Магда

Ирина Базалеева
1

Вспоминаю, что я и раньше видела ее. Видела, но старалась не замечать. Как-то меня удивило, что может делать этот маленький серый кулек – неужели, ребенок? - в такую стужу один посреди центральной площади. Хотя, может, и не ребенок, в нашей сказочной стране всегда хватало самого разного народца: и гномов, и троллей, и прочих загадочных существ. Это оказалась девочка с лицом старухи. Я не люблю рассматривать этих пришлых, слишком они чужие, холодные, а порой еще и откровенно колдовских наклонностей.

От этой, к примеру, исходила какая-то безысходная тоскливость, воздух вокруг нее темнел и разрежался, а звуки необъяснимо приглушались. Как в тумане. Да, как в липком, холодном тумане. Когда она меня зацепила за рукав, я даже не сразу сообразила, что произошло, не общаюсь я с этими пришлыми! В голове застучала молоточками тревога. Опять тревога, а я только прошлым летом начала приходить в себя!

Она разглядела гримасу у меня на лице.
- Боишься? Меня все боятся. У меня сердца нет.
- Как это? – зачем-то спросила я, хотя и этого мы с Романом навидались в последние лихие годы.
- Ну... я не очень знаю. Все говорят, что у меня нет сердца. А у вас, у людей, без него не проживешь. Ты не знаешь, где мне его взять?
- Как-то я не уверена, что у тебя его совсем уж нет. Ты так говоришь.
- Это я выучила, что сказать. Читала много. Про людей с сердцем. Ну и крутилась среди ваших. Они отличаются от нас.
- Ты прости, я тороплюсь немного, - я с раздражением вывернулась из ее руки.
- У тебя лицо доброе, - услышала я вдогонку. Отошла на пару метров и солнце тут же выползло из облака, а вокруг ног радостно закрутился косматый пес.

Позже, весной я раза три проходила по площади и всякий раз опускала глаза, стараясь не замечать никого, кто бы ее напомнил. Но день становился испорчен до вечера. Однажды я провожала Романа в поездку, и ему захотелось купить мне нарциссов, чтобы я не грустила. Я ощущала нежность хрупких бледно-желтых цветов, горячую ладонь Романа и вдруг перед собой - пустые туманные глаза девочки-старухи. У меня сжалось сердце.

- Пойдем, пойдем, ты опоздаешь.
- Погоди, - Роман тихо присвистнул и принялся вглядываться в сморщенное лицо. Его всегда интересовали местные народности.
- Вы из Пустого Рода? Я прав?
- Я - Магда, - ответило существо.
- Ма-агда? - протянул Роман, - кто тебя привез в город и зачем?
- У меня нет сердца, так все говорят. А больше я ничего не знаю. А кто-нибудь может поделиться своим сердцем со мной?
- Ну, прямо как смелый лев из старой детской сказки. Сердце обычно сразу или есть или нет. Но, случается, некоторые маги что-то да и придумывают. Может быть, сделать тебе сердце, чем я хуже Гудвина?

Это он сказал уже в сторону, потому что она не дослушала и убежала. Ну как убежала. Она никогда не бегала в обычном смысле слова, по крайней мере, никто из нас ни разу такого не видел. Она внезапно возникала и так же внезапно исчезала, предваряя свое появление серым туманом тревоги и глухоты. И после ее исчезновения тоже не сразу возвращалась прозрачность воздуха и чистые звуки. Я замечала, как искажаются черты лиц окружающих ее людей, будто все вокруг тоже оказываются под влиянием темной магии Пустого Рода.

Роман в тот день уехал, а мои мысли то и дело возвращались к Магде. Последние десятилетия стерли границы между центром и окраинами, многие были гонимы или переезжали сами в поисках нового смысла. Так и в благопристойный Озерный край со всех концов страны хлынули непонятные, странные личности. Кого-то хотелось пожалеть, других накормить и подружиться, но большинство вызывали тревогу и бессилие. В любом случае, не обращать внимания на перемены давно уже не удавалось. Но принять участие в совершенно чужой и чуждой жизни - не значило ли это оставить свою жизнь? Перестать беречь ее - ту, что столько вынашивалась, вылепливалась, пестовалась?

К возвращению Романа я приняла решение. Сделаем ей сердце. Однако всем придется потрудиться.

Мы собирались привести Магду в свой дом, мы были уверены, что как раз дома ей не хватает, но к нашему удивлению она твердо отказалась. На миг в пустых глазах проявилась стальная твердость:
- Я буду каждый день приходить и смотреть, как готовится мое сердце.
Ну, тут уже моя очередь выставлять условия:
- Так сердца не делают! Тебе придется участвовать в этом деле наравне со всеми.
- А купить я его где-то могу? Если денег накоплю?
- Купить сердце нельзя. То есть, можно, но оно не будет твоим. Чтобы оно было твоим… в общем, ты для начала скажи, каким оно должно быть.
- Каким? - разочарованно протянула Магда, - как у всех, надо думать! Мягкое. Доброе. Красивое.
- Ага, сошьем из красного плюша и набьем опилками, так, что ли? - неужели Роману так быстро надоела его идея? Влажный сумрак, который чуть было разошелся, снова сгустился вокруг стола. Лампа погасла, Роман ушел за другой. А я поняла, что сижу в одиночестве над так и не начатым альбомом, куда собиралась зарисовывать эскизы будущего сердца.

