Ужасный грохот, женский вскрик и сдержанные мужские ругательства вырвали меня из состояния глубокой задумчивости, которое, надо признаться, практически не отличалась от утреннего сна. Всё-таки надо прекращать ночные бдения и переходить на нормальный график… вот только остров отойдет от Левого Глаза на пару тысяч километров – и снова перейду на ночной сон.
Остров заканчивал зимнюю миграцию от Носа к Глазу, и следующие несколько месяцев должен был дрейфовать между скальной грядой, точащей посреди Океана, к странному постоянному циклону, который скорее был свойственен газовым гигантам, а не планетам-океанам, но на Смайлике всё подчиняется не логике, а … чёрт знает чему подчиняется! Я почувствовал, что зол, небрит, желудочно неудовлетворён. Голова побаливает от недосыпа и долгого пялиния на экран компа. На нём, кстати, курсор мигал после букв «Эпи…» - совершенно не могу представить, что я хотел написать! Эпиграмму? Эпитафию?
Захватив чистые трусы, я побрёл в ионный душ. В предбаннике Чистюля раскладывала полотенца по шкафам. Когда я появился, она как раз что-то доставала с нижней полки, и бросила на меня быстрый взгляд.
- Не сегодня! – пробормотал я, и поспешно скрылся за дверцей душа. Ну, не готов я с утра общаться с Чистюлей. Настроения нет – устал.
Контрастный душ, ионные разряды и запах озона быстро взбодрили меня, и на кухню я зашел, имея уже гораздо более благостный вид и не с такой тяжёлой головой. Было интересно, что могло разбиться с таким грохотом, и когда я появился на кухне, Бурчун как раз заканчивал ремонтировать кухонный комбайн.
В отличие от меня, одетого только в трусы и мокрые после душа волосы, Мила уже успела переодеться в рабочий комбинезон и сейчас задумчиво водила ложкой в тарелке с мюслями. В тарелке то и дело возникали призрачные образы маленьких бутербродов и ее любимых конфет «Метеорит».
Бурчун что-то пробормотал напоследок, собрал инструменты и ушёл. Я быстро набрал код большой чашки кофе, забрал её из расколотой дверцы приёмника и сел за стол напротив Милы.
Она не отрывала взгляд от молочной поверхности, на которой больше не появлялось ничего кроме размягчённых пластинок овсянки.
Настроение немного понизило градус, но я был уже подготовлен к этому, не встретив Дениску в гостиной, где он обычно по утрам сидел у большого коммуникатора, если был на Станции.
- Как давно он ушёл?
- Часа три назад. Я посмотрела запись.
- Что взял с собой?
- Боевой набор: доспехи, бинокль и лазерный меч, в этот раз.
- Жюль Верна с собой не брал?
- Нет, ни спичек, ни часов с циферблатом не заказывал. Я проверила по службе доставки. Еды только…
- Блин!
- Так и я о чём!
Я вздохнул. Хочешь ни хочешь – а надо идти. Стыдно-то как! Я дохлебал кофе в два глотка и вышел из кухни.
Подойдя к шкафу со снаряжением, я с удовольствием отметил, что Дениска не пренебрег новыми лёгкими доспехами и защитной маской, взамен старых – тяжёлых и неудобных. Надев на себя аналог большего размера, я задумчиво посмотрел на карманный бластер, но решил остановиться на снайперке – и бинокль, и оружие в одном флаконе. Да и лизунов сподручнее отгонять.
Была поздняя весна, что для Острова означало буйство зелени: светло-салатовую траву внизу, изумрудную листву на редких деревьях сверху и тёмно-зеленые полосы далёких опушек леса вдалеке. Маску я пока держал поднятой, так что прохладный ветерок и солнечные пятна свободно гуляли по моему лицу, заставляя жмуриться от удовольствия. Пели невидимые птицы, жужжали огромные, размером с хорошего воробья, пчёлы, а от крепкого запаха сирени закладывало нос. Так что нападение лизунов я бессовестно прозевал.
Они набросились на меня из-за спины, подняли в воздух и перевернули вниз головой. Первый лизун жёсткой щетиной оцарапал мне лицо, а второй обдал лёгким запахом хорошего коньяка. Я с трудом успел опустить забрало, и порция вязкой слюны шлепнулась уже на прозрачный пластик. Розовые, величиной с баскетбольный шар, они подталкивали меня с боков, не давая опуститься на землю и пустить в ход приклад снайперки. Оставалось только одно – полностью расслабиться и кулём шлёпнуться на плечи, а портом уже, опираясь на земную твердь, проложить себе дорогу из этого буйства отеческой ласки. Слава богу, что время атаки никогда не превышала пары минут! Вот и в этот раз, не успел я ухватиться за ствол ружье, как лизуны, весело подпрыгивая, скрылись в ближайших кустах.
