Предисловие
Рассказ «Склеп» написан мною в июле 2005 года, когда я с радостью распрощалась со школой, выпустившись из 11 класса средней школы, и направила свои жаждущие приключений и новой жизни стопы в сторону новосибирских институтов в надежде поступить в один из них. Не добрав четыре балла в Новосибирском государственном университете и упустив, таким образом, возможность учиться на журфаке, я в тот же день прыгнула в автобус, идущий в город, и поехала поступать в педагогический институт, на тот же несчастный факультет журналистики. Но и там потерпела фиаско, услышав от местных милых преподавателей, что мои статьи лучше печатать в каком-нибудь литературном журнале, нежели в газете, а со своими грамотами и похвальными бумажками лучше сходить в местный угол задумчивости, чем нести их приёмной комиссии.
Но, тем не менее, в одно прекрасное утро, когда я мёрзла возле крыльца старого здания школы, где располагался институт, ожидая начала вступительного экзамена по русскому языку, Судьба подарила мне встречу, после которой я сразу же по приезду домой настрочила в тетради рассказ, который назвала «Склеп». Встреча с загадочной девушкой в тёмной толстовке с нарисованными знаками и символами, которая курила возле урны и довольно меланхолично взирала на толпу собравшихся абитуриентов, перевернула в моей голове страницу ещё не написанного рассказа. Я постаралась запомнить всё, что было с ней связано, и попыталась представить, что она думала и что чувствовала на тот момент, когда стояла в ожидании экзамена. Она поступала на исторический факультет, и так же как я наслушалась грубостей от местного персонала и второкурсников, которые помогали в проведении экзамена. Да, да, и это тоже нашло отражение в моём рассказе. На журфак этого института я тоже не поступила, пролетев по всем параметрам, как фанера над Парижем, и наши дороги разошлись. Больше эту девушку я никогда не видела и корила себя за то, что ни разу не заговорила с ней, пока таращилась на неё в то холодное июльское утро, пытаясь сформировать воедино ещё не написанный мною рассказ. Но, тем не менее, рассказ я написала, оставив на бумаге незабываемые воспоминания про «ту горячую пору вступительных экзаменов, а на данный момент нашего повествования – крыльцо и близлежащие пространства», где меня посетила моя Муза, которая не покидает меня и до сегодняшнего дня))).
Склеп
Половина десятого. Утро. Холодный туман заботливо окутывает соседний лес и сонную речку. На крыльце педагогического института, а вернее, старого здания бывшей школы, уже собрался народ. Пёстрая толпа принаряженных абитуриентов – вот кто занимал все корпуса и общаги института в ту горячую пору вступительных экзаменов, а на данный момент нашего повествования – крыльцо и близлежащие пространства, включая адски холодный металлический заборчик, опоясывающий яркие клумбы и места для дымоглотства около урн.
То тут, то там слышится нервный смех какой-нибудь задастой девицы с глупым лицом, обрамлённым непонятной блондинистой причёской. Вообще, основную массу одетых по тогдашней моде девушек можно выделить по джинсам светло-голубого цвета, пёстрым кофточкам, пышным волосам и…всё. Парни представляли собой не такую плачевную картину, но их тоже можно было выделить отдельной группой, но только разделённой на две части: пиджачные люди и простоватые раздолбаи в кроссовках и с сумками через плечо.
Она не похожа на них, этих примитивных существ, в основной массе своей слушающих штампованную музыку, надевающих штаны, свисающие с нижней филейной части и смотрящих глупые телевизионные ток-шоу с повторами каждое утро.
Она стоит около крыльца возле урны и курит, ссутулившись и скрестив ноги, периодически сплёвывая на асфальт.
Тёмная толстовка с мелко изображёнными на ней знаками и символами скрывала с помощью длинных рукавов бледные пальцы с чёрными накрашенными ногтями. Грязноватые волосы клочьями свисали с головы, напоминая жидкие лоскутки чёрного шёлка. Опухшие от слёз и выпивки глаза равнодушно осматривали собравшихся абитуриентов, шумевших и гогочущих, как стая диких уток.