Ночью не спалось, я так и эдак представляла себе, какое сердце может подойти этому странному существу. Может, бледно-зеленое с бахромой и начинкой из пахучих болотных трав? Пустой Род -это что-то оттуда, из болот? Надо бы уточнить в словарях. Или сотканное из изысканных сортов шелковистого тумана, с благородным отливом? Хотя, кто сказал, что Магде подходит доброе сердце?

Возможно, как раз ее сердце - это переплетение ночных кошмаров и глухой тревоги, тех страхов, которые она наводит на всех присутствующих? В конце концов, с тех пор как мы стали звать ее в дом, гостей у нас явно поубавилось. Впрочем, Романа, кажется, это не волновало вообще.

- Это же и твои друзья! Тебе что, в самом деле, они сейчас не так важны, как это серое чудо?
- Ты как всегда права, проницательная моя женщина, - поцеловал он меня за ухом, - сам себе удивляюсь!
И Магда приходила, по-прежнему распугивая гостей.

Так, может быть, кошмарной Магде - кошмарное сердце? И солнце и друзья вернутся в наш дом? Чушь какая! - рассердилась я на себя и встала выпить воды. Мы столько положили сил, чтобы наш Озерный край был щедр к приходящим, чтобы всем были и занятие, и дом. Без сомнения, Магда имеет право на то сердце, какое ей самой хочется.

Вот так и вышло, что я за нее взялась. Ух, и взялась. Я целыми днями рисовала эскизы, что-то кроила, потом шила и распарывала. Магда от меня не отходила, да и кто бы ее отпустил! Я сама превратилась в вихрь. Надо - не надо, берем - не берем, - день за днем мы перебирали и просеивали все вокруг, чтобы создать сердце Магды, то самое, которое ей подойдет.

- В твоем сердце будет только то, что сама захочешь в него положить. Утром, по росе мы пойдем в поле и принесем луговые цветы, маленькие и крепкие. И будут у тебя в сердце и васильки, и маки, и гвоздика, и даже душистый горошек. А я испеку хлеб, пряный, с медовым ароматом и мякиш тоже туда положим. Хочешь?
- А еще что? - она уныло слонялась по комнатам.
-Теперь сама придумывай, давай, не стесняйся!
- Я хочу подушку в виде солнышка, у меня никогда не было ничего яркого.
И то правда. Следующую ночь я шила ей ярко-желтое солнышко. Перевернула сундуки, съездила за тесьмой, и подушка была готова. Магда захотела поместить в свое сердце еще много чего, она принесла нацарапанный на оберточной бумаге список. Там значились: елка высотой до неба, волшебная палочка, шалаш, записная книжка с замочком, два брата-близнеца, море и скалы и поехать в Патагонию.
- Ты хоть знаешь, где эта Патагония? - поинтересовался Роман.
- Жюль Верн же писал про нее, - разозлилась, и воздух опять посерел.
Вот так, на специально отведенном столике в летней беседке день за днем накапливалось то, из чего надлежало создать одно мягкое, красивое и доброе сердце.
- А еще ковыль, - и три колоска аккуратно ложились между записной книжкой с узорным замочком и глобусом с размеченными старыми капитанами морскими путями. Роман увлекся, и даже втайне от меня, пока все спали, старил новенький глобус – творил раритет.

Как-то я глядела на растущую груду всех этих вещиц, полезных и красивых, и вдруг ясно поняла, что мы ее не обманываем. Это же и есть сердце Магды. Только…

- Магда, подойди сюда!
Она, по обыкновению, бесшумно возникла в проеме, заслонив солнечный свет. В беседке стало прохладно.

- Магда, я придумала, как поместить все это в твое сердце. Послушай - ты этим пользуйся! А мы тебе будем в этом помогать! Когда ты носишь с собой свою любимую записную книжку и когда ты пишешь в ней всякие свои заклинания, книжка стареет. Но и в то же время она появляется по чуть-чуть в твоем сердце! Когда ты собираешь васильки, нюхаешь их или ставишь в вазу, когда ими наслаждаешься, то они тоже прорастают в твоем сердце! Эта куча на столе теперь начнет уменьшаться, но твое сердце будет становиться все больше! Поняла, Магда?

