Сумасбродство всегда было сильнО во мне. Авантюрные искры, бегающие по венам, периодически воспламенялись. И тогда, загоревшись новой сумасшедшей идеей, я ни о чём другом уже думать не мог. Мой мозг уже выстраивал маршруты, а воображение смаковало сказочные перспективы. Потом меня окончательно припекало, и я срывался куда-нибудь.
Во Львове прожил год и два месяца. И об этом городе мои самые яркие воспоминания, и самые тёплые чувства. Здесь обрёл настоящих друзей, испытал сумасшедшую страсть, и потерял высокооплачиваемую работу. Работал личным охранником у одной деловой тётки. Если бы имел право ношения оружия, назывался бы хранителем тела. А так просто охранник. Личный цепной пёс. Однажды я неудачно защитил свою хозяйку от её, нанюхавшегося коксом, мужа. Через какое-то время супруги помирились, а мне дали пинка под зад. Образно конечно. А что делать, когда теряешь хорошую работу? Понятное дело - искать новую. Но я вспомнил о своей актёрской мечте, и о дальних странах. Скучно мне и не уютно стало в красивом городе, вмиг сделавшимся серым и унылым. И я решил уплыть в Италию. От неё Франция не далеко. А во Франции заветная киностудия Гамон. Люк Бессон и Жан Рено. Ну и Софи Марсо где-то неподалёку. Вобщем, ждите ребята. Скоро буду.
А пока - привет, Одесса! Аркадия. Шикарный ресторан. Я официант. Гы-гы... Ночная жизнь. Месяц не очень интересной работы, и билет на пароход до Стамбула в кармане. Лист из паспорта со штампом о депортации просто вырвал. Турция не совсем Европа, но на всякий случай. Кто не читал моё прежнее - из Евросоюза меня уже однажды выдворили. При прохождении пограничного контроля перед посадкой на пароход, девушка в погонах сначала возмутилась, как это я более года проживал в Украине без регистрации. Я подсказал ей, что миграционная карточка в конце паспорта. Она открыла последнюю страницу, и увидела пятидолларовую купюру. Даже подпрыгнула от возмущения. Номинальчик то не большой у купюрки. Но сама денежка новенькая, хрустящая, с Линкольном бородатым. Красивая такая.
Я на борту судна "Глория". И это моё первое в жизни плавание. Незабываемое впечатление произвела на меня водная пустыня. А наблюдать закат с палубы — вообще восторг до визга. Не визжал. Но, блин, хотелось. Не помню точно сколько плыли, но помню, что был ужин, и завтрак. Когда проходили Босфор, кораблик сопровождали весёлые дельфины. Как дрессированные одновременно выпрыгивали из воды, и одновременно же ныряли. И это было тоже зрелище.
И вот я в древнем ночном Стамбуле. Опять плыву на небольшом пароходике. Из порта прибытия, к другой, видимо, основной части города. Пью терпкий чай из рюмки. Удивляюсь, почему из рюмки. Любуюсь морем огней. Высадился, наконец, на берег. Где переночевать? Нашёл какой-то отельчик дешёвый, с такой малюсенькой комнатушкой. Духота. Из открытого окна видна огромная мечеть. Незнакомые запахи, и шум не спящего великого города. Уютно, волнующе, необычно. Утром пошёл искать автовокзал. В Анталию чтоб уехать. Денег то почти нет на дальнейшие странствия. А заработать в Турции по слухам можно только в курортных городах. Вот и поехал я к пляжам Анталии, которые показались мне какими-то унылыми. И я уехал чуть дальше. В Кемер. Тесные оживлённые улочки. Отель на отеле, кафешки на ресторанчиках. Везде шум-гам, пёстрая толпа. Везде тебя зазывают, всюду приглашают. Чуть ли не за руки тянут. Турки все такие радушные, гостеприимные. В один ресторанчик, показавшийся мне по каким-то признакам привлекательным, я заглянул с целью трудоустройства. Говорю на русском, на английском - ну и здорово. Через час, кинув вещи в комнате для персонала, я уже перед входом в ресторан. Громко и радостно провозглашаю, какой он самый лучший на всём побережье! Какие восхитительные блюда из свежайших продуктов! Какой ненавязчивый и предупредительный сервис! Только здесь! Только у нас! Зазываю вобщем. Цепляюсь к прохожим, и давай их ненавязчиво приглашать в "самый лучший ресторан". Это работа у меня такая. Английским практически не пользуюсь. Подавляющее большинство туристов - наши, "советские". И вот к вечеру удалось мне таки затянуть одну русскоговорящую парочку. Мужик лет сорока, и приятная светловолосая женщина чуть помоложе. Весёлые, слегка хмельные - они почему-то очень обрадовались, когда я подскочил к ним со своими приглашениями. Проводил их в зал. Усевшись за столик, они сделали заказ, и весело продолжали обсуждать какие-то свои приключения. С чувством исполненного долга я вернулся на улицу.
