разбудил меня звонок в дверь. или сосед, который нажал на его кнопку. звонку, как оказалось, ничего не нужно было: его попросили - он позвонил. а вот соседу - нужно. похмелиться было нужно. а без денег ему в соседнем вино-водочном уже никто не верил, и на слово не наливал. а в несоседских и подавно.
я был не против ему дать. но не денег, а в морду. однако страдание, плескавшееся в его глазах, остановило меня. вчера у него была зарплата и он мне вернул всё занятое ранее. а остальное - имел право - пропил. до копеечки. нет, какая-то мелочь звякнула, когда он показывал, что карманы пусты, как прилавки в девяностые. но её, мелочи этой, на бутылку явно не хватало.
и я дал. и не в морду. сосед ушёл. а я решил было досмотреть то, что мне так вкусно снилось, пока меня так бесцеремонно не разбудили. и киномеханик, пусть и для приличия немного поматерившись, а всё ж согласился запустить сон с недосмотренного места, но...
да, как порой достаёт это «но», знает каждый нормальный житель настоящего времени. это знали и жители прошлого, и, боюсь, не лишаться этой радости обладатели реальности в будущих десятилетиях.
это «но» бывает разное по длине, весу, содержанию и прочим параметрам может не совпадать у разных собственников испорченного настроения, но одно, у этого «но», одинаковое у всех, и одинаково для всех - оно всегда некстати.
впрочем, сверление стены твоей квартиры с противоположной стороны, при наличие твоего присутствия, вряд ли может быть кому-то кстати. я напрягся. но стерпел. душ. кофе. что-то ещё я там поделал, ждя, пока соседу надоест. не надоело. прям так до обеда и не надоедало, пока я не сходил до него и в максимально вежливых выражениях не попросил так больше не делать в это улыбчивое воскресное послеобеда.
то ли природная интеллигентность моей гуманитарной физиономии, то ли молоток в руке, донесли до его мозгового центра всю убойность аргументации моей речи, легко переводимой на русский теми, кто давно живёт в этой стране, но он-таки больше не сверлил.
но он же не один родился в этом мире, чтобы воскресенье, после субботнего корпоративного обсуждения перспектив нашего коллектива на рынке продажной деятельности, роста активов и ещё чего-то там, не было тихим и умиротворённым.
от большого объёма и спектра корпоративно обсуждаемых вопросов у меня разболелась голова. не так, как у того соседа, которого я не убил, потому что понимал его боль, но и проходить она не спешила. я выпил таблетку и прилёг перед телевизором для того, чтобы некоторое время ни о чём не думать. совсем ни о чём. немного. чуть-чуть. фиг. зазвонил дверной звонок.
- вы верите в бога? - взглянув в мои глаза, вопрошающий меня понял, что в бога я может быть и верю, но готов прямо сейчас нарушить первую божью заповедь. причём, в отношении него и его пока ещё молчавшего друга. чтобы не замолчать насовсем, они ретировались к лифту. я выпил пива. стало немного легче. я снова лёг.
но телефон оказался глупее адептов новой веры. он не только зазвонил, не обратив никакого внимания на то, что я только-только начал задрёмывать, он не заткнулся даже тогда, когда я на него более чем красноречиво посмотрел. и на просьбу замолчать, озвученную вслух и угрожающе, не замолчал. участь его была решена - героям слава!
тишина длилась ровно тридцать две минуты семнадцать секунд, если верить часам на микровол-новке. такой блаженный кусочек рая. а потом за окном начали косить траву. естественно, бензо-косами. как это и должно быть в этом жестоком моторизированном урбанистическом обществе, далеко-далёким от кольцовской деревни.
и надо помолиться за детей того чинократа, который придумал косить под окнами выходных дней, пытающихся тихо-мирно отдохнуть от напряжённой рабочей части графика 5/2, в свои за-конные /2. пусть хоть детишки его совестью будут не обижены.
перевесившись через балконные перила своим волосатым топлесом, я показал косцам гранату, висящую кольцом на указательном пальце левой руки, сжал её в ладонью правой и вырвал кольцо. в глазах работников зелёного хозяйства, вдруг прекративших свою гремучую деятельность, я увидел раскадровку прожитых ими лет.
их пустой, дешёвой, никчёмной, неудавшейся жизни. такой, какой, ещё очень -аха- недавно, она им казалось. когда, кроме них самих, никому не была нужна. но оказалась совсем даже и ничего так себе, ещё вполне себе носибельной, когда пришло время избавляться от ненужного.
граната упала к их ногам. тушки косцов попадали рядом. они даже не отбегали. просто упали, где стояли и прикрыли головы руками. а один, которому, видимо, всегда хотелось стать похожим на пионеров-героев, о которых он читал в хороших советских книжках, упал прямо на неё. на гранату, в смысле.
полежали так некоторое время. встали. посмотрели на гранату, друг на друга, на меня.
- следующая будет настоящая! - сказал я, сплюнул и вернулся в комнату.
следующий кусочек рая был похож на час. если и не совсем, то без нескольких копеек, не больше. потому что надо было сломать и звонок. а я не сломал звонок. и он отомстил мне за смерть телефона. и за весь трезвонный народ в его лице. за всю ненависть, которую испытывают люди к тем, кто всю жизнь свою тратит на служение им.
мало того, что этот соловей алябьевский меня разбудил, так он, гад противноголосый, и не поду-мал предупредить, что открывать не стоит. за дверью были двое. в форме. один сержант, второй пока ещё с чистой совестью, но оба с автоматами и при исполнении.
зато в камере, представляете, за весь оставшийся день и всю, до самого утра, ночь, меня ни-кто-ни-ра-зу-не-по-бес-по-ко-ил.
и в следующий раз, если мне будет не отдохнуть, не важно почему, я - сразу сюда!
20.07.14/14:20