Предупреждение автора:
18+
Несовершеннолетним просьба покинуть эту страницу.
«Тула — скрытное, недоступное место, закутье, убежище для защиты, приюта или заточения. С этим может быть связано название города».
(Словарь В. И. Даля)
Жестокое обращение с детьми — проблема, актуальная для всех стран. В 2007 году в России было выявлено 3 569 случаев жестокого обращения с детьми; к уголовной ответственности привлечено 93 человека, из них 27 — за преступления, повлёкшие вред здоровью детей. В 2006 году почти 4 500 родителей ограничены в родительских правах, 66 тысяч — лишены их, из них 1 816 — именно в связи с жестоким обращением.
За этими цифрами — судьбы Катьки и ей подобных.
В предыдущих главах рассказывалось, как одинокая мать Марина продала свою десятилетнюю дочь в виртуальное рабство: спонсор, получавший «удовольствие» от наблюдения через Skype за «процессом воспитания», переводил ей деньги на мобильный счёт.
Глава шестая. «Материнская педагогика»
Марина встретилась с подругой Ольгой в обеденный перерыв в дешёвом кафе у автовокзала, где никто не смотрит в глаза и не запоминает лиц.
— Ну как твой виртуальный спонсор? — Оля наклонилась через стол и понизила голос, но в её глазах читалось не сочувствие, а жадное любопытство.
— Судя по переводам и по тому, как он дышит в микрофон, — козёл в раннем климаксе. Семейный, с педагогическими комплексами и манией контроля.
— Я так и думала. Но хоть богатый он, козёл?
— Видишь, я сегодня не «Доширак» ем. — Марина запила варёную брокколи компотом из стаканчика. — Могу себе позволить.
— Ну, рада за тебя... — Оля помешала сахар в кофе, хотя сахар она не кладёт. — А у меня к тебе дело. Наши дочки подрались. Вывалились в лужу, как щенки. Одежда в грязи, волосы в сорняках.
Марина замерла. Ей расхотелось есть. Значит, Катька соврала. Значит, она не просто упала — она дралась. А это нарушение договора. Спонсору нравится, когда девочка «чистая, послушная, с невинным взглядом».
— Не всё так плохо, — сказала Оля, словно прочитав её мысли. — Помнишь, как мы в детстве дрались? И как нас… помирили?
Марина кивнула. Конечно, помнила. Тот вечер — как шрам в памяти. Голые девочки посреди комнаты. Родители — молчат. Ремни — в руках. И обещание: «Если будете медлить — наказание будет суровее».
Она впервые разделась перед чужим мужчиной — отцом Оли. Думала, умрёт от стыда.
А Оля — перед её родителями.
«Тебе было легче, — сказала тогда Оля, — тебя всегда наказывали голой».
Женщины помолчали. Вспоминать не хотелось. Но каждая понимала: именно к этому клонит подруга.
— Так что ты предлагаешь? — тихо спросила Марина.
— Давай выпорем их вместе. Как нас. Девочкам это пойдёт только на пользу. А если твой спонсор заплатит — пусть смотрит. Вдвоём интереснее.
Марина задумалась. Это было логично. Даже… экономично.
— Идея неплохая. Я поговорю с ним. Но остаётся вопрос: как уговорить твоего мужа?
— Мужу мы ничего не скажем. Он считает, что наказание должно быть редким и обоснованным. Предупреждает, даёт время на исправление… — Оля горько усмехнулась. — А грехов у дочки накопилось. И девочкам необязательно знать про скайп.
— А деньги? Как делить?
— Вот об этом и поговорим. Чтобы потом не драться, как они.
— Я предпочитаю расплачиваться с Катькой сразу. Или на следующий день. А так как всё будет у меня, и я веду переговоры… — Марина сделала паузу. — Семьдесят мне, тридцать — тебе.
— Не согласна. Пополам.
— Ты как была жадной, так и осталась! Мне деньги нужнее! У тебя муж работает!
— Не дави на жалость. Это я тебе того извращенца нашла!
Голоса зазвучали громче. Посетители за соседними столиками отвернулись.
Марина вздохнула.
— Ладно. Шестьдесят — мне, сорок — тебе.
— Пятьдесят пять и сорок пять. И это — последнее слово.
Оля даже не думала, что продаёт дочь. Она думала только о том, как выплатить кредит, о котором не знает муж. О том, как выжить и не сойти с ума.
Так девочек продали — не в первый раз, но теперь вдвоём, в кредит, по предоплате.
Совесть Марину не мучила. Она думала только о том, согласится ли спонсор.
«Деньги очень нужны. Девочки потерпят».
Мысли о гонораре были такими приятными, что в тот вечер Катька обошлась без ремня. Более того, Марина сама втерла ей крем в попу, чтобы «привести в товарный вид».
Неудивительно, что спонсор согласился.
— Порка — один из самых сакральных моментов в жизни человека, — заявил он по Skype, глядя в камеру тусклыми влажными глазами. — Длится она минуты, а запоминается навсегда. Нет ничего, что так укрепляло бы тело и дух Катеньки.
— Сегодня я её пороть не буду, — сказала Марина.
Она уже привыкла к лёгким деньгам. Сергей заметил, как её ярко накрашенные, чуть припухшие губы изогнулись в улыбке. Она напоминала ему то ли вампиршу, жаждущую новой жертвы, то ли ребёнка, которому только что подарили банку малинового варенья.
— Жаль, — вздохнул он. — Тогда когда свяжемся?
— Подожди отключаться! У нас с подругой деловое предложение. У неё дочка провинилась.
Марина кратко изложила суть.
— Согласен на двойную цену?
— Есть условия, — ответил Сергей. — Девочки — рядом. Привязать. Наказывать одновременно. И вы меняетесь ролями: ты бьёшь её дочь, она — твою.
— Это можно.
— И... с кресла плохо видно. Тесновато. Надо на воспитательной скамейке. Как в старину.
— Где я её возьму? И куда потом дену?
— Муж Оли обил мне кресло. Работает на мебельной фабрике. Куплю у него полутораспальную тахту на колёсиках. У Катьки пружины вылезли — жалуется. Как раз на двоих хватит. Оля, кстати, на такой же тахте воспитывает дочку. Даже скобы по краям прикрутила — в «Метизах» купила.
— Со скобами? — оживился Сергей. — Интересно. Сколько стоит?
Марина тут же позвонила Оле и уточнила цену.
— При предоплате — цвет на выбор, доставка завтра.
— Бери в тон креслу. Но за такую сумму я Кате кредит оформлю — на три порки.
Тут же пришло СМС: деньги поступили.
— И ещё... съезди в магазин «Шпионские штучки».
— Три порки? Стерпит, — сказала Марина, ничуть не обеспокоенная тем, что дочь теперь «в плюсе». — А зачем «шпионские штучки»?
— Две веб-камеры. Я уже оплатил. Шифр — номер твоего телефона. Одну — в ванной, вторую — за портретом Лермонтова. Там хорошо маскируется беспроводная приставка.
— А в ванной зачем?
— За водолечение Катенька заработает себе на шоколадки. А может, ты её прямо в ванне отшлёпаешь?
«Настоящий извращенец», — подумала Марина. Но отказываться не стала.
Катя в это время гуляла во дворе. Мама дала ей сто рублей — «купи себе шоколадку».
Девочка не знала, что уже продана.
Не знала, что в субботу её ждёт не просто наказание, а спектакль, за который заплатят вперёд.
Не знала, что её тело — уже не её.
А её мать — уже не мать.
А просто… поставщик контента.