27 января 2024 исполняется 198 лет со дня рождения М. Е. Салтыкова-Щедрина.
Чтобы отметить эту дату, предлагаем воображаемый диалог нашего медиума со знаменитым русским писателем-сатириком, состоявшуюся в 2015 году, но, в основном, не потерявшую актуальность и сегодня.
Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин: «Всякому безобразию свое приличие»
М. – Уважаемый Михаил Ефграфович, литературные герои Вашего современника
А. П. Чехова постоянно, по любому поводу, обращались мыслью к потомкам, лет на 100–200 в будущее. Например, Ольга из «Трех сестер» в самый трагический момент их жизни говорит сестрам: «Пройдет время, и мы уйдем навеки, нас забудут, забудут наши лица, голоса и сколько нас было, но страдания наши перейдут в радость для тех, кто будет жить после нас, счастье и мир настанут на земле, и помянут добрым словом и благословят тех, кто живет теперь». Вы разделяли его исторический оптимизм?
С-Щ. – Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют...
М. – Ваша прозорливость делает Вам честь. Поскольку Вы покинули наш несовершенный мир в конце 19 века, то через сто лет Вы попали бы в перестройку и затем в переходный период от социализма назад к капитализму, в т.н. «рыночную экономику».
С-Щ. – Нет, видно, есть в божьем мире уголки, где все времена – переходные.
М. – И один из них – любезное отечество. Кстати, что значит для Вас отечество?
С-Щ. – Отечество – тот таинственный, но живой организм, очертания которого ты не можешь для себя отчетливо определить, но которого прикосновение к себе непрерывно чувствуешь, ибо ты связан с этим организмом непрерывной пуповиной.
М. – Сегодня некоторые представители оппозиции свое неприятие определенных лиц в правящей элите почему-то автоматически переносят именно на отечество, на весь народ, к которому относятся с величайшим презрением. Как Вы думаете, почему?
С-Щ. – Многие склонны путать два понятия: "Отечество" и "Ваше превосходительство".
М. – Да, вероятно. Хотя надо признать, что правительство дает много поводов для критики. Мы иногда просто не можем понять, куда мы движемся.
С-Щ. – Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления.
М. – И это ей блестяще удается. Не говоря уже о серьезных реформах, о которых говорят уже более 25 лет, но по сути ничего не меняется, игры с переводом часовых стрелок вперед и назад приводят обывателя в полное недоумение.
С-Щ. – Если на Святой Руси человек начнет удивляться, то он остолбенеет в удивлении, и так до смерти столбом и простоит.
М. – Ну, это Вы говорите о простом человеке, который не в состоянии вникать во все хитросплетения политики и экономики и адекватно действовать. Хотя, конечно, таких людей большинство.
С-Щ. – Средний человек именно и есть действительный объект истории. Для него пишет история свои сказания о старой неправде; для него происходит процесс нарастания правды новой.
М. – Разве правда может быть старой или новой? Хотя, конечно, мы в течение 70 лет верили, что жить достойно – это приносить пользу людям; что «от каждого – по способностям, каждому – по труду» – это правильно и справедливо. А при переходе к либеральному рыночному обществу оказалось, что жить достойно – это сделаться миллионером, а лучше миллиардером за счет общенародной собственности, купаться в роскоши и понемногу, если захочется, заниматься благотворительностью и другой общественной деятельностью. Те же, кто честно трудились всю жизнь и не урвали свой кусок от общественного достояния, оказались просто жалкими неудачниками. Возможно, это и есть достойная жизнь «эффективного менеджера»?
С-Щ. – Ежели человек, произведший в свою пользу отчуждение на сумму в несколько миллионов рублей, сделается впоследствии даже меценатом и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства, то его все-таки нельзя назвать искусным общественным деятелем, а следует назвать только искусным мошенником.
М. – Но чтобы стать олигархом, нужен, вероятно, незаурядный ум и финансовые способности, а также отвага, деловая хватка и прочие достоинства?
С-Щ. – Для того чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью. Жадность в особенности необходима, потому что за малую кражу можно попасть под суд.
М. – У нас в 90-е годы на волне «демократизации», под лозунгом свободы и процветания для всех появился целый класс таких олигархов.