Через небольшой отрезок времени, какая-то суета началась. Появилось много бородатых дядек со свирепыми лицами. Ко мне подошёл управляющий, и сказал, что русские не хотят платить, и что мне следует убедить их так не делать. Я подошёл к столику в полной уверенности, что всё улажу. Ну любят наши иногда на халяву поесть. Ну и что? Пара была мне симпатична. Выяснилось, что люди заказали королевские креветки, а им принесли обычные, мелкие. К тому же явно испорченные. В этом я убедился, поднеся тарелку с креветками к носу. И теперь они отказывались за это платить, и хотели уйти. А охрана их не отпускала. Слегка ошарашившись от подобного поворота, я объяснил управляющему на английском суть конфликта. Посетители правы. - "Ты не понял меня, мальчик!" - ответил мне тот - "они заказали креветки, и их для них приготовили. Не хотят их есть — не надо. Но оплатить должны". А старший охранник со злой рожей добавил, что по другому они отсюда не выйдут. Мужик наш был не простой. Это было видно и по короткой стрижке, и по толстой золотой цепи на мощной шее, и по манере разговора. И, понятное дело, был он уже не весел. Его спутница была напугана. Просила его заплатить, и просто уйти, но он отказывался. Как я его понимал!… Ситуация получалась мерзкая. Турков набежало, как саранчи. Я снова подошёл к столику. Передал слова управляющего, и охранника. От себя добавил, что, наверное, не стоит бросаться туда, где непонятно как всё может сложиться. Мы всё-таки в чужой стране. Чувствовал я себя последним козлом. Мужик выматерился, и с грохотом отодвинув стул, резко поднялся. Швырнув деньги на стол, подхватил под локоть свою притихшую подругу, и ушёл.
Перед каждым ресторанчиком стоят витрины-холодильники, где на рассыпанном льду на всеобщее обозрение выставлены разнообразные морские деликатесы. Туда и поместили невостребованную тарелку с креветками. Видимо, для следующих посетителей. Я очень удивился, когда в одном таком "холодильнике" увидел жирную, зелёную муху. Видимо ей было не холодно, и она бодро передвигалась по рыбине. Никому ничего не сказав, я втихаря забрал свою сумку, и покинул сие заведение.
Переночевав в шезлонге на пляже, я направился к одному очень красивому отельчику. Присмотрел его ночью. Не знаю, что мне больше понравилось - отель, или его название. "Водолей". В этом я углядел некий знак. Ведь я тоже водолей. Это был трёх-звёздочный отель. И здесь меня приняли на работу. Жил в комнате для персонала. Разливал напитки и соки в баре у бассейна. На перерывах бегал к морю. Поплавать. В баре и себя не обделял выпивкой. Я не то, чтобы любитель приложиться к бутылке, но... Было весело и кайфово. Благо бар этот не перепроверялся, и сменщик не переливал содержимое бутылок в мензурки, сопоставляя сколько было - сколько стало. Если кончилось - значит кончилось. Подружился с персоналом. Вроде нормальные ребята.
