Третий рассказ из цикла "Люди двух миров" ("Наблюдатели")
Параллельные Вселенные альфа- и бета- так тесно соприкасаются, что люди иногда улавливают воздействие одного мира на другой. Будь эта теория подтвержденной, она могла бы пролить свет на многие необъясненные явления...
Этот рассказ написан для романтиков. История фантастической любви, преодолевающей все барьеры - времени, пространства и параллельных реальностей.
Проекции параллелей
***
- Тимофеев, дневник мне сюда, быстро!
- За что? – театрально взвыл Стас. Он прекрасно знал, «за что», но неписанные школьные правила обязывали его запустить классическую версию игры «а че сразу я».
Майя Семеновна раздраженно хлопнула ладонью по учительскому столу.
- Дневник, я сказала! Без разговоров! Совсем обалдели, выпускнички, через полтора месяца ЕГЭ, а у них одни развлечения на уме!
Поскольку фраза формально относилась уже не к нему лично, Стас счел возможным глубокомысленно заметить:
- Перед смертью не надышишься…
- О, господин философ! И рабочую тетрадь свою мне сюда же вместе с дневником.
Стас посмотрел на страницу раскрытой тетради по алгебре. На месте классной работы красовался карандашный набросок – четкий профиль Таньки Бондаренко, очень удачно сидевшей сегодня на среднем ряду как раз по диагонали от него. Вопреки логичному предположению, Танька ему совсем не нравилась. Она была коротконогой обладательницей противного голоса и такого же противного характера. Но профиль ее был прекрасен. Королевский был профиль, прямо скажем. Высокий лоб, благородная прямая линия носа, идеально четкий рисунок губ… Будь воля Стаса, он бы этот абрис на монетах чеканил – просто так, для эстетики. Он рассеянно пририсовал профилю изящную корону, чуть сдвинутую на бок.
Тем временем из ситуации следовало как-то выкручиваться. Стандартные детские отмазки вроде забытого дома дневника в его возрасте всерьез не рассматривались, и Стас пустил в ход тяжелую артиллерию, показывая, что за последние пару лет все же перешел на более высокий уровень ученического развития:
- Уважаемая Майя Семеновна. Я был не прав, приношу свои извинения. Чем я могу искупить свою вину?
- Станислав, - вздохнула Майюшка, как привыкли называть ее за глаза ученики, - ты доставишь мне массу удовольствия, если осознаешь, что в аттестате у тебя будет стоять 3 по алгебре. Тебя это совсем не волнует?
- Ну, - пожал плечами Стас, - там рядом будет стоять 5 по геометрии. По-моему, это называется баланс.
- Тимофеев, ты ведь вроде неглупый парень. Ты можешь хоть один день побыть серьезным?
На задних партах кто-то неприлично заржал. Девчонки захихикали.
Стас осознавал, что любая его фраза сейчас будет воспринята как сарказм. Никто из одноклассников, и даже сама Майя, в жизни не поверит, что он хоть на грамм проникся ситуацией. Поэтому он счел самым лучшим склонить голову и сокрушенно покивать в знак сожаления. От продолжения душеспасительной беседы его спас звонок – волшебный звук, имеющий свойство каким-то чудом решать великое множество школьных проблем.
***
После уроков его выловил в коридоре Сашка Марченко, староста класса:
- Чукча, стенгазету нужно будет сделать к последнему звонку. Времени еще уйма, но мне ответственных назначить надо уже сейчас. Ты как?
- Саня, ты вроде в курсе, что я не рисую на заказ.
- Знаю, знаю. Я тебя не рисовать прошу, а взять общее руководство. Ты же вкус имеешь, вот и посмотришь, чтоб все было чики-поки и красиво. Короче. Назначаю ответственным, а ты имей в виду, откажешься – огребешь чего похлеще. Мероприятие большое, весь народ будет задействован так или иначе.
- Делай что хочешь, только отвали, меня девушка ждет.
- Ладно, чеши к своей девушке, я тебя записал!
Стас махнул рукой и рысью выбежал во двор школы. Милка уже стояла с недовольной миной, ковыряя песок носком закрытой лакированной туфельки.
- Ну, и почему мы так долго?
- Задержался по делу. Извини. А что за наезды, я тебе еще не муж вроде?
- Ну, когда-нибудь ты им станешь, поэтому привыкай.
Стас поморщился. Их отношения были довольно сложными. Людмила училась на класс младше, уже давно была в него влюблена, а полгода назад начала настоящую осаду: периодически попадалась ему на глаза, звонила по каким-то пустяковым делам и даже познакомилась с его родителями. Она была симпатичной, неглупой, опрятной и очень хозяйственной, и как-то само собой случилось, что они стали встречаться.
Обоим льстило, что у них все вот так серьезно, со свиданиями и поцелуями. Конечно, многие ровесники Стаса уже вели довольно легкомысленный в сексуальном плане образ жизни, но были и другие, не продвинувшиеся дальше открыток с сердечками. Стас соблюдал золотую середину, и его это вполне устраивало… Устраивало бы, если б не маячившая перспектива женитьбы, о которой Милка очень любила упоминать в разговоре. Ей казалось совершенно очевидным, что, раз они встречаются, то обязательно поженятся, как только ей исполнится 18. Бойфренд же ее был другого мнения, но как-то не считал вежливым об этом говорить вслух. Однажды он попытался намекнуть, что школьные романы редко заканчиваются чем-то серьезным, и жестоко за это поплатился – Милка весь вечер прорыдала у него на плече, требуя заверений в вечной любви.
Да, эта тема Стаса серьезно беспокоила. В остальном же все было зашибись. Людмила баловала его какими-то умопомрачительными кулинарными изысками, делала милые подарки и не скупилась на щедрые комплименты, расхваливая его таланты, внешность и семью. В общем, была идеальным вариантом для его пубертатного самоутверждения.
- Стасик, ты о чем задумался? – привел его в чувство голос Милки.
Они неторопливо шли по тротуару вдоль покрытых нежной первой зеленью кустов снежноягодника, растущего в их районе почти повсюду.
- Не называй меня Стасиком, я же просил.
- Тебе не угодишь. Стасиком нельзя, пупсиком, солнышком, котиком – тоже не нравится. А это все-таки звучит лучше, чем Чукча, - надулась Милка.
- Тебе пора уже смириться, что пупсик из меня так себе. Мне больше подходит Станислав Алексеевич – можешь так и называть. А на чукчу можно было бы обижаться, если б это пахло угнетением нацменьшинств. Но так как причина в другом, я спокоен.
Милка прыснула и попыталась потеснее прижаться к его локтю, но Стас внезапно выкрутился из ее нежного захвата, мгновенно выхватил из бокового кармана сумки блокнот, присел у края тротуара и что-то быстро зачеркал в нем карандашом прямо на колене.
Для Людмилы такое поведение было не в диковинку, поэтому задавать вопросов она не стала, а просто подошла и встала сзади за его плечом, чтобы лучше было видно. На листке блокнота среди легких штрихованных линий появлялся портрет молодого человека. Еще немного – и Люда вспомнила, что этот длинноволосый парень только что прошел им навстречу. Только у встреченного реального юноши волосы были гладко зачесаны в хвост, а Стас рисовал их растрепанными, спутанными и прилипшими ко лбу мокрыми прядями. Через пару минут эскиз был готов – лицо воина, смотрящего тяжело и устало, словно вышедшего только что живым из смертельной схватки…
- С ума сойти! – не удержалась она, хотя и знала, что Стас не любил оценивания своих работ. Вот и сейчас он нахмурился и быстро спрятал блокнот обратно в сумку.
- Почему ты никогда не рисуешь меня? – спросила она уже в который раз. Ей действительно было немного обидно. Ну да, он рисует не настоящие портреты, а какие-то фантазийные, ну и что с того? Нарисовал бы ее в образе какой-нибудь Золушки или Василисы Прекрасной...
- Мил, я же тебе объяснял. Не могу я тебя рисовать. – Стас лихорадочно пытался найти замену слову «неинтересно». – Ты слишком идеальная, вот. Боюсь испортить твой нежный вид своей корявой рукой. – Отлично сработано, товарищ Станислав, браво. Можно сразу придумывать вариант ответа на следующий раз, так как вопрос непременно будет повторен.
Не развивая дальше эту тему, он забросил сумку на плечо:
- Идем?
- Куда ты торопишься? Может, в парк сходим погулять?
- У меня отец сегодня вернуться должен, Мил. Мне домой надо.
- Где он снимал на этот раз?
- Где-то на Дальнем Востоке. Даже на Камчатке вроде… А в парк я завтра хотел сходить – Владу обещал. Должен же старший брат ему хоть раз в неделю уделить время.