Окурок летит в урну. Девушка опять складывает ноги крестиком, теребит полу вытянутой толстовки и задумчиво смотрит вперёд.
О, как они жалки! Это же клоунада ничего не смыслящих в жизни людишек, в силу своей молодости думающих, что проколотый нос и модные шмотки поднимут их авторитет на желаемый уровень, сделают им жизнь легче. «Лох – это судьба» - думает девушка в чёрном и мрачно плюёт на асфальт. Да, она их сверстница. Но она не такая, как они. Она знает, что никакая серёжка в носу не исправит твоё положение в обществе, если ты по жизни – полное ничтожество.
- Та-ак! Сошли все с крыльца! Сошли все, я кому сказал!
Студент-второкурсник, по непонятной причине одетый в камуфляжную форму, ловко сгоняет абитуриентов с крыльца. Девушка в чёрном сторонится толпы, переместившейся ближе к урнам и металлическому заборчику.
- Сейчас слушаем меня! – продолжал орать студент, - правильно подаём документы! Вот так паспорт, а так – расписку! Тупым повторяю!
«Какой зануда» - пронеслось в голове у девушки в чёрном. Она смотрит на густой туман, окутывающий лес, - «Как противно».
- Становимся по факультетам! – не унимался парень, - историки – сюда, журналисты – в ту сторону, филологи, уйдите быстро в ту степь!
Мрачная девушка вытащила из рюкзака свои документы: расписка тут, паспорт тоже. Зачем так кричать? Она отошла с остальными абитуриентами исторического факультета к стене института; здесь снова погрузилась в тягостные мысли. Нет, что-то не то. Почему она находится здесь, а не в родном подвале, где её ждёт незаконченная картина, бутылка красного вина и магнитофон с любимыми дисками? Музыка…как же без неё? Она – как якорь спасения в тяжёлые порой невыносимые моменты жизни, когда и жить не хочется…
Плавный поток мыслей прервал истерический вопль декана журналистского факультета:
- Историки, первая и вторая группы, в триста второй кабинет!
- На третьем этаже, - добавил противный второкурсник, - поняли?! На втором чтоб духу вашего не было!
Девушка в чёрном поправляет рюкзак, брошенный через плечо, и идёт к дверям педагогического института.
- Эй, ты! Что документы не развернула? Дай сюда.
Получив обратно свои бумаги, девушка идёт внутрь здания.
Здесь тебе не рады? А где будут рады? Вот-вот: нигде. Но ничего…
Тебе не привыкать…
… - Что-о-о?! завалила?! Ах ты дрянь такая! Нет, вы только послушайте! А ну, убирайся с глаз моих, чучело!!
Мать швыряет в дочь каменный подсвечник. Он рушится о стену, осыпав нашу знакомую девушку в чёрном своими серыми безрадостными осколками. Она хватает рюкзак и бежит на улицу. Сизые сумерки ползут по вечернему городу, съедая на своём пути дома. На щеках горят солёным огнём слезы. Девушка бежит в свой подвал, расположенный рядом с домом. Лихорадочно запирает за собой металлическую дверь и бросается ничком на продавленный диван.
Как ужасна жизнь! Неужели так будет всегда? Не лучше ли сразу умереть? Мать ненавидит, отцу на всё наплевать… Всхлипывая, девушка подняла голову с подушки и увидела на столе охотничий нож. «Нет! Нельзя! Меня после этого не пустят в рай. Самоубийцам там не место!» - яростно подумала девушка, вскочила с дивана и, размазывая по щекам беспощадно текущую подводку, стала бегать по своему пристанищу, собирая самые нужные вещи в рюкзак.
Спустя десять минут в подвале никого не было. Серая мышь, пискнув, пробежала по столу, понюхала пустую бутылку из-под церковного кагора, пронеслась по белому клочку бумаги, придавленной ножом, на которой было написано только три слова: «Ушла. Не ищите».
Ночь решительно наступала. Один за другим загорались огни за окнами. Там были люди. Настоящие семьи. Дети, которых любят.
