Целый месяц, расставаний навсегда, слёз, пощёчин, поцелуев и всё таки Олег и Маша расписались.
Сыграли шумную свадьбу.
Присутствовали; тридцать научных сотрудников АН СССР десять студенток финансового факультета. Играли две скрипки, саксофон и клавишник.
На столах столовой овощебазы было море водки и горы салатов.
Зачем они поженились, Палеи недоумевали почти двадцать лет.
Маша полюбила Олега месяца через три после свадьбы.
– Олежка. – Бросалась она на мужа прямо в прихожей, обхватывая его руками и ногами, приходящего с работы.
– Ты для меня и папа, и мама, и все мои подружки.
– Машуля – Стонал Олег в жарких объятиях жены, увёртываясь от поцелуев
– Дай хоть умыться и поесть чего нибудь. –
Через год страсти улеглись и они зажили дружно и ровно.
Через два года после рождения сына Маша влюбилась в своего начальника, но мужу не изменила.
Когда Палеи прожили в браке восемь лет, Маша опять влюбилась в своего мужа, чем его утомляла почти год.
– Машуля, ты ненормальная. Такой огромный завод. Шесть тысяч инженеров. Неужели тебе никто не нравится. –
- А если кто понравится. –
- Изменишь. Убью. -
Сейчас, когда их дети закончили Университеты, женились и живут отдельно, утром за чаем или вечером за ужином, сидя вдвоём и приняв по стопочке на кухне своей четырёхкомнатной квартиры в центре Москвы, они вдруг взрывались взаимными упрёками, вспоминая свою студенческую юность, прошедшую на Урале и свои лучшие годы, отданные заводу атомных реакторов на берегу Дона.
Все мужчины, которые нравились Марии Николаевне до Олега Николаевича или кем она увлекалась уже в браке с ним, были или музыканты, или художники.
Получив высшее экономическое образование и проработав всю жизнь финансистом, она ненавидела свою работу.
Обожала классическую музыку, имела талант художника, который не развила, но имела чутьё ко всему прекрасному.
Одеться и обставить квартиру Олег без жены не мог.
Палей с десяти лет писал стихи, наигрывал их "битом восьмёркой" на гитаре и был порядочным балбесом.
После седьмого класса с троечным аттестатом и тремя приводами в милицию он мог пойти только в ремесленное училище.
Обе средние школы города Асбест отказались его брать в восьмой класс.
Как то летом, придя на своё любимое место за Сорочьими скалами на Рефт, половить окуней, Олег увидел незнакомого мужика, который насаживал на крючок тесто. В садке у того было пусто.
– Сорожка в агусте не клюёт, выбросите своё тесто. Сейчас окунь ходит. Давайте я вам десяток червей дам, а Вы за это подвиньтесь немного. Черви хорошие. Красные. Навозные. –
Незнакомец широко улыбнулся.
– Ну, давай своих червей. Места тут пятерым хватит. –
Мужик оказался учителем физики. Возникла странная дружба между пятидесятилетним интеллигентом и четырнадцатилетним сорванцом.
Анатолий Иванович Князев был потомственный военный. Дослужился до полковника Красной Армии к сороковому году. Был дважды репрессирован, как дворянин. Отсидел семь лет в Гулаге. Год до войны и шесть лет после, отвоевав четыре года на фронте. Не зачли ему, ни три ранения, ни два ордена.
Олег Палей под его влиянием забросил стихи с гитарой и увлёкся физикой.
Через два года он сконструировал и спаял светомузыкальную установку для дискотеки своей школы, рассчитав конденсаторы и дроссели под синие, красные и зелёные лампы и они играли накалом в такт мелодии.
Занял третье место на математической олимпиаде средних школ Сибири и Урала.
В восьмом классе его приняли в комсомол, а в десятом избрали комсоргом школы.
Половина друзей детства Олега к этому времени уже сидела по тюрьмам.
Бабушка его, тайком от всех ездила в Свердловск в церковь и молилась о здоровье учителя физики Князева Анатолия Ивановича.