- Ладно, - с деланным равнодушием пожала плечами Людмила. – Тогда просто проводи меня.
***
Эл стоял «на ковре». Кажется, именно это выражение в бета-мире применяется, когда начальство вызывает сотрудника для сообщения ему неприятных известий. Впрочем, он не был точно уверен. Факт состоял лишь в том, что ничего хорошего от этого вызова ждать не приходилось.
Би сидела за столом, задумчиво постукивая изящными пальцами по основанию декоративного канцелярского прибора, вырезанного из какого-то редкого камня. Ее роскошные белокурые волосы сегодня были высоко подколоты, обнажая безупречной формы шею. Эл давно привык к холодной красоте своей начальницы, но все равно отмечал все изменения в ее прическе или стиле одежды. Почему-то ему казалось, что на каждую новую деталь ее образа имеется своя веская причина… Он вздохнул. Ничем не подкрепленная теория. Вот зачем бы ей сегодня обнажать этот лебединый изгиб? Соблазнить любого мужчину она сможет одним движением брови – Эл был в этом совершенно уверен.
От этих неподобающих мыслей его отвлек строгий голос:
- У тебя слишком мечтательное выражение лица, Эл. О причине вызова не догадываешься?
Отчего ж не догадаться. Какая-нибудь гадость. Однако вслух Эл произнес нейтральное:
- Что-нибудь случилось?
- Случилось то, что пора тебе менять работу, господин рядовой Наблюдатель.
Под солнечным сплетением у Эла что-то тоскливо сжалось.
- На сегодняшний день ты больше нужен здесь, чем в бета-параллели. Взаимосвязь реальностей меняется, Эл. Она никогда не была стабильной, но сейчас вероятность появления аномалий возрастает. Порталы секундной продолжительности могут открываться спонтанно где угодно. Конечно, явные происшествия отслеживаются легко – как в случае с тем поездом, который в начале прошлого века заехал к нам из бета-мира прямо с сотней пассажиров.
Эл кивнул:
- 1911 год. Классическая история.
- Да. И с подобными историями все понятно. Группа людей сразу изолируется до адаптации в нашем мире. Хуже, если сквозь портал пройдет один человек – незаметно, не понимая, что произошло. Он может у нас тут много чего натворить, пока не будет выявлен. Но даже этот вариант не самый страшный. Представь случайное попадание к нам человека с острым коммерческим умом, который быстро поймет, что оказался в другом мире, и постарается извлечь из этого максимальную выгоду, начав скрываться от преследования.
- Фантастика, Би.
- К сожалению, существует большая вероятность проявления этой «фантастики» в нашей жизни. В общем, нам нужен сотрудник, который возглавит Отдел выявления. Зафиксировать проникновение приборы смогут сразу, а вот реально оценить опасность и вступить в контакт смогут только специально обученные люди. Придется выяснять способность индивидуума находиться здесь в собственном сознании. Либо принимать решение об изменении. Либо, если случаи участятся, решать вопрос с возвращением в бета-мир при условии коррекции памяти.
Эл молча слушал.
- В общем, организовать всю эту работу должен ты. Это повышение, Эл. Хорошее повышение, очень перспективное и, что немаловажно, интересное.
Она что, его уговаривает? Именно так. Но он не согласится, и она это наверняка понимает. Эл внезапно подумал о том, что ему может грозить за отказ от перевода на другую должность. Он поднял глаза и тяжело посмотрел на начальницу. Она поняла этот взгляд без объяснений. Кивнула.
- Я знала, что ты не захочешь. Но это не мое решение. Я только пытаюсь подготовить тебя к… неизбежному.
Эл молчал, чувствуя, как на него наваливается страшное безразличие. И безысходность.
- Я знаю, что для тебя значит бета-мир. Но это временная привязанность. Будут и другие. Ты сможешь. Ты же не хлюпик, Эл. Ты почти солдат. Повиноваться, принимать. Ты понимаешь, что я сейчас с тобой сюсюкаюсь, как с маленьким? – наконец в ровном тоне ее голоса проявилось явное раздражение.
- А ты понимаешь, что я не нуждаюсь в твоем сюсюканье? – голос Эла был спокойным и сдержанным. – Я хорошо знаю все особенности реальности бета и работаю именно там для обеспечения максимальной эффективности стоящих перед нами задач.
Би подошла к нему и посмотрела в упор:
- Мы оба знаем, что дело не в этом.
Лицо Эла было непроницаемым, но ее было трудно ввести в заблуждение.
- Да что там есть такого, в этом мире, что тебя туда манит с такой страшной силой??? – она уже почти вышла из себя.
- А ты была там хоть раз? – спросил он тихо.
- Ну, конечно! Бывала… Мы же делаем контрольные проверки время от времени. Комиссия осматривает несколько случайных точек в разных реальностях. Не помню какого-то особенного впечатления именно от бета-мира…
Эл вдруг рассмеялся:
- Слушай, Би… Ну, а вот так, на правах бреда… Не хочешь совершить со мной прогулку по моему бывшему участку? Оформи это как какую-нибудь инспекцию. А у меня будет крохотный шанс показать тебе мои любимые злачные места! – У него действительно появилась шальная мысль хоть немного, но растопить незримый ледяной панцирь, который покрывал эту женщину с ног до головы…
***
Стас влетел домой с грохотом, топотом и воплем:
- Папаня, ты тут?
- А то. – Отец вышел, дожевывая бутерброд. – Привет, ковбой.
Стас сделал важное лицо и пожал протянутую руку – не маленький ведь, чтоб на шее виснуть, правда? Он обожал отца, но демонстрировать это с некоторых пор немного стеснялся.
- Как поездка?
- Неплохо. Свадьба в Долине гейзеров – креативно, знаешь ли. У молодоженов свои причуды, а мне был просто кайф их там поснимать. Какая природа, сын! Какие виды! Покажу тебе потом снимки, которые для себя сделал. Закачаешься…
Его прервало мелодичное пиликанье – звонил домашний телефон.
- Пап, это меня, наверное, - начал было Стас, но отец уже снимал трубку.
- Слушаю.
В трубке ломающийся юношеский голос вопросил:
- Чукча, ты?
- Что? – изумился отец.
- Ой, дядь Леш, вы уже дома? Извините, а можно Стаса?
Отец молча передал трубу по назначению.
Звонил Серега, их сосед и приятель Стаса.
- Ты чего трезвонишь, на три этажа вниз спуститься лень?
- Да я только узнать, ты портрет доделал? Юбилей у деда завтра уже.
- Серег, я доделал, только… Ну, ты же знаешь, как я рисую. Я же не могу нормально. – Стас посмотрел на свой стол, где красовался на альбомном листе рисунок пастельными мелками – благородное морщинистое лицо индейского вождя, обрамленное седыми прядями длинных волос. Надо лбом старика возвышался соответствующий головной убор – роскошный роуч из орлиных перьев.
- Да не парься, ты же знаешь деда, он сам большой оригинал. Думаю, оценит. Если только там не с фашистами что-нибудь. Нет?
- Нет, не волнуйся. Никаких фашистов.
- Ну и лады, я к тебе через часик забегу.
Стас угукнул и дал отбой.
Отец смотрел на него с насмешливым удивлением:
- Чукча???
- Ой, пап. Это пацаны меня так называют. По типу как чукча «что вижу, то пою», а я вот как будто что вижу, то рисую. Хотя это и не так.
- А как? – отец продолжал улыбаться, но глаза его почему-то посерьезнели.
Ну… - Стас замялся. Тема была скользкой и неприятной ему. – Я больше фантазирую, чем рисую с натуры.
Даже отцу он не мог связно объяснить, какие видения его посещают, когда он смотрит на некоторых людей. Да и не хотел объяснять, откровенно говоря. Еще не хватало, чтобы родители из самых лучших побуждений потащили его проверяться у психиатра. А даже если не потащат, все равно, тревожных мыслей им прибавится, а зачем это надо?
- Вот, кстати, о натуре… - Отец держал в руках его блокнот, последний чистый лист которого был изрисован на прошлой неделе. – Ты прости, я без тебя листал… Но ты же мне разрешал вроде…
- Конечно, разрешал, чего ты?
- Да. Спасибо за доверие. А ты часто пересматриваешь свои прошлые рисунки?
- Да вообще не пересматриваю, честно говоря. Как-то… нарисовал и забыл.
- Ну, я так и думал. Посмотри-ка сюда.
Стас посмотрел. Ну, парень. В кимоно вроде. И что?
- А теперь сюда, - отец пролистнул несколько страниц.
