Британская Империя начала массовый импорт опиума в Китай в конца 18 века, поскольку Китай требовал расплачиваться за экспортируемый чай только золотом, ну или в крайнем случае серебром. Бартер не получался поскольку китайцев не интересовало почти ничего из того, что производилось в британских колониях. Тогда в 1793 году Восточно Индийская Компания решила подсадить Китай на опиум и стала экспортировать его, используя сложную по тем временам финансовую схему, конечным шагом которой был нелегальный экспорт опиума в китайские порты. Британский экспорт опиума достиг 75 тонн в 1795 году. В 1810 году к экспорту опиума в Китай присоединилась Америка с превосходящим по качеству продуктом турецкого производства.
Впрочем опиум был известен в Юго-Восточной Азии с 7 века. Считалось , что смесь опиума и табака спасает от малярии. Она также употреблялась в качестве легкого наркотика на протяжении многих сотен лет. Тем не менее действие опиума было весьма слабым поскольку при курении через табачную трубку большая часть алкалоидов сгорала. Опиумная трубка, которая существенно усиливает наркотический эффект, появилась гораздо позже. Она включала масляную лампу для испарения наркотика и длинный мундштук, изготавливаемый как правило из дерева, хотя китайцы экспериментировали и с другими материалами, бамбук, металл, керамика.
Из старой панели управления вылезали белые и красные провода, штурвал был привязан с стойке темно-зеленым полотенцем. Чарнота приложил руку туда, где по его ощущениям уже набухал синяк. Глаз уже начал закрываться. Чарнота встал, чертыхаясь развязал полотенце и положил руки на штурвал. Впереди был чернильно-мутный туман, далеко сбоку показался и исчез качающийся буй с мигающим сигнальным фонарем. Чарнота почувствовал одиночество и покой. На миллисекунду он увидел свое неподвижное тело в лаосской курильне опиума. Лодка тем временем продолжала свое бесконечное спиральное движение вокруг качающегося буйка. Спираль, расширяясь, должна была занять всю имеющеюся физическую вселенную. На самом же деле Чарнота понимал, что движение это, конечно же, остановится, и спираль начнет закручиваться назад в точку небытия, с которой все и началось.
Жэка сидела на лавочке со своим неизменным поклонником Липатом. И хотя было уже темно, и я не мог бы за это поручиться, но мне все же показалось, что секунду назад Липат обнимал Жэку. Ну что же? Наверное и ему пора было бы получить то, в чем Жэка не отказывала почти никому во дворе. Впрочем жизнь – несправедлива, а это означало, что Липату, несмотря на все его сверх усилия, скорее всего ничего не светило. У обочины остановился старый «Москвич», на нем были видны новые царапины казавшиеся лиловыми в сгущающихся августовских сумерках. Пока я смотрел на первый осенний лист, кружащийся в такт подвывающему на умирающей батарейке кассетному магнитофону, к скамейке подошли Би-би-Джо и Киллер. Карман Джо приятно оттопыривался бутылкой розового портвейна. Оба были уже слегка навеселе. «Ну что? Давайте в Виноградово, на Грязное Озеро» –Джо сделал обводящий жест рукой, тем самым включая в круг приглашенных и меня.
По сравнению с героином, опиум всегда стоил дешевле, кроме того курильщикам опиума требуется меньшее количество приемов наркотика. Ломка после длительного приема не так сильна и не так продолжительна. И хотя опиум – устаревший наркотик, уступающий по силе своему грозному потомку злому гению-героину, подпольные курильни и так называемые Черные Темплы существуют в Лаосе, Камбоджи и на Севере Таиланда до сих пор.
На бежево-грязном ковре рядом со спящим Чарнотой лежала желтая трубка с выгравированным летающим пауком. В глубине медного шара багровой точкой таял черный шарик. Лиловый опиумный дым, ходил по курильне из стороны в сторону от порывов ветра на улице, таял, тянулся к темно-коричневой наглухо запертой двери и исчезал в тусклом китайском замке, передавая его в Красный Мир. Там, на той стороне мира, дым превращался в анти-материю и поглощался мечущейся ящерицей- монитором, которая видела горячие молекулы опиумного алкалоида и вылавливала их, процеживая воздух примерно так же как кит процеживает воду в поисках планктона.
