При последующем использовании в официальных документах
ссылка на ресурс и жанр обязательна. )))
Часть 2. Саратовские страдания, или В поисках правды и радости
(фрагмент из будущей фантасмагории;
в настоящее время входит в фантасмагорию "Черное пространство")
И эту сказку без конца,
Я не люблю концов печальных,
Начну опять, начну сначала,
Начну от первого лица.
(Автор мне неизвестен)
И вот ты обернулся сгоряча,
Чтоб ощутить родное постоянство,
И вдруг - холодный ужас: нет плеча!
Рука хватает чёрное пространство...
Эдуард Асадов
Предваряя повествование хочу предупредить случайного читателя, что ни одно событие и ни одно имя не являются случайным совпадением (все предупреждают об обратном, это уж, кому как нравится). Претензии не принимаются. Извинения за разглашение не приносятся.
Не выдержав перипетий последних пяти месяцев, Лена бросила в отделе фразу, что ищет другую работу. Девочки повели себя неожиданно - исчезли из комнаты. Удивляться чему-либо и искать логику в происходящем, в поступках, людях уже не приходилось. Через пару дней под самый конец работы (как и тогда на Пасху), появилась шефиня-заведующая: "Лена, зайди ко мне." Понятно, настучали. Но может быть и к лучшему, в конце концов состоится разговор, который как-то объяснит происходящее. В отделе оставалась только Наталья. Конечно, несплошная перегородка между комнатами, позволяла прослушать разговор "от" и "до". Но терять-то все равно уже нечего.
Людмила Федоровна села за свой стол, легкий румянец на практически всегда спокойном и уверенном лице, мог предупреждать только о несколько тревожном отношении к ожидаемому. А у меня, исходя из такой церемонной подготовки к разговору, почему-то вертелась только одна мысль: "Интересно, а ее кабинет прослушивают?" Видимых взгляду приспособлений вроде бы не было, хотя что я из всего этого понимаю, учитывая произошедшее...
- Ну, Леночка, что я слышу от девочек. Ты ищешь работу? Что это ты надумала?
"Леночка", да, так она меня еще никогда не называла. Отношения всегда были дружеско-уважительно-деловыми. После повышения ее с должности, которую теперь я от нее унаследовала, до заведующей библиотекой панибратством не козыряли, да и раньше намеков на это не было.
- Людмила Федоровна, я не могу работать здесь после того, что произошло перед Пасхой.
- Лена, ну ты что! У тебя такое чувство юмора! Относись к этому с юмором!
- Я не могу относиться к этому с юмором, я после этого попала в больницу.
Не плакать, главное, не плакать. Пусть голос напряжен, лишь бы не дрогнул.
- Как?! Ты разве из-за этого попала в больницу? Эх, если бы раньше...
Последняя фраза относилась явно к каким-то внутренним размышлениям. Интересно, к каким?
- А из-за чего же еще?
- Так ты из-за этого от занятий со студентами отказалась?
- Из-за этого.
Румянец уже заливал все лицо шефини, взгляд метнулся вправо-влево.
- А что говорят твои родственники? Ты вообще говорила с кем-то об этом?
- Говорила.
- И что они говорят?
- Все по-разному.
Не буду же я рассказывать, как они ни в чем не признались, только газлайтингом занимаются, мол, показалось тебе все. Правда, выпытать из меня все, что "показалось", не преминули.
- Может быть тебе поговорить об этом с психологом?
- А что это теперь изменит?
- Ну, может быть ты будешь относиться к этому по-другому.
Ага, конечно! Что это, очередное желание подставить? Чтоб я рассказала все, что знаю и поняла в этой истории? А потом все это опять использовали против меня? И опять повторился бы весь кошмар, устроенный на Пасху? Вот если бы послушать профессионала-психолога, который уже все знает, которому ничего не надо рассказывать. Только где ж такого взять?
- А все-таки, что было-то?
А в глазах такое бабье любопытство. Понятно, деталей не знает.
- Вы же все знаете. Я же помню, как к Вам в кабинет приходила та самая блондинка в годах, Вы с ней разговаривали, в конце еще у нее спросили: "А вдруг она после всего этого уволится?"