Однажды случилась смешная ситуация. Турки - парни любвеобильные, и их хлебом не корми, дай потискать русских барышень. Надо отметить, что и соотечественницы были очень не прочь отдохнуть в компании горячих турецких мачо. Солнце и море, как известно, располагают к спариванию. Турки о наших женщинах были не особо лестного мнения. Считали их легко-доступными дурами. И мне от этого почему-то делалось обидно. Здесь, думаю, следует пояснить, что родился я и жил в Советском Союзе. Категориями "россияне", "украинцы", "казахи" мыслить тогда ещё не умел, а потому все русскоговорящие люди были для меня "нашими", "советскими". Однажды двое молодых официантов познакомились с двумя симпатичными особами из Петербурга, что проживали в нашем отеле. Всё у юных обольстителей складывалось вроде удачно. Девчонки отвечали взаимностью, согласились прийти на свидание. Не знаю, на каком языке они там договаривались, но обрадованные юноши тут-же подскочили ко мне. Похвастались. Потом к бару подошли эти девушки. Выяснилось, мы говорим на одном языке, и они у стойки задержались. Мы болтали, смеялись. Ночью меня разбудил один из "мачо", и позвал на улицу. Там уже находился и второй. Этот второй на ломанном английском известил меня, что девушки на свидание не явились, и что в этом виноват я. Потому-что отговорил их. Они всё видели. Мне стало смешно. Смотрю, парни настроены взыскать с меня моральную неустойку. Видимо, за поруганные мужские чувства. Но в глазах не хватает решимости. Стоят, и поглядывают друг на друга, кто мол ударит меня первым. Писюны осьмнадцатилетние. Улыбаюсь. Объясняю, что никого ни от чего не отговаривал. Я и правда этого не делал. Пытаюсь потрепать одного дружески по плечу - вырывается. А на радикальные действия оба товарища не решаются. Я отошёл, присел на лавочку. Как же упоительна южная ночь! Воздух будто застыл. Ни один листочек на кустах не шелохнётся. И в этом замирании будто разлит коктейль из ароматов парфюма, моря, цветов, и чего-то пряного. Таинственный, благоухающий восторг ночи пронизан торжественным пением цикад. Идилия! Блаженство! А эти двое стоят, и вполголоса о чём-то нервно спорят... Я посидел какое-то время. Видимо парни не могут договориться: казнить меня, или помиловать. Стало скучно. Я пошёл спать, заметив злобным официантам, что могут меня разбудить попозже. Если что.
Я проработал месяц в "Водолее". Настал день зарплаты. Я вобщем-то уже понял, что нае...ать иностранца здесь считается чуть ли не делом чести. Расчитываешься ли ты в ресторане, меняешь ли деньги в банке. Тебя обсчитают. Не заметишь - хорошо, заметишь - с невинным видом добавят недостающее. Мне выплатили половину оговоренной суммы, пообещав, что в следующем месяце заплатят сполна. Они же не знали, что в следующем месяце я не буду работать. Ранним утром я взял сумку, прихватил в баре бутылочку Джека, который Дэниэлс, и вышел из отеля. Через метров сто меня догнал мой сменщик. Мы сдружились здорово. Он просил меня не уезжать, и даже заплакал. Такое проявление чувств меня несколько обескуражило. А он так вот, по-детски открыто переживал расставание. Я объяснил, что не могу остаться. Обнявшись и пожав друг другу руки, мы попрощались. В Анталии я сел в автобус, и отправился в Измир. Удивительные пейзажи проплывали за окном. Сказочно красивая страна Турция. В 80-ти километрах от древнего мегаполиса располагался небольшой городок Чешме. Отсюда через день уходили транспортные суда в Италию. Здесь и была конечная точка моего турецкого путешествия.
Чешме. Очень красивый и компактный курортный городок на берегу Эгейского моря. Это западное побережье Турции, и здесь я не встретил ни одного "нашего". Немцы, итальянцы, португальцы. Европейцы одним словом. Я прибыл в городок традиционно ночью. Так уж повелось, что во все иностранные, или незнакомые города я приезжал ночью. Странная закономерность. В городке был какой-то праздник. Неширокие улочки были увешаны гирляндами из цветов. Всюду была радостная толпа. Со всех сторон слышны были музыка и смех. Я опять же традиционно стал искать себе ночлег. В одном небольшом отеле меня поместили на крыше, под открытым небом. Это было сказочно. Сначала я сидел на краю крыши. Потягивая вискарик, любовался залитым огнями ночным городом. Слушал отдалённую музыку. Лёгкий свежий ветерок обдувал меня. Я вглядывался в темноту. Туда, где должно было быть море, и ничего не мог разглядеть. Чернота. Потом, заложив руки за голову, я лежал на кровати, и смотрел в усыпанное звёздами небо. Считал падающие звёзды. Загадывал желания... Космическая бесконечность наблюдала меня, и внимала, а Вселенная была моим собеседником. Потом я уснул.
