Малиновый звон

      

 Татьяне  на работе предложили горячую путевку на двоих с ребенком в санаторий-профилакторий "Экспресс". Лет пять назад она имела удовольствие отдыхать там, но   тогда отдыхала одна, а сейчас предлагают вдвоем с ребенком. И хотя август являлся для нее страдным: созревал урожай на огороде, но что делать – не отказываться же от профсоюзной путевки, которая с трудом досталась организации  по распределению между разными организациями системы РЖД*.
       Дочь не проявила особой радости отдыхать вместе с матерью.  Она обмолвилась, что если ей не понравится, то  пробудет там от силы неделю. Ну что с ней будешь делать, с такой своенравной? Возраст и характер у Надюши сложный. Ничего не поделаешь - пятнадцать лет!  Пришлось матери пойти на компромисс, но в душе  надеялась, что дочь не исполнит свою угрозу.

        Собрав все необходимое в две сумки – одна с вещами для матери, а другая для дочери и оставив квартиру на три недели на мужа, –  они поехали в санаторий.  Добирались сначала электричкой, затем на специальном автобусе, который возит отдыхающих от станции до санатория и обратно. Погода выдалась, как по закону подлости, дождливая, и они без зонтика немного промокли, пока ждали этот  автобус.
       Наконец, долгожданный транспорт появился и принял всех пассажиров, ожидавших его. Через двадцать минут езды они подъехали к светлому семиэтажному зданию с лентами лоджий на каждом этаже. Санаторий утопал в зелени хвойных и лиственных деревьев, но цветочных клумб оказалось мало, по сравнению с предыдущим разом, и те заросшие сорной травой.  Отметив этот мало приятный факт, Татьяна вместе  с дочерью и небольшой группой людей  вошли в вестибюль санатория, который, к ее удивлению, почти пустовал.

      Поместили их на шестом этаже в двухместном номере, который соответствовал третьему или четвертому классу. Но на что можно было рассчитывать в такое время – время перестройки, -  и на том спасибо.  Есть горячая вода – и прекрасно! Кормили хорошо, можно сказать, сытно; с утра лечебно-профилактические процедуры, а после обеда сам себе режиссер.
      Татьяна сдружилась с соседкой по столику, которую звали Ларисой. Она  приехала отдыхать с десятилетним сыном, очень подвижным и смышленым мальчиком. Их поселили на  пятом этаже, как раз под номером Татьяны, но их номер оказался с телевизором, на радость Славику.

      Выдавшееся лето не баловало жарким солнцем, поэтому сдружившиеся женщины  в погожие дни  вместе ходили загорать и купаться  на неухоженный, одичавший, пляж, не пропуская ни одного солнечного дня, а по вечерам  прогуливались в соседний санаторий «Океан». Лариса  была на год моложе Татьяны, небольшого роста, этакая симпатичная яркая блондинка с пышным бюстом. На нее так и засматривался один солидный папаша, который приехал отдыхать вместе с дочкой, да напрасно: Лариса, проходя мимо с высоко поднятой головой, всем своим видом показывала ему, что она  приехала сюда  не за «этим».

       На радость дочери, в санатории оказалось немало молодёжи её возраста.  С матерью Надюшка лишь раза два за всё время сходила купаться на запущенный, не подготовленный к купальному сезону,  пляж, а все больше ходила и общалась с новыми подружками и ребятами. Подростки — мальчики  и девочки — могли часами сидеть в фойе за разговорами друг с другом. 
       - Ну, какое удовольствие подпирать  стенки или просиживать часами в фойе, лучше бы сходила со мной загорать или в «Океан», пока хорошие денечки? - с укором выговаривала Татьяна дочери.
       - Да, мне интереснее с ними, чем  с тобой! - отвечала та.
      "Ну и ладно!" - без всякой обиды думала Татьяна, - "Раз она находит в этом свое удовольствие, пусть будет так. Слава Богу, что уезжать домой раньше времени она уже не хочет."
       В дождливые дни, после всех процедур, Татьяна читала книги, что на всякий случай прихватила с собой дочь, да так до них и не дотронулась, а также повышала свое любительское  мастерство игрой в теннис, стоящем в фойе.