С пятнадцати лет до шестидесяти Палею нравились только женщины. Девчонки казались ему тупыми и нечистоплотными.
В десятом классе Анатолий Иванович дважды просил его не смущать взглядами вначале химичку, потом учительницу литературы, которые возмущались в учительской жадными глазами школьника.
Такого типа мужчины, как Олег Николаевич Палей, никогда за 50 совместно прожитых лет не нравились Марии Николаевне Палей.
Такого типа женщины, как Мария Палей, никогда за 50 совместно прожитых лет не нравились Олегу Палей.
Дважды они расходились и трижды вступали в совместный брак, нервируя детей и себя.
Почему они сошлись и не могут жить друг без друга, вечно ссорясь, была загадка для обоих.
Вернёмся в 1971 год. Свердловск. Январь.
Олег и Маша Палеи шли поздним вечером по замёрзшему городу на новую квартиру.
Резкие порывы ветра бросали снег в лицо. Руки оттягивали чемодан и три сумки.
За год семейной жизни они меняли уже третью комнату.
Сейчас они переезжали из сырой комнаты в подвале в отдельный флигель, который до революции был банькой во дворе купеческой усадьбы. До войны 1941 года в нём держали коз, а когда было запрещено держать животных в черте города, хозяева избушку слегка утеплили и стали сдавать студентам и аспирантам соседнего Университета.
Остановились передохнуть. Бросив поклажу в снег. Мария, глядя на яркие окна пятиэтажек, выдохнула.
– Ненавижу всех, у кого есть квартира. Так бы и засветила кирпичом в окно.
– Машенька успокойся. Скоро я буду академиком, а ты главным бухгалтером завода. Нам дадут трёхкомнатную квартиру в центре Свердловска.
– Но это будет через тридцать лет.
– Нет, сработает мой план и у нас скоро будет своя комната. Мы уже потратили кучу нервов. Прописали недавно тебя в один ветхий дом, включённый в плановый снос. Я уже прописан в другой дом в центре города, предназначенный под снос, а жить мы будем в этой баньке, вокруг которой тоже все дома скоро снесут.
У нас три варианта получить своё жильё, согласно Ген.плана развития города.
– Но здесь мы не прописаны и что нам светит в таком случае.
– Как что. По Конституции СССР жилище человека неприкосновенно. А жилищем гражданина, статья 17, является место, где он проводит большую часть времени и где находится большая часть его личных вещей.
О прописке ни в Конституции, ни в Гражданском кодексе нет ни слова. Прописка установлена постановлением Правительства.
Просто нужно доказать в суде, что это наше жилище.
Я уже договорился с хозяином, что куплю и поставлю отдельный электрический счётчик. У нас будут квитанции об оплате за электричество. Это государственный финансовый документ. Выпишем газету на своё имя, на этот адрес. Ещё одно доказательство нашего проживания здесь.
Уже через год микрорайон из четырёх двухэтажных деревянных бараков и двух флигельков в два окошка с печкой посередине, которые отсутствовали на всех планах города, отвели под строительство пяти двенадцатиэтажек заводу №46.
Вначале Палеи были в эйфории от этой новости. Особенно, когда Олег узнал в юридической консультации, что квартиранты, проживающие более года на площади, предназначенной под снос, имеют основание на получение жилья от застройщика наравне с хозяином жилья, сдающим им это помещение, согласно статьи 347, Гражданского Кодекса.
Вскоре пришёл хозяин и на повышенных тонах стал требовать от Палеев, немедленно съехать:
– Нам задерживают ордер на трёхкомнатную квартиру. Требуют выселить квартирантов. –
Олег Палей вежливо ответил:
– Хорошо. Будем искать новую квартиру. –
Он знал, что выселить квартиранта до конца отопительного сезона хозяин не имеет права.
Был холодный январь 1971 года. Морозы под утро стояли ниже 30*.
Вскоре жильцов из домов отселили, но семи семьям квартирантов включая Палеев жилья не дали. Некоторых выселили зимой вместе с детьми. Место строительства огородили трёхметровым забором и Палеи, придя как то с работы не смогли пройти к своему флигельку.