Проснулся от голоса муэдзина, призывающего правоверных к молитве. Встал. Башка трещит, во рту невкусно. Пред глазами потрясающая панорама: залитая солнцем бухта, и корабли на рейде где-то вдали. Водная гладь, уходящая за горизонт. Душ, завтрак, и я на набережной. Иду в направлении порта. Порт небольшой. Здесь пришвартован лишь один круизный лайнер, и пара транспортников. Зато огорожен как положено. Забор из сетки с колючкой на верху, в обе стороны от порта тянется на километр-полтора. Я дошёл до места, где забор кончается, и прошёл ещё вперёд. Здесь, среди камней был идеальный наблюдательный пункт. Я расположился поудобней, и стал ждать свой корабль.
Город остался где-то в стороне, и его музыкальный шум едва доносился сюда. Лишь крики чаек, да отдалённые корабельные гудки. Ласковая волна лениво лижет обросшие зелёной тиной камни. Опустив ноги в тёплую воду, я сидел, и вглядывался в горизонт. Пытался разглядеть движение в сторону порта. Вспомнил Грина. Повеселело. Ассоль - девушка, ждущая заветный корабль. А как можно назвать ждущего мальчика? - Ассол. Если вместо "О" поставить "Ё" - получится прикольно. А если произнести это "имя" с английским произношением, получится совсем весело. Не хочу быть АССолом. Просто жду. В первый день не дождался. Вечером вернулся в город. Там опять праздник. А я чужой на этом празднике жизни. Переночевал в том же отеле на крыше. С утра на наблюдательный пункт.
Вечером к пирсу медленно привалил огромный корабль. Хотя издалека я не мог определить насколько он огромен. Судил в сравнении с круизным лайнером, находящимся поблизости. Через какое-то время на борт стали заезжать фуры, отсюда казавшиеся игрушечными. Дождавшись темноты, я разделся. Вещи по традиции сунул в большой мусорный пакет. Пакета получилось два. В одном одежда. В другом - сумка с запасным шмутьём. Надул их, связал между собой, и потихонечку поплыл к кораблю. Расстояние было приличным. Кругом чернота. Лишь луна светит, да впереди освещённый корпус судна. Когда я был где-то на середине пути лопнули пакеты. Почему-то оба сразу. Всё барахло намокло, и стало тяжёлым. Мне очень хотелось бросить всё, и плыть налегке. Но я представил, как буду выглядеть в одних трусах на итальянском берегу. Или даже на турецком, если повернуть сейчас назад. Вещи бросать нельзя. А они тянут меня под воду. Гребу одной рукой. Как Чапай. Кое-как, нахлебавшись воды, я всё-же доплыл до якорной цепи. Забравшись на цепное звено, и пристроив намокшие пожитки, я смог оценить истинные размеры судна. Каждое звено якорной цепи, с берега казавшейся тонкой нитью, было размером почти с меня. Корабль высотой с четырёхэтажный дом тёмной глыбой возвышался над чёрной водой. Отдышавшись, и немного передохнув, я как по лесенке стал подниматься на верх к клюзу (отверстие откуда цепь). Цепь к борту шла по диагонали, и подниматься вверх не составляло особого труда. Вот только мешок с тряпьём был тяжеловат. Поднявшись к самому клюзу, понял, что в отверстие это я не пролезу. Если бы цепь шла вертикально, было бы в самый раз. Но она шла диагональю, что перечёркивало свободное пространство, делая невозможным попадание на борт. Я присел на звено, как в кресло, и свесил ноги. Приплыли.
Ночь. Луна. Тишина. Призрачный свет освещает корабль, и мерцающее словно чешуёй нЕчто, сидящее на цепи. Мокрое, задумчивое. ИхтиАндр!
Вот бы запечатлеть этот кадр на фото. Сижу, думаю, что делать. Назад я точно с барахлом не доплыву. Без вещей никак. На борт никак... Вдруг вспомнил про пачку презервативов в сумке. Вытащил из рваных мешков вещи, отжал, нашёл кондомы. Перевязав пробоины в мешках, вновь загрузил их шмутьём. Надул презервативы. Запихал получившиеся шарики туда же. Завязал. Можно плыть.
На берегу, стуча зубами, дождался утра. Вернувшись в отель, развесил тряпьё и паспорт на верёвках, и завалился спать. К вечеру меня из отсюда попросили. Платить за ночлег больше нечем. Я собрался, и пошёл на берег. На наблюдательный пункт. Ещё через день пришёл мой корабль. Смотрю, стоит родимый на одном якоре. Второй висит практически у самой поверхности воды. Это мне так издалека показалось. Дождался ночи. Сумку с лишними вещами спрятал на берегу среди камней (может там и лежит до сих пор). В мешке только штаны, рубашка, обувь, паспорт. И презервативы.