Да, это был тот же самый человек, сомнений не возникало. Только с другой прической и в очках. Еще через несколько страниц знакомое лицо вновь мелькнуло – теперь в каком-то странном шлеме, словно скопированном из фантастического боевика.
Стас сосчитал: портретов неизвестного молодого человека, представленного в различных образах, в блокноте оказалось не менее пяти. Он смутно осознавал, что это должно что-то значить. Но что именно?
- Как ты это вычислил, пап? – спросил он первое, что пришло в голову.
- Профессиональная память на лица. У каждого фотографа развивается со временем, ничего особенного. Так что это за товарищ такой? Ковбой, пойми правильно, я не лезу в твои дела, мне просто интересно. Все остальные люди у тебя только по разу встречаются. Но если тайна, я отстану.
- Да какая тайна! – искренне возмутился Стас. – Я понятия не имею, кто это!
- И незачем так орать, - отец успокаивающе вскинул ладони. – Давай рассуждать логически. Некий человек тебе просто попадался на глаза чаще других – такое возможно?
- Ну… да.
- И он при этом явно маскируется. Переодевается постоянно, видимо. Видишь, даже прическу менял.
Стас шумно вздохнул и поморщился. Разговор снова переходил на зыбкую почву.
- Пап, - сказал он примирительно. – Я правда не знаю, кто это. Но я тебе обещаю, что буду теперь внимательнее. Как только этот парень снова мне встретится, я попробую выяснить, кто он, и почему мы так часто видимся. Идет? Ты же не думаешь, что в этом есть какой-то криминал?
- Да нет, зачем сразу криминал, - отец пожал плечами. – Просто странно.
***
Стас сидел на скамейке, вытянув ноги, и блаженно щурился, подставив лицо яркому, но нежному апрельскому солнышку. Милка возилась с Владом. Ей нравилось изображать идеальную няньку, копаясь лопаткой в песке или раскачивая братишку Стаса на качелях. Стас собрался было объяснить, что пятилетний пацан вполне способен сам себя развлечь на детской площадке городского парка, но потом решил не вмешиваться – пусть играются, раз им обоим это так нравится.
Он лениво разглядывал березу, красиво раскинувшую покрытые зеленой дымкой ветви в нескольких метрах от скамейки. Жаль, что пейзажи и вообще природные какие-то фрагменты ему рисовать совсем не хочется. Красиво ведь. Могла бы такая эффектная картина получиться. Милке бы точно понравилось. Но не его это стиль, и нет в этой березе ничего странного. Ничего… Кроме птички, сидящей на ветке. Неподвижно так сидящей. Нет, птичка и головой вроде крутила, и крылышками иногда помахивала – и все же у Стаса возникло ощущение ее неподвижности. Полной и совершенной.
Почувствовав привычное легкое головокружение, он потянулся за блокнотом…
Когда перед глазами перестали мелькать крохотные белые искры, он удивленно уставился на свой рисунок. Интересно девки пляшут, как любила иногда приговаривать мама. Птица, появившаяся на странице среди витиеватых штрихов и загогулин, не имела перьев. Она была похожа на авангардистскую металлическую статуэтку – блестящую, изящную, хрупкую. Неживую. Лишь глаза сверкали каким-то хищным огнем – Стас поразился, как у него получилось простым карандашом передать этот враждебный взгляд.
В следующее же мгновенье он вздрогнул, захлопнул блокнот и резко обернулся, почувствовав чье-то присутствие. Позади скамейки, как раз за его плечом, стоял молодой человек, от вида которого Стас снова вздрогнул и тут же устыдился своей реакции. Что он как кисейная барышня, в самом деле. Может, еще в обморок здесь свалиться? Вот смеху будет. Он сделал как можно более равнодушное лицо и вызывающе сообщил:
- Подглядывать нехорошо.
- Согласен, - доброжелательно согласился смутивший его тип. – Но иногда без этого нельзя, к сожалению.
Он спокойно обошел скамейку и уселся рядом. Улыбнулся и протянул руку:
- Вадим.
***
Стас помедлил, разглядывая его. Потом ответил на рукопожатие:
- Станислав.
Он сделал это отнюдь не из простой вежливости. Парень ему вообще-то понравился. Пожалуй, даже парнем назвать его было нельзя, несмотря на явно молодой возраст – уверенная манера держаться и близкий к классическому стиль одежды больше подходили мужчине. И обратиться к нему хотелось «на вы». Что Стас и сделал, решив сразу взять быка за рога:
- Я знаю, что вы за мной следите.
Молодой человек, назвавшийся Вадимом, спокойно кивнул и с улыбкой пояснил:
- Как-то все не мог найти повода для знакомства.
Стас невольно отодвинулся, но его собеседник со смехом успокоил:
- Нет-нет. Я не гей, не волнуйся. Чтобы ты не гадал, сразу скажу, что я – нечто вроде спецагента. Бонд. Джеймс Бонд.
Теперь засмеялся Стас:
- Ну, конечно, «люди в черном», ага. Сначала расскажете мне о пришельцах, а потом сотрете память.
- Поверь, с этим спешить не стоит. – Вадим явно оценил шутку. – Послушай, Станислав. У меня мало времени. Сейчас твоя подружка заинтересуется, с кем это ты так мило беседуешь, и подойдет к нам. А у меня разговор конфиденциальный.
- На тему? – Стас снова насторожился.
- Хорошо, я объясню тебе вкратце. Твои рисунки тебя пугают, я знаю. Не бойся. Это не игра твоего воображения, а всего лишь способность улавливать и видеть то, чего не могут видеть другие. Мне не совсем нравится слово «нормальный», потому что понятие нормы – оно… Ладно, неважно. Скажем так: ты ничем серьезным не болен. Устраивает?
Стас ошарашенно кивнул.
- Отлично. Захочешь еще об этом поговорить – звони. – Он вынул из нагрудного кармана визитку, протянул ее Стасу и быстро поднялся. – До встречи!
- До встречи…
Стас посмотрел на белый прямоугольник. Номер телефона. И ни слова. Даже имя не напечатано. Он достал карандаш и нацарапал рядом с номером: «Вадим. Спецагент.»
Все еще приходя в себя после странной беседы, он спрятал визитку в карман, а к скамейке уже приближалась Милка, на ходу отряхивая с плаща песок.
- Так нечестно, дорогой, - обиженно заявила она. – Я с твоим братом вожусь, а ты тут лясы точишь неизвестно с кем!
Стас вздохнул и подумал о том, что как-то устал от своей подружки. Неужели это все вот так и должно быть? Терпеливо и обязательно. Он посмотрел на Милку, выжидающе стоящую перед ним. Красивая. Ведь и правда, она красивая. Что же не так? Почему не чувствует он дрожи или волнения хоть какого-то в ее присутствии? Даже сексом с ней заняться ему хочется ничуть не больше, чем с любой другой девушкой.
- Ты о чем мечтаешь? Я тебе вопрос задала!
Но разве она в чем-то виновата? Он просто чурбан бесчувственный. Даже не влюблялся еще ни разу по-серьезному за всю свою жизнь.
- Какой вопрос, Мил? Ты только констатировала факт. Вопроса я там не услышал. – Он примирительно улыбнулся, переводя все в шутку.
Люда все же была девочкой неглупой, поэтому сочла правильным свое возмущение сдержать. Присела рядышком, прислонилась к нему, положила голову на плечо и уже совсем другим тоном спросила:
- Нет, ну правда, Стасик. Кто это был?
- Мила!
- Ладно, ладно, не Стасик. Станислав Алексеевич. Так кто? – Теперь для нее уже почему-то стало делом принципа получить ответ.
- Да просто приятель один, почему тебя это так волнует?
- Не то чтобы волнует. Просто симпатичный очень. Почему ты меня с ним не познакомил?
- Почему, почему… А вдруг влюбишься? – Ничего более умного ему в голову не пришло. А зря.
Милка вся засияла от такого явного проявления признаков ревности. Момент был романтический, она уже нежно потянулась губами к щеке Стаса, кокетливо шепча «ах, ты, мой Отелло!», но идиллия была в несколько секунд разрушена подбежавшим Владиком. Он с разбега завалился животом к брату на колени и громко заныл:
- Стаааас! Я есть хочу… Пошли в кафе… Пирожных купим с чаем!
- Никаких кафе. – Стас решительно поднялся, стряхивая с себя их обоих: недовольного Влада и не менее недовольную Милку. – Нечего сладости лопать, мы идем домой, там мама щи сварила. Мил, ты к нам?
- Нет, - она тряхнула головой. – Не люблю щи. Даже запах щей не люблю. Я завтра зайду.
***
По опустевшей вечерней улице медленным шагом прогуливалась обычная на вид пара. Мужчина и женщина.
