Идеологические технологии

Набор аргументов русских националистов для полемики с политическими оппонентами или для обоснования собственной позиции

Название статьи не должно вводить читателя в заблуждение. Мы не собираемся лицемерить, предлагая исчерпывающий рецепт спасения России и русского народа. Это спасение зависит, во-первых, от четкого понимания, что же происходило в стране и с нацией на протяжении последних ста лет ее истории, и, во-вторых, от осознанных усилий народа, общества для преодоления негативных составляющих нашей истории. Мы не собираемся лгать о якобы существующей возможности выработки национальной идеи. Национальная идея выработана за века русской истории всем обществом, всей нацией, а прежде всего нашими великими государственными деятелями, богословами, философами, историками. Мы всего лишь предлагаем простейшие технологии, применимые в избирательном процессе, облегчающие выбор достойного кандидата на ту или иную должность и полемику с кандидатом противника, облегчающие русскому кандидату выработку политической программы и крайне затрудняющие подобную деятельность кандидату антирусскому.

Речь идет о простейших технологиях, даже механическое применение которых дает любому гражданину великолепную возможность разобраться в направлении той или иной партии, того или иного депутата, чиновника, журналиста, газеты или телеканала. Простейшие технологии в сложную эпоху якобы происходящей в России деидеологизации помогут преподавателю и средней, и высшей школы разобраться вместе со своими учениками в сложных вопросах национального бытия как в прошлом, так и в настоящем.

Любая технология может совершенствоваться каждым по своему усмотрению. Примеры и аргументы не по нраву могут заменяться выбранными в соответствии со шкалой этих технологий. Но мы уверены, что если вы, уважаемый читатель, будете применять изложенные здесь технологии, то уже следующие, ближайшие к нам выборы, дадут успех русским кандидатам. Если же вы согласитесь с тем, что эти технологии имеют смысл и целесообразны, но при этом не приложите ни малейших усилий для их пропаганды, чтобы идеологическими технологиями овладели ваши друзья, коллеги, ученики, соотечественники, то вы совершите серьезную ошибку, а может быть, и тяжкое прегрешение перед русским обществом и русской нацией.


ТЕХНОЛОГИЯ 1. СОПОСТАВЛЕНИЕ

Сопоставление есть естественный метод аргументации политика, общественного деятеля, педагога и журналиста. Этот метод применялся с успехом уже в классической древности.

Всегда сопоставляйте. Помните лишь о том, что чем ближе аналогия, чем больше параметров двух сопоставляемых картин будут совпадать, тем аналогия будет убедительнее.

Конечно, чем хронологически ближе два примера из практической политики, тем эффективнее будет ваше сопоставление, хотя это и не обязательное условие. Иногда исторические коллизии повторяются через столетия. Сопоставляйте, прежде всего, исторический материал.

Именно сопоставление позволяет избавиться от терминологической путаницы со многими понятиями, используемыми повседневно, прежде всего, в печатных изданиях и электронных средствах массовой информации.

Ровным счетом ничего не означает вне исторического опыта понятие «монархия», понятие «демократия», понятие «республика». Чрезвычайно важно давать им определенную привязку. Тогда мы увидим, что вписывается в национальную традицию и дает хорошие результаты, а что нет.

Нашу с вами страну обвиняют частенько в отсутствии глубоких демократических традиций. Вместе с тем, наши демократические традиции уходят глубоко в догосударственную историю славян. Это вечевой строй, это община. На протяжении долгих веков нашей истории демократические элементы практически не исчезали, сохранившись вплоть до двадцатого века. Полностью они не исчезают даже в крепостническую петербургскую эпоху. Мы знали вече и земства, знали сельский и волостной сходы, в городах — сотни и слободы. Мы знали собственный парламентаризм.

«Учитесь парламентаризму на Западе, ведь английский парламент впервые собрался еще в 1265 году» — будет сказано вам. На это вам вполне естественно ответить, что наш парламентский опыт на 54 года старше западного, его первое проявление датируется 1211 годом, когда возникло сословное представительство, созванное Великим князем Владимирским Всеволодом Большое Гнездо.

Мы должны отчетливо видеть, что в каждой стране демократические институты приживаются только в национальной форме и только тогда, когда их уместно иметь, что наша демократическая традиция земского свойства, что ей чужда система политических партий.

Последнее время нам частенько пропагандируют идею восстановления монархии. Что ж, у нас действительно необычайно древняя монархическая традиция. Однако следует помнить, что западные образцы монархий нового времени, то есть монархии абсолютные и монархии конституционные, не свойственны русской истории. Нам свойственна монархия сословно-представительная. Кстати, она прекрасно уживалась с мощной демократической традицией и с традицией аристократической.

«В русской истории чаще всего действуют деспотические методы правления. В русской истории полно тиранов!» — говорят нам. Но самое взыскательное исследование исторического процесса до 1917 года даст не более двух тиранов. При любых натяжках на эту роль могут подойти только цари Иван IV и, с определенными оговорками, Петр I. Для сравнения, в итальянской истории без труда можно насчитать многие десятки тиранов.

Чрезвычайно удачным бывает сравнение двух нерусских демократий. Так, сопоставление образцов классической демократии Греции, средневековой демократии городов-государств, парламентских демократий XVII-XIX веков и западных демократий современности приводит к мысли, что если на Западе демократия сейчас и существует, то она сильно повреждена, во-первых, бюрократией и, во-вторых, различными олигархиями — корпорациями богатых, корпорациями тайных обществ, корпорациями прессы. Поврежденная демократия, вполне естественно, не годится в качестве образца для восстановления демократических традиций в нашей стране (см. технологии 3 и 7).

Вполне естественно пользоваться сопоставлением в важном вопросе об истории сложения национальных и государственных территорий.

Несомненно, все читатели помнят, что большая часть территорий, имевших собственное население и вошедших в состав России, сделали это добровольно. Однако чрезвычайно важно помнить, что, например, грузины сами добивались вступления в состав Российской империи с конца XVI века на протяжении двух столетий. И в конце XVIII века они того добились. Есть и другие подобные аналогии.

Другое прямое сопоставление. Северная Ирландия отрезана у Ирландии в силу того, что большинство населения Северной Ирландии составили английские переселенцы во времена порабощения Великобританией всей Ирландии. Сопоставьте: Харьков отрезан у нынешней Российской Федерации на том основании, что с разрешения русского царя на эту территорию переселились украинцы.

Обратите внимание на предлагаемую нам логику. Если город основан русскими, а в настоящее время большинство населения составляют нерусские, то этот город уже нерусский, например, город Грозный. А если город основан не русскими, но большинство населения в нем русские, то и этот город тоже не русский, например, город Рига.

А вот еще один поразительный пример. Город Ругодив основан русскими, затем стал немецким и получил имя «Нарва», снова вошел в состав России и имеет на сегодня не менее 9/10 русского населения, находясь на территории Эстонии. Однако и этот город тоже «нерусский», хотя, насколько нам известно, немцы на него не претендуют, а эстонцы и ранее никогда не составляли в Нарве сколько-нибудь значительного процента населения.

Видоизменяясь и трансформируясь, не выходит из употребления миф об отсталости царской России. Сопоставление полностью развенчивает этот миф. Мы сошлемся на чрезвычайно интересное исследование, которое было проведено в начале семидесятых годов известным физиком Федосеевым, занимавшимся сопоставлением жизненного уровня. При принятии уровня жизни в России 1913 года за сто условных единиц, уровень жизни в Великобритании в том же 1913 году составил 80 условных единиц — на одну пятую ниже. Уровень жизни в Великобритании в 1968 году составлял 216 условных единиц, а уровень жизни в Советском Союзе в том же 1968 году — 53 условные единицы. В 1968 году мы жили вдвое хуже, чем в 1913! Желающие могут провести и следующее сопоставление жизненного уровня 1968-го и нынешнего, текущего года.

Картины жизни России, не прошедшей через революцию и революционные разрушения, как ни странно, предоставляет нам Финляндия — в прошлом одна из наиболее отсталых европейских стран, представлявшая в начале XIX века, в момент присоединения, одну из наиболее нищих и отсталых частей Российской империи. Все, что было приобретено финнами за последние примерно двести лет, приобретено благодаря присоединению к России. Таким образом, глядя на современное финское жилище, на благоустройство финских дорог, сохранность финской природы, мы глядим с вами на часть России, не претерпевшую революционных измывательств.

Отсюда уместно обратиться к серии сопоставлений, которые рисуют положение Российской Федерации в послереволюционном СССР, положение русских в РСФСР. Обширный материал подобных сопоставлений опубликовала еще в 1984-85 годах доктор юридических наук Галина Ильинична Литвинова.

Обратим внимание на экономику. Как известно, Советский Союз жил в замкнутой, определяемой высшими инстанциями системе цен. Так вот, трудоемкость такой сельскохозяйственной культуры как картофель примерно совпадает с трудоемкостью цитрусовых. Потому на мировом рынке цены на картофель близки к ценам на цитрусовые. Нетрудно вспомнить, во сколько раз картофель был дешевле цитрусовых в СССР, и какие регионы производили картофель, а какие — цитрусовые. Сопоставление рисует нам дискриминацию русских регионов.

Примеров таких множество. Есть и примеры административные — примеры из области государственного устройства. Российская Федерация — единственная в СССР — не имела своего центрального комитета коммунистической партии. При партийной системе тогдашнего управления то была явная дискриминация. Российская Федерация не имела своей Академии наук. Следовательно, ее населению было предоставлено меньшее число академических институтов, меньшее число академических званий и должностей, докторских и кандидатских ставок, мест в аспирантуре и так далее. Итогом всего того был значительно более низкий уровень распространенности высшего образования среди русского населения (см. технологию 2).

Следует помнить, что к началу XXI века население России должно было составлять полмиллиарда, что в русских областях Российской империи в 1913 году русские составляли 95% населения, в то время как в 1989 году — только 82%. Следует учитывать, что темпы прироста русских уступили темпам прироста мусульманских народов Советского Союза только в 60-е годы XX века. Таким образом, сопоставление рисует нам не только картину ограбления русского населения революционным и послереволюционным режимом, но и на уровне современных представлений, принятых международными организациями, позволяет убедительно квалифицировать обращение с русским народом на протяжении восьмидесяти лет как геноцид, продолжающийся и в настоящее время.

Обратите внимание, что коммунистический режим поставил русских в положение расчлененной нации, так как до революции белорусы и украинцы считались русскими, а послекоммунистический режим закрепил русских в положении расчлененной нации, разделив территорию исторической России между полутора десятками государств. Здесь уместно сопоставление с положением немцев до воссоединения Германии, с положением вьетнамцев до окончания Вьетнамской войны, с нынешним положением корейцев.

В начале перестройки громко звучали напоминания о депортации народов при сталинском режиме. Но та депортация была преодолена впоследствии. И любое упоминание о ней должно служить русскому или дружественному русским политику поводом напомнить о том, что в процессе сложения так называемой национальной Турции была проведена депортация греков, ассирийцев, армян, а в настоящее время проводится депортация сербов с территорий, оккупированных хорватами. Напоминать надо и о депортации русских из ряда сопредельных РФ регионов, получивших статус независимых государств.

Наиболее усердствуют в депортационной политике правительства современных Латвии и Эстонии. Кстати, ради сопоставления заметим, что в то время как русские подвергались идеологическому расчленению на неисторические нации, некоторые народы исторической России напротив резко увеличили свое население, административно ассимилируя инородческое население. Так, латгальцы оказались латышами, памирцы — таджиками. Есть и другие примеры.

На фоне вышесказанного нужно вспомнить о решении Конгресса США, который отказался включить русских в число порабощенных коммунистическим режимом народов. Это решение не должно забывать, и следует квалифицировать как откровенный шовинизм.

Пожалуй, самый убедительный материал для сопоставлений дают примеры практической внешней политики. Так, государством Израиль была проведена в свое время бомбардировка двух заводов на территории Ирака на том основании, что Ирак на этих предприятиях вел подготовку своего ядерного процесса. Любое сопоставление с этим убеждает, что отныне любое государство вправе нанести бомбовый удар по территории государства Израиль в случае серьезности подозрений в успехе проводимой им программы создания ядерного оружия.

Как известно, Ирак подвергся жестоким бомбардировкам и удару сухопутных (в основном американских) войск в силу захвата им небольшого государства Кувейт. Однако Турция уже на протяжении четверти века оккупирует значительную часть территории Республики Кипр, из чего вполне естественно вытекает еще большее право любого сообщества государств бомбить территорию Турции.

Продолжим рассмотрение подобных сопоставлений. Обратимся к политике США. Как известно, Соединенные Штаты Америки десантной операцией устранили невыгодный им режим в небольшом латиноамериканском государстве на острове Гренада. Вполне естественно, тем самым США подтвердили право любого заинтересованного государства на подобную десантную операцию в пределах объявленной этим государством зоны его национальных интересов.

Есть еще маломасштабные, но более интересные примеры. Так, например, те же американцы захватили на территории суверенной Республики Панама законного президента этой страны, генерала Норьегу по обвинению в причастности его к наркобизнесу, то есть, в совершении уголовного преступления. Впоследствии Норьега был отдан в США под суд. Вполне естественно, что любая страна вправе в результате прямой аналогии арестовать государственного деятеля другой страны, если он совершил уголовно наказуемое деяние, которое мог бы рассмотреть суд захватывающей страны. Так, например, Российская Федерация, а тем более историческая Россия, вправе арестовать на территории сопредельного суверенного или независимого государства любого государственного деятеля, хотя бы и президента какой-нибудь республики, если ранее он совершил уголовно наказуемое деяние на территории России.