Плыву. Луна сегодня спряталась за облака. Темнотища. Я сосредоточен на цели, и ни о чём постороннем не думаю. Вдруг что-то большое скользнуло по ноге. Сначала я не придал этому значение. Мельком лишь предположил про тюленя. А потом меня словно кипятком облило: а вдруг это АКУЛА!? Я остановился, и мороз пробежал по моей коже, а дыхание перехватило. Я как-то не задумывался прежде, есть ли эти рыбки в здешних водах. Скорей всего нет. А если ЕСТЬ?! Бл...ть!!! Внутри удушливой волной поднималась паника. Предательское воображение тут же нарисовало картинку, как из чёрной глубины за моим вкусным тельцем наблюдают чьи-то мёртвые глаза. Вздрогнув, как ужаленный, я начал судорожно грести к кораблю. Мешок подмял под грудь. Мои руки превратились в вёсла, а ноги - в лопасти винта скоростного катера. Из глотки моей рвались нечленораздельные звуки, а из другого места - воздушные пузыри. До спасительного судна было ещё метров сто, и я боялся, как бы мешок не лопнул. Но догрёб. Сердце выпрыгивало, и было уже почти в горле. Якорь, "висящий у самой поверхности", оказался на приличной высоте. Я пытался выпрыгнуть из воды повыше, но мне удавалось лишь коснуться якоря. Уцепиться же за толстенную железяку никак не получалось. Я обогнул нос корабля, и попытался забраться на пирс. Маленькие, чёрные круги на причале, что я видел издалека, вблизи оказались огромными покрышками от машины типа нашего "Кировца". И располагались они тоже достаточно высоко над водой. Собрав последние силы, я рванулся из воды. Зацепился за внутренний край покрышки одной рукой. Второй забросил мешок с вещами внутрь резины. Залез сам. Отдышался. Потом вылез на ярко освещённый пирс, огляделся. Тишина; ни плеска волн, ни ветра. Ничего. И никого. Я оделся, и потихоньку, держась в тени, прошёлся вдоль судна в поисках входного отверстия. Всё задраено. Вернулся к носу корабля. Туда, где тени больше всего, и где один из швартовых канатов. Посмотрел куда уходит этот канат. Высоко. Но назад я точно больше не поплыву. И как это я забыл про фильм «Челюсти»? Глянув на чернющую воду, плюнул на ладони, и полез по канату вверх. Вниз не смотрел. Где-то в кино я это уже видел, и всё выглядело просто: залез вверх, перекинул ногу через борт - и ты на палубе. Когда я добрался до верха - оказалось, что расстояние от отверстия, откуда идёт канат, до края борта составляет около метра (снизу казалось небольшим). Просто ногу перекинуть не получалось. Чтобы зацепиться за край борта, нужно было оказаться верхом на канате, встать на него ногами, и уже потом перелезть через край. Я же висел кульком, задницей вниз. Я не рассчитал силы. Заплыв с ускорением, выпрыгивания из воды и подтягивания на покрышке забрали этих самых сил очень много. И сейчас они кончились. Настолько кончились, что пальцы рук не держали, разжимались. Ноги в замок. В замок локти. Висю. Именно так. Такой термин более точно определяет моё внутреннее и внешнее состояние. Рассуждаю логически. Если я сейчас просто разожму руки - булькнусь в воду с высоты четвёртого этажа. Расстояние между бортом и пирсом - не более двух метров. Значит когда я вынырну, я ударюсь головой либо о днище корабля, либо об пирс. И меня потом ещё сожрёт акула. Страшно.
Ослабляю зажим в замках, и скатываюсь по канату вниз - быстро. Но кожа с внутренней стороны предплечий и лодыжек осталась на канате - больно. Сижу на краю пирса. Пытаюсь размышлять. Ничего в башку не идёт. Я очень устал, и слабо соображаю. Не придумав ничего лучшего, забрался в одну из огромных покрышек, что висели по краю причала. Здесь я отдохну, и пережду. Выберу подходящий момент, и залезу таки по канату. Это не сложно. Главное силы восстановить. С такими мыслями, примостившись внутри покрышки, я впал в забытье.