- И что, прямо вот так все просто? - она выбрала печатный пряник в форме подковы. Это пришлось просить соседей, молчаливых братьев-близнецов, привезти из соседнего города. Пряник тянул килограмма на два, но я пока промолчала.
- И вот еще. В твоем списке много людей. Их не получится просто съесть или попользоваться. Чтобы люди... эээ... осели в твоем сердце, с ними нужно делиться своей жизнью.
- А если я пряником поделюсь?
Я улыбнулась.
- А можно я еще соседей угощу? Они пряники любят, наверное, каждый вечер едят! Я видела, они даже к нам заходили с пряником.

Это, кажется, было самое сложное и самое увлекательное лето в моей жизни. Каким чудесам мы только с Романом не научились, каких только звезд не доставали! Я замечала, Магда по нескольку раз на дню останавливалась и, пугаясь, прикладывала ладонь к груди. Проверяла карманы - уменьшается ли, ветшает ли ее добро, вглядывалась в лица - разделяют ли окружающие ее счастье. А это уже сердце? Или так это, ерунда? Конечно же, самое настоящее сердце, мягкое, доброе и красивое!


Я уверена, Магда на самом деле обрела его, свое сердце. Ну, просто потому, что иначе бы она не исчезла вот так внезапно. Вечером долго прихлебывала чай, мы же еле дождались ее ухода. Честно говоря, с ее сердцем и нашими делами соскучились друг по другу, без гостей. И это был последний раз, когда мы ее видели.
- Она тебе что-то особенное говорила?
- Нет. И мне ничего.

И в сердце пустота. Не забрала ли она со своим новообретенным еще и наши два? Нет, Роман. Не забрала. Мы переживем. Но огорчились очень. Я, глядя, на расстроенного Романа, убрала подальше все это наше шитье, эскизы, булавки. Он сложил столик в беседке и составил на его место старые велосипеды.

К нам опять зачастили друзья. В доме, несмотря на осень, было необычайно светло и солнечно. Наша жизнь продолжалась.


2

Я по ней скучаю. Она расшевелила наш дом, и меня, и Нателлу. Когда я впервые увидел ее на площади, я, конечно, не мог представить, сколько изменений нам принесет общение с ней. Я читал кое-что про Пустой род. Не знаю, есть ли у них в действительности сердца, но я слышал, что Пустые обладают способностью отражать нас самих. Вот только про это я далеко не сразу вспомнил.

Вначале мне было любопытно. Мы давно уже вместе с Нателлой. Мы нежны, и страстны, и сердиты временами. Но мы как-то замкнулись, закольцевались друг на друге. А тут что-то новое. А я люблю приключения, хоть я с виду и серьезный мэн.

В общем, когда до меня дошло, что мы не Магде сердце делаем, а как бы воссоздаем суть наших отношений, то ужасно перетрусил. Странное дело, мы столько разговариваем с Нателлой, а об этих догадках я не мог ей сказать. Вроде как, нечего жаловаться, это я сам должен для себя решить. И решил.

Наши друзья недоумевали, обижались даже, что я вместо традиционных летних сплавов ношусь с этим старушечьего вида существом. Да еще таким, от которого холодом веет за два квартала. Даже мой день рождения – обычно шумный, веселый праздник, затягивающийся до утра – мы встретили с Нателлой вдвоем. Правда, не пожалели. Ну, Магда к вечеру подтянулась с кислой миной и кошмарной расцветки галстуком из ближайшего магазина. Мне в подарок. Нда.

В общем, я носился с Магдой и ее сердцем. И, если вспомнить, для меня не было неожиданностью, что в итоге она ушла. Я всегда знал, что она уйдет именно так, не прощаясь. Но сердце щемит, мое сердце. Мы с Нателлой заново научились остро чувствовать, мы опять стали сентиментально беспокоиться друг о друге. Когда Магда исчезла, я впервые за много лет заплакал. И не очень понимаю, от грусти или от чего другого. Нателла же напротив очень повзрослела, даже внешне. Мне кажется, сейчас она - стержень нашей семьи. И еще… на будущий год я стану отцом.


3

- Зачем тебе, Магда, все эти сердца? Ты ими дом украшаешь?
- А зачем тебе, Леся, твои дивные цветы?
- Что за вопрос! Я ими дышу, они меня вдохновляют, я им нужна… и вообще, что ты понимаешь! Это же так прекрасно выращивать цветы!
- Вот так и у меня. Меня делают счастливой эти сердца, я радуюсь им и тем, кого вспоминаю, глядя на них. Вот это, последнее, мне особенно дорого. Приглядись, прислушайся – чуешь аромат луговых трав: васильков, маков, душистого горошка? А шум моря слышишь?
- В самом деле! Чудеса… Ну, ты - колдунья! А это, эти люди, кто они?
- Ха. А это уже я тебе не покажу, отдай-ка. Это мои близкие друзья. Поэтому их образы и хранятся в самом подходящем для друзей месте – в сердце. Таковы законы нашего Рода, вспоминаешь?