В принципе, метод международного террора осуждается практически всеми политическими кругами. Однако простые сопоставления показывают, что не любой захват человека на территории другой страны есть акт террора. Уже упоминавшееся государство Израиль таким образом захватило не где-нибудь, а на территории Соединенного королевства Великобритании и Северной Ирландии, израильского физика Вануну, депортировало его тайно на территорию государства Израиль, где он был предан суду по обвинению в разглашении израильской государственной тайны. Кстати, речь шла об обвинении правительства Израиля в тайном создании ядерного оружия.

Вряд ли можно предложить по этому поводу захватывать любого человека в любой стране. Но в аналогичной ситуации после подобной выходки любое государство вправе тайно захватить преступника, разглашавшего его государственные тайны, во всяком случае, на территории государства Израиль.

Рекомендуем нашим читателям помнить, что любой жесткий пример, любая система фактов, включенная в систему сопоставлений, необязательно является декларацией вашей готовности поступать подобным образом. Так, например, русский человек, русский политик вправе посчитать, что чье-то неблагородное поведение еще не есть основание для того, чтобы и он вел себя столь же неблагородно, тем более преступно. Но сопоставление есть необходимое условие успешного применения других идеологических технологий. Потому, декларируя права на те или иные жесткие действия, вы не обязательно собираетесь их применять, а лишь ставите оппонента в чрезвычайно неудобное положение.

Не проведя серии сопоставлений, никогда не входите в положение оппонента. Напротив, весьма целесообразно заявлять максимальные претензии и ждать предложений компромисса. Компромисс — хороший вариант политической игры, но лишь при том условии, когда компромисс есть уступки с обеих сторон. Компромисс с одной стороны называется не компромиссом, а капитуляцией.

Нужно помнить, что за последние десятилетия, а особенно последние пять-шесть лет, русские уже столько уступали, что на полвека вперед обеспечили себе право требовать уступок противоположных сторон, и только в этих условиях русским политикам следует соглашаться на компромиссы.

Весьма настоятельно рекомендуем отметать различные формы лести о терпимости, смирении, благородстве русских, о чем говорится каждый раз, когда нас начинают бояться или хотят обмануть. Когда вы слышите утверждения некоторых собеседников (обычно западного происхождения), что бедность русских людей не имеет существенного значения, а гораздо важнее высокая духовность наших соотечественников, вы получаете право возразить, что Россия есть последняя великая христианская страна, что она явно обладала еще более высокой духовностью в начале нашего века, но обладала одновременно и могуществом, богатством одной из крупнейших держав. Таким образом, когда собеседник поет дифирамбы вашей бедности, он лишь стремится, чтобы вы забыли утраченное Россией, причем утраченное, вероятно, не без помощи соотечественников вашего собеседника (см. технологию 5). К полному провалу приведет общественного деятеля доверие к странным уверениям некоторых христианских авторов в том, что Россия восстановится как благочестивая христианская страна, хотя всегда будет бедной. Можно не сомневаться, что подобные утверждения уж молодую-то часть населения оттолкнут стопроцентно (см. технологию 3).

Наконец, предостерегаем от доверчивого отношения к политикам и идеологам, провозглашающим известный кинематографический тезис «за державу обидно» и обещающим порядок, то есть сохранение нынешнего нищенского уровня. Это — не что иное, как попытка еще раз в нашей истории принести общество и нацию в жертву государству, в то время как государство напротив должно безупречно служить этим вышестоящим категориям (см. технологию 7).

Бесполезно и бесперспективно скандировать: «Са-вет-ский Са-юз!», но может быть гораздо эффективнее напевать песенку:

«Все, что можно, хоть кому-то,Можно нам, можно нам!»


ТЕХНОЛОГИЯ 2. КОМПЕНСАЦИЯ

Принцип компенсации (возмещения ущерба) — один из древнейших принципов правовых обществ. Можно, пожалуй, утверждать, что право, прежде всего, опирается на принцип компенсации. Древнейшие правовые акты именно из этого принципа и исходили, ибо разрешали, прежде всего, отношения между гражданами.

Вопреки утверждениям как марксистских, так и современных отечественных либерально-демократических публицистов, большая часть обществ мировой истории были обществами свободных граждан, вне зависимости от того, управлялись они монархически, демократически или аристократически. Демократия принимает принцип компенсации без всяких условий, или демократией называться не может.

Конечно, и другие принципы составляют основу правосознания. Та же система наказаний опирается в наше время не только на принцип компенсации. Вслед за ним появился принцип устрашения потенциального преступника, а затем и принцип воспитания преступника, его исправления. Они могут обогатить правовую структуру, но они не могут отменить принцип компенсации.

Заметим сразу, что системы деспотические, а особенно системы полицейские, — худшие из политических систем, ибо они принцип компенсации вуалируют или даже стремятся полностью упразднить. Мы все желаем жить в правовой системе. Более того, мы не против того, чтобы эта система была демократической или содержала элемент демократии. Потому для нас сейчас компенсация есть принцип наиважнейший, тем более, что послереволюционный коммунистический советский режим сделал всё, чтобы этот принцип не ощущался в нашей жизни, в правовой системе и системе наказаний.

Принцип компенсации необычайно важен. Представьте себе: вас, к несчастью, обвинили в убийстве человека. Хотя вы никого не убивали, улики таковы, что суд вынес обвинительный приговор. В силу шаткости некоторых улик или милосердия судей вас не расстреляли. Из пятнадцати лет тюремного заключения вы отсидели четырнадцать. Тогда и выяснился, благодаря стечению обстоятельств, настоящий убийца. Что может сделать общество и государство, которым повелевает общество, для того, чтобы компенсировать происшедшее? Время обратить вспять человек бессилен. Даже вернуть вам утраченное за четырнадцать лет зоны здоровье мог бы только сам Господь Бог. Но общество делает то, что оно может: просит извинения, публичного и опубликованного так, чтобы ни у кого не осталось сомнения в вашей невиновности, и назначает вам такую демонстративно огромную пенсию, дабы вы могли лечиться не только у лучших отечественных, но и у лучших зарубежных врачей. Справедливо? Несомненно. Вряд ли в этом случае кто-нибудь из нас станет возражать против незыблемости принципа компенсации.

Принцип компенсации должен, прежде всего, проводиться в интересах отдельного человека, отдельной семьи — семьи полноправного гражданина, нашего с вами соотечественника. Он должен проводиться так последовательно, чтобы никто не сомневался в его необходимости.

Например, по вине муниципальных властей, муниципальной администрации у вас, кроме обычных трех недель профилактических работ, еще целый месяц не подавалась горячая вода. Вам нанесен ущерб. Минимальная компенсация, которая, безусловно, должна предусматриваться, — это неоплата вами соответствующей невыполненной коммунальной услуги. Или, скажем, вы получили легкое отравление в силу некачественного продукта, приобретенного в магазине. Ваше лечение и ваша вынужденная временная нетрудоспособность (хотя бы и в течение одного дня) должны, естественно, проводиться за счет этого магазина.

Прежде всего, принцип компенсации у людей, строящих правовое, а тем более демократическое правовое общество, распространяется на подобные случаи, особенно когда ущерб нанесен по вине администрации, по вине чиновников. Ибо соблюдение принципа компенсации уведет нас от соскальзывания к худшей политической структуре из возможных — к полицейскому режиму (см. технологию 7).

Разумеется, речь может идти о компенсации по вероисповедному принципу, о компенсации по национальному принципу, о компенсации по гражданскому принципу.

Самый простой пример. Представим себе ситуацию в крупном городе, особенно если это столица, когда вас коммунистический режим пятнадцать или двадцать лет назад насильственно (а что тогда делалось ненасильственно?) выселил из старой московской квартиры в некий район, который и сейчас с трудом можно признать частью Москвы, например, в Бутово. Освободившаяся от вас и вам подобных коренных москвичей жилищная площадь используется для создания молодежного жилищного кооператива, то есть, в ваш дом вселяют отличившихся комсомольцев — будущих «новых рашенов». И вот наступила эпоха приватизации жилья. Вы можете до посинения приватизировать никому не нужную квартирку в Бутове, а комсомольцы, посжигав комсомольские билеты, вливаются в ряды новых богачей и приватизируют невероятно дорогую жилищную площадь в пределах Садового кольца. Принцип компенсации заключается в том, что вы — коренной москвич или москвич, натурализовавшийся и проживший в Москве не один десяток лет, несомненно, вправе потребовать, чтобы вам была возвращена ваша площадь в историческом городе вне зависимости от того, как на это посмотрят бывшие комсомольцы.

Если немного расширить подобное рассмотрение механизма компенсации, она касается и многого другого. Например, навязанное нам действующее законодательство допустило к избирательному процессу явных мигрантов, переместившихся из других областей нашей страны, ставших к настоящему моменту суверенными государствами. Привнесенный в избирательный процесс компенсационный принцип позволяет оспорить, скажем, не только избрание того или иного состава Государственной думы, но и действенность Конституции 1993 года на том лишь основании, что за нее проголосовали вместе с гражданами еще и иммигранты, более всех заинтересованные в отношениях с властями. Если иммигранты тоже голосовали, значит, Конституция недействительна.

Принцип компенсации эффективно работает только благодаря последовательно примененной системе сопоставлений (см. технологию 1). Рассмотрим пример. В своем антирусском законодательстве правительства нынешних суверенных государств Латвии и Эстонии ведут отсчет граждан от 1940 года, то есть года, который они полагают годом насильственного присоединения исторически не сложившихся, но существовавших между двадцатым и сороковым годами нашего столетия республик Эстония и Латвия. Применяя принцип компенсации к сопоставлению положения русских и ряда других народностей в исторической России, мы вправе принять в Российской Федерации закон, полагающий иммигрантами, не имеющими политических прав, всех, чьи предки поселились в пределах Российской Федерации после 3 марта 1917 года, когда был разрушен легитимный исторический режим России. Заметим, кстати, что принятие подобной нормы будет вариантом применения гражданской, а не национальной компенсации, тем более, что именно так эту норму толкуют в Прибалтике.

Несомненно, каждый беженец или вынужденный переселенец вправе получить исчерпывающую компенсацию за нанесенный ущерб, в том числе и моральный. Компенсацию должно предоставить правительство той бывшей союзной республики, на территории которой осталось имущество беженца. Никакой срок давности не может быть применен к подобной ситуации, как и к ситуации вынужденного покидания евреями территории Германии, за что компенсации выплачиваются и по сей день. Задержка в предоставлении компенсации вынужденным переселенцам, прежде всего русским, в перспективе приведет только к увеличению их объема (возрастанию процента), за что в отдаленном будущем все равно придется расплачиваться либо соответствующему правительству, либо за отсутствием правительства — всему народу, повинному в вытеснении беженцев.

А как может действовать принцип компенсации национальной? Международные нормы признают право любой народности добиваться восстановления справедливого баланса, если в том или ином государстве эта народность обделена собственностью, образовательным цензом, теми или иными гражданскими правами. Повторим еще раз, что это — международная норма. В силу послереволюционного геноцида именно русские снизили свою численность, утратили уровень рождаемости, в силу чего в антирусском направлении изменился демографический баланс народностей в СССР. Как должна действовать компенсация в наших условиях? Русские имеют право добиваться компенсации в виде поощрения рождаемости, особых мер по охране русской семьи, особой жилищной политики, без которой не разрешима ни проблема сохранения семьи, ни проблема повышения рождаемости. Если мы твердо знаем, что русские были дискриминируемы в системе образования, в системе предоставления мест в аспирантурах и докторантурах, в предоставлении престижных ставок по месту работы, то русские имеют право на национальную компенсацию и, естественно, не только и не столько на территории нынешней Российской Федерации, сколько на территории бывшего Советского Союза. Поскольку в Эстонской ССР или Львовской области подобная дискриминация представляла собой многолетнее явление, в этих регионах русские должны получить специальные дополнительные места в учебном процессе для восстановления справедливого национального баланса. И где бы ни находились русские, где бы они ни жили, гражданами какого бы государства они на сегодняшний день ни были, они вправе требовать от администраций хотя бы и безупречно суверенных государств проведения компенсационного национального принципа.

Известно, что советский режим, превративший так называемый научный атеизм в свою официальную религию, дискриминировал и угнетал представителей всех вероисповеданий. Однако неоспоримо, что в течение наибольшего по продолжительности отрезка времени дискриминировались именно православные — подавляющее большинства населения исторической России.

Хотя бы один пример на эту тему. Последняя мечеть была построена в Казани в 1928 году. Но в том же году уже было закончено закрытие монастырей православной церкви, и власти приступали к массовому закрытию приходских храмов. Естественно, эта вероисповедная дискриминация касалась не только молитвенных помещений. В еще большей степени дискриминация касалась системы образования, упразднения на территории Советского Союза официально действовавшего ранее православного календаря — опоры православного вероисповедания и восточнохристианской культуры. Следовательно, мы можем требовать компенсации вероисповедной, которая заключается не только в возвращении православного имущества епархиям, монастырям, приходам и добровольным объединениям (например, братствам), но и в восстановлении календаря, в предоставлении системы льгот и материальных поощрений для восстановления позиций православия в системах образования и воспитания.