Когда проснулся, светило яркое солнце. Задница затекла, и дико ломило поясницу. Я просидел несколько часов на внутреннем ребре балона в позе эмбриона. Внутрь покрышки лечь не мог. Там было тесно, и там была затхлая вода. Очень хотелось выпрямиться. Но даже когда я встал ногами в воду, что внутри резины, не смог распрямиться до конца. Трындец! Решил выглянуть наружу, поглядеть, что на пирсе происходит. А там людей полно. Залез назад. Спину ломило невыносимо. Интересно, думаю, сколько ещё я смогу находиться в таком согнутом состоянии. Через какое-то время опять высунулся, и меня заметили. Подбежали. Давай вылезай. А вылезти не получается. Сил залезть на пирс нет. Помогли. Вытянули. Разогнулся наконец, а ноги отчего-то не держат. Подгибаются. Подхватили меня под локти, и в полицейский участок.
В том, что хотел залезть на борт корабля - не признался. Сказал, что пьяный был, полез купаться. Далеко заплыл, и решил переночевать в покрышке. Поверили. Посадили в машину, и повезли куда - то. Как оказалось - в Измир. Там опять в полицейский участок, и, о чудо! - один из полицейский разговаривает по-английски. А до этого я общался с правоохранителями на языке жестов. Этот полицай сильно недоумевал почему я не разговаривал с ним на казахском языке. Он думал, если паспорт казахский, значит я - казах. Языки похожие, и он бы меня понимал.
- "Я татарин" - отвечаю .
- "Говори на татарском. Тоже одно наречие".
- "Всё запутанно" - говорю - "у меня мама украинка. Наполовину. И русская. Тоже наполовину. И татарин я тоже на половину. По отцу считай".
Он ничего не понял. Меня посадили в машину, и повезли по депортационным центрам. Но ни один из них меня не принял. Депортировать меня было не за что. Так как Казахстан - мусульманская страна, визу мне при въезде не ставили. Находиться я мог в Турции до трёх месяцев. Срок ещё не истёк. Об этом свидетельствовал въездной штамп. Поэтому повозив меня ещё некоторое время, полицаи высадили меня в каком-то сквере, и уехали.
Ночь. Чужая страна. Двухмиллионный мегаполис. Ни копейки в кармане. Я лёг на лавочку, и уснул. Проснувшись утром, умылся в фонтане. Оттуда же попил водички. Пошёл разыскивать некое узбекское представительство. Это мне вчерашний добрый полицай подсказал. Оказывается, высадили меня полицейские в нужном районе, и нашёл я искомое очень быстро. Представительство республики Узбекистан. Помогает узбекским студентам (почему-то именно студентам ), оказавшимся без денег, вернуться на родину. Я объяснил, что я казахстанский турист. Меня ограбили. Забрали все деньги. И так как Казахстан с Узбекистаном - братские страны, просил содействовать моему возвращению в Одессу. Оттуда до Родины своим ходом доберусь. Я был очень убедителен. Меня накормили, и посадили в поезд до Стамбула.
Оказавшись в Стамбуле, я добрался до порта изначального прибытия. Начал ломиться во все двери и оконца, во все службы - депортируйте меня. Отказ. Нет оснований. - "Когда превысишь срок пребывания, тогда приходи". Печальный сижу у входа в порт. Подходит женщина. Турчанка. Говорит со мной на неплохом русском. Работает в порту. Есть своя какая-то фирма. Сотрудничает с казахами. Слышала, как требовал себя депортировать. Хочет помочь. Посадила меня в автобус, дала булочку. Сказала на какой остановке выйти. Мне нужно в Казахстанское консульство.
Сошёл где-то не там. Долго бродил. Переночевал на лавочке. И вот утром я, наконец, на пороге консульства. Рассказал ту же историю, что и узбекам в Измире. - "Ничем помочь не можем" - Это такой первоначальный ответ - "каждый день приходят такие, как ты «ограбленные», просят денег". Но я был скромен. Я не просил оплатить дорогу до самого дома. Всего лишь до Одессы. И ещё я был очень убедительным.
Теперь я мог расслабиться, и в полной мере насладиться достопримечательностями Стамбула. Я жил при консульстве. Уже неделю. Ездил на экскурсии. Через неделю всё согласовалось, и мне выдали 100 долларов. Я поехал в тот самый порт, и купил билет до Одессы. Обратное плаванье. Шторм. Все блюют, а мне хорошо. Как американские горки. На волну - с волны. Вверх - вниз.