Петр Сергеевич Зизиков был очень приличным человеком. И это – не пустые слова. Вздумай кто-нибудь спросить у начальства, коллег или соседей: мол каков он есть, этот Зизиков, что он за тип? Они, не помедлив и минуты, сказали бы: «Петр Сергеевич Зизиков? Очень приличный и достойный человек!». И даже нота возмущения бестактной интонацией вопроса проскользнула бы в их голосе. И не то, чтобы сильно его любили на работе или в окружении. Просто достоинства его были так явны и недвусмысленны как штамп а паспорте.
Работал Петр Сергеевич в учреждении. Должность он имел не большую и не маленькую, при которой ему полагался скромный кабинетик с окном во двор и помощница. Звали ее Верочка, Вера Антоновна.
Это бледное и безотказное существо, восхищенно чтило добродетели Петра Сергеевича больше чем кто-либо. Он, в свою очередь был, к ней требователен, но чрезвычайно вежлив. На праздники не забывал поздравить. Приглашал к себе и, выйдя из-за стола и сдержанно улыбаясь, протягивал бледной более обычного от смущения Верочке небольшой сверток в нарядной бумаге. Она торопливо благодарила и спешила выйти, чтобы потом, преодолев радостное волнение, развернуть подарок – конфеты, ежедневник или нарядную банку чая.
Подарить помощнице пену для ванны или туалетную воду было бы совершенно недопустимо. От таких подарков веет непристойной фривольностью и фамильярностью. А Зизиков, как уже сказано, был человеком приличным и в таких вопросах, пожалуй, щепетильным.
Здесь следует упомянуть, что народу в том учреждении работало великое множество. В каждом закутке кто-то сидел за столом, писал или разговаривал по телефону. По коридорам ходили сотрудники с папками документов, изредка перебрасываясь веселыми фразами. То тут, то там слышался скрежет принтера или факса, звонки телефонов.
Посторонние, случалось, захаживали ненадолго в учреждение – но чаще к начальству, по важным вопросам. Только курьеры, доставляющие деловые, бумаги были привычными и недолгими посетителями этого заведения.
В тот самый день, когда все началось, Петр Сергеевич Зизиков сидел за своим столом и аккуратно, не торопясь заполнял таблицы длинными рядами цифр. От точности этих данных, как он искренне был убежден, зависела стабильность не только учреждения, но и может всего города и даже страны.
Поэтому, когда вошла Верочка со стопкой бумаг, он посмотрел на нее несколько строго.
- Что вы хотели, Вера Антоновна?, - сдержано спросил Зизиков.
Вздрогнув, будто ее застали врасплох, Верочка негромко произнесла:
- Петр Сергеевич, документы привезли из международного отдела на оформление, просили вам срочно отдать.
- Пожалуйста, если вас не затруднит, положите их тут, - указал он на край стола и немедленно погрузился в работу.
Оставив бумаги, со вздохом облегчения Верочка выскользнула за дверь.
Спустя не более получаса, Петр Сергеевич вышел из кабинета. На лице его была довольная улыбка: длинные ряды чисел были укрощены и приведены к плановому показателю. Он доброжелательно улыбнулся помощнице и протянул ей небольшую папку.
- Вера Антоновна, будьте любезны, отнесите отчет в бухгалтерию – они его давно ждут.
Оставшись один, он расправил плечи и, поставив руки на пояс, сделал несколько поворотов туловища в одну и другую сторону.
- Я неплохо поработал сегодня. – думал Зизиков.- Приятно осознавать, что ты занят тем, что делаешь хорошо. И при этом быть в неплохой форме, бодрым, не старым еще человеком, энергичным и во всех отношениях достойным. Вечером надо будет обязательно зайти в спортзал…
На этой мысли он сделал несколько приседаний, разминая немного затекшие от долгого сидения ноги. Взгляд его скользнул по столу помощницы и остановился, зацепившись за непривычно яркий предмет. Это была пачка иностранных сигарет.
Разумеется, ни Петр Сергеевич, ни Верочка не курили. Да и вообще курить в учреждении запрещалось. Сотрудники, имеющие эту не самую полезную и разумную привычку, как нашкодившие школьники прятались за крылом здания. «Малые дети, - думал о них Зизиков с легкой нотой осуждения. – Неужели нельзя не делать того, что всеми кругом осуждается и совершенно бессмысленно». При этом, будучи человеком тактичным, тему эту ни с кем вслух не поднимал.
То, что сигареты были иностранные – стало ясно сразу. На пачке красовалась размашистая надпись на неясном языке, пресекающая диагональю глянцевую ее поверхность. Но не надпись заставила Зизикова застыть в полусогнутом состоянии. За витиеватыми буквами красовалась картинка: улыбающийся ковбой в жилетке на голое тело. Одной рукой он небрежно держал длинную серебристую сигарету. А другой, не менее небрежно, обнимал прильнувшую к нему загорелую пышногрудую красотку в коротких шортах.
