За столиком в столовой очень известного одесского санатория у меня одни и те же соседи почти во все время пребывания.
Рядом со мной слева симпатичная девушка, а напротив два молодых человека.
Один, Ваня, старший школьник. У него тонкое, нежное, почти детское лицо, он скромен, молчалив и стеснителен, хорошо воспитан, хотя и сын бизнесмена. Его все любят, и эта любовь выражается тем, что мы всегда отдаем ему десерт.
Сидящий рядом парень лет 25-ти - украинец, говорящий исключительно на ридной мове.
За столом мы перебрасываемся обычно общими фразами, либо сообщаем скудные курортные новости, либо делимся впечатлениями от лечения.
Курорт знаменит лечением опорно - двигательного аппарата, и сюда приезжают даже из-за границы.
И вот однажды девушку слева заменил другой человек.
Когда я пришла завтракать, он уже сидел за столом и говорил очень бурно и почти не прерываясь. Остальные, изредка поглядывая на него, ели.
Дед приехал из Германии лечить позвоночник.
Это был наш русский немец, эмигрант.
Сначала я не вникала в содержание беседы, а прислушавшись, сильно удивилась.
Дед рассказывал о том, как в годы войны он служил переводчиком у немцев. Тогда ему было 15 лет. После войны он отсидел в лагере, а в годы перестройки эмигрировал в Германию. Жил дед в годы войны на Украине.
Я удивилась, как он свободно и даже как будто с гордостью рассказывает о своей биографии молодым людям, словно еще и считая себя сильно пострадавшим и получившим наконец компенсацию за свои прежние страдания.
Я сидела молча. Ваня, по - моему, вообще мало слушал деда.
А молодой украинец, сидевший напротив, спросил, в каких местах дед служил немцам.
Тот назвал.
Парень громко сказал.
- Мого дiда повiсили нiмцi. Якби ти був у тих мiсцях, я бем тебе зараз зарiзав, дiд.
Tags:Куяльник, Одесса, 2010-й год