- Почему никого нет? – тихо спросила она. – Ведь еще не очень поздно. Здесь не принято гулять по вечерам?
- Это окраина города, Би. Люди по вечерам в выходной проводят время в основном в центре. Но там сейчас шумновато, поэтому мы здесь.
Би задумчиво покачала головой:
- Ты показал мне сегодня много шумных мест, Эл. Вокзал… Стадион… Театр… Двор родильного дома.
Эл улыбнулся:
- Разве возле роддома было так уж шумно?
- Нет, не очень. Но меня все равно впечатлило.
Он смотрел на нее и не узнавал. Неужели хватило всего одного дня, проведенного в бета-мире, чтобы бесстрастная богиня превратилась в тихую земную женщину? Нет, конечно. Не стоит обольщаться. Как только они вернутся на работу, Би станет прежней. И все же он чувствовал перемены в ней, отчетливо при этом понимая, что не должен ни о чем спрашивать. Не должен. И, разумеется, тут же спросил:
- Тебе понравилось?
Би сдержанно повела плечом:
- Это было… познавательно.
Эл мысленно обругал себя последними словами и весело объявил:
- Ну, теперь самое время отдохнуть!
Она подняла глаза:
- Возвращаемся?
Он изо всех сил попытался различить интонации, вложенные в это слово. Было ли там разочарование? Наоборот, вздох облегчения от прекращения долгой экскурсии? Так и не поняв ничего, он просто объяснил:
- Мы пойдем в мое любимое кафе, где тихо, уютно и играет хорошая музыка.
- Я не люблю музыку.
- Эту полюбишь, я уверен. А еще там кофе потрясающий! Ты ведь никогда не пила нормальный кофе, признайся мне!
- Что значит «потрясающий»? Кофе – напиток, готовящийся по нескольким традиционным рецептам, в соответствии со стандартами… - начала она озадаченно, но потом иронически подняла брови. – Ах, ну да. Мы же в бета-реальности. Здесь все через… эмоции. Возможно, и кофе тоже.
- Именно! – Эл уже увлекал ее за собой, аккуратно зацепив под локоть. – Мы пойдем дегустировать эмоциональный кофе и слушать Джесси Кука.
- Кого?
- Одного симпатичного гитариста. Но личного знакомства не получится, он будет в записи.
***
Стас стоял на балконе и думал о человеке по имени Вадим. Вернее, не о самом Вадиме, а о том, что он сказал. Способность видеть то, чего не видят другие… Что же именно появляется в его блокноте словно само собой? Внутренняя сущность человека? Прошлые жизни? Стас не то чтобы верил в реинкарнацию, но вполне допускал ее возможность. Ему казалось страшно нелогичным, что дух должен умирать вместе со своей биологической оболочкой. Но как оно там на самом деле устроено – кто ж его знает.
Надо позвонить этому «спецагенту» - решил он. Хотя сегодня уже поздновато, наверное. В сгустившихся сумерках улица уже осветилась гирляндой фонарей. Уходить с балкона не хотелось – здесь было довольно тепло и пахло чем-то нежно-сладким. Стас рассеянно подумал, что это, наверное, запах от цветущей алычи у соседнего подъезда.
До него донеслись негромкие голоса. Мимо дома неторопливым шагом шли двое – мужчина и женщина, тихо о чем-то беседуя. Со второго этажа были хорошо видны их лица. Обычные лица, ничем не примечательные. И такие же непримечательные почти одинаковые серые плащи. Пара приостановилась, продолжая разговаривать. Женщина подняла голову и скользнула взглядом прямо по Стасу. Он на секунду смутился – как бы не подумали, что подслушивает. Но сразу же рассердился на себя за такую детскую реакцию. Мой балкон, где хочу, там и стою!
Люди в плащах двинулись дальше, ускорили шаг и скрылись за углом.
Стас лениво подумал, что уже хочется спать, но можно и пару часов поторчать в интернете. Его почему-то замутило. Он вернулся в комнату, закрыл балконную дверь и присел на кровать. На раскладном детском диванчике тихо посапывал Влад. У них была одна комната на двоих, брат ему ничуть не мешал: ночью он спал очень крепко, а днем железно соблюдал уговор не трогать вещи Стаса, и этого было вполне достаточно для мирного сосуществования.
Стас сглотнул. Его все еще подташнивало. Взяв с тумбочки маленькую бутылку с водой, он сделал несколько глотков. Глубоко вздохнул – и почувствовал головокружение. То самое, очень знакомое, только гораздо сильнее обычного. Преодолевая желание лечь, он потянулся к столу и взял блокнот…
***
Воскресный день Стас решил посвятить разбору нижних ящиков стола, давно уже заваленных всякой ерундой. Милка пришла как раз в тот момент, когда он сидел на полу среди целой горы блокнотов, тетрадей, компакт-дисков и каких-то железяк, назначения которых он уже и сам не помнил.
- Ах, какая прелесть, ты уборку делаешь! – Восхитилась она таким тоном, словно увидела котенка, впервые сходившего на лоточек.
Стас наградил ее долгим язвительным взглядом, впрочем, оставшимся ею совершенно незамеченным. Милка уже уселась рядом с ним и с восторгом начала рыться в куче вещей:
- А это что такое? А это?
- Мил, - как можно мягче пресек это безобразие Стас, - давай я быстренько все уберу, а ты посиди пока вон там на диванчике, иначе мы долго провозимся.
Милка надулась и уселась на диван.
- Хотя бы блокнот твой я могу посмотреть?
- Смотри, смотри, - отмахнулся Стас и тут же вспомнил… - Э, погоди, не этот!
Но было уже поздно.
Покрасневшая внезапно Милка держала в руках раскрытый блокнот с его последними рисунками.
- Кто это???
В комнате повисла неловкая тишина. Стас молчал – даже не потому, что не знал ответа, а просто желания отвечать у него не было. Совсем. Даже если бы он захотел, все равно б не смог внятно рассказать о том, что произошло с ним вчера вечером, когда на белом листе среди беспорядочных штрихов проступил портрет женщины, заставивший Стаса задохнуться от того, что он почувствовал – безвольно и неожиданно, впервые в жизни. Это было как… наваждение. Как вспышка. Как удар молнии. Да что с ним творится, черт возьми? Как какой-то недоделанный Пигмалион, он влюбился в то, что сам же и нарисовал? Или не сам? Разве мог его мозг создать такой совершенный образ? Неземная красота этого лица была слишком настоящей, слишком живой, до невозможности осязаемой, и он все трогал и трогал пальцами рисунок, с безумной настойчивостью пытаясь почувствовать тепло кожи. Ее глаза… Разве мог простой карандаш передать такое? Он смотрел, не отрываясь – и проваливался в них, в этот космос, в звездную пыль, в бесконечность…
Уже пробило полночь, а он все рисовал и рисовал ее… Уже сам, осознанно, уже не только лицо, а всю ее целиком, передавая отточенными линиями бурю, кипевшую в нем сейчас.
Обессиленный и выжатый, как лимон, он заснул, сидя на полу рядом с разбросанными карандашами и почти полностью изрисованным блокнотом. Когда забрезжил рассвет, он проснулся от боли в затекшей спине, заставил себя переползти на кровать, раздеться и улечься по-человечески. Его полусонный разум уже строил защитную логическую версию происходящего, и проснувшись окончательно поздним утром, Стас практически убедил себя в том, что ему просто приснился эротический сон. Разыгралась фантазия и гормоны – такое часто бывает в его возрасте.
В блокнот он не заглядывал. Боялся того, что может в нем увидеть.
А Милка вот заглянула…
Стасу не хотелось говорить с ней. Он начал думать, как повежливее отбиться от множества вопросов, которые сейчас последуют. Она ведь не успокоится, пока не выпытает из него все, что можно.
Но он ошибся.
Людмиле больше не требовалось объяснений. Она поняла все сама, причем поняла по-своему.
- Стас… - сказала она, и губы ее задрожали. – Я все понимаю… Ты же парень, у тебя потребности… Я не хотела раньше времени… Я думала, пусть все красиво будет. С первой брачной ночью – настоящей, не фальшивой… Как раньше было, как в книгах пишут. Но если тебе это нужно… Я готова, хоть сейчас…
Она всхлипнула.
Вот ведь вляпался, с отчаяньем осознал Стас. Мля, ну почему он такой мягкотелый? На кой хрен морочил голову девчонке столько времени? Положа руку на сердце, он не мог не признать, что еще совсем недавно ее самоотверженная готовность вполне бы его порадовала. Но сейчас… Это было не только неправильно, но даже как-то неприятно. И, чувствуя себя последним подлецом, Стас сказал негромко и спокойно, словно подводя черту под всем, что было между ними за эти полгода:
- Прости меня, Мил.