Девушка в чёрном бродила по ночному городу, чуть живая от усталости. Тяжёлый день. Печальный. Родители её искать не будут. Подумают, что она у друзей. Грустно, но они до сих пор не знают, что от их дочурки друзья отвернулись уже давно. Усталость. Голод. Летний воздух давит со всех сторон душным одеялом. С трудом добравшись до продуктового магазина, девушка потеряла сознание.
Темнота. Как хорошо! Нет мыслей. Да и зачем они? Так лучше в тысячу, миллион, миллиард раз… Свет? Нет, не надо! Умоляю! Не хочу света! Дайте темноты мне, больше темноты, больше…
- Может, у неё давление скакануло?
- Да не, пьяная!
- Неправда, глаза совсем не пьяные.
- Так она их ещё не открыла!
- Не, ребят, давление. С ним шутки плохи.
- Да не смеши меня! В её-то возрасте…
- Смотрите, очухалась!
Девушка открыла глаза. Расплывчатые лица. Запах подгнивших фруктов. Так, она в магазине. А это люди. Что ж, было бы намного хуже. Кружилась голова. Опираясь о шкафы, девушка встала, но тут же обессиленно опустилась на стул.
- Ты погоди подниматься-то, - засуетилась пожилая кассирша, - как тебя звать?
Девушка, не задумываясь, соврала:
- Лера.
Никто не должен знать её имя! Никто! С прошлой жизнью покончено! Всё!
- Может, водички? – заботливо предложила молодая продавщица и, не дожидаясь ответа, протянула Лере бутылку колы.
Девушка отхлебнула приторной газировки и встала.
- Мне нужно идти. Спасибо за всё.
Сопровождаемая молчанием персонала магазина, она вышла через запасный выход на ночную улицу.
Тишина. Темнота. Половина двенадцатого ночи. Лера не заметила, как очутилась около главных ворот городского кладбища. Девушка прислонила пылающую жаром голову к ажурному металлическому переплёту. Как дальше жить? Что делать? Куда податься? О, были бы живы её родственники из Омска! Она бы к ним прямо завтра и поехала. Но нет, об этом даже думать больно. Лера тихо заплакала, сжимая холодные безжизненные столбики железа.
Внезапно её отвлёк шум. Крики, хруст ломаемых веток и звук глухих ударов неслись из пролеска, расположенного рядом с кладбищем. Лера поспешила туда, прихватив толстую палку из близлежащей кучи мусора. Луна выкатилась в гущу ночного неба и осветила поле боя. Лера остановилась на полпути, поражённая открывшимся её глазам зрелищем.
Молодая блондинка в исступлении лупила низенького тщедушного мужичонку лакированной сумкой и истерила на весь пролесок:
- Спасите! Помогите! Караул! Убивают! Грабят! Насилуют!
Неказистый мужичонка прикрывал голову руками и шумел, не уступая обезумевшей блондинке:
- Девушка! Успокойтесь! Я не вор, не маньяк, даже не убийца! Ааа, не надо!
Лера узнала в несчастном кладбищенского сторожа и поспешила вмешаться:
- Стойте! Не бейте его!
От неожиданности блондинка выронила сумку, но тут же с новой силой набросилась на мужика:
- А, у тебя ещё сообщники! Убью!
- Девушка! – крикнула Лера, - это кладбищенский сторож, нормальный человек, я его знаю! Он мухи не обидит.
- А что же он тут делает? – с подозрением спросила потерпевшая.
- Видимо, работает, - хмыкнула Лера и махнула рукой в сторону, - там кладбище. Он видимо решил обойти территорию вокруг него.
- Фу, - сморщилась блондинка, - куда я попала! Сначала заблудилась, потом этот тип меня напугал. А ещё, оказывается, я на кладбище! Ничего себе вечерок! А ты, девочка, что так поздно гуляешь? Тебя родители не потеряют?
- Нет, – мрачно ответила Лера.
- Что же делать, что делать? – вопила блондинка, - куда идти? Где взять такси?