                ***

      Санаторий «Океан» находился в минутах пятнадцати ходьбы по дороге и минутах пяти-шести напрямик, через лес напрямик.  Это был, в отличие от "Экспресса",   богатый, ухоженный санаторий, который имел в своем составе даже зимний сад и живой уголок. Часто после  ужина наши милые героини ходили туда в парк покататься на качелях, покормить прытких белок, которые даже осмеливались брать корм с рук, полюбоваться красивым внутренним убранством и внешним видом. Но главное, для чего они  стали часто приходить  туда -  это попеть разные песни под баян.
    Каждый день в восемь часов вечера баянист собирал вокруг себя певучий народец из отдыхающих, которые рассаживались чинно на лавочках, и начинал свою обычную работу. Татьяна с Ларисой  приходили, здоровались и скромно присаживались с краю. Лариса особых вокальный способностей не имела, но любила подпевать. Татьяна же очень любила петь и слыла с детства хорошей певуньей. Голос у нее не был слишком громким, но обладал нежной колоритностью и красотой.

        Баяниста звали Владимиром Васильевичем Дядюшкиным.  Он оказался не просто замечательным баянистом, знавшим  много песен и старинных, и современных. Он являлся приморским  композитором, неоднократно выступавшим по приморскому радио со своими песнями.
        Но вот одну странность заметила Татьяна в его поведении.  В том, как он подходил к лавочке, как раскладывал баян, как усаживался и брал баян в руки, виделась некая заученность. Ни одного лишнего движения ни телом, ни руками, ни головой, - во всем ощущалась какая-то легкая скованность. Она подумала, что он ведет себя, как слепой, хотя глаза казались живыми. Насчет этого она тихонько поинтересовалась у одной из певуний, но та отвергла её подозрения, что на время рассеяло сомнения несведущей гостьи.

        Организатор "народного хора" всегда приходил в сопровождении одной женщины, ходившей с ним под ручку. Оказалось, что Аня, так звали эту женщину, отдыхает с нашими героинями в одном санатории. Аня приходила с Владимиром Васильевичем и уходила с ним, провожая его домой, а затем возвращалась в "Экспресс". Татьяна, что греха таить,  даже немного ей позавидовала. И уж конечно, ей очень захотелось получить от приморского композитора автограф, но решила отложить это важное "мероприятие" на последний день.

     Доморощенные певицы  в сопровождении баяна пели самые лучшие и известные песни и романсы разных лет и композиторов.  Но больше других  они пели песню  «Малиновый звон».  Ну, до чего же она у них хорошо получалась! На балконы санатория выходили люди, чтобы послушать их пение.
    А кстати, вы знаете, почему колокольный звон именуют как "малиновый"? Пользуясь моментом, скажу, что выражение это  происходит не от названия вкусной и нежной ягоды, а от фламандского города Мехелен, что по-французски звучит, как Малин. Именно Мехелен (Малин) был известен всей Европе своим колокольным звоном, звуки колоколов которых различались по нотам, а сами колокола по размеру и весу.

     За несколько таких «концертов» Владимир Васильевич из всей массы голосов сумел по достоинству оценить голос  Татьяны, найдя его красивым и необычным, относящемуся к лирическому сопрано.  Очень скоро Татьяна  с Ларисой, как признанные и постоянные певуньи, сидели уже рядом с баянистом, другие даже им уступали место.   
       Дни отдыха пролетели быстро, настал и последний вечер, когда она пришла на спевку в последний раз и получить автограф. На этот раз Татьяна пришла одна. Так получилось, что Лариса под вечер занялась другими делами и не могла составить ей компанию. Баянист тоже пришел  один, без сопровождения. Оказалось, что у Ани  закончились дни, и она уехала.

       Никто из певуний еще не появился, и Татьяна обрадовалась: вот и настал тот миг, когда сможет, наконец, взять у него автограф. Она достала подготовленную для этой цели книгу и обратилась к знаменитому на весь Приморский край музыкальному деятелю:
       - Владимир Васильевич, я завтра уже уезжаю домой, напишите здесь, на обложке: «На долгую память об «Океане» и распишитесь.
        Неожиданно для неё, он смутился и проговорил извиняющимся тоном.
        - Я бы с удовольствием, но так я не могу написать, мне нужно приспособление, а его я оставил дома.

