– Какие странные игры, - удивилась Светлана, - полтора часа назад ты приглашал меня в Москву. Девочки, сварите кофе. Я сейчас.
Умылась холодной водой, закрутила волосы в узел. И никакой косметики. Лицо серое, усталое. Чего стесняться? Чужой. Неделю назад летала. Не верится! Красивый, солидный, почти не изменился, а сердце не дрогнуло.
Катя и Зоя ушли. Он сидел в любимом ее кресле, у камина. Курил.
– Ну, здравствуй!
– Все - таки что за игра?
– Какая игра? Увидеть хотел. Успел на последний самолет. В десять надо быть в Москве.
Не складывается пазл. И, кажется, пьян.
– Увидел? И в гостиницу! Устала.
– Прости, не получилось у нас тогда, но все помню. Что ты стоишь? Достань вино, бокалы и сядь. Хочу на тебя посмотреть. Скучал, честное слово.
– Сам – то себе веришь? Не девчонка. Научилась отличать правду от лжи.
Где подвох, почему ушли Зоя и Катя? Только бы не расплакаться. Хочется заснуть и не видеть это лицо, эти ладони, которые легли на ее колени. Зачем села рядом? Чужой!
– Общежитие вспомнил. Лифчики, лифчики на веревках, а мы целуемся... Королева! Хорошее было время.
Что он делает? Как выбраться из этих внезапно шальных рук, куда спрятать губы? Только прикоснулся, растаяла, как раньше. А не надо! Сильное мужское тело, неровное дыхание. Забытое! И несет куда – то, несет.
Проснулась и не поняла – было, не было? Может, сон... Какой сон! А простыни... Ушел, не разбудил. Не встретились глазами. Так лучше. Пусть едет в Германию. Просто секс. Она ведь и забыла, как это бывает. Какие желания, когда сковывал лед? Неожиданно все, стремительно. Что – то не так.
Позвонила Катя:
– Как ты, подруга? Случилась любовь - морковь?
– Вы почему ушли?
– Не хотели мешать. Столько лет ждала.
– Перегорело! А он, как пришел, так и ушел.
– Ну, ну. Как бы снова он к тебе не приехал... Из Германии!
– Почему ты смеешься, Катя?
– Не смеюсь, улыбаюсь. Котенок забавно играет. Недавно взяли. Приходи.
– Приду. Знаешь, он мне врал. Понять не могу, в чем.
– Не заморачивайся. Живи проще.
Какой пустой разговор, а хотелось рассказать, что на душе почему - то легко. Нет королевы, ни Снежной, ни тающей. Нет половодья. Все унесла ночью волна желания. Только казалось, что другой мужчина ласкает тело, не Игорь. Другая кровь согревает, волнует, зовет. Другие губы нетерпеливы. Другой. Кто? И что это было?
Виктор вспоминал опухшие синие глаза и понимал: больно Светке было. Женщины чаще плачут из – за детей или из – за мужчин. Сорок, значит есть семья. И, возможно, любовник. У красивых всегда страсти. Знает. Жена измотала. Сегодня один поклонник, завтра другой. Устал, расстались. Вспоминал, грустил, ждал звонка, хотя и не верил, что позвонит.
– Папуля, ты влюбился? – спросила однажды дочка, - ходишь сам не свой.
– Ну, что ты? – смутился он, - просто много работы. Ты же знаешь.
– Покраснел почему? Признавайся. Одному плохо. Я пойму.
Ах, дочка, дочка. Восемнадцать лет, щенячье любопытство к жизни! И он рассказал. О портфеле, о встрече в поезде, о записке.
– Глупые, - удивилась дочка, - дураки просто. Вдруг это была судьба?
– Она даже вслед мне не посмотрела.
– Разволновался, значит точно влюбился. Портфельчик какого цвета был?
– Бордовый с черной полоской.
– Вот, вот! Не забыл. Плакала, значит бросили. Ищи ее.
– Нет, Ленусь. Если судьба, встретимся.
– Ага, лет в семьдесят, чтобы на скамеечке вместе сидеть.