Маша, всплакнув, ушла ночевать к подружке. Олег решил воевать.
Он долго ходил вокруг стройки и понял, что в связи с сильным морозом технику, работающую на солярке, глушить после второй смены до утра не будут, иначе утром её не заведёшь.
В двенадцать часов ночи рабочие второй смены разошлись. Сторожа в бытовке потушили свет.
Палей вышиб доску в заборе и проник на территорию стройки. Все строения были уже снесены, лишь их флигелёк одиноко торчал среди экскаваторов и бульдозеров на краю котлована. Когда Олег подошёл его просто затрясло. Дверь нараспашку, магнитофон и телевизор были разбиты. Бельё, книги и личные вещи разбросаны и затоптаны на полу.
- Я вам устрою, суки. -
Олег Палей выскочил из избушки, залез в кабину мощного дорожного бульдозера С-100 и взялся за рычаги.
Стараясь сильно не газовать, чтобы не разбудить сторожа он направил многотонную махину на трёхметровый забор с козырьком над тротуаром и свалил пятидесяти метровый пролёт его на проезжую часть центральной улицы полутора миллионного города. Троллейбусное и трамвайное движение по проспекту Ленина между Уральским университетом и Оперным театром было перекрыто.
Раздавив забор, Олег заглушил бульдозер на трамвайных рельсах. Вырвал высоковольтные провода пускача дизеля, забросил их подальше и пошёл по пустынному ночному проспекту в сторону железнодорожного вокзала.
Когда вскоре он оглянулся, вокруг бульдозера уже толпились люди. С обеих сторон стояли трамваи и троллейбусы.
Переночевав на вокзале в зале ожидания, утром голодный и не бритый он зашёл на работу и попросил отпуск на неделю. Три отгула у него было, а два дня Олег попросил за свой счёт.
Профессор Гуляев вначале заупрямился, но потом сошлись на том, что Олег поможет ему в проверке лабораторных работ у студентов Университета.
Три дня Палей ходил по отделам Горисполкома, часами высиживая в приемных у депутатов. Пытался подать в суд на завод №46 или строителей. Но когда адвокаты узнавали, что он хочет судиться с самым крупным в мире военным заводом, В КБ которого сконструированы почти все современные танки и артиллерийские системы они улыбались и разводили руками.
– У Вас молодой человек нет достаточных оснований для иска. –
Наконец он добрался до Главного архитектора города. Народный депутат его района Теличкина сказала, что он вроде ещё не подписал титул на отвод земли под застройку.
Архитектор, сухонький интеллигентный старичок, его разочаровал. Выслушав Палея, он развёл руками.
- Мохов, директор завода, он же Генеральный конструктор танков СССР, он же член ЦК КПСС, пожаловался Генеральному секретарю СССР Брежневу, что его мурыжат чиновники на Урале. Мешают строить жильё для людей. Тот рявкнул на нашего Первого секретаря и закрутилось. Мы срочно выделили заводу 48 квартир для отселения жильцов ваших бараков. Знаю, что отселенцам досталось меньше половины выделенного по закону. Людей просто выгнали зимой на улицу или незаконно уплотнили. Остальные квартиры раздали рабочим завода, которые вообще-то стояли на них в очереди по двадцать лет.
Этот Мохов, деятель ещё тот. Отматерил полгорода по телефону и меня в том числе.
Шустрый ты парень я смотрю. Если будут у тебя серьёзные документы против завода, решение суда или депутатской комиссии иди к директору Стройбанка Журову. Сошлёшься на меня. Он может арестовать платежи завода по строительству на месяц или два. Может это тебе поможет. -
Подавленный неудачами, Палей пришёл в свой флигель и лёг на койку прямо в шапке, пальто и зимних ботинках.
Почти сразу за ним зашёл, не скрывая своего раздражения, капитан милиции. Представился участковым. Вручил ему повестку в суд и добавил, что в суд нужно следовать немедленно. Где пока ему оформят арест на пятнадцать суток, а потом добавят ещё видимо лет пять – семь за злостное хулиганство.