Знаменитая полуразваленная машина марки «Москвич» была собственностью вечно пьяного отчима Би-Би-Джо-Гарика Шелеста по кличке Слива. Вначале, чтобы покататься, Джо вытаскивал ключи из кармана вдребезги пьяного Сливы, а потом просто убедил отчима, что «Москвич» уже давно пропит, как он выражался «еще в прошлом году». Тем самым машина перешла в эклюзивное владение Джо. Это было правильное решение, которое, продлило жизнь пьяницы и дебошира Гарика Сливы еще на несколько лет.
Одной бутылки портвейна было недостаточно, поэтому нам пришлось заехать за Саликовой. Саликова была влюблена в Киллера, который иногда отвечал ей взаимностью, и готова была отдать все деньги заработанные проституцией за один романтический вечер. Конечно, Липат и Саликова отбрасывали на компанию метафизическую тень жизненного проигрыша. Они были Северным и Южным Полюсом и одновременно oсью вращения Планеты Любовных Неудач, клапанами мотора Машины Любовных Аварии и Левым и Правым рельсом на путях станции Амурный Тупик. Липат и Саликова составили бы идеальную пару, но поскольку на роду им было написано страдать и преследовать недостижимые предметы своей страсти, соединение Липата и Саликовой противоречило законам природы. Впрочем мы были молоды и прощали всех, даже тех кому били морду сразу при выходе из телефонной будки, не говоря уже об обычных неудачниках.
Чарнота, переложил штурвал и повернул ключ зажигания. Мотор не работал. Безжизненную лодку все так же несло спиральным течением. Чарнота опустил зеленое полотенце за борт и приложил его к глазу. При свете аварийной лампы, на полотенце были виды расплывшиеся пятна крови. Лодка покачалась, напоминая, что для перемещения в Красный Мир надо было обернуть собою всю имеющуюся в наличии Вселенную и мгновенно сбросить ее в опиумно-багровую пропасть. Там, в ее неутомимо-жаркой глубине женщины брили головы и для забавы охотились на огромных летающих оранжевых пауков. Люди соединялись в кластеры, объединенные сексуальными, эмоциональными и интеллектуальными интересами. Кластеры состояли из мужчин, женщин и третьего пола, который вывели путем соединения генов, ящериц-мониторов, морских коньков и человека. В Красном Мире Чарнота жил со своей прежней супругой из Изначального Мира (которая впрочем периодически уходила в свой Интеллектуальный Кластер) и парой лесбиянок, которые рассматривали Чарноту как часть своего Эмоционального Кластера. Чарнота давно хотел перевести подружек в Сексуальный Кластер, но это ему никак на удавалось.
Ну а дальше… дальше можно было глубоко сосредоточится и очутиться в Зелёном Мире боготворящего начала мира. Чарнота вдыхал воздух первичных джунглей и мангровых болот, начиненный животворными золотыми бактериями и ждал, когда трение между мирами создаст гравитационное поле и выщелкнет его как поплавок на поверхность.
У Саликовой всегда были «бабки», но она не была жмотом. Несмотря на солидный стаж работы проституткой, она была романтической и по своему очень глубокой личностью. Кроме того, она хорошо играла в преферанс, чем снискала уважение интеллектуальной части нашей компании, к которой я относил Би-би-Джо и Киллера. Преферансная лихорадка приходила вместе с осенним сплином. В холодные осенние дни мы сидели на ящиках за Столовой Номер Шесть и неторопливо раздавали карты. Небо 1979 года сияло ослепительной синевой юности. Иногда мы приносили 3 литровую банку апельсинового сока и бутылку водки, которые вносили дополнительный элемент законченности и гармонии в слаженность карточной игры.