Если поэтические творения суфийского шейха Джалаледдина Руми издавались тиражами во многие сотни тысяч, а поэтические творения Иоанна Златоуста, поэта не менее великого, не издавались никогда в советское время, то компенсация в этой области — отнюдь не дело частной инициативы, а дело всего общества и государства. Это касается также и капиталовложений в различные виды искусства, например, в кинематографию. Это должно касаться, несомненно, и всей государственной политики в комплектовании музеев, особенно библиотек.

Принцип компенсации должен особенно ревностно охраняться в вопросах внешней, международной политики. Вспомним ряд сопоставлений из технологии 1. Если Ирак, оккупировавший Кувейт, подвергался бомбардировкам, а Турция, оккупировавшая Кипр, и государство Израиль, оккупировавшее палестинские арабские территории, бомбардировкам не подвергались, это является основанием для требования компенсации населению Ирака. Если сербские территории подвергались военному воздействию, а хорватские военному воздействию не подвергались даже тогда, когда хорватские власти провели чудовищное избиение сербов, зачищая районы Республики Сербская Краина, это означает, что сербы имеют право на значительную компенсацию со стороны мирового сообщества и сохранят это право на компенсацию, по крайней мере, до тех пор, пока кто-нибудь не отбомбится по хорватским городам и селам.

Ваш оппонент может в качестве аргументов обращаться к нормам гуманизма, принципу ненасильственности, и, несомненно, признаваемому нами всеми принципу равноправия (равноправия граждан, равноправия народов, равноправия государств...). Не спорьте с подобным оппонентом. Проще ответить ему еще одним веселым куплетом:

«Равноправие — после компенсации!»


ТЕХНОЛОГИЯ 3. КРЕПКОЕ ОБЩЕСТВО

Почему в Польше победил профсоюз «Солидарность»? Почему он победил во вполне социалистической стране при весьма многолюдной коммунистической партии? Почему «Солидарность» победила тогда, когда угроза ввода советских танков, да еще вместе с восточногерманскими, болгарскими, венгерскими и чехословацкими была вполне реальной? Почему, когда вместо Леха Валенсы президентом оказался генерал Ярузельский, это уже означало победу «Солидарности», ибо тут же выяснилось, что этот коммунист и генерал Варшавского пакта вовсе не намерен отдавать на растерзание свою польскую «Солидарность»?

Почему много раньше, уже в пятидесятые годы, в коммунистической Польше, где все было, как у других, даже государственная безопасность была, не закрывали костелы? Разве поляки набожнее русских? Ни в коем случае! Есть много оснований полагать, что русские набожнее. Но даже смешно было бы представить себе, что поляки отдадут свои костелы или, смешно подумать, позволят разорять свои костелы инородцам — белорусам, евреям, или, скажем, интернационалистам.

Все указанное было возможно, потому что польский руководитель, польский чиновник, польский милиционер, чуть что не так, выслушивал прямой вопрос: ты поляк или дерьмо? Выслушивал дома, выслушивал в гостях, выслушивал на своей службе, хотя, разумеется, во внеслужебной обстановке.

Возьмем менее масштабный пример. Поляки любят собак. Поменьше, чем англичане, но, может быть, немного больше, чем русские, которые тоже любят собак. И вот задолго до перестройки и «Солидарности» в одном квартале появился постовой милиционер, который активно не любил собак и вовсе того не скрывал. И что же? Общественное давление на начальство оказалось столь серьезным, что милиционера вышвырнули вон, возможно, в такое место, где вообще нет собак.

Это очень важный пример. Поляк не хочет быть дерьмом. Более того, он недвусмысленно хочет оставаться поляком. Потому поляку невозможно сказать с телеэкрана, что точек зрения на его национальные интересы столько, сколько есть законных граждан Польской Республики, что и те, кто полагают, что интересы страны полностью должны быть подчинены мировому сообществу или прогрессивному человечеству, — тоже поляки.

И нам тоже нельзя будет подобное заявлять, как только мы в ответ начнем твердо и недвусмысленно говорить: есть русские, а есть вонючие. Или что-то в этом роде.

А вот еще пример крепкого общества, его деятельности, его самозащиты, нередко проявляющейся в Западной Европе. И на Западе существует инфляция, и на Западе растут цены. Однако на резкие скачки цен (скажем, на отдельные продовольственные продукты) домохозяйки Дании или Голландии отвечают забастовкой: перестают покупать масло, временно, но солидарно переходя на маргарин. Как правило, продавцы капитулируют быстро, ибо убытки от такой домашней забастовки невозможно компенсировать резким повышением цен. Думается, торговцам даже не приходит в голову нанять мордоворотов, чтобы разогнать пикеты домохозяек. И не потому, что домохозяек, разумеется, будет защищать полиция, а потому, что полиция может не успеть спасти и мордоворотов, и самих торговцев от разгневанных голландских или датских мужей.

Как же нам прямо сейчас, в кратчайшие сроки, восстановить крепкое общество, без которого и вне которого бессмысленны разговоры и о демократии, и о национальных интересах?

Во-первых, обществу надлежит всерьез заинтересоваться, кто и на что тратит деньги. Сейчас проповедуется индивидуализм, и нам внушают, что каждого порядочного и цивилизованного человека вообще не касается, кто и каким образом зарабатывает деньги, и сколько он их зарабатывает (если при этом непосредственно сейчас не совершается уголовное преступление), и уж совсем не касается, на что он тратит заработанные средства.

Следует решительно признать и утвердить, что пропаганда безудержного индивидуализма есть социально опасная ложь. Когда проповедуется безграничный индивидуализм, это делается для того, чтобы русский гражданин стоял один как перст перед сплоченной корпорацией чиновников, корпорацией банкиров, журналистов, преступников, чеченцев или милиционеров.

Сейчас в России нет настоящих богатых людей, чей семейный капитал складывался бы на протяжении поколений. Есть скоробогачи, средства которых в той или иной степени представляют собой присвоенную часть общенародной собственности. Это не традиционно для России, где скоробогачей никогда не уважали. Однако в нашей ситуации в этой социальной картине есть огромная положительная черта.

Помнится, еще в конце восьмидесятых годов отдельные социально мыслящие патриоты говорили: когда мы придем к власти, нас не будет интересовать, откуда и кто взял деньги, нас будет интересовать, как и на что потратил.

В самом деле, вполне естественно обществу полагать, что богач в значительной степени оправдывает свое богатство, если материально поддерживает русскую национальную политическую партию, русскую школу, финансирует библиотеки или спасает народные промыслы, воссоздает детские лагеря и молодежные спортивные клубы, заботится о здоровом подрастающем поколении, помогает церковному приходу, религиозному братству, участвует в охране природы и охране памятников. Совсем иначе общество должно оценивать того богача, который финансирует псевдорелигиозную секту или секту, спрятавшуюся под видом научного общества, который не жалеет средств на развитие поп-ансамблей, может быть, и популярных, но существующих вне русской традиции, который финансирует чужое. Первый предприниматель возвращает то, что, может быть, не вполне законно приобрел несколько лет назад, а второй крадет дважды.

Обществу надлежит обсуждать это постоянно, предавая гласности все траты богатых людей, все спонсорские ухищрения, и результат не замедлит проявиться. Ибо каждый состоятельный человек желает сохранить и оставить в наследство детям то, чем он более или менее законно владеет сейчас, не подвергая себя перспективе будущей конфискации.

Причем в тяжелой нынешней ситуации общество должно интересоваться не только тем, кому дарят и помогают, но и как это делают. Например, когда православному приходу помогают обзавестись столь редкой сейчас приходской библиотекой или помогают открыть православную школу — это безусловное благо, а когда настоятелю дарится роскошное паникадило или сотовый телефон — это благо уже весьма относительно.

Общество становится крепким тогда, когда граждане помогают друг другу в жизненных невзгодах.

Мы подаем нищим, в том числе и огромному количеству профессиональных прохиндеев, выдающих себя за нищих. Крепкое же общество прежде всего стремится помочь каждому из сограждан не превратиться в нищего. Крепкое общество стремится, чтобы сограждане не снижали своего общественного уровня, чтобы профессионал высокой квалификации был уважаемым и не лишался безумной политикой государства своего профессионального статуса.

Если в невзгодах помогают друг другу постольку поскольку, ибо невзгоды не всегда видны окружающим, то в беде в крепком обществе помогают всегда. Если русского где-нибудь бьют (ну, скажем, какие-нибудь «тьмутараканы»), то долг любого русского — немедленно бежать на помощь. Долг русских — сбегаться на помощь своему! Долг физически немощных, стариков или женщин — вопить не своим голосом, созывая помощь, долг немощных — безусловно, идти в подобной ситуации свидетелями в пользу своего. Неоказание помощи своему есть безусловный позор, и не оказавший помощь должен недвусмысленно быть предан общественному презрению.

Общества, оказавшиеся в столь тяжелом положении, в котором сейчас находится русское общество, поступали даже еще жестче. Монголы в XII-XIII веках за неоказание помощи просто казнили. С нас, пожалуй, довольно казней, но именно в этой ситуации есть русские, и есть вонючие. И только таким может быть мнение крепкого общества. Таким же должно быть и воспитание в крепком обществе.

Если же помощь своим не оказывает милиционер, если интересы чужих поддерживает чиновник, иным словом, если противником крепкого общества становится власть имущий, социальное давление есть наиболее эффективное средство против него. Причем в этом случае давлению стыда должна, несомненно, подвергаться и вся семья власть имущего.

Не станет ни один чиновник защищать «тьмутараканские» товары в ущерб отечественным, не станет милиционер помогать «тьмутараканам» в ущерб своим, если после того его родителей не пригласят на чай, жену станут публично стыдить в магазине или на автобусной остановке, если, наконец, его ребенка поколотят одноклассники.

Все это есть меры самозащиты крепкого общества в процессе его формирования. Общество существует лишь тогда, когда оно действительно консолидировано. Консолидироваться, прийти к солидарности общество может, только объединяясь в различные корпорации. Формы подобных корпораций чрезвычайно многообразны. Существует богатейшая как всемирная, так и наша национальная традиция.

Консолидирует, например, церковный приход, хотя над консолидацией прихожан тоже еще нужно трудиться, ибо корпорацией становится не такая церковь, про которую грустно иронизировал один священник, говоря, что «раньше был приход, а теперь приход и уход». Консолидирует только тот приход, где прихожанин знает других прихожан, знает его детей, знает семейные проблемы своих прихожан.

Еще успешнее консолидирует церковное братство или просветительский кружок. Это наша старинная, православная и русская традиция. Консолидирует любой клуб национальной ориентации, в частности, клуб военно-спортивный или военно-исторический, консолидирует деятельность по охране памятников природы, защите животных. Весьма старинным инструментом консолидации, так распространенным некогда по всей Руси, были хоровые общества. Несомненно, консолидирует практически любая форма профессионального единства.

Заметьте, многие формы консолидации, из перечисленных у нас, сложились в крайне неблагоприятных условиях советского режима и были разрушены за последние десять лет. Так, к 1984 году в Москве стало невозможным снести не то что памятник архитектуры — стало невозможным разрушать историческую застройку, что теперь делается не только с успехом, но и с размахом, во много раз превосходящим брежневский. С участия в охране памятников, превратившегося в «перестройку» в эколого-культурное движение, начинали весьма и весьма многие современные политики и общественные деятели. И то было хорошо, ибо для крепкого общества политика есть часть культуры и служанка культуры. Теперь это здоровое соотношение нужно снова восстанавливать.

Весьма серьезным было и движение за охрану природы. Вспомните, ведь остановка поворота северных рек была нашей общенациональной акцией. Тогда мы победили. Да что говорить, еще совсем недавно школьники в составе зеленого патруля запросто могли поймать за руку нерадивого огородника, в «шестисоточном» рвении уродующего берега русской реки, не говоря уже о преступном водителе, пожелавшем помыть в этой реке свою автомашину. И то было возможным потому, что за школьниками стояло общество, и то будет возможным снова, как только до каждого водителя и огородника дойдет простая истина — обидеть мальчика из зеленого патруля невозможно, ибо возмездие последует со стороны всего общества.

Кстати, молодежь вообще склонна к консолидации. Студенческие движения, студенческое единство уходят корнями в глубину Средневековья. Эти формы единства имеют у нас свою историю, в том числе историю недавнего прошлого.

К сожалению, недруги нашего общества сумели последние годы разрушить очень многие здоровые формы детской и юношеской солидарности. Эти формы нуждались в коррекции, в них было зло, в них было уродство — их безбожие и марксизм. Но безбожие и марксизм составляли, если можно позволить себе такой подсчет, немногие проценты в жизни пионерских лагерей или в проведении военно-патриотической игры «Зарница». Эти проценты должны были быть устранены, однако вместо них уничтожены сами игры, сами лагеря, само здоровое воспитание детей и молодежи.

Крепкое общество не может с этим смириться. У нас есть свой опыт, есть русский зарубежный опыт. Вместо пионерских лагерей мы в состоянии восстановить (и уже восстанавливаем понемногу) лагеря Русских юных разведчиков или Русских витязей. Все это сегодня должно стать повсеместно решаемой задачей.