В районном суде он просидел под охраной участкового около часа, выслушивая его сетования. Капитан уже получил выговор, что не выселил семью Палеев за проживание без прописки.
Судьёй оказалась старушка в очках.
Она зачитала два иска завода к Палею Олегу Николаевичу о выселении его с женой без предоставлении жилой площади и о хулиганстве на стройплощадке с порчей имущества и техники.
- Секретарь Вишнева. – Обратилась она к девушке с тетрадкой за соседним столиком.
– Пригласите представителя истца и прокурора.
– Ваша честь, от истца никого нет, а Виктор Алексеевич сказал, что скоро подойдёт. –
Вошёл прокурор в синей форме. Подошёл к судье. Прочитал иски. Спросил, обращаясь к судье и участковому.
– Где доказательства по делу. Где истец. –
Все промолчали. Палей встал.
– Вот квитанции об оплате счетов за свет за 14 месяцев по данному адресу на моё имя. Вот квитанции о выписке газет мною на данный адрес. Я проживал в этом доме с женой. Он никому не принадлежит. Это моё жилище.
Судья с прокурором переглянулись.
– Вам ответчик слово не давали. Моё мнение. Выселить Палеев без предоставления жилья. Молоды ещё.
Дать Олегу Николаевичу Палею пять суток ареста. Решайте Мария Викторовна. Я потом подпишу. Буду у себя. –
Отчеканил прокурор.
– Как же так, а статья 347 пункт «а» о выделении жилья поднанимателям при отселении, прожившим более года. – Вскочил Палей.
– Законов, смотрю, Вы начитались. У нас всем всё положено, а где взять. –
Отрезал прокурор, стоя уже в дверях.
Судья взяла телефонную трубку.
– Соедините меня с Моховым. Добрый день. Это районный судья Свирелина. Я звоню Вам по поводу Вашего иска.... –
Вдруг она отстранила трубку телефона от уха. Щёки её покраснели, а глаза заблестели.
Палей понял. Генерал армии Мохов разговаривает с употреблением мата. Судья опустила голову и положила телефонную трубку. Минуту она, молча, разглядывала свои руки.
– Гражданин Палей выйдите в приёмную и ждите решения суда. А Вы капитан свободны. –
Мучаясь от голода и засыпая, Олег Палей просидел на диване в приёмной суда кажется вечность.
Наконец к нему подошла секретарша с кипой бумаг.
– Распишитесь здесь, здесь и здесь. - Взгляд её был удивлённый. Он молча расписался не читая.
Она протянула Олегу красивый розовый бланк с гербом СССР и ушла.
Решение. «Именем Российской Федерации… обязан… выделить однокомнатную…поскольку имелся отдельный выход …» . У Олега закружилась голова. Он ещё раз пять прочитал текст. Отдельную квартиру!!! Положил бумагу в карман и, выскочив на улицу, вытер снегом лицо.
– Создатель. Ты есть. –
Палей не мог идти шагом и метров сто он бежал по проспекту, расталкивая прохожих.
Надо забежать к Машеньке на работу, позвонить друзьям. Да напиться надо срочно.
Эйфория праздника у Палеев с друзьями закончилась через сутки.
Олег Палей позвонил заместителю директора завода № 46 по общим вопросам Глотову. Представился и спросил.
– Как решается вопрос о выделении ему жилья, согласно решения суда. Будет ли завод его обжаловать.
– Никак пока не решается. И обжаловать не будем. Есть постановление Верховного суда «О исполнении решений судов по жилищным делам. Временное, без срока давности, в связи острым дефицитом свободных квартир». –
Ответил ему мягкий мужской баритон.
– Проще говоря, мы обязаны выделить Вам однокомнатную квартиру в течении 49 лет.
Сутки Олег Палей был в шоке. Потом решил. Буду драться до последнего патрона. Умру на глазах всей страны.