- Ко мне много народу ходит. Тебе надо как-то справиться с этим, простить девочек. А иначе тебе плохо будет. Если ты уйдешь, то это с тобой так и останется.
Я, наверное, опять чего-то не понимаю. С одной стороны ее реакция говорит о том, что она точно что-то знает, но с другой - говорить ни о чем сейчас не собирается. А если я не уйду, значит, со временем все прояснится? За это можно стиснуть зубы и терпеть дальше.
- Хорошо, Людмила Федоровна, я попробую.
У дверей не выдержала, обернулась:
- Людмила Федоровна, это со мной сделали только потому, что я живу одна? Достать легче других было?
- Иди, Лена.
Ладно, какой-никакой разговор все-таки был. Последний день лета, грядет осень, попробуем хотя бы частично восстановить то, что когда-то было среди этих людей.
Работа, хлопоты. Я хотя бы перестала все восемь часов на работе сидеть за столом с опущенной головой.
- Лена, часов по библиографии, очень много, можно поделить пополам, тебе и Оле.
- Спасибо, Людмила Федоровна, нет.
Подошла Оля.
- Лена, если ты захочешь, вернуть себе эти занятия, ты только скажи. Я согласилась, потому что сказали, что это функции библиографов и больше некому.
- Оль, спасибо. Напечатанные лекции возьмешь, а рассказывать я тебе ничего по занятиям не буду. Извини, ничего личного.
- Лена, ты уже вела занятия по библиографии, ты сделай пожалуйста побольше современных примеров для этого года, - это уже просьба заместителя заведующей.
- Ирина Павловна, я уже эти занятия не веду, их Оле отдали.
- Понимаешь, тебе это сделать легче. Оле еще в курс дела входить надо.
Да? Значит, мне можно причинить боль, из-за которой я от подработки отказалась, а я после этого коллег должна избавить от оплачиваемых трудностей? Старых примеров будет достаточно, кого не устроят переделают.
А вот и приятные новости:
- Девочки, есть возможность пойти на встречу с Табаковым в драму. Бесплатно. Татьяна по старой памяти нам оставит пригласительные. Кто пойдет?
- Можно.
- Интересно.
- А мне два билета можно? Я хочу пойти вместе с мамой, - голос Кати.
- Я тоже пойду, - говорю я. Мне же интересно, как поведет себя при встрече Катина мама, взрослая адекватная женщина. Как-никак она в той истории тоже участвовала, хотя и всего-лишь в телефонном разговоре. И удивления в тот раз в ее голосе не было. Значит, заранее была готова к происходящему. Кстати, кто она по образованию? Толи переводчик, толи психолог... Помню только, что работает в таможне.
Ехать в театр договорились с работы. Только силы свои я переоценила. Как только появилась Марина Борисовна, я сразу из отдела улизнула и отправилась в театр в одиночку. В театральном скверике народу много, фойе тоже гудит. Я "жмусь" поближе к старшим товарищам, девченки носятся по фойе, лестницам - фотографируются. Принять участие в фотосессии - не принять? Напряженно как-то. По сути первый выход в свет с коллегами-еще пока друзьями (?) после всего. Катюшка даже сумела пробиться поближе к Табакову и пощелкать его своим профессиональным "Никоном". Краем глаза вижу бывшего мужа троюродной сестры, тоже Кати. Надо бы поздороваться, стоим-то на расстоянии шагов пяти, только вот глазами никак не встретимся. А, ладно! Вид у него что-то не очень, не в духе наверное. Но стоит долго, тоже что ли исподтишка наблюдает?
Места достались на самой галерке. Но сцена как на ладони, дареному коню... Ан, нет! Татьяна поднимает нас всех и пересаживает поближе. А потом и совсем близко к сцене. Вот это удача. Сижу рядом с шефиней, а рядом еще два свободных места. Опа! Бывают в жизни совпадения. Рядом оказывается Саша, с которым не поздоровались. Ну теперь-то уж настаиваем на своем - "не узнаЕм" друг друга. Фестиваль "Саратовские страдания" открывается. Умеет Олег Павлович разговаривать с полным залом, как с каждым в отдельности, да еще и на дружеской ноге. А в конце - фильм "В поисках радости", где он играет главную роль еще почти мальчишкой.
