Солнечный диск, выползавший из-за горы Кошки, запустил свои лучи - щупальца в самые недоступные ущелья, неторопливо поедал бесполезные дождевые облака, обнажая подножье гор.
Старая императорская дорога, протоптанная сотню веков назад незапамятными геодезистами – ишаками, петляла тонкой змейкой вдоль серо-белых Крымских гор и была единственной жизненной артерией для небольших поселений побережья.
По обочине дороги шагали охотники. Сокращая маршрут, время от времени они переходили на придорожную тропу - любая тропинка в горах всегда короче, если ведёт домой.
Где когда-то мчались бурлящие ручейки, тускло мерцали сухие базальтовые россыпи. Пожелтевшие стебли травы, как напуганный ёжик, ощетинившись, торчали в разные стороны. Звенящая на деревьях листва напоминала пересушенное бельё, надолго забытое нерадивой хозяйкой.
На тропинке валялась большая виноградная улитка, разбитая ночным хищником, на останках которой пировали рыжие муравьи, под предводительством прожорливой осы.
Неугомонные цикады, согретые первыми лучами солнца, неистово пели гимн уходящему лету, вся остальная живность спешила укрыться от стремительно наступающей жары.
Передохнувшая за ночь природа готовилась к очередному солнечному потрясению.
До нашего посёлка, которого сегодня нет ни на одной современной географической карте, рукой подать. В ту пору он находился именно здесь на территории Большой Ялты между сёлами Оползневым и Голубым заливом.
Южнее, у самого берега моря - Понизовка и Кацивели, подобно, нашему посёлку там дислоцировались воинские части.
По северной границе проходила трасса на Ялту, а её дорожные знаки служили указателями названия.
Этот небольшой клочок земли у подножья Крымских гор, на котором сегодня лежат старые бетонные осколки, когда-то был цветущим садом и для многих моих друзей являлся малой родиной. Сейчас такие постройки называют коттеджи.
Населённый пункт, в буквальном смысле слова, как солнечный зайчик появился в начале пятидесятых годов при воинской части, но жители между собой называли его «Невесёлый» - на первых порах в посёлке не было: ни света, ни воды. На сходе поселенцев народ посовещался, а командир решил: - «будет Весёлый, остальное дело наживное».
Питьевую воду подали из горного озера в многотонную цистерну, а из неё к каждому дому. От выстроенной подстанции провели свет, на столбах у каждого дома установили уличные фонари, у магазина прикрепили алюминиевый колокол радиовещания, и посёлок оживился.
С момента заселения, и до тех пока не выросли сады эти однотипные серые домики, построенные из дикого камня, стояли, как суслики в чистом поле и смотрели друг на друга своими большими окнами.
На самом деле это была небольшая новостройка из двух безымянных улиц с тридцатью домами, магазином и детским садом. Центральная улица от магазина до крайнего обрыва сравнительно ровная, в центре к ней примыкала вторая извилистая как желтобрюх, но более продолжительная.
На перекрёстке улиц два дома под общей крышей, в одном детский сад, в другом два хозяина. Из более ранних построек - воинская часть и табачный сарай.
Однообразие было не только в домах и сараях, но даже в уличных туалетах. А деревянный штакетник дворов, покрашенный в зелёный цвет, отличался исключительно тонами зелёного колера. Однообразность даже в столбах бетонных оград, украшенных крупными шарами и пирамидами. И только небольшие виноградные беседки для отдыха, бассейны и дворовые аквариумы для цветных карасей создавались в зависимости от фантазии и мастерства владельца дома.
Фруктовые сады и бессчетные виноградники вокруг посёлка подрастающих аборигенов не искушали - в каждом дворе созревали персики, груши, яблоки, айва, инжир и гранаты, а виноград домашних беседок, хозяева не снимали порой до первых заморозков, его доедали осы и мелкие птички. Исключение составляли табачные поля, а высушенный и туго закрученный в сигару табак, вызывал особый интерес, не только у взрослых, но и мальчишек.
Средний возраст народонаселения на тот момент не превышал двадцати пяти лет. В каждой семье не более двух детей, и только мелкий, с огромным орлиным носом, Аскер Алиев настрогал пятерых детей, не считая старшей Ленки от первого брака. Взрослое население посёлка величало шустрого азербайджанца «Бакинским мастером глубинного бурения», а между собой - Папой Карло. Он единственный из мужчин посёлка имел такие странные прозвища. В семье Павловых одна Светка, и море голубей, которых держал её отец. Голуби были необычными по формам тела и расцветкам оперения.
Единственной достопримечательностью округи пребывали руины конюшни XVIII века, с двухэтажной надстройкой и смотровой башней, времён проезда Екатерины II - покорительницы Крыма.
Дорога на конюшню проходила вблизи табачного сарая и небольшого пруда, не пересыхавшего в самое жаркое лето и не замерзавшего зимой. Вода в нём была прозрачной и жутко холодной, так как его сердцем был полноценный родник, который называли Солдатской баней. Здесь, даже зимой после зарядки солдаты устраивали обливания, принимая холодный душ.
В этом, ныне заросшем пруду мы получали первые навыки держаться на воде и сами без помощи взрослых, научились плавать. С первых чисел мая и до глубокой осени пруд служил основным местом отдыха детворы. Здесь отсутствовали время и пространство, именно здесь мы проводили немалую часть праздного времени: купались, загорали и круглый год ловили рыбу.
Весной пруд заполнялся до краёв, кристально-чистой водой. Летом после нашего купания вода становилась мутной и только у родника она оставалась чистой и походила на радугу от несметного количества красно-белых китайских карасей.
Снимая с крючка «китайцев», непременно возвращали их в среду обитания и тихонько шептали: «… позови карпа». А вот с карпом приходилось повозиться, прежде чем он окажется на берегу. В большинстве случаев рвалась леска, разгибались крючки, ломались удочки. Очень редко, но выпадали и удачные моменты. Замученный длительным сопротивлением карп, заваленный на бок, достигал берега и, руками неисчислимых помощников рыбака, оказывался на суше.
В глубоких местах пруда за крючок цеплялись крупные голубые раки, но гораздо проще находить их мелких собратьев в воде под камнями или вытаскивать из щелей в береговых стенках.