      "Какие тут еще нужны приспособления, чтобы написать несколько слов", - подумала она с недоумением, и вдруг её пронзила мысль: он, и правда, слепой.
      - Значит, вы, действительно, не видите? — тихо и робко спросила она.
      - Да. — просто ответил он.
      - Тогда сделаем так: я сама напишу все слова, потом  подставлю книгу под вашу руку, и вы только распишитесь. Хорошо?
     Так и сделали. Автограф получился ровным и красивым. К ним уже подходили певуньи, и вечер песни начался.   Час пролетел быстро, уже заметно смеркалось, и люди стали расходиться. Когда все разошлись, Татьяна подумала, что не может вот так просто уйти, тем более,  что это может быть  последний вечер здесь для нее и спросила Владимира Васильевича:
       - Можно, я вас провожу? 
       - Конечно, можно! – обрадовано ответил он. — Сейчас, только вот баян занесу.

     Он зашел в фойе санатория и сдал дежурному баян, а сам взял тросточку, с какой ходят  слепые, и вышел из стен санатория. Татьяна шла рядом, стараясь не отставать. За воротами он попросил разрешения взять ее под руку.
      Проходя дальнейший  с ним  путь под ручку, ей хотелось как можно больше его расспросить, и поэтому у них сразу завязалась беседа.
      - Когда же вы потеряли свое зрение? - поинтересовалась она.
      - Это случилось еще в молодые годы, когда учился, - начал он. -  После двадцати лет зрение у меня стало резко ухудшаться. Сейчас  вижу всё большими пятнами. Но, несмотря на слепоту, никогда не терял бодрость духа и всегда был веселым, компанейским парнем.
      - Удивительный вы человек! - восхищенно произнесла женщина. - А семья у вас есть?
      - А как же? И дом, и жена, и дети.
      - А давно работаете в санатории, и как до него добираетесь? - Татьяну всё больше удивлял этот необыкновенный человек. 
      - В этом санатории  работаю более двух лет и  дорогу до дому знаю очень хорошо – много раз один добирался.
      Татьяне на душе стало легче, услышав это, ведь она боялась, как же ему одному придется добираться домой, без посторонней помощи?

     - А теперь вы расскажите о себе. Расскажите, как  выглядите, чтобы я мог вас себе представить, - попросил он, и она  постаралась описать себя: невысокая, слегка полноватая, светлая, большая русая коса, которую она закручивает на затылке.
     - Да вы - настоящая русская красавица! - восхитился он.
     - Ну не такая уж и красавица, - смутилась она и продолжила про себя рассказывать.
       Сказала также, что замужем и трое детей,  что любовь к пению у нее  с детства и всегда участвовала в художественной самодеятельности, когда училась в техникуме и когда работала в проектном институте. А сейчас еще участвует в вокальной группе  своей церкви.
    - В церкви? - приятно удивился Владимир Васильевич, и ей пришлось рассказать о своей вере и служении в церкви. Она с такой гордостью  и увлечением   рассказывала,  что не сразу заметила, что они уже пришли до места, где надлежало прощаться.   Это был самый  грустный момент, когда она предугадывала, что больше они никогда не встретятся.

       - Вот и все: здесь нам нужно будет расстаться, — произнесла Татьяна  печальную фразу и вздохнула.
       - А вы приедете на следующий год? – в голосе Владимира Васильевича звучала надежда.
       - Не знаю, как получится, - она не хотела его расстраивать отрицательным ответом.
       - Я хочу,  чтобы вы приехали, - он слегка сжал ее локоть.
       - Это от меня не зависит, - тихо, со вздохом, произнесла  Татьяна.
       - Можно  поцеловать вас на прощанье? – спросил он, и она разрешила, и он,      нежно приобняв ее, поцеловал в подставленную щеку.

       - Я буду молиться за вас,  -  проговорила Татьяна. – А теперь мне пора идти, — и подала руку.
       - Спасибо, Танечка! Я все же буду надеяться, что мы встретимся! До свиданья! — он нежно пожал ее руку своими теплыми  и мягкими ладонями и прикоснулся к ней губами.
       - До свидания, да благословит вас Господь! - она, осторожно отняв руку, повернулась  и поспешила в свой "Экспресс", который издали светился наружным освещением и призывал поторопиться, поскольку сумерки уже довольно густо окутали окружающее пространство, ничем не освещаемое. Пройдя несколько шагов, оглянулась  и заметила силуэт удаляющейся фигуры - Владимир Васильевич  уверенно шагал к себе домой, орудуя тросточкой, по привычному для него маршруту.
 

РЖД* российские железные дороги
                12.2006 г.