Он зашёл в редакцию газеты "Уральский рабочий". Там его приняли. С интересом выслушали, публикацию не обещали, но посоветовали обратится в суд с требованием о прекращении строительства в связи с грубым нарушением техники безопасности при производстве работ.
Пояснили. Работа экскаваторов и кранов, если в радиусе их движения попадают жилые строения, грозит уголовным наказанием прорабу и начальнику строительства.
Главное не забирать свои личные вещи из жилого помещения. Помогли составить иск.
Олег отнёс исковое заявление в суд. Иск зарегистрировали и назначили слушание.
Он с копией иска записался на приём к Управляющему Стройбанком по совету Главного архитектора Свердловска.
Когда Палей вошёл в огромный кабинет, у него подкосились ноги. Он опустился на крайний стул.
На него с улыбкой смотрел розовощёкий полноватый преподаватель Марии Палей «по финансам и кредиту».
Олег понял, что Управляющий Стройбанка Журов, видимо, написал диссертацию, а для защиты нужен педагогический стаж, не менее года. Вот он и подрабатывает в «Плехановском».
Месяца два назад Маша пожаловалась, что уже три раза посреди лекции новый преподаватель «по финансам и кредиту» прекращает излагать и заявляет.
– Что-то стемнело. Студентка Палей включите свет.
– Ну и что. – Буркнул Олег.
– Что. Что. До выключателя два метра. А он мои ноги сзади рассматривает. Весь курс ржёт, как табун лошадей. Шуточками меня изводят. –
Палей обнял и расцеловал свою двадцатилетнюю жёнушку.
– Юбки носи подлиннее и ноги имей похуже и к выключателю пригласят другую. –
Тем не менее, поджидая, как то Машу после лекций, Олег увидел идущего по коридору финансиста. Он остановился и взял его за лацкан пиджака.
– Говорят, тебе студентка Палей очень понравилась, дедуля. –
Мужик ткнул кулаком Палея в грудь.
- Что Вы себе позволяете. –
Они тогда разошлись, оглядываясь.
Сейчас, Олег, не глядя на Управляющего, монотонным голосом изложил суть дела, без надежды на успех.
Хозяин кабинета, продолжая улыбаться, вызвал секретаршу из приёмной.
- Нина, сделайте копии с документов этого молодого человека и отнесите их Петрову. - И посетителю.
– Хорошо, я официально уведомлю руководство завода о замораживании их банковских счетов по строительству на основании грубых нарушений техники безопасности до устранения. -
– Большое Вам спасибо. Вы настоящий… человек! – Подпрыгнул Олег со стула.
– Успехов с квартирой. Привет супружнице. - Ещё шире улыбнулся хозяин кабинета.
Через день рабочие и техника со стройки исчезли. На дверях бытовок повисли замки.
Палей в раздумьях, в полудрёме, в пальто и зимних ботинках лежал на кровати в своей избушке, ёжась от холода.
Вдруг он услышал долгие настойчивые сигналы. Выглянув в окно, он увидел невдалеке на стройке две чёрные «Волги», а рядом человек пять солидных мужчин в ондатровых шапках и генерала в папахе.
Начальство какое-то явилось. Олег вышел на порог своей избушки. Один мужчина призывно махнул ему рукой.
Палей протопал по сугробу половину пути, около пятнадцати метров. Остановился и тоже призывно махнул рукой.
Он ощущал себя дворянином на дуэли за честь дамы, стоящим у барьера. Мужики заулыбались.
Рослый генерал с красными лампасами на брюках толкнул, стоящего рядом, в спину.
Тот, запинаясь о высокий снежный наст, подбежал к Олегу.
– Прекратите паясничать. С Вами хотят говорить серьёзно. Идёмте. –
Палей вылез по сугробу на строительную площадку. Генерал протянул ему бумагу.
– Держи гренадёр. Заслужил. –
Палей взял бланк. В его руках был ордер на однокомнатную квартиру в центре города. Улица Папанина дом 12 кв.8.
– Ты кто по образованию. – Услышал Олег.
– Физик.
– Жаль. Я тут выгнал начальника юридического отдела и своего зама по быту. Не справились с дилетантом, болваны.