После весенней истории опять стала часто звонить жена дядьки. Наговорено было много всего, кроме как по делу. Ну, что никто ничего не знает, не в курсе, не участвовал, это само собой. А вот сначала выпытать в деталях, как все было, поохать, а через несколько дней проорать: "Не верю!" (прямо, по Станиславскому) - это как-то поподлее и побольнее было. Культпоход на фестиваль крамолы не несет, с воспоминаниями не связан, а потому обмусолен был со всех сторон и во всех подробностях.
А может и правда, переживем. Жизнь-то налаживается.
Как бы не так! А говорят снаряд дважды в одну воронку не попадает...
Девченкам в отделе как-то сказала, с людьми надо быть поосторожнее, доверять нельзя. В ответ сначала промолчали, почти потупились. А потом в атаку:
- А ты скажи, что было, - молодец Катя, лучшая защита - это нападение. Когда все повыпархивали на обед, Наталья подсаживается и с усмешкой так спрашивает:
- А ты не боишься, что все это на работе отразится?
- Не боюсь, - говорю, а сама думаю, гораздо тяжелее, когда замалчиванием издевательств душу выворачивают, когда это отражается на мне и на моем отношении к людям.
Присказка это все была. А Сказка-Пасха-2 ждала меня впереди. Начало-то мне было уже знакомо. Только по сравнению с апрельскими предпасхальными событиями все было не так масштабно и не так сильно.
Сижу дома как-то вечером. Поставила на плиту кастрюльку и забыла. В спальне своими делами занимаюсь, радио слушаю в пол-уха. Вдруг бац! Фраза из приемника: "Варево проверь." Вот спасибо, прямо в кон. Чудны твои дела, господи.
Стою в автобусе и ловлю фразы, которые очень подходят к моей жизни. И все время думаю-думаю-думаю... А тут и на работе, все, что "вываливалось" на голову в качестве обвинений весной, вдруг в разговорах коллег пошло с противоположным знаком.
А вот это уже серьезно. Память о том, чем все это закончилось в предыдущий раз свежа! Опять те же игры! И те же действующие лица и исполнители. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день - "прости девочек". А предательство-то повторяется. И совершенно не важно, что при этом говорится. Ведь это участие в закулисных играх - снова предательство. Бежать отсюда надо, уносить ноги пока цела. Пишу заявление об уходе и кладу на стол заведующей.
- Лена, ты же говорила, что попытаешься простить девочек.
- При том, что все повторяется?
- Как? Опять? Я заявление подпишу, только прошу, ты его пока в отдел кадров не относи. А если ректор вызовет, он в последнее время интересуется причинами, когда увольняются руководители, ты ему ничего не говори... А впрочем, как хочешь, если уж ты такая ПРАВДОЛЮБКА!
Интересно, а в отделе кадров мне скажут в конце концов что вообще при участии этого государственного учреждения здесь происходит? Как потом показали события - ничего!
Опять открывается какая-то охота! А почему опять на меня?! В первый раз еще могли оставаться какие-то сомнения, а вдруг что-то показалось. А теперь уже точно: "Эту бойню устроил не Бог - человек!"
Когда человек живет один, не в курсе возможностей современной аппаратуры, над ним можно так классно поразвлекаться! В прошлый раз при требовании: "Звони Катиной маме, что тебя изнасиловал Михаил!" - я сразу почувствовала откуда ветер дует. Мама-покойница предупреждала: "Это страшные люди. Никогда с ними не связывайся." Соседи у меня люди на гадости "творческие". А в предпасхальное время наблюдалось там оживление, да и обрывки кое-каких фраз оттуда доносились. Вот я, наивная, и решила дать след друзьям и родне, в наличие и порядочность которых в то время еще верила (ведь должен же был кто-то заинтересоваться тем, что со мной из-за всего этого могло произойти). Позвонила Катиной маме и сказала: "Меня изнасиловал Александр." Имя соседа назвала. Марина Борисовна подмене имени тогда не удивилась (она вообще в тот раз ничему не удивлялась), вопрос прозвучал с теплотой и улыбкой в голосе: "Ну и как? Тебе понравилось?" Правда, те, кто заставил звонить, минут на двадцать в осадок выпали, начали выяснять, кто такой Александр, правда ли, что изнасиловал, когда... Ну, я им тогда тоже мозги "попудрила", историческую байку сочинила. Но замешательство тех зарвавшихся подонков до сих пор греет.
