Гвардия по наследству

Вячеслав Гаврилин-Вятич
                Рассказ.

Старшина артиллерийской команды гвардейского крейсера
 « Москва» старший мичман Лактионов, стоя на широкой потёмкинской лестнице, жадно всматривался в раскинувшийся перед ним широкий морской простор. Многоводная Одесса предстала перед ним во всей своей синеокой широте.
 Маяк на самой оконечности узкого мола призывно манил  заходящие в гавань корабли. В отличие от родных Севастопольских бухт, более узких, похожих на пальцы пятерни, готовой, в момент опасности, сжаться в кулак и нанести ответный удар любому непрошенному  гостю, а такое случалось не раз, одесская гавань была распахнута настежь всем входящим судам.
 Да и суда эти были гражданскими, светлыми и чуть неуклюжими, в отличии от строгих, окрашенных  в цвет калёной стали,  по военному грациозных кораблей родного Черноморского флота.
     Сколько раз он слышал и читал об этом городе.
Давно, ещё в юности была у него возможность стать одесситом.
 После окончания средней школы, дядя мамы Лактионова настойчиво звал его сюда. Служил мамин дядя заместителем командира Одесского артиллерийского училища. Так. Что возможность стать военным курсантом была. Но иногда обстоятельства неожиданно меняют наши мечты и планы на будущее.
   Лактионов вздохнул, привычным движением раскрытой ладони, поправил форменную фуражку с золотистым «крабом» на чёрном околыше, словно отдавая честь морю и маяку, повернулся, и неспешно начал подниматься по лестнице в сторону Приморского бульвара. 
   В Одессу он приехал из Николаева. На крейсере заканчивали последние ремонтные работы. Через несколько дней собирались уходить своим ходом домой, к родным Севастопольским причалам.
 Полным ходом шла подготовка к переходу и проверка материальной части и бортового вооружения.
                1
          
        Лактионов почти всё время, вместе с ремонтниками и матросами своей команды приводил в готовность носовую артиллерийскую установку.
 Уже в самом конце подготовки к походу его застала весть о смерти
Дяди Костика, того самого ветерана из Одессы. Лактионов, получив «добро» от командира корабля на сход, успел на похороны.
   Хоронили дядю мамы, полковника  Лактионова с почётом, но вот только почётный караул состоял из военных украинской армии.
Отсалютовав несколько залпов холостыми патронами, караул поспешно ретировался на грузовике.
  А вечером, после поминального обеда, мичман Лактионов сидел на кухне бывшего ветерана, вместе с его старшим сыном, прилетевшем на похороны отца с Дальнего Востока. Плотный, уже седеющий генерал  Российской армии Геннадий Лактионов, достал из кухонного шкафа бутылку коньяка: - Давай племянник выпьем с тобой за русского офицера, моего батю, которого хоронили украинцы. Генерал, как-то грустно усмехнулся, доставая рюмки: Веришь Вячеслав, мне до сих пор не по себе. Вроде на свою малую родину прилетел, а здесь уже всё не так, всё не моё. Артиллерийское училище где батя служил и где я курсантом был расформировали. Он плеснул коричневую жидкость в рюмки: -Давай мичман, не чокаясь. А зря ты в наше училище не стал поступать. Сейчас бы уже полковником был.
  Вячеслав вздохнул: - Обстоятельства непредвиденные. В больнице с воспалением провалялся. Да я же вам сюда писал письмо.
 - Ах да, помню, отец говорил. Я тогда уже капитаном был.
Генерал прищурился: - А впрочем не жалей. Вон у тебя тоже по три звезды на погонах, как и у меня, только помельче размером.
 Вячеслав согласно кивнул в ответ.
   Генерал встал: - Сейчас я тебе кое-что покажу? Отец мне награды свои завещал. Он достал и аккуратно разложил на столе ордена и медали умершего полковника: -  Заберу себе на хранение.
 Квартиру родительскую жаль продавать, а придётся. Маму заберу в Россию, к себе, да и сам сюда наверное  больше не вернусь.
               