Да, конечно, нам необходимо, прежде всего, войти в крепкое общество самим, но одновременно стремиться ввести в него и наших детей. Крепкое общество начинается с воспитания. Основы воспитания выполняют вышеуказанные задачи достаточно легко. Достаточно легко объяснить подростку, что только не русские, а «вонючие» бьют стекла, уродуя русскую природу, создавая угрозу своим же ближним, своим же соотечественникам: босиком не пробежишься, да и собаку не выгуляешь. Именно «вонючие» ломают деревья, «вонючие» устраивают свалки на обочинах улиц и дорог, а русские, напротив, деревья сажают, ибо это их земля — Русская земля.

В государстве Израиль огромный размах приобрело движение «Посади дерево». Конечно, у нас деревьев побольше, но вот дубов — этого древнейшего символа Русской земли — почти не осталось. А ведь дуб вырастает в подлинного красавца в течение трехсот лет.

Народ становится крепким, только обретая лидеров и защищая лидеров. Лидерами у нас норовят стать начальники. А кто у нас теперь начальник? До тех пор, пока в обществе «начальником» будут называть чиновника, в том числе и такого чиновника, который на самом-то деле есть сотрудник обслуживающего персонала, например, чиновника ЖКХ и вообще коммунальной системы, чиновника из правоохранительных органов, крепкого общества нам не видать. В крепком обществе все они — слуги общества, а не начальники. Начальник же в нашей традиции есть, прежде всего, тот, которого выдвигает, иногда выбирает само общество — лидер, староста, старшина. Не будет у нас с вами крепкого общества до тех пор, пока мы не осознаем, что глава любой из форм консолидации, которые мы перечислили, есть такой же начальник, как и господин «мэр», министр, президент. Церковный староста, председатель православного братства, председатель просветительского общества, клуба, отделения движения охраны памятников или защиты животных, все они — наши полноправные начальники.

Только что у нас были известные «неприятности» в Чечне. У чеченцев были свои начальники — старейшины тейпов и, как теперь стали говорить, «полевые командиры». А у нас были чужие начальники — сплошь государственные чиновники, которые, вообще-то говоря, по закону и в силу своего статуса являются общими начальниками и для нас, и для чеченцев. Ну и кто, скажите мне, с большим успехом вышел из этой ситуации к настоящему моменту?

Естественно, крепкое общество защищает своего начальника. Физическая, нравственная, правовая защита священника, учителя, профессора, русского правоведа и публициста есть долг всего общества. В разной степени, в зависимости от пола, возраста, физических и других возможностей, но все-таки защита начальника есть долг всех членов общества. Если будем их защищать, будет у нас и крепкое общество, будет и государство, наконец, на службе у общества. Вот тогда и будет настоящая демократия.

Крепкое общество безусловно и недвусмысленно заботится о разрешении демографической проблемы. У нас нет крепкого общества, если остается хотя бы даже меньшинство, полагающее, что уменьшение народонаселения его не касается, или даже что уменьшение народонаселения нормально. Мы можем признать принадлежащими к нашему обществу только тех, кто полагает, что нас должно было стать полмиллиарда к началу очередного столетия, а не стало, потому что государством управляли нерусские люди. К нашему обществу могут принадлежать только те, чьи усилия подчинены восстановлению этой полумиллиардной численности. В крайнем случае, мы можем согласиться считать членом общества того, кто полагает, что отрицательный демографический баланс должен быть преодолен, что сокращение населения должно быть остановлено. Логика крепкого общества такова: нас больше — мы сильнее, а не слабее; нас больше — мы богаче, а не беднее.

Враждебная обществу ложь, например, может звучать так: если нас станет больше, нам грозит безработица. Крепкое общество отвечает: когда нас будет больше, следствием этого будет не безработица, а освоение земли, и возвращение нашей собственности и земли, у нас украденной или отторгнутой.

Не может быть крепкого общества там, где нет крепкой семьи, и не только крепкой, но и в большей или меньшей степени традиционной. Кстати, для того, чтобы была забастовка домохозяек, для того, чтобы бойкот товаров заставлял торговцев капитулировать, должно быть много домохозяек. И чтобы организованно давить на семьи забывшихся чиновников и богачей, тоже должно быть много домохозяек, потому что в обществе, как ни парадоксально, подобное внутреннее идеологическое воздействие есть, прежде всего, женская функция. А для того, чтобы домохозяек стало много, мы должны дать нашим женщинам настоящий дом, такой дом, про который англичане говорят: «My home is my castle» — «Мой дом — моя крепость».

Вот мы и замкнули разговор о крепком обществе. Крепкое общество состоит из домохозяев. Крепкое общество — это то общество, в котором в мой дом без моего разрешения вообще никто никогда не войдет, а ежели войдет, то крепенько пожалеет. Крепкое общество, таким образом, станет крепким, когда научится крепко произносить короткое слово: мое.


ТЕХНОЛОГИЯ 4. РОССИЯ И РУССКИЕ

Вероятно, никто не забыл, как в течение всего советского времени слово «Россия» было если не запретным, то нежелательным. Вот и патриарх у нас «Московский и всея Руси».

Русь — это нечто красивое, но географически неопределенное, почти сказочное, а в 1918 году святитель Тихон носил титул патриарха «Московского и всея России». «Всея Руси» появилось при сталинском режиме.

Впрочем, примеров много. В семидесятых годах были изданы красочные альбомы. Пятнадцать альбомов, каждый о красотах и достижениях союзной республики. Названия их были составлены по одной и той же схеме: «Пою Отечество мое, республику мою — Узбекистан», «Пою Отечество мое, республику мою — Украина», и так далее. Но было одно исключение. Никто почему-то не «пел Россию». Название того альбома было «РСФСР».

Это делалось тотально, повсеместно. У одного московского биолога лет двенадцать тому назад исправили в его статье в чисто научном журнале ареал обитания вида с «европейской части России» на «европейскую часть Советского Союза», хотя первое было научно корректнее.

Общеизвестно, как советский режим определял границы союзных республик и автономий: там, где живет самый удаленный от своего этнического центра эстонец, заканчивается Эстония, а там, где живет самый удаленный якут, должна пройти граница Якутии. Но совершенно никого не интересовало, где живет на своей земле самый удаленный от этнического центра русский. Чудо еще, что не оказался Оренбург административным центром Киргизской Республики. А ведь была такая попытка.

В полном соответствии с этой антирусской и антироссийской практикой, России при Горбачеве навязали двухпалатный республиканский Верховный Совет, а все остальные союзные республики остались с однопалатными парламентами — без Палаты Национальностей, тогда численно равной территориально избранной палате. А ведь кроме Российской Федерации внутренние автономии были также в Грузии, Азербайджане, Узбекистане и Таджикистане! Причем в Российской Федерации русские составляли 85 процентов населения — много больше, чем в республиках Средней Азии и даже чем в Литве, не говоря уж о Казахстане, где русских было больше, чем казахов, или Латвии, где русских было больше, чем латышей.

И уже в наше, послесоветское время на географических картах школьных учебников, посвященных дореволюционной России, на территории так называемого «ближнего зарубежья» вдруг появляются советские названия, например, «Казахстан». Юрьев оказывается «Тарту», Вильно — «Вильнюсом», Пишпек — «Бишкеком». Несомненный долг каждого русского учителя — исправлять эти ошибки в учебном процессе, показывая на них своим ученикам. Это запомнится.

А как обстояло дело с Россией исторически? Исторически была Русская земля, иначе — Русь. Название более древнее, чем даже возраст русского народа. Везде, где жили русы, была Русь. А Русь бывала разная, и государственное управление бывало разным.

Исторически мы знаем Малую Русь, Белую Русь, Черную Русь, Залесскую Русь, Червонную Русь и даже Литовскую и Угорскую Русь — то есть такую русскую землю, которая временно находилась под литовским или, соответственно, венгерским управлением. В позднем Средневековье вместо «Русь» стали писать «Русия», а в семнадцатом веке — «Россия».

Как же вести себя ныне русскому человеку, когда одни политиканы ратуют за воссоздание Советского Союза (то есть за восстановление тех же самых республиканских территорий, отрезанных от исторического тела России), а другие объявляют стремление к воссозданию Советского Союза безумием и пугают русских людей тем, что в таком случае придется снова их всех кормить? Проблема разрешима достаточно просто. В русском языке понятия «страна» и «государство» различны, так же, кстати, как и в английском, и во многих других языках. Совершенно очевидно, обоснованно исторически, этнологически, культурологически, что никогда не было страны «Советский Союз». Было государство СССР на территории России. Так же, как государство Соединенные Штаты находится на территории части Северной Америки.

Вспомним, как мы все были обижены, когда Верховный совет под председательством Хасбулатова выбирал название нового независимого государства, и как в названии Россия ему было снова отказано. Официальным названием стало «Российская Федерация». В скобках, правда, прибавили: «Россия». Мы были обижены за свою историческую родину, а ведь на самом деле политиканы оказали нам колоссальную услугу. Мы теперь на совершенно законном и законопослушном основании имеем право не ставить знак равенства между Россией и Российской Федерацией, между территорией государства Российская Федерация и территорией страны Россия.

В этом нет ничего удивительного. Границы стран и государств часто не совпадают. В домонгольский период русской истории государством суверенным и полноправным было каждое княжество. К концу пятнадцатого века на русской земле, то есть на исторической территории России, было два крупнейших государства — «Великое княжество Владимирское и Московское» и «Великое княжество Литовское и Русское», чью историю нам также необходимо изучать в средней и высшей школе, как и историю Московской Руси.

В дни революции на территории исторической России, на Русской земле, образовалось несколько государств, одни из которых были основаны революционерами (то есть бандитами), последствия деятельности которых мы сейчас преодолеваем, другие же были основаны германскими оккупантами. А в 1991 году на территории России были снова основаны около дюжины государств. Около дюжины, так как большая часть Средней Азии не составляет историческую территорию России, а является результатом коммунистического захвата. Но то было только в Средней Азии.

Мы действуем на законном основании и ведем себя совершенно законопослушно, говоря, что в настоящий момент действительно существует государство Украина. И с ним у государства Российская Федерация могут быть межгосударственные отношения. Но нет такой страны — Украина, и не может быть, ибо само это название означает «окраина России».

Государство может состоять и из нескольких стран. Так, существует государство Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии. И Германия состоит из нескольких стран, ибо Бавария, несомненно, страна, но не государство.

У нас в настоящий момент, к сожалению, наоборот. Таков исторический период. Но политические требования текущего момента не должны перестраивать наше сознание. Надо рекомендовать каждому доброму русскому человеку внимательно следить за собственным словоупотреблением. Не следует никогда говорить: «президент России», «федеральное собрание России», «правительство России», но только лишь: «президент РФ», «федеральное собрание РФ», «правительство Российской Федерации». Кстати, это законно и законопослушно.

А кто же мы сами — русские или россияне? Впрочем, еще мы бываем, как говорят, «русскоязычными».

Обратите внимание, как эти термины расчленяют нацию. Те русские, которые живут в Российской Федерации, для некоторых публицистов — не русские, а часть россиян (вместе с нерусскими россиянами, что не конкретизируется), а те русские, которые живут в «ближнем зарубежье», — тоже не русские, а только «русскоязычные». Зато банк у нас бывает «русским», хотя богачи по большей части нерусского происхождения. Они оказываются «новыми русскими».

Делается это всё вовсе не для Запада. По-английски вообще нельзя по-разному написать: «русский» и «россиянин». Это делается для нас, для промывки наших мозгов.

Давайте снова посмотрим, как это было в истории. Некогда русская земля принадлежала славянам и русам. Кто были те древние русы, наши отдаленные предки, толком не известно. До сих пор не укрепились в едином мнении ученые-историки. Однако русская земля была, и звалась она Русь. Вместо этнонима «русы» стали говорить «русины» (так до сих пор зовут себя коренные жители Закарпатья), затем «русичи», наконец — «русские». Причем так звали себя все русские люди и под русским, и под литовским, и под польским управлением. И они не сомневались в своем праве на это имя и гордились им.

Известный политик и писатель, киевлянин Василий Витальевич Шульгин, даже написал, что «великороссы, конечно, настоящие русские, но мы, малороссы, все-таки немного более русские». Еще в середине двадцатых годов, когда активно пропагандировалось новое словечко «украинцы», население той или иной области статистически учитывалось, например, так: русских всего — 300 тысяч, в том числе великороссов — 250 тысяч, украинцев — 40 тысяч, белорусов — 10 тысяч.

Недавно, отвечая на вопрос в прямом радиоэфире, не было ли преступным создание в 1922 году Советского Союза с предоставлением республикам права самоопределения вплоть до отделения, глава правительства Николай Рыжков резко возразил, что это было необходимо, иначе украинцы и белорусы не согласились бы жить с нами в едином государстве. Рыжков солгал, в чем не его вина. В этом вина нашего изувеченного школьного образования. В 1922 году «украинцы», те, кто уже начал себя так называть, то есть население Львовской и Ивано-Франковской областей, еще не вошли в состав Советского Союза, эти области были оккупированы Польшей, а малороссы просто еще не знали, что они уже «украинцы».