- Здесь нет такси, - потирая ушибленные места, сказал сторож, - вы на самой окраине города. Отсюда до центра час езды. Пошлите ко мне! – неожиданно предложил он, - у меня склеп свободный. Только завтра покойников привезут.
- Чтоооо?! – заверещала блондинка, - я?! Ночевать в склепе?!
Немного подумав, она махнула рукой.
- А, была не была! Пошли в твой склеп. Всё равно терять нечего…
Сторож и блондинка направились в сторону кладбища. Лера негромко окликнула их:
- А мне можно с вами?
- Тебя родители потеряют. Иди домой, девочка, это тебе не пикник.
- У меня нет дома, - глухим голосом ответила Лера, - если я мешаю, то уйду.
- У тебя вообще сердца нет, - накинулась блондинка на сторожа, - может, ребёнку идти некуда, а ты её ночью в лес выгоняешь!
- Всё, всё, молчу. Пошли, девочка.
Тишина и умиротворённость старого кладбища успокоили расшатанные нервы и ноющее сердце Леры. Она брела вдоль серых надгробий, размышляя о том, что делает время с людьми. Прожив какой-то жалкий срок, данный свыше, они лежат уже здесь, оплакиваемые родными и близкими. Им уже не нужно ничего, кроме спокойствия и полной тишины, нарушаемой лишь карканьем кладбищенских ворон и шуршанием шёлковых юбок… Случалось, что всё свой свободное время Лера просиживала здесь, наблюдая мирную жизнь птиц и прочей живности, обитающей в местном лесу и выбегающей в поисках пищи к старым могилам, где каждый раз посетители оставляли раскрошенное печенье, хлеб и конфеты «Память». Водку, налитую в пластиковые рюмки, раньше выпивали бомжи, и безобразничали на могилах довольно долгое время, пока сторож не вытряс из губернатора города деньги на строительство высокой стены и металлических ворот, через которые могут пройти люди только с документом, удостоверяющим их личность.
Наконец, они подошли к большому склепу, окружённому вековыми деревьями. Даже в полной темноте Лера разглядела статуи грустных ангелов, опустивших головы под тяжестью крыши мрачного здания. Сторож зажёг пару восковых свечей и осветил ими внутреннее убранство склепа. Лера заметила три каменных холодных плиты, под которыми найдут пристанище тела умерших людей. Сторож принёс матрасы и одеяла и бросил их сверху плит.
- Ну, вроде бы всё, - сказал он и направился к выходу, - спокойной ночи!
- Да уж, сказанул, - проворчала блондинка и поёжилась, то ли от холода, то ли от страха, - ей-Богу, впервые ночую в таком месте. Да, я забыла представиться – меня зовут Люсьена. А тебя как?
- Лера.
- Сколько тебе лет?
- Семнадцать, - неохотно ответила Лера и села на матрас.
- Школу закончила? – полюбопытствовала блондинка, - кем хочешь стать?
Лера нетерпеливо ответила:
- Давайте уже помолчим. Не люблю, когда много болтают.
Люсьена, не ответив, молча открыла свою сумку и достала полиэтиленовый пакет с бутербродами. Вытащив один, протянула девушке:
- Поешь, а то ты совсем плохо выглядишь. Я сначала подумала, что тебе всего двенадцать.
Лера вымученно улыбнулась и взяла бутерброд.
Давно задуты свечи. Давно уснула любопытная и болтливая Люсьена. Лера всматривается в мрак. Пройдёт ночь. А что же дальше? Устроиться помощницей сторожа на кладбище? Долго в этом городе не продержишься, даже в такой должности; город маленький, кто-нибудь расскажет родителям, а потом держись – живой не останешься.
- Это всё же лучше, - подумала вслух Лера и закрыла старым одеялом лицо.
- Не говори так, - негромко сказал кто-то рядом.
Лера похолодела от страха и крепче прижала к лицу одеяло.
- Не зови смерть, глупая, - продолжал голос, - и открой лицо, мне неудобно с тобой так разговаривать.
