива, воспитания и образования, спросил меня:
- А где гости?
- Уехали.
- Провожал, нет?
- Нет, проспал. Сами уехали, машина была вовремя.
   Произнесённое генеральным директором сложносочинённое предложение состояло из дюжины подчинённых, в котором преобладали слова матерные. Он, хоть и немец, виртуозно владел русской ненормативной лексикой.
   Суть сказанного им заключалось в том, что если иноземцы не улетели, то он, господин генеральный директор, поимеет меня в извращённой форме и выкинет за ворота фирмы на.… Но немцы улетели без сопровождающего-няньки.
   С тех пор матерный язык  вызывает у меня непреодолимое отвращение, независимо от того, из чьего рта это непотребство извергается.
   И ещё я считаю, что матерятся в основном люди тупые и ограниченные, с лексиконом нищим, почти обезьяньим, без чувства собственного достоинства и не уважающие окружающих.
Глядя на шикарный галстук и офисный костюм иного администратора, хочется дождаться, когда он заговорит…