Он не подошел к ней и не попытался утешить. Такой порыв у него возник, но Стас осознавал, что поддаться – значит смалодушничать. Хорошеньким хочешь остаться, зло спросил он сам себя. Хренушки. Всегда будешь в ее глазах сволочью, смирись уже.
Он ожидал слез, упреков и уговоров. И снова ошибся.
Милка вытерла глаза и посмотрела сквозь него куда-то в стену:
- Ты… ее любишь?
Стас молчал. Да и что он мог сказать?
Милка встала с дивана. Гордо подняла подбородок.
- Что ж, желаю тебе счастья. С твоей… натурщицей.
Она вышла из комнаты, и через несколько минут до Стаса донесся аккуратный и сдержанный щелчок входной двери.
***
Вадим переодевался после тренировки, когда на его «самсунге» мелодично зазвучал рингтон, установленный на звонки с неизвестных пока номеров.
- Вадим? – спросили в трубке.
- Да.
- Это Стас. Парк, скамейка…
- Я понял.
- Мы можем встретиться?
- Конечно. Куда мне подъехать?
Через полчаса они сидели на уже открытой летней веранде маленького кафе. Вадим не торопился задавать вопросы: пусть парень расслабится, вон как нервничает. Симпатичная улыбчивая официантка принесла им ореховый латте в больших стаканах. Вадим отметил про себя, что Стас на девушку не взглянул даже краем глаза. Либо сильно обеспокоен, либо влюблен – сделал он вывод. И решил, что должен все-таки начать беседу первым.
- Стас, ты не волнуйся, - успокаивающе произнес он. – Ты меня практически не знаешь и доверять мне не обязан. Если захочешь поговорить о том, что тебя тревожит, я готов. Если нет – это не проблема, мы просто посидим и познакомимся поближе. Я никуда не тороплюсь.
Стас кивнул:
- Спасибо.
Помолчав немного, он предложил:
- Может, вы пока расскажете, кто вы на самом деле и почему знаете обо мне так много. В версию со спецагентом я не поверил, если че.
Вадим усмехнулся:
- Ну, не поверил – твое право. Тогда другая версия: я – научный работник, занимаюсь исследованием паранормальных способностей людей. Твой талант выходит за рамки обычного умения рисовать, вот я и заинтересовался. Так лучше?
- Лучше, - признал Стас. – А как вы меня нашли?
- Случайно. Живу неподалеку, встречал несколько раз на улице. Обратил внимание, что рисуешь людей, причем рисуешь нестандартно. Потом уже сознательно отследил твой маршрут, начал за тобой наблюдать. А?
- Да, не подкопаешься. Так какой из вариантов реальный?
- Истина где-то посередине, - пафосно изрек Вадим.
Стас фыркнул. Потом посерьезнел.
- Я почему предложил встретиться. Я спросить хотел… Ты ведь наверняка в курсе… Что именно я вижу… и рисую? Почему этого никто больше не видит? Мне кажется иногда, что это прошлые жизни людей. – Он посмотрел с опаской – не глупость ли сморозил?
Вадим отметил про себя, что парень незаметно перешел на «ты». Отлично, более доверительный уровень общения.
- Все гораздо проще, - он развел руками. – На словах проще, я имею в виду. Ты рисуешь не сам объект, а проекцию.
- Что???
- Ну, ты же изучал геометрию и черчение. Вот есть трехмерный объект. Его отражение на плоскости – это проекция. Цилиндр отразится сбоку как прямоугольник, снизу – как окружность.
- Ну? – Стас все еще не понимал.
- Человек – объект многомерный. Помимо высоты, ширины и длины, и вообще, материальной оболочки, он имеет еще и так называемый виртуальный код – сплав множества энергий. Аура, биополе, ментальные слои, родовые программы – до сих пор еще идут споры, что из этого есть что и как это следует называть. Да, и предыдущие воплощения туда же. И вот ты, просто проходя мимо, внезапно улавливаешь какую-то одну грань – всего лишь одну из множества проекций сущности конкретного человека. Ту, которая сильнее проявилась вот именно в данный момент. В другой раз рядом с ним ты уже можешь уловить совсем другое.
- Точно, - кивнул Стас, вспомнив про разнообразие образов Вадима в своем блокноте. – Я понял, о чем ты. Но почему рядом с большинством людей я ничего такого не улавливаю?
Вадим пожал плечами:
- Возможно, их сущность в это время приглушена. Не активна. Не отбрасывает тени, так сказать. Я ведь, в общем, утрировал. На деле может оказаться, что в твоих способностях полно каких-нибудь нюансов. Фильтров, настроек, меняющейся глубины восприятия. Тебя же никто не изучал еще толком.
- Ага. «Вас надо в поликлинику сдать, для опытов», - мрачно процитировал Стас почтальона Печкина.
- Да расслабься ты… подопытный, - рассмеялся Вадим. - Живи себе и радуйся, никто тебя не трогает. Главное, чтобы ты не беспокоился из-за своих причуд. Можешь даже начать ими гордиться, если тебе так легче. Втайне, разумеется.
- Уговорил. – Стас тоже улыбнулся. – Буду гордиться.
Помолчали.
Потом Вадим осторожно поинтересовался, скорее утверждая, чем спрашивая:
- Но это ведь еще не все твои вопросы, правда?
Стас сделал вид, что внимательно разглядывает фарфоровую сахарницу на столе.
- Хорошо, - вкрадчиво сказал его проницательный собеседник, - мы сделаем так. Я выскажу свои предположения, а ты сам решишь, продолжать ли разговор на эту тему. Станет неприятно – прекратим.
Не дожидаясь ответа, он начал:
- Ты позвонил мне не просто так, не из-за беспокойства и не из любопытства. Ты привык к своим способностям и, хотя был не прочь со мной встретиться, но долго бы еще собирался-выбирался, ибо это было для тебя не срочно. Однако ты здесь, и ты явно смущен. Случилось нечто такое, что выбило тебя из колеи. Что именно? Тебя смутило что-то, что ты нарисовал. Скорее всего. Одна из «пойманных» тобой проекций оказалась слишком реальной?
Стас покраснел, но не произнес ни слова. Вадим внимательно посмотрел на него:
- Судя по твоей реакции, речь идет о женщине. Не нужно быть ясновидящим, чтобы это вычислить.
Стас шумно выдохнул через нос, но продолжал упорно молчать.
- Послушай, - мягко сказал Вадим. – Ты ведь не просто так мне позвонил. Ты хотел поговорить. Спросить. Можешь смело спрашивать что угодно. Поверь, я все понимаю. И не собираюсь смеяться. И поверь также, что уж лучше мне, чем кому-то другому.
В это Стас поверил безоговорочно. И решился.
- Вы… Ты ведь видел мои рисунки, - хрипло начал он. – Ничего особенного, просто человек в другом образе. А тут… было совсем другое. Сейчас…
Он достал блокнот и открыл лист, заложенный какой-то бумажкой.
- Вот. Только там дальше не листай… пожалуйста…
***
Вадим молча смотрел на портрет и не знал, что сказать. Он видел эту женщину лишь однажды – когда проходил обучение, прежде чем приступить к работе. Но забыть ее было невозможно.
Повязки на глаза – это каменный век, ребята. Тогда Эл просто провел ладонью по его лицу, заставив полностью ослепнуть, после чего неизвестным образом переместил его на какой-то «секретный объект», где зрение сразу вернулось. Вадим решил, что был погружен в гипнотический транс, поэтому не почувствовал времени. Научившись очень многому и начав работать на некую таинственную полувоенную организацию, он стал догадываться о местонахождении «объекта». Но одним из главных условий его контракта было – не задавать лишних вопросов. Что ему до сих пор успешно удавалось.
Его представили Би в первый же день учебы. От взгляда ее огромных холодных глаз Вадим лишился дара речи. Когда она спросила, осознает ли он ответственность, которая лежит теперь на нем, он лишь позорно кивнул, так и не сумев заговорить. Больше они не встречались.
Вадим посмотрел на сидевшего перед ним юношу, стараясь, чтобы во взгляде не промелькнуло ничего лишнего. Но теперь пришла очередь Стаса проявить проницательность.
- Нет необходимости мне врать, Вадим, - тихо сказал он. – Она настоящая. Она существует. Я знаю точно.
Вадим поразился безнадежной, глубокой тоске, скрытой в его голосе и в его глазах. Нет, это вовсе не пылкая влюбленность. Здесь все круче. Но с чего бы мальчику, еще даже не окончившему школу, испытывать такие чувства? Впрочем, мальчик-то необычный. Иначе не сидели бы они сейчас оба за этим столиком, забыв про свои чашки с кофейным напитком.