При приближении к Тёмному лесу становилось всё темнее, и когда до него оставалось всего пара шагов – вокруг сгустилась тьма. Тропинка запетляла между деревьев, где-то ухнула сова, запахло грибами. Недалеко раздался стук топора.
За поворотом, на небольшой опушке Зайчик-Попрыгайчик, Лисичка-Сестричка и Медведь чинили забор. Когда я подошёл к ним, зайчик перестал стучать, медведь прислонил свежеобструганное бревно к остаткам ворот, а лиса хитро подмигнула мне. Звери молчали. Серого Волка и Дениски нигде не было видно.
- Давно ушли? – спросил я.
- Да с полчаса уже, - утробно пророкотал медведь. – Серый еле успел из избушки выскочить. В этот раз было что-то новое. Когда ворота ломал - не шумел совсем.
- Джедайский меч. Лазерный.
- Понятно.
- Куда он побежал?
- Как куда? Известное дело, на болото! Где ему еще спасаться?
Я кивнул, и пошёл вправо от ворот, где возле замшелого камня с табличкой расходились три дороге. Мне нужна была средняя.
Болото было колоритным: с рыжими кочками, перекошенными берёзами и низковисящим серым небом. Где-то там, вдалеке (наверное, в километре, не меньше) я увидел фигурку сына, размахивающую зеленым световым мечом. Волка видно не было. Подумав немного, я решительно зашагал вдоль берега, туда, где среди обложенного тучами неба был небольшой просвет.
Ручеек весело струился и сверкал между камней, чтобы через полсотни метров превратиться в мутную жижу болота. Дюймовочка лежала на мягком листе лопуха, подставив загорелые плечи и спину, освобождённую от купальника, ласковому весеннему солнцу. Восемнадцать маленьких жаб, расположившись в три ряда по шесть штук, тихо напевали что-то современное.
Я негромко кашлянул.
Дюймовочка лениво подняла голову от мягкой зелени листа, и посмотрела на меня сквозь солнцезащитные очки. Она здорово подросла за полгода! Теперь она была ростом с классическую куклу барби, да и формы у неё под закрытым синим купальником, заметно округлились.
Глаз за очками видно не было, но, судя по голосу, она была преисполнена сочувствия ко мне:
- Опять, да? Я слышала, как волк выл.
- Опять.
- Подожди, я сейчас накину что-нибудь, и пойдём!
В прошлый раз, я нёс её в лёгкой корзине, но сейчас она переоделась в розовый спортивный костюм, надела белые кроссовки и легко бежала рядом, ловко перепрыгивая с кочки на кочку.
По мере приближения к сыну, становилась видна мизансцена трагедии: берег болота обрывался перед небольшим озером, посредине которого находился островок, размером с обеденный стол. На островке, зажимая одну пораненную переднюю лапу другой, сидел Серый Волк, с мокрой шерстью, продрогший и несчастный. Он поднял большую треугольную голову и с надеждой поглядел на меня.
- Вы уж простите, - одними губами прошептал я.
Волк философски пожал плечами.
Невдалеке Дениска бегал по берегу, пытаясь соорудить небольшой мост из порубанных световым мечом веток и небольших деревьев. Когда подошли мы с Дюймовочкой, он как раз пытался связывать их длинными листьями какой-то болотной травы в плотики.
Увидев меня, он спрятал лезвие светового меча в рукоять и нахмурил брови.
- Сын, ведь ты уже не маленький! Сколько можно! У мамы на биостанции чёрти-что творится… У меня и так дел невпроворот и ещё от тебя…
Дениска насупился. Дюймовочка решила взять инициативу в свои руки, вышла вперед и громко сказала:
- Привет, Денис! Давно не виделись! А ты подрос!
Денис посмотрел на неё, щёки и уши его слегка покраснели.
- Ты не мог бы со мной поговорить?
- Не сейчас, Томмилис!
- Нет, Денис! Именно сейчас.
Она подошла к нему, и стало заметно, что ростом она не намного ниже сына.
Глаза Дениски начали наполняться слезами, но Дюймовочка решительно потянула его за собой.
- Пойдём, я тебе подарок приготовила.
Когда они поравнялись со мной, я наклонился и поднял Дениску на руки. После появления лизунов я завязал с отцовскими поцелуями, но всё чуть прижался к его щеке и услышал жаркий шёпот на ухо:
- Но Красную Шапочку, я ему никогда не прощу!..
Он зашагал с Дюймовочкой в сторону леса, а я задумался, как вызволить волка с острова не замочив его шерсть снова. Вскоре тонкий голосок Дюймовочки стих и только волк громко стучал зубами на островке.
На берегу остались только я и огромный шоколадный заяц, прислоненный к детскому рюкзаку.