Права дочка, но искать не будет. Не поймет Светка. Снова сделает вид, что не узнала. Зачем унижаться? Происходит то, что должно произойти.
Встретились в театре, на премьере. Он и не узнал ее сразу. Гламурная дама с высокомерным взглядом. Кивнула, улыбнулась. И разошлись, но места оказались рядом. Спектакль был ярким, шумным, азартным. Иногда они весело переглядывались. И он чувствовал, что с этого дня все и начнется. Женщина была родной. Да и как не родной, если это Светка Свиридова! Спектакль он смотреть не мог. Осторожно прикоснулся к ее ладони. И испугался, уйдет, пересядет. Не ушла. Тихонько сжала его пальцы. Так и сидели, прислушиваясь друг к другу. Кровь не шалила, не захлестывала желанием. Только ладони обволакивало нежностью, но не решился, не предложил проводить. Она удивленно на него оглянулась. Пошла к машине, красивая, волшебная. Что это было?
Она грела у камина почему – то озябшие руки. Хорошо им было в больших ладонях мужчины, которого она знает и не знает... Витек Васнецов, смешной мальчишка. Какой Витек? Виктор, Витя. Испугался. В поезде был смелее. Испугаешься! Модель с обложки журнала. Бизнес – леди! Хотя обычная баба. Детей бы рожать, мужа кормить, а бизнесом пусть бы он занимался. Достала из шкатулки листок из блокнота, визитку, набрала номер. Бешено застучало сердце, разгорелись щеки.
– Васнецов, приходи ко мне в гости.
Что он молчит? Жена, наверное, дети. Ой, как стыдно! Пожалел тогда, от слез опухшую. Но в театре, в театре... Спектакля не видела. Что это было?
– Пап, звонок был странный. Я «але» не успела сказать, а тебя в гости пригласили. Женщина!
– Ремнем выдеру, если еще раз возьмешь мой мобильник. Где сейчас цветы можно купить? И рубашку свежую дай.
– Не надо цветы. Ты поторопись, если это она. Я ведь ничего не ответила, а там телефон отключился...
... Рядом с ее домом припарковал машину бывший муж. Он давно жил неподалеку от этого города, на родине жены. Не бедствовал. Бывал в гостях у Кати и Зои. Все знал о бывшей своей королеве, успешной и одинокой. Не раз видел на презентациях, выставках, на улице. Старался, чтобы не увидела она. Подруги говорили: дом, работа, деловые поездки, путешествия. Никаких романов. Его ждала... Удивлялся: «Предал же, обидел жестоко, ребенка не выносила. И спустя двадцать лет обошелся подло, а не оттолкнула».
Не было Германии и Москвы. Просто был очень пьян. Написал сообщение. Из любопытства. Разве мог подумать, что рванет и будет ждать в Москве? Не верил и сейчас не верит, что за эти годы ни с кем... Он бы и не появился у нее. Подруги всполошились: «Переживает, ревет, делай, что хочешь». Курицы! Скрывают от нее, что общаются с ним и вдруг делай, что хочешь. Ну и сделал, позвонил, чтобы о розыгрыше не думала, с ума не сходила, справки не наводила. И приехал. Горячая штучка бывшая жена. Снежная... Как же! Надо зайти и честно все рассказать. По щекам набьет, но что он Светку свою не помнит? Обнимешь и растает. Растает! Куда она теперь от него денется? От жены уйти легко, детей нет. И начать все с чистого листа...
Два силуэта за прозрачной шторой. В ее окне. Целуются. Показалось, похоже - это совсем другое окно. Светка любила плотные шторы. Нет, ничего он не перепутал. Она это. У окна, как будто восемнадцать лет. Как будто в той комнате, где студентки сушили белье. Стерва снежная!
Сигналил долго, настойчиво. Уехал, злой, пьяный, уставший.
Они ничего не слышали. Даже если бы землетрясение! Виктор обнимал, хотел и любил самую лучшую на земле Светку Свиридову и знал абсолютно точно, что это навсегда.
А девушка в окне с прозрачной занавеской осторожно потрогала припухшие губы.
– Что это было?
– Чудак какой – то, - засмеялся юноша и озорно стянул с нее белый топик.