Когда мы по-ленински вместо «великоросс» говорим «русский», во-первых, мы расчленяем единую русскую нацию, во-вторых, оскорбляем наших братьев белорусов и украинцев, лишая их права на гордое историческое имя русских.

Посмотрите, как это происходило на протяжении последних восьмидесяти лет. Сначала было упразднено понятие «великоросс». Не сразу, лет десять потребовалось, и возник нелепый термин «восточные славяне», хотя восточные славяне — это и есть русские. А теперь русских и вообще по чьему-то замыслу не должно остаться, а должны быть вместо них «украинцы», «белорусы», «россияне» и «русскоязычные», да еще, вероятно, «новые русские».

Так давайте говорить грамотно! И заодно еще один добрый совет. Дабы не создавалось никаких странных иллюзий с «новыми русскими», которые, кажется, единственные имеют право на свое собственное название, следует говорить не «новые русские» и не «нью рашенз», а «новые рашены». Тогда сразу всё станет понятным. Это не национальное название, а некая политическая кличка.

Задумайтесь: разве французы позволили бы кому бы то ни было навязать себе другое название? Вы можете представить себе что-нибудь подобное с англичанами, или даже с американцами, хотя американцы и вообще не образуют этнической общности, а только лишь общность граждан одного многоплеменного государства? Следует не позволять и нам. И если мы будем твердо называть «русскими» всех русских, неизбежно станет реальным политическим понятием Русская земля, а затем и Россия:

«Россия — там, Россия — тут,Везде, где русские живут».


ТЕХНОЛОГИЯ 5. МЫ И ЗАПАД

У нас с Западом — общие древние корни: общий Ветхий Завет, общее наследие Вселенской христианской церкви, долгие века пребывания вместе в одном христианском мире, общее античное наследие, в том числе и наследие христианской античности четвертого-шестого веков.

Запад обособился в отдельную региональную культуру в девятом веке. Церковное единство еще сохранялось, но христианских культур стало две: наша и западная. Это обособление, заметим, произошло еще до крещения Руси.

Обособившись как цивилизация, Запад потихоньку начал отхватывать куски восточнохристианского мира — Хорватию, Чехию. Пытался отхватить и Русь. В том была миссия епископа Адальберта при Святом Владимире. Совершив церковный раскол в середине одиннадцатого века, Запад закрепил его омерзительным погромом 1204 года, когда крестоносцы разграбили величайший город всего христианского мира — Константинополь. В 1261 году рыцари-крестоносцы, владетели последних крестоносных государств Ближнего Востока, предадут восточных христиан, помогая мамлюкской армии против монголов, вовлеченных своей христианской частью в Желтый крестовый поход. В 1204 они нанесли удар своим, а в 1261 году предали интересы уже всемирного христианства.

Запад станет называть себя «миром христианским», тем самым как бы вытесняя за пределы этого мира славян и греков, грузин и молдаван, христиан Сирии и Египта. Конечно, совесть колола глаза, потому осталось называть греков «еретиками, от которых самого Бога тошнит».

В тринадцатом веке к сближению с Западом и подчинению папе стремятся подтолкнуть величайших русских правителей того времени — князей Даниила Галицкого и Александра Невского. В 1239 году Запад навяжет унию — подчинение — изнемогавшей под натиском турок Византии. Другую унию пиками навяжут западнорусскому населению в 1596 году.

Когда началась Смута семнадцатого века, первая в истории России гражданская война, Запад незамедлительно влез в русские дела. Причем в трогательном единодушии на нашей территории оказались оккупанты из враждовавших между собой Польши и Швеции.

При Петре Первом начинается откровенная экспансия западной цивилизации в Россию под видом и в форме русского западничества. Однако одновременно нас ввязали в войну со Швецией и постарались держать в состоянии этой войны как можно дольше.

Во время так называемых разделов Польши Россия не получила ни единого куска собственно польских земель, зато Австрия захватила Галицию, крайний русский юго-запад, удержала ее в ходе всех трех разделов и сохранила за собой во времена Венского конгресса. В Галичине австрийские деньги и полицейское давление сохранили униатов — русских людей, полностью порабощенных Западом. В Галичине были выращены первые «украинцы», то есть было подготовлено расчленение русской нации (см. технологию 4).

Запад всегда был готов поддерживать любой западнический режим в России, не останавливаясь и перед преступлением. Английский посол, английские связи и средства соучаствовали в заговоре, а затем и цареубийстве императора Павла Первого. Зато Запад полагал своим благодетелем Александра Первого, императора-западника, поставившего в рамках Венского конгресса и конгрессовой политики Россию на службу западноевропейским интересам, превратившего Россию в европейского жандарма, разумеется, в интересах крупнейших держав Западной Европы.

Запад ссорил русских с обретавшими независимость греками. На перемену внешнеполитической и культурной ориентации России, наметившуюся в царствование Николая Первого, когда Россия начала осознавать себя Третьим Римом, ведущим государством восточнохристианского мира, Запад ответил мировой войной, называющейся в наших учебниках пока еще «Крымской».

После победоносной Балканской войны 70-х годов западные державы объединились против России на Берлинском конгрессе 1878 года, лишив нашу страну и в еще большей степени балканских христиан заслуженных плодов победы.

Запад был особенно опасным России не в качестве врага, а в качестве союзника.

Вот несколько сюжетов Первой мировой войны.

В самом начале войны английская средиземноморская эскадра пропускает германский линейный крейсер «Гебен» в турецкие воды, тем самым на некоторое время уравняв положение турецких и русских морских сил в Черном море.

Запад осмеливался продавать русскому союзнику оружие, несмотря на то, что численно русских войск было значительно больше, и на них лежала основная тяжесть военных действий. Вот откуда пресловутые долги царского правительства западным державам — плата за оружие! Однако Запад не заикнулся о своем долге, не захотел оплатить, компенсировать колоссальные человеческие потери России на фронтах Первой мировой. Запад даже набрался наглости требовать русские бригады на Западный фронт во Франции.

Еврейские круги Соединенных Штатов Америки добились секретных гарантий от своих английских партнеров не поставлять американское оружие и военное снаряжение союзной России. При этом ни один западный христианин не озаботился разоблачением этого чудовищного сговора за спиной союзников.

Западные державы и их дипломаты, такие, как английский посол Бьюкенен и особенно французский Палеолог интриговали в пользу революционных кругов, то есть чудовищно нарушали свой статус дипломатических представителей, особенно если учесть, что это делалось в дни войны и в столице союзной державы. Все знают о немецком золоте Ульянова (Ленина) и большевиков, но ведь было и английское, и французское, только попадало оно другим революционерам — будущим творцам Февраля.

Еще в 1915 году западные державы, прежде всего под давлением перепуганной и проигрывающей на своих фронтах Франции, согласились с тем, что Турция как враждебная держава будет лишена захваченных ею некогда, как Османской империей, земель, прежде всего, всех земель восточнохристианских. Россия получала Константинополь и контроль над проливами, делила с Грецией Фракию. Греции отходили многие острова Эгейского моря, за исключением некоторых островов, обещанных Италии в колониальное владение. Греция получала сектор Смирны, а вдоль южного берега Черного моря создавалось независимое греческое Трапезундское государство. Черное море снова становилось, как некогда и было, внутренним восточнохристианским озером. Турция лишалась арабских территорий в Сирии, Палестине и Месопотамии. России отходила Великая Армения до озера Ван. Турция должна была навсегда перестать быть европейской державой.

Россия была выбита из числа держав-победительниц своевременно начавшейся не без западной помощи русской революцией (см. технологию 8). Потому другие восточные христиане либо не получили того, что должны были получить, либо лишились в двадцатые годы вновь захваченных турками земель. Даже Северная Сирия удерживается Турцией. Восточнохристианский мир вправе считать, что Запад не исполнил договорных союзнических обязательств (см. технологию 2).

Европейская поддержка в начале 20-х обеспечила Польше возможность оккупации значительных русских территорий. Неисторические государства Латвия и Эстония были созданы в германской зоне оккупации.

На фронтах гражданской войны Запад неоднократно предавал своих союзников — «белых», быть может, самое гнусное предательство — выдача на смерть адмирала Колчака.

Западноевропейцы многократно повинны в ограблении русских эмигрантов. Они осмелились требовать плату с нищих белогвардейцев за их эвакуацию с юга России. Малоизвестный факт: значительные авуары страхового общества «Россия» в послереволюционные годы оказались в Соединенных Штатах Америки. Русские эмигранты — бывшие акционеры «России» — обратились к американским властям с просьбой вернуть им их средства. Американские власти отказали на том основании, что страховое общество «Россия» национализировано революционным режимом, не имевшим тогда даже дипломатических отношений с США, в то время как американским акционерам общества «Россия» их средства вернули.

Впрочем, ограбление России не прекращалось с начала революции до наших дней никогда. Режим интернационалистов расшвыривал русское золото, распродавал художественные сокровища России. Запад с удовольствием их приобретал. По подсчетам специалистов Эрмитаж лишился в двадцатые-тридцатые годы трех четвертей шедевров мирового значения, составлявших ядро его собрания.

Часть золотого запаса Российской империи попала в крупнейшие банки Запада. Три четверти века этот капитал находился в обращении, и на него приобретались проценты. В настоящий момент русские, несомненно, вправе требовать не только возвращения золотого запаса, но и выплаты процентов с оборота (см. технологию 2).

Россия переживала кровавый красный террор, потом заработала лагерная система. Запад не замечал происходящего. Множество влиятельнейших литераторов западного мира — Бернард Шоу, Лион Фейхтвангер, Анри Барбюс, Луи Арагон, Жан-Поль Сартр и другие — восхваляли коммунистический режим. Альберт Эйнштейн использовал всё свое влияние, дабы сведения о репрессиях по возможности не попадали в западную печать. Европа заговорила о коммунистических репрессиях как раз тогда, когда режим ослаб, и репрессии, по сути, прекратились. Так же помалкивала «свободная» пресса и о репрессиях, которым русские подвергались в сопредельных государствах, например, в Польше. Общеизвестно, как вели себя по отношению к своему союзнику западные государства во время Второй мировой войны.

Но есть еще одно особенное по своей омерзительности предательство. В нарушение норм международного права, Запад подписал секретные параграфы Ялтинских соглашений, согласно которым подлежали выдаче на явную смерть все русские, служившие в дни войны в Вермахте (в германской армии). Однако западные союзники пошли на большее. Помимо власовцев, изменивших присяге, они выдавали на убой и казаков, которые никогда не были гражданами Советского Союза и потому не могли считаться предателями. Зачастую выдавались и перемещенные лица, хотя западное руководство обладало достаточной информацией, что эти никого не предававшие военнопленные и люди, угнанные на работу в Германию, имеют реальную перспективу по возвращении в Советский Союз подвергнуться неправомерным наказаниям. Заметьте, Запад с удовольствием убивал русских руками русских.

Каковы корни этой хорошо организованной западноевропейской русофобии? Известный эмигрантский мыслитель Владимир Ильин отмечал еще в двадцатые годы, что Запад, может быть, и простил бы нам кремлевские соборы и оптинских старцев, но никогда не простит того, что кроме них у нас еще были паровозы в Сормове, пароходы в Николаеве и Одессе, того, что наша культура не ниже западноевропейской, а цивилизация, по крайней мере, приближается к уровню западной.

То, что рядом расположена великая держава, оставшаяся по начало двадцатого века христианской, не променявшей христианство на блага цивилизации, для Запада было мучительно стыдным. Ведь не случайно бывший христианский мир давно уже называет себя «миром цивилизованным», то есть миром, где место религии заняла цивилизация.

Запад может нас терпеть, если мы во всем станем такими же, как они сами. Или потерпит в том случае, если мы будем традиционно религиозной, но нищей страной, желательно, еще и расчлененной между несколькими государствами.

Каждый народ, живущий на Земле, кому-то неприятен, у каждого народа есть свои враги, и русские, сами по себе, ничем не заработали особенной неприязни. Таким образом, это — не столько неприязнь к русским как к таковым, сколько неприязнь к восточнохристианской культуре и цивилизации со стороны тех, кто некогда был второй христианской культурой и цивилизацией.

Посмотрим, как это сказывалось на отношениях западных с другими, восточными христианами хотя бы в двадцатом веке. Греки были союзниками Запада в Первой мировой войне, но западные державы заставили Грецию отдать туркам уже занятый греческими войсками Адрианополь. В 1921 году Запад не воспрепятствовал захвату греческого сектора Смирны турецкими войсками. Не воспрепятствовал он и депортации греков из секторов Смирны и Трапезунда. Сквозь пальцы посмотрел Запад на теми же турками учиненный геноцид армян и ассирийцев. Запад препятствовал превращению Кипра в греческое государство, хотя депортация турок с Кипра была бы только законной компенсацией за депортацию греков 20-х годов и оккупацию турками области Великой Армении.

Заметим, что Турция уже давно не часть мусульманского мира, а часть мира западного. Запад своими собственными руками — руками хорватского режима усташей, представляющего собой часть Западной Европы — совершил чудовищный геноцид сербов в дни Второй мировой войны, причем с благословения Ватикана.

