Целый день льет дождь. Развезло по страшной силе. Грязище по колено. Виктор бредет по лужам, прыгая с кочки на кочку, иногда теряя равновесие. Балансируя руками, он восстанавливает вертикаль. Рядом бежит радостный спаниель. Он веселится от всей души, рассекая водные преграды широкой грудью и полоща в воде висячие уши. На грязь внимания не обращает. Он в ней чувствует себя как рыба в воде и фыркает как тюлень.
В одном из промежутков между пируэтами Виктор увидел девушку, так же как и он скакавшую через лужи. Возле нее резвился пинчер-доберман.
Маршруты поклонников дождевых ванн пересеклись. Девушка не рассчитала силы и едва не свалилась в лужу. Виктор изловчился и спас ее от бесславного падения в грязь.
- Ой, спасибо, спасибо, – затараторила она. – Вы просто эквилибрист. Как это я! Неуклюжая. Чуть не свалилась в лужу.
Собаки сразу же нашли общий язык и игриво рассекали водные преграды кувыркались в водно-грязевой смеси.
Молодые люди шли рядом зигзагообразно, то удаляясь, то сближаясь друг с другом и обмениваясь репликами.
Он узнал ее сразу. Маша (так она назвала себя) работала в оперном театре. Драматическое сопрано. Он – скромный оркестрант, вторая скрипка в оркестре - в буквальном и фигуральном смысле. Маша вчера работала в «Трубадуре». Пела хорошо. Голосище мощный и артистка настоящая.
Скрипач спросил, какой поворот судьбы занес ее в эти края. Певица сказала, что здесь она случайно. Подруга уехала в Италию и попросила присмотреть за дачей и собакой.
- А вот и моя хибара, - сказал Виктор. Может, заскочим ко мне. – Увидите, как живет задумчивый затворник. Мне кажется, мы с Вами где-то встречались. И не так давно. Обсудим и это. За чашечкой чая.
Маша заколебалась. Но Миша был ненавязчиво настойчив, и она согласилась. Подружившиеся собаки, естественно, последовали за ними.
Они вошли в просторную гостиную. Посредине комнаты стоял большой концертный рояль. У стен была расставлена кое-какая мебель. На одной стене висела пара портретов и пейзаж в стиле Шишкина. На противоположной стене – несколько фотографий большого формата. Маша приблизилась к ним.
И что же она увидела? На одной из них был изображен дирижер их театра в компании с Виктором и еще одним оркестрантом.
- Виктор, что за конспирация? Почему вы сразу не раскрыли карты?
- А потому, что вы меня не узнали. Ведь мы уже вместе работаем несколько лет. Я вас, конечно сразу признал. Но вы солистка, героиня, хоть и с разным гримом и в разных костюмах. Сегодня Татьяна, завтра Лиза, а послезавтра Аида. И вся так ярко, так театрально, так вызывающе прекрасно. А я кто? Серенький оркестрант в яме среди великого множества коллег с одним и тем же инструментом, в одном и том же фраке. А на расстоянии все мы одинаковы. Как солдаты на параде. Попробуй угадать, кто есть кто. А у вас, солистов, свой мир, свои общие проблемы, своя певческая атмосфера.
- И все же странно, - неужто я такая незрячая?
- Нет, нет. Дело не в вас. Все солисты такие. Везде свой апартеид.
- Может быть. Может быть. Но вы, оркестранты, тоже сторонитесь нас, солистов. Собираетесь стайкой в буфете. Что-то затеваете.
- Мы оркестранты, наше место в буфете. Ясное дело, что кумекаем или соображаем. Музыканты ребята незатейливые, даже когда что-то затевают.
- Интересно все это. Но мы с вами, благодаря случаю, преодолеем этот барьер и устроим братание. Не так ли?
- Я –за! Братание так братание. Если Маша, конечно, снизойдет.
- Снизойду, снизойду, - засмеялась Маша.
Молодые люди расслабились. Они почувствовали себя легко и свободно.
Виктор проводил Машу до места ее временного обитания, и они тепло расстались под дружественный лай собак.
На следующий день снова моросил надоедливый дождь. Они, как и накануне, бродили по пустынным улицам. И на следующий день тоже.
Потом была «Пиковая дама». После спектакля худрук сообщил, что на следующей неделе оперная труппа отправляется на гастроли во Францию.
Виктор много раз ездил на гастроли в разные страны.
Это стало делом привычным и формальным. Раньше бы он подумал: «Франция так Франция. Начальство велит, значит так надо». Сейчас же многое изменилось, обрело смысл. В его жизни появилась Маша. Она так неожиданно вошла в его жизнь. Он представил, как они движутся по Елисейским полям, как он рассказывает ей об интригующих уголках великого города, как они смеются над забавными байками и анекдотами, связанными с их историей. И там, где-нибудь на берегу Сены, он сделает заявление о своих чувствах. Париж поможет ему. Это ведь Париж.