Стас тем временем продолжал:
- Ты сказал, что я рисую проекции людей. Значит, этот рисунок – проекция женщины, которую я мельком увидел с балкона? Но я чувствую, что это неправда. Она живая. Та, что у меня в блокноте – живая! Понимаешь? А кто там шел по улице, я не знаю. И знать не хочу.
Он посмотрел на Вадима. И тихо, с отчаянием, сказал:
- Я не знаю, что со мной. Когда я смотрю на нее, у меня… останавливается сердце.
Вадим вздохнул. Как ни крути, а придется докладывать начальству.
***
Эл с изумлением наблюдал, как медленно, но верно происходят удивительные перемены в его строгой начальнице. Причудливое переплетение энергий бета-реальности не оставило Би равнодушной, а мощная магия хаоса уже пустила крохотные ростки в ее рациональном сознании.
Она полюбила бесцельные прогулки, в которых Эл неизменно ее сопровождал. В ее глазах он стал замечать незнакомое раньше выражение… Удовольствие, вот что это было. Да-да, если раньше самое приятное, что можно было прочитать на ее лице, означало: «молодцы, задача выполнена отлично», то теперь он готов был поклясться, что Би может испытывать и чувство «м-м-м, как вкусно!». Еще месяц назад он счел бы такое совершенно невозможным.
Во время третьего посещения бета-мира Эл завел ее в караоке-бар. После исполненного им с чувством и выражением произведения «Выйду ночью в поле с конем» он впервые в жизни услышал, как она смеется. А не испортил ли я своим дурным влиянием ценного сотрудника, мелькнула опасливая мысль, но Эл тут же с досадой ее отогнал. Ему всегда нравилось видеть в Би человека, а не киборга с фарфоровой внешностью. И сейчас он к своей огромной радости чувствовал, что холодная броня, всегда незримо окружавшая ее, уже не кажется ему такой страшной и непробиваемой.
Конец апреля наполнил город теплом и сладкими ароматами.
- Удивительно, какая здесь ранняя весна, - проявила эрудированность Би. – А ведь это средняя полоса, не должно такого быть. Природная аномалия?
Они сидели на поваленном дереве возле самого озера. Признаки цивилизации – каменные набережные и лестницы - соседствовали в этом заросшем парке с уютными уголками, словно специально созданными природой для романтического времяпрепровождения влюбленных пар.
- Это тепло ненадолго, - заверил тоном опытного синоптика Эл. – Через пару недель зацветет черемуха, тогда и похолодает.
Би подняла брови, но развивать тему не стала. Ее мысли занимало кое-что другое.
- Послушай… - начала она задумчиво.
- Да?
- Эл.. За время этих экскурсий мы с тобой несколько отошли от прямых отношений «начальник – подчиненный»… Не спорь, я прекрасно это вижу. Это не страшно, проблема легко решится при переводе тебя в другое ведомство, - она снова жестом остановила его попытки возразить. – Я сейчас не об этом. Когда-то, еще в прошлом году, ты рассказал мне о своей способности видеть в женщинах Искру Жизни. Ты помнишь это?
Он помнил. И теперь напряженно молчал, ожидая продолжения.
- Ты сказал тогда, что заглянуть в глубь моей души тебе не позволяет субординация… Я думаю, теперь этот барьер вполне можно опустить.
Она повернула голову и посмотрела ему прямо в глаза.
- Я обращалась к экспертам. Они не понимают, о чем речь. И что это за искра.
- Ты считаешь, что я лгал?
- Нет. Я считаю, что твой дар уникален. И хочу им воспользоваться.
- В смысле?
- Я хочу знать, Эл. – Она повторила снова, чеканя каждое слово. – Я. Хочу. Знать.
Он понял. Глубоко вздохнул и отвернулся.
- Я не вижу ее в тебе, Би.
После долгой паузы она спокойно произнесла:
- Я так и предполагала. Идем отсюда, здесь уже тень, и сыро как-то становится.
Они поднялись и пошли по асфальтовой дорожке, ведущей вдоль берега. Эл с тревогой поглядывал на свою спутницу, но ее лицо не выражало никаких эмоций.
***
У Стаса начались проблемы. В этом были твердо убеждены все окружающие. На уроках он смотрел на доску и не мог прочитать, что там написано. Он не слышал родителей, не слышал учителей и не слышал одноклассников, спрашивающих у него про какую-то стенгазету. В ответ на просьбы, замечания и увещевания он честно старался сосредоточиться, но все эти усилия были напрасны.
Думал ли он о ней? О той женщине, о видении, которое не давало ему теперь покоя? Нет, не думал. Думать он не мог. Просто она была перед глазами. Всегда, все время.
Он больше не существовал в этой реальности. И первым это понял его отец. Зайдя вечером в их комнату и выгнав Влада на кухню к матери, он сел рядом со Стасом на кровать и начал без предисловий:
- Ты знаешь, со мной тоже такое однажды было…
- Ты о чем? – механически отозвался Стас.
- Я о том состоянии, когда ничего вокруг не замечаешь.
- Я замечаю.
- Да-да, это было особенно показательно за ужином, когда ты макал печенье в кетчуп. Впрочем, вряд ли сейчас даже понял, о чем идет речь. Стас, очень невовремя пришлось это твое… отсутствие. Надо бы сначала аттестат получить, а? А таким макаром мы и вовсе без него можем остаться. Ты меня слышишь?
- Что? Да. Слышу.
- Эк все запущено, - вздохнул отец. – Стас, это надо решить. Ты сейчас в подвешенности, пойми. Надо просто сделать следующий шаг – и тогда это пройдет. Чем бы оно у тебя там ни было.
Стас, словно проснувшись, впервые посмотрел на него:
- Следующий шаг???
- Именно. Ты мужчина все-таки. Принимай решение и действуй. Хватит в облаках витать. В общем, подумай о том, что я сказал. – Отец поднялся и вышел из комнаты.
Стас ошарашенно проводил его взглядом и задумался. Именно задумался – глубоко и осмысленно. Потом решительно потянулся к телефону и выбрал из книги контактов номер. Нажал кнопку вызова, дождался ответа и, забыв поздороваться, спросил:
- Вадим, мы можем снова встретиться?
***
Эл ждал в приемной. В назначенное время над дверью с табличкой «Руководитель службы наблюдения» засветился разрешающий сигнал, и он вошел в знакомый кабинет.
Би сидела за столом, удивленно его разглядывая.
- К чему такой официоз? Ты мог бы позвонить и рассказать, что у тебя там стряслось. Обязательно было записываться на прием?
- Дело официальное, соблюдаю установленный порядок, - спокойно отпарировал он.
Би недоверчиво пожала плечами:
- Что ж, слушаю тебя.
- На участке пространства бета-реальности выявлен объект, обладающий способностью улавливать энергетические фантомы живых существ. Способность была первоначально определена как потенциально безопасная, однако в настоящее время выяснились некоторые детали. В частности, установлена возможность указанного индивидуума считывать закрытую информацию, в том числе и относящуюся к параллели альфа.
Его руководительница занимала свой пост не зря, поэтому тут же уловила основную мысль:
- Этот человек способен распознавать внешних наблюдателей?
- В теории – да. На практике же он весьма смутно осознает свои возможности.
- Так в чем проблема? Установите слежение, выявите степень представляемой угрозы. При необходимости доставьте в наш центр для проведения исследований. Воспоминания потом скорректируете. Мне – подробный отчет.
- Объект настаивает на личной встрече.
- С кем???
- С тобой.
Би несколько секунд молчала. Затем указала ему на стул прямо перед собой. Эл подошел и уселся, с вызовом закинув ногу на ногу. Он был твердо намерен добиться того, для чего сюда явился.
- Теперь выкладывай все, что тебе известно.
Это был приказ.
- Объектом было зафиксировано твое пребывание в бета-мире, - осторожно подбирая слова, начал Эл. – Он сумел каким-то образом проникнуть за барьер защитной личины и… отсканировать твою настоящую внешность. После чего, заинтересовавшись твоей… э… ярко выраженной индивидуальностью… стал активно искать способы установления контакта.
- Каким образом?
- Через сотрудника, ведущего за ним наблюдение.
Глаза Би заметали молнии:
- Как ты мог это допустить, Эл??? Как ты мог позволить какому-то случайному ясновидцу творить, что ему вздумается??? Зафиксировать, стереть память, заблокировать способности! Все!
Эл встал, оперся руками на стол и, наклонившись вперед, в упор посмотрел на «ее величество», которое, похоже, пребывало сейчас в ярости.
- Это твое последнее слово? Или выслушаешь и мое мнение тоже?
- А ты можешь предложить что-то более эффективное?