С-Щ. – Есть легионы сорванцов, у которых на языке «государство», а в мыслях – пирог с казенной начинкою.
М. – Вы имеете в виду, что подобные «сорванцы» орудовали и в той «России, которую мы потеряли» и в которую иные люди хотели бы вернуться.
С-Щ. – Когда и какой бюрократ не был убежден, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать?
М. – Вообще, бюрократический аппарат призван служить потребностям общества, но в реальности все наоборот. Наверное, среди бюрократов тоже встречаются приличные люди, но, как правило, это довольно циничные и жестокие к населению служаки, с которыми не дай бог иметь дело. А ведь это опасно!
С-Щ. – Нет опаснее человека, которому чуждо человеческое, который равнодушен к судьбам родной страны, к судьбам ближнего, ко всему, кроме судеб пущенного им в оборот алтына.
М. – Зато такой человек неравнодушен к деньгам, и если ему «занести» определенную сумму, то вполне можно решить любую проблему.
С-Щ. – Взятка уничтожает преграды и сокращает расстояния, она делает сердце чиновника доступным для обывательских невзгод.
М. – Почему у нас так неискоренима коррупция? Может, все дело в отсутствии нужных законов?
С-Щ. – Самые плохие законы – в России, но этот недостаток компенсируется тем, что их никто не выполняет.
М. – Зачем же издавать законы, если они не исполняются? Может, они вовсе не нужны?
С-Щ. – Цель издания законов двоякая: одни издаются для вящего народов и стран устроения, другие – для того, чтобы законодатели не коснели в праздности.
М. – Сказать по правде, когда некоторые наши депутаты высказывают свои предложения, думаешь, что уж лучше бы они «коснели в праздности». Что бы Вы им посоветовали для улучшения их законотворческой деятельности?
С-Щ. – Система очень проста: никогда ничего прямо не дозволять и никогда ничего прямо не запрещать.
М. – Это мы уже проходили в «лихие 90-е», когда начали строить новое «светлое будущее». Народ поверил в демократическое преобразование общества и остался ни с чем.
С-Щ. – Хотели как лучше, а вышло, как всегда.
М. – Надо же, эту фразу у нас всегда приписывали одному из наших лидеров того времени В.Черномырдину! Не думаю, чтобы Вы его цитировали. Вы простите наше невежество, но так часто один и тот же афоризм находишь у разных авторов. Дело в том, их – тома, тома, тома…
С-Щ. – Старинная мудрость завещала такое множество афоризмов, что из них камень по камню сложилась целая несокрушимая стена.
М. – Вот именно. Итак, вернемся к нашим сегодняшним проблемам: мы находимся на грани финансового кризиса, США и Европа пытаются давить на нас, вводя все новые и новые санкции, рубль падает все ниже…
С-Щ. – Это еще ничего, что в Европе за наш рубль дают один полтинник, будет хуже, если за наш рубль станут давать в морду.
М. – По-моему, к этому все идет. Но вот еще беда – многие люди набрали кредиты в валюте, и теперь не в состоянии расплатиться. Некоторым из них поступают угрозы. Что подсказывает Ваш богатый житейский и государственный опыт?
С-Щ. – На свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего.
М. – Сегодня, правда, в острог не сажают, но иметь крупные долги, наверное, крайне неприятно. Главное, что немало людей набирают кредиты не на производство, даже не на собственное жилье, а на вещи, без которых можно легко обойтись. К этому их толкает культ потребления, пришедший к нам с запада. И агрессивная реклама.
С-Щ. – Есть множество средств сделать человеческое существование постылым, но едва ли не самое верное из всех – это заставить человека посвятить себя культу самосохранения, победить в себе всякое буйство духа и признать свою жизнь низведенною на степень бесцельного мелькания на все то время, покуда будет длиться искус животолюбия.
М. – Раньше у нас было противоядие – великая русская литература. Она была не только высокохудожественной, но и воспитывала читателя, заставляла его задумываться о жизни и ее смысле. А сегодня некоторые представители искусства стремятся избавиться от всякой идеологии, объявляя ее пропагандой.
С-Щ. – Литература и пропаганда – это одно и то же.