Два кабинета свободны. Мне такие зубры нужны. Виктор Васильевич, а нужны нам двухметровые физики.
Генерал оглянулся на полного мужчину в очках.
- У нас в разных подразделениях работает более двухсот учёных, 37 докторов наук. Хорошие работники всегда нужны.
Ответил тот.
– Вот и найди работу для специалиста с деловой хваткой.
И, оглядев Палея ещё раз, добавил.
– А ты приходи в наш отдел кадров в понедельник, не пожалеешь. - Он пошёл к машине.
Когда «Волги» выехали со стройплощадки к Олегу подошёл уже знакомый ему прораб, в глазах которого читалось желание дать Палею в морду.
- Ну что грузить вещички будем. Вон завод машину выделил. Мне к утру велено сравнять твою хибарку с землёй.
Олег только теперь заметил в стороне грузовик и бульдозер. Начитавшись гражданского законодательства, он понимал, что как только он заберёт вещи, он съедет юде-факто. Домик немедленно раздавят, а срок действия ордера на квартиру по закону 10 дней и он будет ждать следующий ордер 49 лет.
Палей подошёл к грузовику. За рулём сидел молодой солдат.
– Слышь, парень, ты надолго в моё распоряжение.
– До вечера.
– Понимаешь мне нужно прописаться по новому адресу, а потом уже перевозить вещи. Покатаемся по городу. Я тебе ещё подкину немного деньжат.
– Поехали. Мне вообще-то в часть к отбою. – Весело согласился солдатик.
В домоуправлении паспортистка взяла его ордер, паспорт, военный билет и сказала, что завтра поедет оформлять.
Палей достал шоколадку и попросил её поехать на машине с солдатом немедленно. Девушка с солдатиком переглянулись, улыбнулись и пошли к машине. Олег пошёл смотреть жилплощадь.
В квартире кипел ремонт. Обои были уже поклеены и три отделочницы докрашивали окна.
Молодые, весёлые женщины рассказали ему, что бывший хозяин квартиры умер от разрыва сердца трудясь на девчонке, которую он привёл с «Плотинки» (место тусовки проституток) или она его отравила.
Каждый вечер приходит зубной врач с соседней поликлиники, которому дали ордер на эту квартиру. Смотрит, как идёт санитарный ремонт, положенный при вселении, если предыдущие жильцы скончались.
- А Вы кто. –
Олег, не ответив, выскочил из квартиры и почти бегом вернулся в домоуправление.
Паспортистку с солдатом он прождал часа три. Наконец показался зелёный военный грузовик. Палей выхватил у девчонки паспорт и они с солдатом поехали за вещами.
Когда они вернулись, в квартире было не протолкнуться. Кроме маляров, здесь были заплаканная паспортистка, орущий домоуправ и соседи по лестничной площадке.
- Я не разрешаю Вам занимать эту жилплощадь. Она выделена зубному врачу нашей поликлиники по ордеру, выданному Центральным районом города Свердловска. –
Заявил домоуправ, толстый пожилой мужик с красным лицом.
– Уйди с дороги, по хорошему. – Рассвирепел Палей, поставив диван на лестничной клетке.
– Это моя квартира. Я здесь прописан. Дорогу.
– Я вызываю милицию. – Крикнул домоуправ и затопал из подъезда.
Олег с солдатом быстро занесли нехитрые пожитки.
Палей упал в изнеможении на диван и мгновенно уснул.
Часа через два в дверь забарабанили. Олег впустил только участкового.
Пожилой капитан внимательно посмотрел все документы Палея.
– Шустрый ты паря. Врач, бедолага, тоже с вещами прикатил.
Но у него и ордер уже просрочен, а ты и прописался уже. Живи. Раз так. –
Через год у Олега и Маши Палеев родился сын. Наступило тихое мещанское счастье, которое оказалось коротким.
В соседней квартире на лестничной площадке, где жила тихая одинокая старушка вскоре появилось чудовище, её сын.