- Ты думаешь только об эффективности, Би? Ты ведь была там со мной. Ты видела, как они отличаются от нас. Они живые. Вспомни это. Вспомни, насколько могут быть сильны их чувства. Ты видела это своими глазами. Помнишь, мы стояли на перроне и смотрели, как в бета-мире встречают поезд? Когда люди у вагона обнимаются, смеются и плачут от радости – этот всплеск энергии, этот вихрь, ты тогда ощущала его сама!
Би подошла к окну и некоторое время стояла так, глядя куда-то вдаль. Потом устала спросила:
- Чего ты хочешь от меня? Чтобы я оставила это все без внимания?
- Я хочу, чтобы ты встретилась с ним. И только после этого принимала решение.
***
Би ввела на компьютере код и запросила данные автоматического наблюдения. Экран монитора осветился, показав комнату откуда-то сверху.
- Микроскопический робот-разведчик закреплен на потолке, - пояснил Эл.
На экране хорошо была видна кровать с лежащим на ней юношей. По всей видимости, он спал, несмотря на дневное время.
- Совсем ребенок. – Ее голос не выражал ничего, Би просто констатировала факт.
- Ну… - Эл пожал плечами. – По законам своего государства он совершеннолетний. И он обладает немалой силой. Уж поверь моему опыту - я таких джедаев нутром чую.
- Кого???
- Гениев, я хотел сказать. – Эл с досадой подумал, что пора уже ей показать «Звездные войны» - общаться станет гораздо проще.
- Он один в помещении?
- Да, его семья на время уехала из города. У них там сейчас несколько выходных дней. Майские праздники.
Би глубоко вздохнула.
- Хорошо. Я выясню, что ему нужно от меня.
Эл не успел даже рта раскрыть, когда она быстрыми и точными движениями начертила в воздухе несколько сложных символов, и прямо перед ней открылось окно портала в высоту человеческого роста.
Коротко бросила:
- Жди здесь.
Сделала шаг – и исчезла. Переливающееся окно сжалось в точку и тоже с легким хлопком пропало. Эл с усмешкой заметил, что экран компьютера погас – теперь наблюдение было отключено. Он уселся в кресло и стал терпеливо ждать.
***
Стас вздрогнул, открыл глаза и тут же зажмурил их от яркого света. Снова открыл. Потряс головой.
Посередине комнаты вертикально висел прямо надо полом голубой мерцающий прямоугольник размерами метр на два. Пока Стас пытался осознать, что происходит, прямоугольник исчез. На его месте теперь стояла женщина. Строгое закрытое платье серебристо-серого цвета плотно облегало великолепную фигуру. Гладко зачесанные волосы были собраны в тяжелый золотистый узел.
Стас почти физически ощутил, как его сердце, внезапно став огромным, ломает грудную клетку и вырывается наружу. Хватая ртом воздух, он медленно сел на кровати. Голова кружилась.
- Какое реалистичное видение, - хрипло прошептал он.
Глубоко вдохнул, опустил лицо на руки, надавил ладонями на глаза, помассировал их несколько секунд. Поднял голову.
Женщина стояла на том же месте и молча смотрела на него. Внимательно, словно изучая.
Усилием воли Стас подавил в себе поднимающуюся волну страха. Он сошел с ума? Пусть. Лишь бы она не исчезла, не растворилась в воздухе, а мерещилась бы ему вот так подольше, подольше…
- А ты еще красивее, чем на моем рисунке… - тихо сказал он.
Ему показалось, что брови на прекрасном лице удивленно дрогнули. Вот забавно, галлюцинация реагирует на его слова. Хотя… наверное, так и должно быть, ведь это же порождение моего воображения, вот оно и общается со мной, подумалось Стасу.
- Не уходи больше… - сказал он первое, что пришло в голову. – Не уходи. Я не хочу… быть без тебя.
Он почему-то вспомнил, как в фильмах, общаясь с призраками, люди проходили прямо сквозь них. Бездумно встал, сделал несколько шагов и, неотрывно глядя в манящую бездну широко распахнутых серых глаз, протянул руку… И невольно вскрикнул, когда рука коснулась гладкого женского плеча, обтянутого серебристой тканью.
***
Они стояли и смотрели друг на друга.
Теперь, когда Стас поверил в происходящее, он не мог найти в себе силы даже шелохнуться. Он слышал собственный пульс. Тело словно налилось свинцом, а ком в горле мешал дышать.
Впервые в жизни Би почувствовала смятение. Она привыкла видеть в глазах мужчин обожание, вожделение, сумасшедшую страсть – это было приятно, но никогда не трогало особенно ее души. А теперь… Что разбудил в ней этот мальчик, глядящий так, словно он много лет жил во мраке и вот наконец прозрел? Это странно и необъяснимо. Но самое необъяснимое – то, что она сейчас смущается, словно девочка на первом свидании. Кто он такой? Какое имеет право так на нее смотреть? Она не позволит… Не позволит? Она поняла, что боится. Той силы, что прячется за этим невыносимым взглядом. Боится самой себя. И не хочет никуда отсюда уходить.
Ее бросило в жар. На миг показалось, что она сейчас сгорит в этом пламени – в мощном, ослепляющем, неукротимом огне его сердца…
Он глубоко вздохнул, словно просыпаясь. Медленно и осторожно приблизился и, едва касаясь, провел указательным пальцем по ее лбу, отодвигая тоненькую золотистую прядь, выбившуюся из гладкой прически. Она посмотрела ему прямо в глаза. Ее ладонь легла сверху на его руку, и их пальцы тут же сплелись, словно стянутые магнитом огромной силы – до боли, до судороги, до онемения.
И наступила темнота.
В этой темноте не было ничего, кроме двух огоньков, слившихся в одно мерцающее сияние. Звенящая тишина не пропускала ни единого звука. Время остановилось, подчиняясь более могучей силе. Мысли и слова, превратившись в искры, переплелись в черном межпространстве.
«Что это?»
«Граница между мирами. Только здесь мы можем быть вместе.»
«Я согласен остаться здесь навсегда. С тобой.»
«Ты ничего не знаешь обо мне…»
«Я знаю главное. Ты – моя. И ты тоже это знаешь.»
«Да. Но только сейчас. У границы миров свои правила. Мы оба забудем о том, что случилось.»
«Я не хочу забывать. Будь со мной!»
«Мы не властны здесь. Все будет так, как должно быть. Но сейчас я с тобой. Только с тобой.»
«Я люблю тебя.»
«Я люблю тебя…»
Сияние двух огней стало нестерпимым и в следующий миг превратилось в яркую вспышку, в клочья разорвавшую окружающую темноту…
***
Стас проснулся и сел на кровати, протирая глаза. За окном стояла темень. Он смутно припоминал, что заснул еще днем, и снилось ему что-то очень приятное. Даже не приятное – прекрасное. Но что? Он пожал плечами и улыбнулся неизвестно чему. На душе было легко и спокойно. Странно, подумалось ему, отчего это я вдруг так счастлив? Вот что значит хорошо выспаться. Он удивленно покрутил головой и пошел на кухню ставить чайник.
Где-то в комнате запиликал мобильник. Стас нашел его, мельком глянул на экран. «Вадим». Вадим? А, ну да.
- Слушаю.
- Добрый вечер, Стас. Ничего, что я так поздно звоню?
- Привет, Вадим. Ничего, я не сплю.
- Хотел узнать, как у тебя дела.
- Дела? – Стас удивился. - Отлично все, спасибо.
- Ну и хорошо. Ладно, пока, до встречи!
- До встречи.
Стас дал отбой. Какой интересный и доброжелательный парень, хотя немного странный. Ведь они совсем недавно знакомы? Да, Вадим подошел к нему в парке, когда он гулял с Владом. Его мысли тут же вернулись в привычное русло. Завтра возвращаются родители, надо будет хоть прибраться в квартире к их приезду. Посуду вымыть, пропылесосить. А послезавтра – в школу. Подготовка к ЕГЭ, подготовка к выпускному… О, еще и газета, которую он обещал сделать. Или организовать? Да пропали оно пропадом! Стаса осенила прекрасная идея – он сделает эту газету сам, вручную, без помощи компьютеров и принтеров. Он нарисует каждого своего одноклассника и каждого учителя – нарисует в образе, а не просто так!
Напевая себе под нос, он заваривал чай.
Стас не видел, как в это самое время в центре его комнаты открылся в воздухе мерцающий прямоугольный портал, впуская прекрасную женщину с длинными золотистыми волосами. Гостья быстро огляделась, взяла со стола раскрытый блокнот с рисунками и вновь исчезла в голубом переливающемся окне. Окно мгновенно свернулось в точку и исчезло.