Запад промолчал, когда антисербский режим Тито округлял на счет сербских исконных земель территории Хорватии, зато радостно поддержал расчленение Югославии, поддержал католиков хорватов и мусульман в Боснии и Герцеговине, хотя мусульманское население Боснии и Герцеговины — это омусульманенные сербы, а большая часть населения Хорватии — окатоличенные сербы.

Запад аплодировал расчленению территории исторической России — Советского Союза, расчленению территории Югославии, хотя памятные Хельсинские соглашения ОБСЕ охраняют только внешние государственные границы, но никак не внутренние административные.

Зачем всё это еще раз повторять? Дело в том, что обширный перечень прегрешений Запада перед русскими и всеми восточными христианами представляет собой основания для весьма успешной работы нашей пропаганды.

Если бы Западу не было стыдно за расовую политику германских нацистов, евреи никогда не получили бы территорию искусственного государства Израиль. Если бы белые американцы не испытывали уколов остатков своей христианской совести за работорговлю и рабовладение своих предков, негры не получили бы в США тех колоссальных льгот и компенсаций, благодаря которым они сейчас даже запрещают звать себя «неграми».

По подсчетам американского профессора Курганова, за период Гражданской и Второй мировой войн, за время интернационального коммунистического режима, демографические потери России составили 67 миллионов 558 тысяч. Причем цифра несколько занижена, так как Курганов использовал официальные заявления Хрущева о числе жертв за годы Второй мировой войны, составляющем двадцать миллионов. Это дает нам право и твердое основание утверждать везде и постоянно, что мы — не только расчлененная нация, но и нация, подвергшаяся геноциду и пострадавшая более любого другого народа в двадцатом столетии.

Любое упоминание о жертвах репрессий, геноцидов, депортаций когда бы то ни было и где бы то ни было в мировой истории должны использоваться русским человеком для напоминания о том, что, хотя это достойно самого глубокого сожаления, русские всё же пострадали значительно больше. Мы должны использовать для того любые конгрессы, проводить специальные конференции, устраивать выставки, а может быть, и создавать музеи утрат и потерь русского народа, устраивать для западноевропейцев специальные семинары и экскурсии, демонстрирующие им наглядно эти утраты. В наших школьных учебниках не только должна содержаться соответствующая статистика, не только помещаться фотографии разрушенных храмов и изуродованных русских городов. Нам следует печатать и репродукции шедевров живописи, украденных из Эрмитажа и украшающих сейчас крупнейшие западные музеи.

Большинство населения Запада все-таки считают себя христианами, и остатки христианской совести сохранили. Потому обращаться прямо к этим остаткам — наше право, и, учитывая положение России — наша обязанность. Просим учесть: если эта тенденция не станет широко распространенной, постоянно звучащей, если любой человек, отвергающий справедливое утверждение, что восточные христиане пострадали больше, чем представители всех остальных культур, а русские — больше любого другого народа, не будет немедленно приобретать репутацию шовиниста, к тому же разжигающего межнациональную и межрелигиозную рознь, — всё это будет бессмысленно. Отдельные голоса будут заглушены.

А успех может быть весьма значительным, если лейтмотивом наших разговоров с Западом станут самые назойливые напоминания, подобные таким:

«Вы нам задолжали и нас обокрали, потому отдадите нам всё!»


ТЕХНОЛОГИЯ 6. РЕГИОНЫ

Пять лет обсуждается проблема регионов. Пять лет мы выслушиваем соображения журналистов о том, что увеличение влияния регионов — это увеличение власти «удельных князей». Пять лет время от времени нас начинают пугать: «Вы же видите, Советский Союз распался; если предоставить больше влияния регионам, то распадется и Российская Федерация».

Напоминаем забывчивым: Советский Союз не распался, а был расчленен в итоге преступного заговора нескольких должностных лиц.

Пространство Советского Союза почти полностью совпадает с исторической страной Россией (см. технологию 4). Автономные республики Советского Союза в горбачевские времена были настроены противодействовать сепаратизму союзных республик. Они же требовали восстановления «справедливости», восстановления равноправия со случайно образовавшимися союзными республиками, уместно напоминая, что пять миллионов волжских татар обладают почему-то меньшими правами, чем девятьсот тысяч эстонцев, а якуты ничуть не хуже грузин. Напомним также, что многие области и края РСФСР тоже обладают большей территорией, более многолюдным населением и более высокой культурой, нежели иные «суверенизовавшиеся» республики СССР.

Напомним и о том, что разрушители державы позволили раскрутку чрезмерных требований автономий лишь тогда, когда объявили пространство Советского Союза распавшимся. Автономии перестали мешать новым суверенным государствам, и им было позволено приобретать исключительные права, большие, нежели у русских областей Российской Федерации. Наконец, был торопливый октябрьский расстрел 1993 года. Торопливый потому, что приближался понедельник, и съехавшиеся в Москву в ситуации двоевластия главы регионов могли не пригласить Ельцина присесть, а пожелать выслушивать его стоящим столбом.

Теперь ситуация иная. Номенклатуру субъектов Федерации, как и принцип равноправия этих субъектов поддерживает Конституция Российской Федерации, которая, хотя и была отвергнута избирателями, что признали все, даже газета «Московский комсомолец», пока считается действующей.

В 1993 году президент Ельцин мог послать московский ОМОН вышвырнуть из кресла областного Брянского руководителя. Теперь, я думаю, в Кремле подобная акция не приснится никому даже спьяну. Если этот ОМОН вернется, то всем омоновцам придется вставлять за государственный счет искусственные челюсти по причине полного отсутствия собственных зубов, и это будет в любой республике. Даже большая часть формирований вооруженных сил крепче привязана к местному начальству, чем к начальству московско-кремлевскому. Что же говорить после этого о милиции, административных и коммунальных службах, наконец, о местной прессе.

Существует ли опасность регионального сепаратизма? Да, существует, но только не опасность сепаратизма, а опасность эгоизма, которая может преодолеваться только широким распространением национального воспитания.

Ни одна область, ни одна республика в составе Федерации не в состоянии выжить в одиночестве. Все они не готовы и никогда не будут готовы к статусу государства. Даже почти совсем независимая сегодня «Чечня» видит свою независимость только в статусе побирушки, успешно живущей за наш русский счет.

Каковы положительные стороны укрепления позиций регионов? Прежде всего, это — укрепление русских национальных позиций. Русских все-таки в Российской Федерации 85 процентов. Даже если уже завтра каждая область будет вести себя столь же весомо, как подписывающая двусторонний договор с Кремлем Казань, это еще не будет полным восстановлением национальных позиций русских. Русским, которые были слишком многого лишены последние три четверти века, за счет которых лихо устраивали свое суверенное житие государства «ближнего зарубежья», еще предстоит компенсировать утраченное (см. технологии 2 и 4).

Советуем читателям учесть и пропагандировать: в настоящее время в регионах приемлемы только две категории руководителей — умеренные, которые пообещают завтра же добиться того, чтобы отчисление области в федеральный бюджет было не больше, чем любой республики, и радикальные, которые пообещают добиться компенсации своей области, а в идеале — всем русским областям, за счет республик. Каждый, кто допускает, что любая русская область может хоть в чем-то обладать меньшими правами, нежели нерусская «республика», вполне может квалифицироваться как «враг русского народа». И не бойтесь этого вполне закономерного словосочетания!

Ваш оппонент может сослаться на то, что термин «враг народа» есть термин сталинский и посему людоедский. Уместно ответить, что сталинский лозунг действительно был людоедским, ибо не бывает врагов абстрактного народа. Бывают только враги конкретного народа — русского, или, скажем, американского. Как правило, это почему-то разные лица.

Следующая положительная сторона усиления регионов есть движение к возрождению империи. Как известно профессионалам, все империи, в отличие от унитарных государств, потому и были империями, что включали в свой состав самоуправляемые провинции. Такова была Римская империя, где провинции сохраняли не только уклад жизни, но даже и элементы своего традиционного законодательства. Такова была и Византийская империя, состоявшая из самоуправляемых областей — фем. Такова была Священная Римская Империя германской нации, состоявшая из государств, чьи полномочия были ограничены вступлением этих королевств, герцогств и вольных городов в состав империи. Такова была Российская империя, и у нас за плечами тоже долгие века имперской истории.

Такая гигантская страна как Россия вообще вряд ли может управляться унитарно. Солидарность достигается не управлением, а религиозным, культурным и национальным воспитанием. Если Новгородская область решит, что будет управляться не губернатором, а посадником (а такой проект существовал), то это нисколько не умалит имперского единства России — единства в многообразии. К тому же нация не может существовать без национальной элиты, а империя — без имперской элиты, составленной из представителей элит народов и территорий.

Советский режим повинен в уничтожении старой элиты, взамен которой он смог вырастить только псевдоэлиту, которая его же, Советский Союз, и разрушила. Концентрация инициативных, даровитых, высокоученых русских людей в немногих крупных городах чрезвычайно вредит и культурному, и национальному, и имперскому возрождению. Дело за регионами, и их долг — воспитывать эту новую элиту. Другого пути нет.

Если и существует серьезная опасность укрепления регионов, то только одна — если мы вместо элит получим местные бюрократии, находящиеся в конфликте с бюрократией кремлевской. Мы поменяем шило на мыло. Потому основные негативные стороны укрепления регионов ни в коем случае не должны подавляться столицей. И мы не должны этого допустить. Они должны подавляться развивающимся и укрепляющимся местным самоуправлением.

Мы живем, по-видимому, в странный исторический момент, когда в интересах русской нации регионы преодолевают сопротивление Кремля, но местное муниципальное самоуправление успешно отстаивает свои права от вмешательства как бюрократии области, так и «республики». Демократия выращивается только на муниципальном уровне, только снизу. К тому же, так называемые титульные народы нынешних республик сумели за последние десять лет захватить ключевые посты в регионах, в том числе и там, где русские составляют большинство.

Права русских могут быть защищены только на уровне районного, городского, любого муниципального самоуправления, начиная с села, потому что на этих низовых уровнях действительно всё будет решать процентное соотношение численности населения по народам. И если одеяло на себя будут тянуть уже национальные округа, входящие в состав русских областей, то им с успехом будут противостоять районы, входящие в те же области.

Ограничивать мощь регионов нужно только для развития земства (муниципальности). Этого требует сама необходимость создания современного русского общества (см. технологию 3). При этом правовое равенство регионов есть сегодня одно из важнейших требований, и проводиться это требование должно с предельной жесткостью.

Если субъект Федерации «Чечня» решает вопрос об отсутствии на своей территории федеральных войск, тот же вопрос может поставить и Приморский край. Если журналисты рекомендуют президенту Ельцину снять с поста законно избранного губернатора Наздратенко, но не рекомендуют снять «президента» Шаймиева, то эти журналисты или газета уже могут быть подозреваемы во враждебности к русскому народу, русскому делу. Если Башкирия вслед за Чечней втихую обзаводится собственной этнической гвардией численностью в десять тысяч штыков, подобное вооруженное образование также автоматически дозволено Смоленской области или Ставрополью.

Имеется формальная декларация прав, того, что обязательно должно проводиться в жизнь. Далее наступает период консультаций и компромиссов. В конце концов, есть два пути: утвердить этнические гвардии во всех субъектах Федерации или, по крайней мере, в тех субъектах, которые уже сейчас в них нуждаются, или распустить таковые образования там, где они созданы явочным путем. Но уступка другим регионам за счет прав собственного региона есть преступление.

Перед зданием Совета Федерации стоит шеренга флагштоков с «республиканскими» флагами. Пока там нет ни одного областного. Даже Москва, на чьей земле расположился Совет Федерации, и то не вывесила там своего широко употребляемого флага со святым Георгием-Победоносцем. Региональный флаг есть существенное достояние полноправного региона, и всем регионам надлежит позаботиться и об утверждении такого флага, и о том, чтобы этот флаг висел перед Советом Федерации. Флагштоков не хватает? Что же делать? В соответствии с принципом равноправия должны быть спущены ныне висящие «республиканские».

Вспомним историю. После эпохи гражданских войн Римская империя была восстановлена провинциалами. Один из них — Марк Ульпий Траян — получил от Сената титул «наилучший император». В 1870 году Германская империя была создана вокруг Пруссии. А ведь пруссаки — самые глубокие провинциалы германского мира. Один историк пошутил: «У них было пруссачество, а у нас будет казачество». Впрочем, и в русской истории такой фрагмент имел место быть.

Мы уже переживали Смуту в начале XVII века. И там было двоевластие, сменившееся многовластием, а затем кажущимся безвластием. Кажущимся, подчеркиваю, ибо как раз многие регионы сохранили власть. Вспомним, с чего началось тогда великое дело освобождения России. Шло лето 1610 года. Еще не был смещен Земским собором с престола за профессиональную непригодность и пренебрежение национальными интересами царь Василий. Разворачивались действия оккупантов. Близ Москвы Коломна и Кашира присягают самозванцу. В Москве появились сторонники избрания на престол польского королевича. И вот в небольшом Зарайске, по инициативе воеводы князя Дмитрия Михайловича Пожарского, главы местной администрации, был принят Земский приговор — решение представительной власти. Звучал он так: «Ныне ни царя Василия, ни вора, ни королевича не слушать, а стоять всем за державу».