М. – В наше время постмодернизма с вами вряд ли бы согласились как писатели, так и читатели. Многие вообще предпочитают только развлекательное чтиво: дамские детективы, любовные истории, скандальные мемуары и тому подобные книжки. Для эстетов же пишут авторы более изысканные, награжденные разными литературными премиями, но для меня, обычного читателя, скучные и непонятные.
С-Щ. – Везде литература ценится не на основании гнуснейших ее образцов, а на основании тех ее деятелей, которые воистину ведут общество вперед.
М. – Вы действительно думаете, что большие писатели могут как-то влиять на людей?
С-Щ. – Нет более просветляющего, очищающего душу чувства, как то, которое ощущает человек при знакомстве с великим художественным произведением.
М. – Можно ли надеяться, что чтение таких произведений поможет воспитать людей с высокими духовными запросами, способных противостоять «обществу потребления»?
С-Щ. – Нельзя сразу перевоспитать человека, как нельзя сразу вычистить платье, до которого никогда не прикасалась щетка.
М. – Конечно, на это нужно время и целенаправленные усилия государства. Вы знаете,
2015 год у нас объявлен «Годом литературы». Возможно, таким образом, повысится ее престиж, и люди вернутся к бессмертным творениям великих авторов.
С-Щ. – Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.
М. – А чтение хороших книг и осмысление прочитанного помогут людям лучше разбираться в окружающей реальности, отличать ложь от правды, зло от добра. Ведь это самое главное?
С-Щ. – Сознательное отношение к действительности уже само по себе представляет высшую нравственность и высшую чистоту.
М. – Но этого мало: человек не должен быть ко всему равнодушным.
С-Щ. – Ничто в такой степени не возбуждает умственную деятельность, не заставляет открывать новые стороны предметов и явлений, как сознательные симпатии или антипатии.
М. – Кроме того, «открывать новые стороны предметов и явлений» помогает человеку талант?
С-Щ. – Талант сам по себе бесценен и приобретает окраску только в применении.
М. – Настоящий талант, особенно сатирического направления, подобно вашему, вероятно, встречал немалое сопротивление со стороны как критики, так и читателей?
С-Щ. – В деле распространения здравых мыслей не обойтись, чтобы кто-нибудь паскудой не назвал.
М. – Ваш талант Вы блестяще применяли для обличения пороков человечества. Вы считаете, что перо сатирика способно их побороть?
С-Щ. – Ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по его поводу уже раздался смех.
М. – Думаете, он станет себя стыдиться?
С-Щ. – Стыд есть драгоценнейшая способность человека ставить свои поступки в соответствие с требованиями той высшей совести, которая завещана историей человечества.
М. – Но далеко не каждый человек обладает этой драгоценнейшей способностью. Возможно, она встречается не чаще, чем талант. А многие люди просто туповаты для работы совести.
С-Щ. – Громадная сила – упорство тупоумия.
М. – Есть еще одна сила, которую никогда не удавалось побороть, как ее ни высмеивай, – это пошлость.
С-Щ. – Пошлость имеет громадную силу; она всегда застает свежего человека врасплох, и, в то время как он удивляется и осматривается, она быстро опутывает его и забирает в свои тиски.
М. – Увы, очень много людей не умеет, да и не желает вырваться из этих тисков. Им в них весьма уютно. Возможно, именно так им видится счастье.
С-Щ. – Человек так уж устроен, что и на счастье-то как будто неохотно и недоверчиво смотрит, так что и счастье ему надо навязывать.
М. – А может, не стоит никому ничего навязывать? Пусть каждый живет на свой лад, лишь бы не в ущерб ближним и дальним. Вот Вы что цените более всего?
С-Щ. – Нет на свете милее доброй души человеческой.
М. – С этим невозможно не согласиться. Позвольте, уважаемый Михаил Евграфович, поблагодарить Вас за интересный и содержательный разговор. Скажите на прощание, что бы Вы пожелали нам, далеким потомкам?
С-Щ. – Воспитайте в себе идеалы будущего; ибо это своего рода солнечные лучи, без оживотворяющего действия которых земной шар обратился бы в камень.
На этой высокой ноте закончилась беседа с замечательным русским писателем…