***
Эл так долго сидел в кресле, что даже задремал. Наступил вечер, а Би все не возвращалась. Он не привык беспокоиться за свою начальницу, но эта ситуация все же немного его нервировала. Впрочем, нарушить приказ и покинуть свой пост он не счел правильным, поэтому просто ждал.
Наконец в кабинете заискрилось переливами знакомое голубое сияние. Женщину, появившуюся прямо перед ним, он в первую секунду не узнал. Всегда идеально уложенные волосы Би были небрежно разбросаны по плечам, словно их растрепало ветром. На щеках горел лихорадочный румянец, а глаза невидяще смотрели куда-то вдаль.
Он встал, не зная, что делать дальше. Задавать вопросы было бессмысленно – это он понял сразу.
Би положила на стол какую-то тетрадь и рассеянно махнула рукой в сторону двери:
- Уходи. Потом поговорим. Может быть…
Эл послушно пошел к выходу, усилием воли сдерживая свои разбушевавшиеся эмоции. В дверях обернулся, решив, что все скажет ей… Но не сказал. Он так и застыл, онемев от изумления, глядя на женщину, которую еще совсем недавно считал бесчувственным роботом в красивой оболочке. Перед ним стояла словно только что родившаяся из морской пены Афродита. Богиня Любви. Искра Жизни полыхала в ней с такой силой, что было больно глазам.
Эл зажмурился на минуту. Потом грустно улыбнулся и покачал головой:
- Ну, вот и все, госпожа начальница. Твоя служебная карьера окончена…
Конец.
Эпилог
Заседание Комиссии по проблемам Взаимодействия было в разгаре. Эл нервно ходил по коридору, хотя разбиралось вовсе не его дело. Ну, разумеется, если бы вопрос касался лично его, не бродить бы ему сейчас здесь, а стоять там, в центре холодного белого зала, перед непроницаемыми лицами Вершителей. Но сейчас там стояла Би.
Он представлял себе, как плавится беспристрастие экспертов при одном только взгляде на нее. За тот месяц, что прошел с момента последнего визита Би в бета-реальность, эта женщина сумела свести с ума весь Департамент. В организации не осталось ни одного мужчины, не мечтающего хоть о малейшем признаке ее благосклонности. Ситуация начала выходить из-под контроля: совещания срывались, оперативная работа не выполнялась в установленные сроки, а высшее руководство, закрывшись от греха подальше на верхних этажах, лихорадочно обдумывало способы нейтрализации этой внезапной гормональной активности.
В конце концов была принята крайняя мера – вызвана внешняя комиссия, состоящая сплошь из официальных лиц, доказавших свою жесткость и неподкупность во многих щекотливых вопросах. Би вызвали для вынесения окончательного вердикта. И вот теперь решалась ее судьба.
Эл чувствовал себя косвенно виноватым в происходящем. Как ни крути, а именно он спровоцировал невероятное превращение ледяной красавицы в это концентрированное подобие Клеопатры. Больше всего он боялся, что члены комиссии, расписавшись в собственном бессилии, предоставят решать вопрос Верховному судье – равнодушному к человеческим чувствам компьютеру.
Двери зала раскрылись. Би царственной походкой проплыла мимо него, едва заметно кивнув в сторону своего кабинета. Эл торопливо двинулся следом. Они прошли приемную, уставленную огромными букетами роз, создававшими ощущение не то свадьбы, не то пышного юбилея.
Би закрыла за собой дверь и указала ему на кресло, а сама прошла за стол. Эл уселся и постарался взять себя в руки. Несмотря на давние дружеские отношения с этой женщиной, он сейчас испытывал примерно то же самое, что и все остальные – желание упасть к ее ногам и молить разрешения поцеловать краешек платья. Да, она была так хороша. Она вызывала трепет и слабость в коленях, ее вид повышал уровень тестостерона до небес. Наверное, она теперь смогла бы остановить сердце мужчины одним взмахом ресниц, если б захотела…
- Эл… - она понимающе смотрела на него.
Он почувствовал себя так, словно оказался застигнутым за просмотром порно-журнала. Покраснев, сердито сказал:
- Я слушаю тебя.
Би вздохнула и сделала вид, что не замещает его смущения.
- Меня отправляют на перевоспитание, Эл.
- Перевоспитание???
- Да, коррекция личности. Приговор был очень мягким.
Неудивительно, усмехнулся он про себя.
- Обвинения как такового не прозвучало. Только предупреждение. Но необходимость коррекции не обсуждается. Правда, я сама могу выбрать способ и срок, - она улыбнулась так нежно и мечтательно, что сердце Эла ухнуло и провалилось куда-то вниз.
- И что же ты выберешь? Или уже выбрала? – тихо спросил он, уже догадываясь об ответе.
Ее глаза заблестели и вдруг наполнились слезами. Она подошла и мягко провела рукой по его щеке, отчего Эл чуть не потерял сознание.
– Спасибо за все, что ты для меня сделал. А теперь прости. Меня ждут.
***
В конце июня, когда отгремел шумный выпускной бал, Стас внезапно оказался ничем не занят. Он подал документы в Художественную Академию и теперь ждал хоть какого-то результата. И, если повезет, вызова на профильный экзамен. Настроения чем-то заниматься не было. Он бесцельно шатался по улицам, иногда гулял с братом, сидел в интернете, слушал музыку, что-то бездумно рисовал и, в общем, чувствовал себя нормально. Вот только было легкое ощущение, что чего-то не хватает. Он пересматривал свои старые блокноты, смутно ища что-то, какой-то рисунок, который он потерял. Или ему показалось, что потерял? Он не чувствовал беспокойства – скорее, приятное волнение. Почему-то у него была стойкая уверенность, что все найдется. И все получится.
В один из вечеров, когда Стас валялся на кровати, перечитывая в очередной раз любимый том Стругацких, в комнату вошел отец. На лице его было странное выражение.
- Сын, надо поговорить.
- Что случилось? - Стас удивленно отложил книгу.
- Да, в общем, ничего страшного. Приятель мой старый, в Москве живет, хочет дочь свою к нам отправить на каникулы. Ты прости, я дал согласие, тебя не спросив. Она приезжает послезавтра. Я тебя попрошу – ты уж побудь джентльменом, проведи время с девушкой. Поводи по городу, поразвлекай, окей?
- Я не понял, пап, в чем прикол? Почему именно к нам? Вы не сватать меня собрались, надеюсь?
Отец поморщился:
- Не сватать. Там сложная история. Девочка попала в аварию, три недели пролежала в коме, сейчас у нее… э… некоторые проблемы с памятью. Родители считают, что ей стоит сменить обстановку и пожить в более тихом месте, чем столица. Но среди хороших людей. И желательно пообщаться с ровесниками. А ты как раз ровесник, так что выручи уж, на тебя вся надежда.
- Ну… конечно. О чем речь.
- Вот и отлично. Я, в общем, знал, что ты не подведешь. Встретишь ее сам на вокзале, ладно?
***
Стас стоял на перроне, глядя на приближающийся поезд. Он давно уже заметил, что провожать всегда грустно, а встречать всегда приятно. Даже если не знаешь, какой кот в мешке едет к тебе сейчас вот в этом 14-м вагоне. Поезд медленно дополз оставшиеся метры и наконец остановился. Проводница открыла дверь и откинула подножку, освобождая металлическую лестницу из трех ступенек.
Пассажиры выходили один за другим, попадая в объятия встречающих. Смех, поцелуи, радостные возгласы… Стас невольно отвлекся, разглядывая счастливых обнимающихся людей, и на время упустил из вида двери вагона.
- Станислав? – раздалось у него прямо над ухом.
Он обернулся, на ходу «включая» светскую улыбку:
- Вика?
И замер, встретившись с лучистым взглядом огромных серых глаз.
Мир куда-то исчез, забрав с собой все разумные мысли. Были только эти глаза – и то, что он чувствовал сейчас. Он узнал их. И готов был поклясться, что тоже узнан. Он вспомнил все, что случилось с ним тогда, весной. До боли сжатые пальцы, темноту и ослепительную вспышку наслаждения. Он почти не помнил черты лица, но совершенно точно знал, что это именно она сейчас стоит перед ним в виде хрупкой девушки, улыбающейся нежно и светло…
- Как долго я тебя ждал, - прошептал он тихо. Протянул руку и погладил мягкие золотистые волосы. Потом, не удержавшись, шагнул вперед и крепко прижал ее к себе – всю, целиком, твердо и безоговорочно заявляя свои права…
И, чувствуя, как затапливает сердце ощущение полного, безграничного счастья, услышал в ответ такой же тихий шепот:
- Спасибо… Спасибо, что дождался.