Девушка неохотно отбросила одеяло и села на плите, чуть не лишившись чувств от ужаса: перед ней стояла расплывчатая фигура девушки в красном платье. Призрак грустно улыбнулся и приземлился на свободную каменную плиту. Пауза затянулась. Мирно сопела уставшая блондинка. Шелестели вековые деревья, касаясь стен каменного склепа. Луна невозмутимо освещала мрачные стены. Лера, не дыша, смотрела на призрака.
- А ты молодец, - наконец сказало подобие человека, - не бьёшься в истерике и не плачешь от страха, как сделала бы твоя соседка, будь она неладна.
- Почему? – еле шевеля губами, спросила Лера.
- Своими криками в лесу она помешала мне уснуть. Давай знакомиться. Я - Ольга. А ты Лера, я тебя знаю.
Лера осторожно пожала протянутую руку и почувствовала ледяной холод. Люсьена что-то забормотала во сне и повернулась на другой бок.
- Пошли отсюда, - сказала Ольга и со свистом вылетела наружу.
Лера откинула одеяло в сторону и, аккуратно ступая, вышла на высокое крыльцо склепа. Призрак уже сидел на каменных ступенях. Девушка, недолго думая, уселась рядом.
- Откуда ты меня знаешь? – спросила, наконец, Лера, нарушив затянувшееся молчание.
- Я тебя тут часто вижу, - ответила Ольга и с любопытством посмотрела на собеседницу, - ты совсем как я, когда была ещё жива.
- Отчего ты умерла?- поинтересовалась Лера и тут же спохватилась, - конечно, если не хочешь, не рассказывай.
- Нет, почему же, охотно расскажу, - Ольга удобнее села на крыльце и посмотрела на Леру – я выбросилась из окна сразу же после выпускного бала. Видишь на мне даже то самое платье, в котором меня похоронили. Если бы ты знала, как я хочу его снять! Как я его ненавижу! Но не могу…
Прозрачные слезинки призрака упали на холодный камень крыльца и превратились в стекло.
- Только недавно поняла, что поступила глупо. И всё из-за чего? Из-за какого-то парня, не пожелавшего идти со мной на выпускной. Он весь вечер вертелся около моей подруги. Они словно издевались надо мной! Я услышала ненароком, как он сказал ей, что ни за какие сокровища мира не согласился бы танцевать с такой уродливой коровой, как я!.. И это так про меня?!
Лера только сейчас заметила, что тугой корсет платья сдавливал пухлые бока Ольги так, что они вываливались через крепко затянутую шнуровку, как свиной рулет в мясной лавке.
- А я сначала не увидела, - осторожно сказала Лера, - что ты полновата. Со мной, наоборот, никто не хотел идти из-за моей щуплой мальчишечьей фигуры.
- Ты отдалилась от внешнего мира, - подхватил призрак, - уже три года пишешь картины, стихи, и, что самое гнусное, пристрастилась к спиртному. Ты не любишь людей и сторонишься общения. Часто сидишь взаперти, избегая родителей и всего живого, что тебя окружает. Так?
- Да, - согласилась Лера, - именно так всё и есть. Но я ушла из дома после провала на экзамене. Теперь не знаю, что делать дальше.
- И думала о самоубийстве?
Лера виновато спустила голову.
- Даже не смей, - прошелестел призрак, - ты не представляешь, как я несчастна. Меня не пускают ни на небеса, ни под землю. Я на века обречена, жить здесь. Я не могу, есть, переодеваться, двигать предметы. Я даже умереть не могу по-человечески: не получится.… Поговорить не с кем, ни одной души. Только когда тебя увидела, сразу поняла, что ты не испугаешься и поговоришь со мной. Я не смогу обрести покой, пока не спасу хотя бы одну душу. Слушай, ты тут долго ещё будешь обретаться?
- Не знаю – пробормотала Лера, - но домой не хочу, это точно.
- А зря, - загрустила Ольга – там тебя любят и ждут.
- Неправда!
- Правда, - нахмурился призрак, - я тоже сначала думала, как ты, пока не увидела свои похороны со стороны. Это было ужасно…. Мама так плакала и долго не давала закапывать тело. Отец чуть не лишился рассудка, оттаскивая её от могилы. Я же у них единственная дочь, единственный ребёнок, которого так долго ждали! Если бы можно было всё вернуть….