По не известным Палеям обстоятельствам он пять лет назад забил до смерти свою жену и выбросил в окно двенадцатилетнего сына, который упав со второго этажа, умер через неделю в реанимации.
Сергея Аркадьевича Шевчука признали душевнобольным и направили на лечение.
В психиатрической клинике его лечили пять лет, потом кастрировали и выписали.
Это стало просто бедствием для соседей.
Раза два три в день он выходил босиком в трусах и майке на лестничную площадку и, взявшись за перила, выл о…а…о…а…., около пятнадцати минут.
Способность членораздельной человеческой речи за время лечения он утратил.
Рёв на лестничной площадке был настолько жуткий, что восьмимесячный сын Палеев сразу начинал дрожать и плакать.
Как то мимо воющего соседа пробегала Мария Палей, выйдя в магазин за продуктами.
Он схватил её за руки и держал, не прекращая выть, минуты две. Синяки на её запястьях не сходили две недели.
Врачи и милиция по закону оказались бессильны. Соседям осталось ждать, пока дебил с могучими кулаками кого-нибудь покалечит и его опять отправят в психушку.
Олег с трудом достал рукописный трактат с рисунками: "Убийство голыми руками". Пособие для английских дипломатов».
Случай представился недели через две в воскресенье.
Палеи завтракали на кухне, и тут раздался вой на лестничной площадке.
Иван заплакал и Мария, схватив его, убежала в комнату и закрылась.
Олег осторожно приоткрыл дверь и выглянул на площадку.
Сосед стоял спиной, держась за перила и рычал. По его голой мощной спине перекатывались мышцы.
Казалось, он пытался согнуть железные перила. Олег, тихорясь, на цыпочках в носках подошёл к нему.
Встал в боксёрскую стойку, носки внутрь, пятки наружу и начал закручивать своим телом правую спираль, для удара ребром левой ладони по правой почке.
После первого удара Сергей Аркадьевич замолчал и лёг животом на перила.
Бить стало очень удобно и Олег нанёс по пять-шесть мощных ударов по каждой почке с винтовым разворотом всего тела, разбив их всмятку, и так же на цыпочках вернулся в свою квартиру и тихо прикрыл дверь.
Кисти рук ныли. Мизинцы Олег не ощущал сутки.
Сосед умирал долго, почти две недели. Скорая приезжала дважды. Палей совсем извёлся. Его мучила совесть.
На соседку старушку, мать дебила, он не мог даже глаз поднять.
Как то вечером уже после похорон соседа, толкая коляску с уснувшим сыном по тропинке скверика за домом, Олег столкнулся с соседкой и растерялся. Глухо поздоровался и опустил голову.
Она подошла к нему и взяла обеими руками его левую ладонь.
– Ну что Вы так переживаете Олег Николаевич. Успокойтесь. Вы мой грех на себя взяли. Теперь на земле я одна за него виноватая осталась. –
Палей не проронил ни слова. Придя домой, он спросил Марию.
– Слушай я всё на работе, а ты дома уже год сидишь. Что за человек наша соседка старушка. Ну, мать этого умершего олигофрена.
– Умершего. Это ты его убил. Зверь. Я теперь тебя боюсь.
А мать его воевала лётчицей, как «Ночная ведьма». На фанерном По-2 совершала по пять вылетов за ночь на бомбардировки немецких позиций. У неё наград за Великую Отечественную с килограмм, полная конфетница орденов и медалей. Три документа о ранении.
После войны Нина Сергеевна, учительницей математики в школе работала.
– Ну дела. И за что её так судьба наказала. Она же просто святая. Конечно, я скотина последняя, но кто-то должен был взять на себя ответственность. Я же Маша ради вас с Иваном. -
Многое опустил.
Что то изменил.
Нину Сергеевну в 1944 у Вильнюса ночью сбили. Попала в плен. Закрыли в сарае до утра. Ночью охранник её изнасиловал и расслабился. Она его убила и к утру вышла к своим окопам.
Забеременела. Родила от первого и последнего мужика. Растила одна строителя коммунизма...
Поговорка: Свинья не родится от бобра...