И вот при второй серии мне решили "отыграть" это имя. В числе всего продиктованного-вываленного на меня было, что теперь мне продемонстрируют мужское воспитание, что я должна деньги Александру, и смешное требование - разобрать квартиру со странной угрозой, мол ключи от твоей квартиры у Кати. Ага, это при непонятном-то удивлении крестной, навещавшей меня во время простуды весной: "А у тебя чисто..." Контракт своего рода: "Ты под новый год собираешь друзей, а мы тебе заново поможем стать матерью." Оригинально. Это они о том, что в конце пасхальной пытки девочки в записи пропели мне песенку, где называли меня мамой? И кстати, которую из Кать назначили почетной ключницей?
А чем черт не шутит?! Выброшу-ка коробки, которые сто лет стоят в квартире, и то, что в них лежит, все равно не используется. Я девушка рациональная, не по одной же мне их носить на мусорку. Сначала все вынесла на лестничную площадку (в это время из соседней "творческой" квартиры выглянули лупоглазые прозрачные глазки), затем все спустила ко входу в подъезд. А вот дальше самое интересное. Можно было бы написать, как в дамских романах и детективах, смеркалось. Нет, не смеркалось, было уже почти десять вечера, темно. Несу, значит, первую коробку к мусорке. Вдруг из-за угла десятиэтажки напротив выбегает полный мужик и орет: "Мужик! Мужик!" Чтобы все это значило? Тащу коробку дальше. Что-то машин с включенными фарами многовато на нашей внутриквартальной дороге. Ага, они, оказывается, тоже не просто так здесь дефилируют, по мою душу. Я взбираюсь на возвышение к мусорке, а меня как в кино освещают софиты-фары и звучат сигналы-фанфары. Что-то подобное в рассказе Натальи на работе про кого-то краем уха уже слышала, как женщина заматывала лицо платком и убегала от преследователей. Дудки! Я не побегу! Не спрячусь! И коробки не брошу, как свой крест до конца дотаскаю! С чувством собственного достоинства! Вот с этим самым чувством спускаюсь и иду, как по красной дорожке, за следующей коробкой. Нечего му... чудакам по одному маршруту ездить, бензин экономить. Короче, показала "бомонду на черных лимузинах" ближайшие три мусорки. И куража у них что-то поубавилось.
О том, что происходило позднее в квартире, умолчу, дело-то интимное. А утром снова в бой! Покой даже и не снился, так как несколько ночей дремала-бодрствовала в кресле. Когда добиралась с работы-на работу в последние дни, я уже привыкла младую свору по разным остановкам и разным видам транспорта за собой таскать. А здесь, наверное, вечерний стресс сказался, аж на три остановки раньше намеченного вышла, ну и шла до работы под сопровождение и звуковые сигналы. А на работе помимо уже обычно-привычных вывертов и новенькое. "Все на площадь! Там на таблоиде сейчас кое-что продемонстрируют." Отлично. Молча собираюсь, одеваюсь, выхожу. Плакать-рыдать, забиваться-прятаться по углам, молить о пощаде у этой мерзости не буду! Покажут что-то из вчерашнего вечера-ночи - подам в суд за разглашение информации, полученной незаконным путем. Коллеги смотрят озадаченно. Вышли - постояли - вернулись. Людмила Федоровна напряженно-испуганно:
- Лен, иди домой.
- Зачем? Я доработаю.
- Нет, иди. Свои дела делай, проблемы решай.
А какие дела? Какие проблемы? Что происходит не понимаю, чем закончится не знаю, домой не хочу. Попыталась пару тупиковых ходов сделать, но бог милостив, не сложилось.
Но слабину в этой криминально-фантасмагорийной истории я все же дала.
- Людмила Федоровна, я могу остаться не только в библиотеке, но и в своем отделе?
- А зачем тебе это надо?
А и правда, зачем?..