У Леры защипало в носу.
- Обещай, - сказала Ольга, - что ты завтра утром вернёшься домой. До того, как сюда привезут покойников.
- Я не знаю, - дрожащим голосом ответила Лера, - они со мной так плохо обращаются….
- Давай посмотрим, что они сейчас делают, - предложила Ольга, - и ты убедишься, что ранее жестоко ошибалась.
- Но как? – растерялась девушка, - я же не умею летать….
- А вот так, - призрак схватил Леру за плечи, открыл рот и стал втягивать в себя воздух.
Лера почувствовала чудовищный холод. Неожиданно её выбросило вперёд, прямо на призрак Ольги. Девушка быстро обернулась и увидела своё безжизненно лежащее тело на крыльце склепа.
- Не бойся, - прошелестела Ольга, - ты сможешь вернуться. Летим!
Взявшись за руки, призраки полетели над ночным городом. В центральном клубе – вечеринка. Лера с грустью узнала в маленьких веселящихся фигурках на крыльце своих уже бывших одноклассников. Они отмечают поступления в вузы….
- Не понимаю, - вдруг сказала Ольга, - почему ты так зациклена на педагогическом институте? Будто других нет.
- Не знаю, - вздохнула Лера, - я с десятого класса готовилась именно на исторический факультет .
- Так поступи в другой, - предложила Ольга, - где ещё не закончился набор?
- В университете, - ответила Лера, - и там не надо сдавать обществознание, которое я провалила.
- Вот видишь, - обрадовалась Ольга, - всегда есть выход! А если не поступишь, пытайся на следующий год. Лучше подготовишься! И совсем необязательно прерывать и без того короткую жизнь….
- Действительно, - согласилась Лера и закричала, - смотри, мой дом!
Призраки неслышно опустились на балкон и заглянули в окно, прильнув холодными прозрачными руками к стеклу. Балконная дверь было настежь открыта, и было слышно всё, что творилось в гостиной.
Мать лихорадочно листала телефонный справочник и курила. Отбросив недокуренную сигарету в пепельницу, она углубилась в чтение.
- Всё в порядке, - прошептала Лера, - меня не ищут.
- Да ладно?! А что же она не спит? – зашептала в ответ Ольга, - ночь на дворе.
- Она художница, - объяснила Лера – её вдохновение периодически поднимает по ночам и заставляет писать.
Неожиданно зазвонил телефон. Путаясь в полах халата, мать бросилась к журнальному столику и сняла трубку. Послышался её тревожный и непривычно взволнованный голос:
- Как нет? Не может быть! Вы плохо искали! Ищите лучше! Ах, это я сумасшедшая?! Ну, знаете ли, это уже ни в какие рамки! До свидания!
Мать бросила трубку, схватила новую сигарету и нервно защёлкала зажигалкой. Из коридора выглянул отец:
- Ну как, нашли?
- Да где уж там! – рассердилась мать и швырнула на пол мирно стоящий мольберт, - милиция называется! Ни в жизнь больше туда не пойду! Лучше самим идти и искать!
- Но куда? – опечалился отец, - мы ведь не знаем, куда она могла пойти….
- Мы вообще ничего не знаем, - заплакала мать, - постоянно сидит в своём подвале, чёрт бы её побрал, вся в себе, друзей нет, молчит…. Придёт обратно – убью!
- Ещё не лучше, - хмыкнул отец, - может, её уже нет живых….
Лера закрыла уши руками, отказываясь верить в услышанное. Нет, не может быть! Как так?! Мать, эта железная женщина, вообще же никогда не плачет… Отцу не всё равно?! Они не спят…волнуются! И это всё из-за неё?!
- Мама, я иду! – закричала девушка и метнулась в гостиную. Ольга шикнула и закрыла ей рот своей ледяной ладонью:
- Тише ты! Испортишь всё!
- Ты слышал? – подскочила мать, - её голос!