Если вы думаете, что Петр Сергеевич задержал свой взгляд, чтобы изучить, как ладонь иностранца мягко легла на бронзовую округлость, чуть ниже бахромы непристойных шортиков вызывающей девицы, - вы конечно ошибаетесь.
Во-первых, Зизиков, был человек воспитанный и приличный. Подобная пошлость, призванная привязать несознательные умы к пагубному пристрастию, ничего кроме отвращения в нем вызвать не могла.
Во-вторых, было в этой картинке кое-что, заставившее его сначала пристально вглядываться в изображение, а потом в ужасе смотреть на него уже без всякой цели, силясь переварить свои впечатления. Все дело в том, что иностранец на пачке был как две капли воды похож на него самого, Зизикова Петра Сергеевича.
Чтобы заметить этот факт Зизикову хватило беглого взгляда, не пришлось даже смотреть в зеркало. Петр Сергеевич отлично знал свое лицо – не слишком красивое, но вполне приличное, и в то же время не лишенное мужественности. Каждое утро и вечер он рассматривал его, бреясь и когда чистил зубы. Всматривался в зеркало одеваясь, когда подбирал галстук учитывая цвет рубашки и глаз.
Сомнений быть не могло. Сигаретный иностранец хоть и был небрит и пострижен совсем иначе являл собой непристойную и совершенную его копиею. Даже ослепительная улыбка, которой Зизиков гордился, не пожалев на профессиональное отбеливание денег, сейчас казалась отвратительным атрибутом развратной натуры.
Первым его порывом было смять этот сигаретный пасквиль и выбросить его в урну. Но потом подумал, что кроме прочего это просто пачка сигарет – чужая забытая вещь. За ней в любой момент может вернуться хозяин.
- Вероятно, это- кто-то из международного отдела, - напряженно думал Петр Сергеевич. А что если у этого типа целый запас таких сигарет и он собирается курить их не день и не два.
- Если так пойдет через некоторое время сходство заметят сначала в курилке, а потом разнесут по всем отделам. Не исключено, что и до начальства дойдет, – с ужасом подумал он.
Ему представилось как, за его спиной, шушукая и посмеиваясь, все станут обсуждать такое поразительное его сходство с сигаретным иностранцем. А руководитель неодобрительно поморщится, разглядывая пачку.
- А что если они решат что это и вправду я. Что есть еще какая-то другая моя жизнь, тайная, где я и есть этот пошлый и самодовольный тип, лапающий девиц, позируя полуголым перед фотокамерой. И что я, Зизиков, никогда не был порядочным и достойным, а только притворялся, делал вид, пряча свою истинную низость.
Петр Сергеевич почувствовал, как на спине выступил холодный пот. Голова закружилась, он опустился на стул.
Взяв себя в руки и поразмыслив, он принял решение спрятать пачку в ящике своего стола: «Если спросят, - я достану и отдам. Незачем Верочке это рассматривать».
Остаток дня прошел для Петра Сергеевича как в тумане, все валилось из рук. Он прислушивался к шагам в соседней комнате. Несколько раз заходили коллеги из других отделов, но про сигареты никто не спрашивал.
Уходя домой Петр Сергеевич как бы невзначай бросил взгляд на коллег, курящих за углом здания. Один из них махнул рукой и как-то подозрительно ехидно улыбнулся. Зизиков поспешно кивнул, пошел в сторону остановки. И вдруг услышал, как стайка курящих прыснула у него за спиной каким-то неестественным, как бы сдерживаемым смехом.
- Неужели они все уже знают?, – чувствуя сухость во рту, Зизиков нервно сглотнул. Колени вдруг стали словно ватными.
- Глупости, просто показалось, – попытался он успокоить себя.
Домой, как всегда, Зизиков добирался на автобусе. Когда водитель завернул в сторону парка, на тротуаре возле банка мелькнул рекламный щит. На миг Петру Сергеевичу привиделась размашистая надпись по диагонали, а фоном две обнявшиеся фигуры: сигаретный иностранец и загоревшая красотка….
--------------------------------------------------------
Вера Антоновна, выглядевшая бледнее обычного, складывала документы в картонную коробку когда на столе зазвонил телефон.
- Алло, здравствуйте Иван Алексеевич, – произнесла она в трубку.
- Нет, Петра Сергеевича нет, он у нас теперь не работает…
- Да… И мне очень жаль, - в ее голосе прозвучала искренняя грусть.
– После инфаркта, вернувшись из санатория, он уволился. По собственному желанию. До свидания.
Верочка, повесила трубку. Вынимая из стола очередную кипу старых бумаг, она заметила пачку иностранных сигарет.
- Странно, Петр Сергеевич никогда не курил.
Недолго думая она хотела смять пачку, чтобы выбросить за ненадобностью в урну. Но вдруг ее внимание привлекла надпись: «Внимание! Преждевременное старение!». За словами было изображено лицо женщины, слева молодое, а справа состарившееся. Оно показалось Верочке как-то тревожно знакомым.