Три слоя сна. Три слоя кошмара, заставляющего просыпаться снова и снова, но понимать, что ещё спишь.
Мучительно и тщетно вынуждаешь себя пробудиться, выливая на себя воду из стакана, зажатого в руке, но он всего лишь мой сон. Вода застряла в нём, словно студень, и ты в отчаянии трясёшь им над лицом, пытаясь вылить хоть каплю. Бесполезно.
Взгляд. Его взгляд.
Он везде. Смотрит, ухмыляется, заполняет безысходностью всю душу, заставляя коченеть и съёживаться под его пристальным вниманием. Кажется, им пропитано все вокруг. Воздух густой, тягучий, спёртый, наполненный почти осязаемым смятением и страхом.
Страх. Вот главный барьер между сном и реальностью. От бессилия хочется закричать, разбудив себя собственным голосом, но кричит только твой фантом. Сам ты чувствуешь, что губы твои сомкнуты, а ты лежишь на подушке и не можешь двинуть даже мизинцем. И как ни проявляй силу воли, ничего из этого не получится. Мысли мечутся под его всепроникающим взглядом, как бабочки, попавшие в липкую паутину. А он насмехается, наблюдая, что ты предпримешь дальше.
Спрашиваю в пустоту, что ему надо.
Диалог не помогает. Он не идёт на контакт, лишь язвительно ухмыляясь в темноте. Ты не видишь, но чувствуешь его издевательскую насмешку. Он как паук в углу -- безмолвный, наблюдающий, изучающий, равнодушный.
Так что остаётся последний шанс. Дыхание.
Вдох-выдох. Настолько глубоко, как только это возможно. И ты, наконец, слышишь себя, чувствуешь, как поднимается и опускается грудь, как воздух лёгкой волной течёт по губам, по подбородку, пробуждая твое мутное, загнанное в угол сознание. Чувствуешь твёрдую, мокрую, смятую подушку и почти невыносимое, тяжёлое одеяло.
Открываю глаза. Темнота и опять этот взгляд. Он всегда остается после сна, такой явственный, заполняющий все углы комнаты.
А потом накатывает паника. Как послевкусие после того, что происходило там. Наверное, это сумасшествие, но кажется, что побывал в преисподней. Она высасывает силы, делая тебя слабым и безвольным, выжатым, как мокрая тряпичная кукла.Так, наверное, чувствуют себя грешники, вечно обречённые на муки ужаса.
С трудом восстанавливаю дыхание, заставляя себя успокоиться. Последняя волна панической атаки прокатывается по телу, разливаясь нестерпимым жаром, глуша тишину в ушах, заполняя голову звоном и гулом. Тьма напоследок словно сгущается у кровати, долго прощаясь и не желая отпускать из томительного плена.
Опять страх. Осязаемый, жаркий, липкий, как пот на ладонях. И больше нельзя терпеть. Нельзя поддаваться. Пересиливаю себя, встаю. Чтобы доказать самому себе, что больше не имею права бояться, иду на кухню за водой. Просто для того, чтобы почувствовать собственное тело. Холодный пол под ногами и прохладную воду во рту.
Возвращаюсь. Ложусь под сырое одеяло. Впереди теперь только мучительное ожидание утра и свежие переживания очередного безумия.
Привыкшие к мраку глаза бессонно пялятся в потолок, на мутные очертания люстры, стараясь разглядеть в её хитросплетениях незримого паука.