Переход из Зеленого в Искривленный Мир не всегда удавался и удержаться там можно было на миллисекунду, которую Искривленный Мир растягивал на мучительные часы и даже дни. Эта была неправильная, недоделанная копия Зеленого Мира. Что-то вроде полумертвого Франкенштейна, который вдруг решил вести самостоятельную жизнь. Карточная игра превращалось в высасывающее душу противостояние, где вместо Би-би-Джо и Киллера то и дело появлялись игроки с кабаньими головами или высохшие дубликаты огромных жуков- вампиров. Зеленое небо и синие листья отливали бурым и багровым и каждый ход мог замедлиться на несколько часов. При замедлении, Чарнота застывал во времени как паучок в капле смолы и молча смотрел на висящую в воздухе карту, бесконечно падающую на жестяную неровную поверхность исковерканного ящика.
Первую бутылку мы распили еще в машине поэтому, когда мы приехали на Грязное Озеро, я почти заснул. Голова моя торчала из окна автомобиля, но я чувствовал руку Жэки на своем колене. Мы разложили одеяло и закуску. В свинцовой воде белели кувшинки. Прожектора освещали звуковую голограмму из будущего. По всему выходило, что эта была свадьба. Холодное красное вино разливали там прямо из 50 литровых канистр, лица гостей, прошедших через фильтры Искривленного Мира, переливались в маски Голливудских актеров, клоунов и египетских фараонов.
Рядом в тумане, были заметны ангелы, свернутые то ли из света прожекторов то ли из отблесков мерцающей цыганской ткани на поверхности озера, из которой то и дело выступали треугольники, пятиугольники и восьмиугольники, подчеркивающие правильность Евклидовой геометрии мира.
С озера тянуло холодом, но в багажнике машине были заготовлены одеяла, свитера и ватники. Комары вились бесконечной спиралью, уходящей в бесовскую воронку черного неба, а Би-би Джо открывал первую бутылку водки.
Все было хорошо, спиной я чувствовал Жэку, но не торопился. Чем меньше тем больше- повторял я и надеялся, что это заклинание сегодня сработает.
У кого болит и где? спросил Би би Джо, протягивая мне стакан с лекарством. Водка разлилась по телу божественным откровением и мягко коснулась души.
Свадьба поднялась еще выше. Теперь ее отделяло от поверхности километра полтора.
Саликова, обнимая Липата, зачарованно смотрела на видение пока не заиграла музыка.
Я помню как танцевали пары там наверху в гиперболической воронке, соединяющей прошлое и будущее, как танцевали Саликова с Липатом, медленно превращаясь в переплетение водяных струй, и как танцевали мы с Жэкой под сказочную музыку духов ночи. В этот момент мы были светом, вернее мы были сконструированы из частиц света, и Жэка целовала меня точно так, как это надо было в этот момент. Одно лишнее движение, лишнее слово или звук могли бы испортить гармонию момента, но этого никогда не происходило, и Жэка была той самой одинокой женщиной-ангелом, которую я так ждал, о которой думал еще до того как родился и которую так отчаянно любил.
Би би Джо и Киллер тоже медленно танцевали, напоминая уставших зомби. Киллер разделся и в одних носках и в рубашке побежал купаться. Саликова оттолкнула Липата и тоже стала раздеваться. В темноте мелькнул белый бюстгальтер, он увеличился в размерах, превратился в белый метереологический шар, наполненный азотом, потом разросся в белое облако и стал медленно подниматься вверх так, что полностью поглотил свадьбу из будущего, ангелов, сотканных из света и даже безумный отблеск геометрических фигур на поверхности озера.
Было пора возвращаться.
Чарнота лежал на грязном ковре в лаосской курильне опиума.
Впрочем нет, он опять перемещался в Зеленый мир и бежал наверх по пыльной желтой тропинке туда, где на обрыве, над пенящимся и не сдающимся никогда морем стояло здание библиотеки. Там была картотека, с темно-коричневыми ящиками и карточками, исписанными фиолетовыми чернилами, и были черные с золотом, пахнущие солью, тома Бальзака, Золя, Фейхтвангера и Ремарка.
Чарнота тяжело дышал, но он знал, что дойдет, что все еще впереди, а над ним гудел, пульсировал и переливался бронзой неумолкающий, грозный колокол его жизни.