- Ну, ты совсем с ума сошла, - рассердился отец, - она что, по-твоему, на балконе спряталась?
- Пора бежать! – зашептала Ольга и потянула упирающуюся девушку через перила.
Улетая в сторону городского кладбища, Лера обернулась и увидела, как отец выходит на балкон, внимательно смотрит по сторонам и запирает балконную дверь на щеколду.
- Теперь ты убедилась? – спросила Ольга, возвращая Леру в исходное состояние.
- Да, - мрачно ответила девушка, - но что я им скажу? Где я пропадала?
- Скажи правду, - предложил призрак, - что убежала с горя в лес, потом заблудилась и попала на кладбище, где и переночевала.
- Как просто…. Знаешь, я так и сделаю.
Июльское раннее утро решительно вступало в свои права. За лесом показался румяный бок солнца, предвещающий очередной летний день и хорошую погоду. Он осветил верхушки деревьев и отразился в росе, которая усыпала собой все травяные дорожки кладбища. Ольга потянулась и как можно спокойнее сказала:
- Всё, мне пора улетучиваться. Твоя душа в безопасности, а я скоро попаду на небо…
- Как, уже? – огорчилась Лера, - мы больше никогда не увидимся?
- Нет, наверное, - ответила Ольга, - мне больше нельзя общаться с живыми. Прощай, Лера! Быть может, увидимся в следующей жизни! И, прошу тебя, не делай глупостей! Чтобы потом не жалеть!
- Прощай! – девушка бросилась к призраку мёртвой девушки и обняла её, вновь почувствовав могильный холод, пронизывающий до самых костей.
Ольга грустно улыбнулась и медленно растворилась в воздухе.
Взошло солнце. Оно осветило железные кресты, мраморные памятники и старые склепы, позолотило металлические оградки вокруг могил, освежило покрытую росой траву и увядшие цветы. Солнце оживило мёртвую тишину погоста карканьем проснувшихся воронов и пением утренних птиц из прилегающего к кладбищу леса.
Лера жадно вдыхала свежий ветер, несущий удивительный запах утреннего леса. «Я жива…я жива!». Ветер теребил её тёмную толстовку с нарисованными символами и знаками, раздувал грязноватые, как будто порезанные кусочки чёрного шёлка, волосы; опухшие от слёз и выпивки глаза смотрели на солнце, не мигая.
Лера впервые чувствовала умиротворение и непонятную радость. «Спасибо, Ольга, - шепнула она в пустоту, - мира тебе и долгожданного покоя!». Но ответом ей был лишь лучик солнца, скользнувший по щеке и исчезнувший в неизвестном направлении…
- Где ты была?! Отвечай немедленно!
Лера виновато опустила голову и, вздохнув, начала каяться:
- Мам, представляешь, я шла вчера, шла, попала в друг в лес…
- Да ладно, не желаю слушать твои россказни, - перебила её мать, - ты нас вчера напугала. Чтоб я больше такого самовольства не видела! Ты меня поняла?!
- Что ты, мать, - вступился отец, - перестань. Дочь жива, и ладно. А где она была и что делала, это уже её личное дело.
- Ну да, - возмутилась мать, - можно было и предупредить!
- Всё, проехали, - отец повернулся к Лере, - бегом в ванную, а потом завтракать. Угадай, куда мы сегодня пойдём?
- Куда? – слабо улыбнулась девушка.
- Не поверишь, в Оперный театр, - сказала мать, - совсем на старости лет свихнулся. Хотя мы давно уже вместе никуда не ходили.
- Вчера утром купил билеты, - подхватил отец и горделиво выпрямил спину, - лучшие места! Ты с нами пойдёшь?
- Нет, нет, не сейчас! – испугалась Лера, - я….я не могу.
Девушка посмотрела в зеркало, висящее в прихожей, и рядом со своим отражением увидела слабо размытый облик Ольги. Призрак махнул рукой и пропал. Лера повернулась к родителям и повеселевшим голосом сказала:
- Нет, я передумала. Я пойду с вами!
Июль, 2005 год.