ТЕХНОЛОГИЯ 7. ПОЛИЦЕЙСКИЙ РЕЖИМ

Чем нас пугают последние годы? Инфляцией, безработицей, ростом преступности, возвратом коммунистического режима. Иногда пугают гражданской войной, причем эта последняя тема становится более интенсивной в преддверии любых выборов: «Смотрите же, избирите меня, а то иначе будет гражданская война!» И вообще, как удачно пошутил некий журналист года четыре назад, лейтмотив прессы сводится к пламенному призыву: «Лучше смерть, чем гражданская война!»

Еще последние годы нас частенько пугают террористами (чаще всего чеченскими, но и другими, и даже просто абстрактными террористами), окончательным распадом государства. Да еще время от времени пугают фашизмом, обычно почему-то русским фашизмом.

А что же чаще всего обещают, предлагая свои личные или партийные избирательные программы? Обещают порядок. Особенно убежденно связывают порядок с воцарением собственной персоны господа Жириновский и Лебедь.

Образ обещанного порядка представлен на экране телевизоров американскими полицейскими фильмами, где бравые копы лихо заламывают подозреваемым руки, тычут им в лицо табельным оружием, напяливают наручники и вообще обращаются с гражданами ну почти так, как добродушный раннеримский рабовладелец со своими рабами. Ведь если с гражданами безнаказанно обращаются как со скотиной даже в том случае, когда до судебного разбирательства еще далеко или его вовсе не будет, то не возникнет вопрос, в чем же тогда смысл утверждения, что человек может быть признан преступником только в ходе судебного разбирательства.

А чем же нас не пугают последние годы? Не пугают нас угрозой тирании. Тирания — это как-то ненаучно, тиран — это ведь, как известно, муж пьяный, который жену дубасит. Не пугают также олигархией, потому что слово какое-то нерусское, «массам» его не понять. Да, нерусское, но ведь есть и другое понятие — шайка. Не пугают нас бюрократическим режимом. И наконец, категорически не желают пугать худшим вариантом бюрократического режима — режимом полицейским.

Бюрократический режим бывает там, где бюрократия из обслуживания власти сама превращается во власть. Вот, например, мы пользуемся словосочетанием «местная власть». А ведь местная власть, она и не власть вовсе, а администрация, род обслуживающего персонала. Полицейский режим бывает там, где властью становится полиция. Хуже того — там, где полицейский становится барином.

Помнится, пять или шесть лет назад, как раз у входа в милицейскую комнату на станции метро «Пушкинская» стояло несколько десятков мужчин с суровыми лицами, твердо намереваясь навести порядок. Причем навести его в милиции, где перед этим избили задержанного юношу. И как ни уговаривали милиционеры разойтись, ссылаясь на то, что юноша был то ли наркоманом, то ли даже торговцем наркотиками, мужчины не расходились. И было видно невооруженным глазом, как боятся милиционеры общественного гнева.

А недавно рассказывали, как в двух шагах от того же места майор милиции с двумя подручными выдворял из подземного перехода безного мальчика на коляске, несмотря на спокойное и вежливое объяснение мальчика, что за ним родные придут только через несколько часов. Да помилуйте, какой не то что майор, а даже генерал милиции, и не в Москве, а в заштатном Мухобойске посмел бы обидеть мальчика-инвалида несколько лет назад! Да, пожалуй, и до «перестройки» поостерегся бы. И первыми вмешались бы дамы. У дам есть свои своеобразные привилегии, тут уж деваться некуда. Расцарапает тебе физиономию, и можешь сколько угодно потом рассказывать, что расцарапали во время несения службы враги правопорядка. Все равно все будут знать, что на самом деле расцарапала баба.

Да, подраспустились мы, ослабли, в то время, когда должны были становиться крепче, восстанавливая крепкое русское общество (см. технологию 3). А сейчас мы, может быть, уже на полпути к полицейскому государству.

А как это будет? А это будет так. Постовой милиционер-лимитчик на том основании, что ему не понравилась физиономия пожилого профессора, школьного учителя, священника, закатит по этой физиономии оплеуху, и что характерно, сделает это безнаказанно. Есть над чем задуматься, сограждане!

Каковы же необходимые нормы общественной самозащиты от установления полицейского режима?

Во-первых, это безусловность нормы неприкосновенности жилища. Неприкосновенность вашего жилища, декларированная Основным государственным законом, находится под серьезной угрозой. Может быть, не все заметили, что среди норм и гарантий, которые прописаны в Конституции, но могут быть отменены введением режима чрезвычайного положения, есть и неприкосновенность жилища. То есть, представим себе, что президент, губернатор или, простите, «мэр» испугался за итоги выборов и установил во имя «спасения от гражданской войны» режим чрезвычайного положения. Тут же милицейский генерал со злобным худощавым усатым лицом — помню одного такого — получит, страшно подумать, законное основание послать молодчиков-ОМОНовцев вломиться в ваш дом.

Простите, но мы были более гарантированы от потрясений подобного рода брежневской инструкцией милиции. Она разрешала нарушить неприкосновенность жилища только в двух случаях: когда к милиции обратился один из обитающих в доме или в квартире за помощью, или когда милиционер непосредственно преследует преступника, а он укрывается в вашем жилище. И это все. Во всех остальных случаях было необходимо разрешение прокурора.

Неприкосновенность жилища есть норма настолько непреложная, что в свободной Англии, если вы влезете на территорию частного владения, а владелец разрядит в вас ружье, ни один суд не возбудит против него уголовного дела. Конечно, скорее всего, не разрядит — из человеколюбия и дружелюбного отношения к соотечественнику. Но разрядить может. И мы будем с вами на пути к свободному обществу, только если подобное право не будет подвергаться сомнению.

Во-вторых, необходимой нормой, гарантирующей существование свободного общества, остается владение гражданами огнестрельным оружием. Нам нагло и лицемерно объясняют, что гражданину оружие не поможет, ибо профессиональный преступник его у гражданина отберет. Повторим еще раз: это наглая и опасная ложь. Во-первых, у профессионального преступника оружие уже есть, и он применяет его, не боясь получить в ответ пулю в лоб или живот. А иначе будет опасаться. Во-вторых, все свободные общества были вооружены. Для русских же это стариннейшая национальная традиция. Еще в домонгольской Руси признавалось право любого свободного человека на нападение с палкой ответить мечом. К тому же свободное общество может весьма эффективно бороться и со злоупотреблением оружием тем, что просто лишит права владеть оружием преступника, даже и отбывшего наказание, бывшего участника банды, даже амнистированного.

Оружие должно быть у граждан. Не должно быть его у преступников. Число жертв от постоянной перестрелки — это тоже лицемерная уловка. Человеку в общем несвойственно легко лишать жизни другого человека, тем более соотечественника, а ношение оружия вообще дисциплинирует.

Разумеется, право и возможность владения оружием можно регламентировать. Существуют различные категории оружия. Может подвергаться ограничению право ношения оружия, но уж в доме-то свободный человек оружие должен иметь. Без этого гражданского общества не будет.

В-третьих, повсеместно в воспитание подрастающего поколения, а тем более в систему воспитания полицейских, должно быть крепко заложено представление о полицейской службе как части сферы обслуживания, части коммунального хозяйства. Военнослужащий из рядов нашей полуразрушенной, облитой либеральными помоями армии есть, напротив, защитник Отечества, он служит Отечеству. Полицейский же должен находиться на службе не у Отечества, а у города, у поселения.

Кстати, весьма досадно и, вероятно, имеет определенные политические причины сохранение термина «милиция» вместо общепринятого, в том числе и в России, названия «полиция». Милиция есть ополчение граждан, а полиция — это служба поддержания порядка в городе (полисе). В большинстве свободных стран полицейская служба обычно подчинена своему муниципалитету, местной администрации. Конечно, это не исключает возможности существования общегосударственной сыскной службы.

В-четвертых, вооружение полиции и способы его использования, а также и ношения, должны быть регламентированы не менее строго, чем владение оружием гражданами. Наши милиционеры уже совершенно распустились и носят автоматы наперевес, стволом вам в лицо, чего никогда не делают военнослужащие, которые не так воспитаны.

В демократическом государстве Израиль полицейские ходят с пистолетами, хотя солдаты вооруженных сил ходят по улицам городов со своей штатной винтовкой на ремне. Заметим здесь, что безоружность наших солдат, и, горько сказать, даже и безоружность офицеров, чего вообще никогда нельзя было представить в исторической России, есть прямое следствие безоружности граждан и лишнее основание подозревать реальную угрозу установления полицейского режима.

В-пятых, пора вспомнить, что кроме полицейской службы как части коммунального обслуживания существует многовековая традиция полицейской службы граждан. Американцы избирают «шерифа», русские тоже избирали своего шерифа. Он назывался у нас «губным старостой».

В-шестых, всем надлежит понять, что в свободных странах не бывает внутренних войск. Если Российской Федерации не под силу сохранять нынешнюю численность вооруженных контингентов, сокращение и должно было быть проведено, прежде всего, за счет внутренних войск — возможного и наиболее вероятного орудия полицейского режима. Да и к бурно растущим вооруженным рядам МЧС обществу следует присмотреться.

Со всем вышесказанным должны быть связаны наши непрестанные усилия в области воспитания и пропаганды. Армейцам годами пеняли за несколько человек, которые погибли в Тбилиси и Вильнюсе при невыясненных обстоятельствах. Зря после того мы забыли, как полицейским сошел с рук террор в столице в 1993 году. В здоровом обществе гражданин обязан противостоять любым попыткам опорочить армию, как и попыткам утвердить полицейский произвол. В том числе и с оружием в руках.


ТЕХНОЛОГИЯ 8. СОЦИАЛИЗМ

В начале 1991 года, еще до преступных политических событий, расчленивших территорию нашей страны, новосибирская газета «Граду и миру» поставила вопрос уже достаточно отчетливо звучавший в то время. Многие наши читатели, писал обозреватель, удивляются тому, что уничтожители России в начале века были сторонниками общественной собственности на средства производства, в то время как современные разрушители России, напротив, — сторонники частной собственности. Нам кажется, замечала новосибирская газета, что противоречие здесь мнимое, ибо и в начале века, и в наши дни целью радикалов и революционеров было не введение той или иной формы собственности на средства производства, но разрушение России. Возражений на это много, в основном они весьма эмоциональны. А как же Чкалов, челюскинцы, станция Северный полюс? А как же такие достижения советского времени, как ядерная физика, атомная бомба, позволившая нам противостоять Соединенным Штатам, и все другие достижения отечественной науки? А освоение целинных земель и замечательный, прославленный на весь мир советский балет? Как же великий подвиг советского народа во Второй мировой войне, как же великое государство, являвшееся одним из двух супердержав? Да, вопросов много, но ответы на них достаточно просты.

Герой — всегда герой, и каждый живой герой должен чувствовать, что окружен почтением своих соотечественников, а каждый павший герой должен быть удостоен светлой памяти. Герой не в ответе за то, каковы были его начальники. Это в полной мере относится и к героям Великой Отечественной и к героям Финской компании, но когда умаляется героизм русских воинов Первой мировой войны, то умаляются и достоинства героев мировой войны Второй. Валерий Павлович Чкалов был великим пилотом, были и другие блестящие пилоты, но они не стали бы менее блестящими, не стали бы менее знаменитыми, если бы звались не «сталинскими соколами», а императорскими, царскими, или, что еще лучше, просто русскими соколами. Более того, и тогда, когда они звались «сталинскими», они не переставали быть русскими соколами.

Очень многие достижения советского времени — это просто достижения нашей великой страны, а вовсе не поработившего ее коммунистического режима. Первенец отечественной гидроэнергетики Волховская гидроэлектростанция была спроектирована до революции, и ее строительство было просто задержано Германской войной. Мы не оказались бы, скорее всего, на задворках автомобилестроения, если бы не перерыв в работе наших великолепных заводов и нашей великолепной инженерной мысли вследствие Гражданской войны и разрухи. До революции мы и были одной из ведущих автомобильных держав мира, более того, мы были в числе пяти величайших промышленных держав, несмотря на то, что больше половины известных теперь ресурсов, полезных ископаемых, вообще не были в то время разведаны. Дореволюционная Россия еще не была сырьевым придатком Запада. Московский метрополитен должен был быть пущен в 1922 году, то есть на 12 лет раньше, нежели то произошло. Кроме того, не будем путать страну и государство (см. технологию 4)

Великие русские люди успешно творили на территориях различных государств; первопечатник Иван Федоров большую часть своей жизни работал на благо православного русского народа на территории тогдашней Польши. Первое высшее заведение нашей страны — Киевская академия, которая была основана в тридцатые годы XVII века, когда Киев еще не был возвращен России. Также точно великий философ Иван Ильин не перестал быть русским, работая во Франции, а великий историк Лев Карсавин не перестал быть русским, проработав большую часть своей научной биографии на территории неисторического государства Латвия. На территории нашей страны всегда было много государств, и несчастье нации заключается в их неоднократном расчленении. Во всем этом более прочих повинны революция и революционеры, а, следовательно, в первую очередь, любые социалисты.

Все творческие достижения ХХ века — это наши достижения, даже если большая часть России была подвластна государству Советский Союз. Все подвиги русских людей в ХХ веке есть всё равно наши подвиги, даже если русские люди совершили эти подвиги, скажем в Испании. Эти подвиги совершали также революционеры и коммунисты. Но они же, то есть революционеры, и в частности коммунисты, лишили свое отечество победы и привилегий державы победительницы в Первой мировой войне. Революционеры, и прежде всего коммунисты, убили миллионы своих соплеменников. Именно революционеры и в полной мере коммунисты всегда оставались западниками. Вспомним, как Ульянов (Ленин) подарил новоявленной Латвии целую Латгалию, часть Витебской губернии, о чем не осмеливались мечтать самые пламенные латышские сепаратисты. Наша школа на протяжении всего советского периода оставалась настолько западнической, что жители города Юрьева сильно подозревали, что живут в эстонском городе Тарту. Именно революционеры положили начало расчленению нации, а коммунисты завершили это расчленение, убедив малороссов в том, что они не часть русского народа, а новая «украинская нация» (см. технологию 4).

Интернационализм, привнесенный в наше отечество революционерами, оказался разрушительным для великой Православной державы и для русской земли. Вспомним, что термин «воины-интернационалисты» появился в годы Гражданской войны, и именно этот термин объединял латышских стрелков, эстонскую дивизию, бывших военнопленных австрийцев, мадьяр… Кого только не объединял он из тех, кто заливал Россию кровью. Воины-интернационалисты, то есть иноземные наемники, были ядром Рабоче-крестьянской Красной армии. Коммунистический режим Тито отдал сербские земли хорватам и выдумал немыслимую национальность «мусульмане». В то время как на самом деле мусульмане Боснии — это омусульманенные сербы. Хотя в годы советской власти русский народ не всегда был избиваемым, но привилегированным он не был никогда. Отсюда простейшая логика — государство, угнетающее национальное меньшинство может быть названо несправедливым, жестоким, шовинистическим, нацистским, наконец, но государство, угнетающее национальное большинство, может быть названо только оккупационным. Другого термина ни в одном языке мира вы не найдете (см. технологии 4, 5, 6).

Невозможно сомневаться в том, что современные разрушители Отечества — это потомки революционеров-разрушителей. Более того, большинство чиновников современного режима, большинство «новых рашенов», ранее принадлежали к советской номенклатуре. Из окружения Андропова вышли основные разрушители, включая Яковлева. «Прораб перестройки» Юрий Афанасьев был последовательно пионерским и комсомольским работником, заместителем главного редактора журнала «Коммунист». В почерке тех разрушителей и разрушителей нынешних не изменилось практически ничего. Пролетарский интернационализм, мешавший русским задуматься о своем угнетенном неполноценном существовании, заменен теперь буржуазным космополитизмом. А какая разница? Между ними еще никто не сумел провести четкую грань.

Те коммунисты лишили нас календаря, навязав вместо него календарь западный, отняли у нас русские праздники. Нынешние номенклатурщики не возвращают наш календарь и продолжают лишать нас наших праздников, но трогательно сохраняют праздники своего бывшего режима, даже постыдный день восьмого марта, придуманный Кларой Цеткин и не празднуемый ни в одном другом государстве мира. Те, бывшие, десятилетиями разрушали Церковь, убивали сотни тысяч православных. Эти, нынешние, открыли зеленый свет чудовищно опасным для человека и человечества сектам, запрещенным в большинстве государств мира. Если бы Церковь была столь же могущественна, а церковность русского народа столь же бесспорна, как в начале века, можно было бы допускать в Россию любые секты. Без всякой государственной помощи русские люди разогнали бы их сами. Посмотрите, как едины в вопросе расчленения нашей страны нынешние коммунисты вкупе со стоящими у власти или рвущимися к ней бывшими коммунистами. И те, и другие говорят нам одно и то же: «Поезд ушел, историю не обратить вспять», касаясь нашего влияния на Балканах, касаясь утраты нами значительных и прекрасных русских земель. Но ведь поступить и сказать затем можно совсем иначе. Можно снова прийти в свои земли, вернуть утраченное влияние и уже затем объявить: «Вот теперь поезд действительно ушел», предложив миру согласиться с тем, что на данном этапе историю на самом деле «не обратить вспять».

Послушайте иных: «Ах, как жалко Советского Союза, но что же делать, не воевать же нам с ними!» А русский человек сказал бы иначе: «Не воевать же им с нами!» В самом деле, но не придет же всерьез кому-нибудь в голову, что эстонцы могут осмелиться воевать с русскими. Помнится, как ведущая центрального телевидения Комарова, лет пять назад, сообщив о каком-то подзабытом ныне патриотическом конгрессе и рассказав, что его участники намереваются устроить жизнь Российской Федерации на основании русских традиций, позволила себе язвительно заметить, что тогда, вероятно, не удастся сохранить и нынешнюю территорию Российской Федерации. Слышали ли вы когда-нибудь из уст как бывших коммунистов, так и нынешних коммунистов, что если Грузия будет устраивать жизнь у себя в соответствии с грузинскими традициями, Литва — с литовскими, Казахстан — с казахскими, то им вряд ли удастся сохранить свои территории? Нет, вы этого не услышите ни от тех, ни от других. А ведь русских на каждой из этих территорий много больше, чем нерусских на территории Российской Федерации. Потомки революционеров не желают пользоваться сопоставлениями и не заикаются о компенсациях православному русскому народу (см. технологии 1 и 2), из чего легко сделать заключение об их враждебности, как к русскому народу, так и к основным демократическим принципам.

Время от времени многие, теперь уже и нынешние коммунисты, заговаривают о необходимости всенародного покаяния. Как правило, при этом подразумевается покаяние русских. Обратимся еще раз к революции. Только на одной территории на выборах в учредительное собрание в 1917 году победили большевики — то была территория будущей Латвии. Вспомним деятелей революции. Да, к сожалению, среди них было немало русских, любых русских — и великороссов, и малороссов, и белорусов. Но разве можно сравнить их процент среди своего народа с процентным участием в революции грузин и армян, литовцев и эстонцев, венгров и китайцев (не говоря уже о том грандиозном усердии в революционном порыве, какое проявили латыши и евреи). Если коммунизм, наконец, признан злом, то покаяться должны многие народы перед русскими, а никак не наоборот. Что же касается самих русских, то, думается, и нам есть, в чем покаяться, ибо каждый христианин должен непрерывно каяться перед Всемогущим Богом. Но нам нужно покаяться и перед самими собой в том, что мы допустили 80 лет безобразия. Но покаяться значит измениться и исправить то, что за эти 80 лет натворили. Из всего сказанного очевидно, что мы вправе считать революцию и социалистический режим интернационалистическим, то есть делом рук интернационалистов, людей безусловно нерусских, действовавших на пользу врагам как русских людей, так и всех православных собратьев. А раз мы имеем это право, имеем по совести и имеем по науке, то было бы несправедливо признавать революцию своей и признавать своим восьмидесятилетний оккупационный режим.

Запомните, мы свободны в своих решениях, мы вовсе не обязаны добиваться возвращения всех без исключения территорий бывшей Российской империи, но мы вправе твердо стоять на том, что никаких законных государств на территории страны России кроме государства Российского не было и нет. Что русские люди и восстановленное ими русское государство не имеют оснований беседовать с Молдавией, Киргизией и Латвией, но могут вести переговоры с представителями молдаван, киргизов и латышей. Франция не вела переговоров с несуществующим Барбадосом, но с представителями барбадосской общественности. Мы вполне можем признать выгодным образование новых государств, но они должны при этом быть организованы в итоге переговоров с нами, в результате выплаты компенсаций за свое незаконное благоденствие в составе Советского Союза. Напомним здесь, что в ценах внутрисоюзного рынка, только шесть союзных республик имели положительный баланс: три славянские республики и три закавказские, а остальные девять жили за их счет. В ценах же мирового рынка имели положительный баланс только две республики: РСФСР и Азербайджанская ССР. Все остальные сильно задолжали. Представители этой общественности, этих народов, могут быть признаны нами и получить права на собственную государственность лишь в тех границах, которые будут определены по соглашению с нами. Эти государства, несомненно, должны признать на своей территории наличие русской собственности, и, наконец, мы вправе оговорить статус русских людей на территории этих будущих государств. Русские люди должны иметь такой же особый статус в Молдавии или, скажем, в Латвии, какой шведы имеют в Финляндии. Само собой разумеется, исходя из русского дружелюбия и христианского милосердия, исходя из инстинкта имперской целостности, с тех, кто пожелает с нами остаться, мы можем не взыскивать долги и не требовать компенсации, лишь установив на вечные времена равные права русских граждан России с нерусскими. Вот последовательная и неунизительная для нас позиция. Вдумайтесь в нее еще и еще раз. И вы согласитесь с тем, что нам, русским, признавать революцию своей, и признавать послереволюционные режимы своими, невыгодно. Поступая таким образом, мы предаем своих детей. С нами не хотели говорить ни по совести, ни по закону. Сейчас пришло время восстанавливать свои права.


ОПРЕДЕЛЕНИЕ СВЯЩЕННОГО СОБОРА ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ О ПРАВОВОМ ПОЛОЖЕНИИ ПРАВОСЛАВНОЙ РОССИЙСКОЙ ЦЕРКВИ

2 декабря 1917 года

Священный Собор Православной Российской Церкви признает, что для обеспечения свободы и независимости Православной Церкви в России, при изменившемся государственном строе, должны быть приняты государством следующие основные положения:

1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей, как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство.

2. Православная Церковь в России в учении веры и нравственности, богослужении, внутренней церковной дисциплине и сношениях с другими автокефальными Церквами независима от государственной власти и, руководствуясь своими догматико-каноническими началами, пользуется в делах церковного законодательства, управления и суда правами самоопределения и самоуправления.

3. Постановления и узаконения, издаваемые для себя Православною Церковью в установленном ею порядке, со времени обнародования их церковною властью, равно и акты церковного управления и суда признаются государством имеющими юридическую силу и значение, поскольку ими не нарушаются государственные законы.

4. Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе, как по соглашению с церковной властью.

5. Церковная иерархия и церковные установления признаются государством в силе и значении, какие им приданы церковными постановлениями.

6. Действия органов Православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам, в судебно-административном и судебном порядке.

7. Глава Российского государства, Министр Исповеданий и Министр Народного Просвещения и Товарищи их должны быть православными.

8. Во всех случаях государственной жизни, в которых государство обращается к религии, преимуществом пользуется Православная Церковь.

9. Православный календарь признается государственным календарем.

10. Двунадесятые праздники, воскресные и особо чтимые Православною Церковью дни признаются в государстве неприсутственными днями.

11. Свобода исповедания и проповедования православной веры, равно и свобода православного богослужения ограждаются государственною властью. Посему под страхом уголовного наказания воспрещаются: 1) публичное поношение и поругание учения, православной веры, предметов религиозного почитания и священно-церковно-служителей ее; 2) осквернение мест богослужения и религиозного почитания; 3) насилие и угрозы для отвлечения из Православия.

12. Добровольный выход из Православия допускается не ранее достижения возраста, установленного для вступления в брак. Прежде достижения этого возраста дети могут оставить Православие только по желанию родителей, и притом лишь в случае оставления Православия самими родителями; от детей, достигших 9-летнего возраста, требуется их согласие.

13. Государственное законодательство относительно условий заключения брака лиц православного исповедания устанавливается сообразно с нормами церковного права.

14. Церковное венчание по православному чину признается законною формой заключения брака.

15. Церковно-судебные решения по делам о разводе и о признании совершенного Церковью брака незаконным или недействительным признаются в силе судебных решений.

16. Юридические условия и последствия смешанных браков, если один из брачующихся принадлежит к Православной Церкви, определяются согласно с законодательством последней.

17. Церковные метрические книги ведутся согласно государственным законам и имеют значение актов гражданского состояния.

18. Учреждаемые Православною Церковью низшие, средние и высшие школы как специально богословские, так и общеобразовательные, пользуются в государстве всеми правами правительственных учебных заведений на общем основании.

19. Во всех светских государственных и частных школах воспитание православных детей должно соответствовать духу Православной Церкви; преподавание Закона Божия для православных учащихся обязательно как в низших и средних, так и в высших учебных заведениях, содержание законоучительских должностей в государственных школах принимается на счет казны.

20. Удовлетворение религиозных нужд членов Православной Церкви, состоящих в армии и флоте, должно быть обеспечено заботой государства; каждая воинская часть должна иметь православное духовенство.

21. Священнослужители, монашествующие и штатные псаломщики свободны от воинской и других личных натуральных повинностей. Служащие в учреждениях церковных пользуются правами государственной службы.

22. Имущество, принадлежащее установлениям Православной Церкви, не подлежит конфискации или отобранию, а самые установления не могут быть упраздняемы без согласия церковной власти.

23. Имущества, принадлежащие установлениям Православной Церкви, не подлежат обложению государственными налогами, волостными, городскими и земскими сборами, если эти имущества не приносят дохода путем отдачи их в аренду или наем.

24. Православная Церковь получает из средств Государственного казначейства по особой смете, составляемой высшим церковным управлением и утверждаемой в законодательном порядке, ежегодные ассигнования в пределах ее потребностей, представляя отчетность в полученных суммах на общем основании.

25. Установления Православной Церкви, пользующиеся в настоящее время правами юридического лица, сохраняют эти права, а установления, не имеющие их или вновь возникающие, получают таковые права по заявлению церковной власти.