                2

 Генерал провел ладонью по боевым наградам, как бы пробуя их на
прочность: - Слышал, слышал, что крейсер ваш  гвардейский.
 Вячеслав утвердительно кивнул головой: - Я ещё на срочной
 гвардейцем стал. Служил в гвардейском арт. полку.
  Генерал положил на ладонь одну из наград:  - Вот, видишь этот батин гвардейский знак времён Великой Отечественной, из меди отлит, не то что нынешние алюминиевые.
   Эмаль немного потрескалась от времени, ну это не беда. Ему сносу
сто лет не будет. Тебе даю. Считай, что награждаю, как старший
по званию. Носи, и потомкам передай в наследство.
 Лактионов младший,  не смея отказать, встал от волнения по стойке «смирно», и, не шевелясь стоял так пока генерал не прикрепил награду на его чёрную форменную тужурку.
- Ну вот, так будет правильно для нас обеих, да и для бати тоже.
А твой новый я себе заберу. Возражений нет?
 Вячеслав молча кивнул головой в знак согласия.
 Генерал Лактионов  собрал и уложил остальные награды на место:
- Ко мне в береговую артиллерию не хочешь?
И, услышав отрицательное,  нет, усмехнулся: - Ну и правильно.
 Я ведь тоже не остался в училище, при отцовских погонах, хотя
 возможность для  « тёплого» местечка была отцом нагрета.
 Давай по последней, и спать. Завтра уйма дел и планов.
     Сейчас, неспешно прогуливаясь по Одесским улочкам Лактионов
С любопытством разглядывал теснившиеся вокруг дома.
 До отходящего на Николаев автобуса оставалась несколько часов.
Вдруг его тихонько окликнули. Углубившись в свои мысли,
он и не заметил как к нему обратилась молодая женщина: -
 Гер офицер, можно Вам задать один вопрос, или вернее просьбу.
Дело в том, что я работаю секретарём и переводчиком у одного
немецкого бизнесмена. Так вот он хочет с вами пообщаться.
Говорит, что очень уважает русских военных моряков. Сам он
родом тоже из приморского города. Здесь находится по своим
делам. Мичман Лактионов отвлёкшись от осмотра, неожиданным
появлением женщины говорившей с акцентом, с любопытством
поднял глаза.
                3
 Рядом с переводчицей стоял полноватый сероглазый крепыш в тёмно- сером костюме и протягивал ему руку.
Вячеслав почти машинально пожал раскрытую ладонь
- Вили. – представился незнакомец, и что-то проговорил на немецком, обращаясь к своей переводчице.
  Та опять обратилась к Лактионову: - Господин  Вили, то есть
Вильгельм Зингер, просит уделить ему немного времени для дружеской беседы и просит отобедать с ним в ближайшем  ресторанчике. Она приветливо улыбнулась и показала на  здание, где на втором этаже, застекленным  матовым массивным стеклом, зазывно пестрела вывеска на украинском языке с предложением выпить и закусить.
 Вячеслав посмотрел на часы: - А почему бы и нет. Я согласен.
Через несколько минут Вячеслав, вместе с новыми знакомыми, сидел
 за столиком в небольшом светлом зале одного из местных кофе.
    Вили, предварительно спросил через переводчицу, что из горячительных напитков предпочитает русский моряк?
  Лактионову, вдруг вспомнилось о давней встрече с земляками Вили
в Севастополе.  Было это ещё в советские времена. Военный фрегат
из дружественной тогда ГДР, прибыл к ним с дружественным визитом, и пришвартовался у одного из причалов Севастопольской бухты. Однажды вечером, после службы он и еще двое его друзей
мичманов Андрея Левина еврея по национальности, высокого красавца и любителя женщин, и кареглазого Николы Шовкуна из
украинского села под Черниговом, зашли в пивной бар, выпить по
бокалу пенистого жигулёвского. Благо в дипломате у запасливого Коли был балычок из красной рыбы, а у Лактионова бутылка
«шила». Рядом за соседней стойкой пили пиво два унтер- офицера
с экипажа немецкого фрегата. Решили пригласить,  тогдашних
товарищей по оружию. Оказалось, что в школе никто из них кроме
Лактионова не изучал в школе немецкий язык. Да и сам Вячеслав
с трудом вспомнил несколько слов: - Камрады – обратился он,
подойдя к их столику, и приглашающее  поманил рукой. – Ком цу
мир, и теряясь от нехватки слов добавил - ком, шнапс тринкен.
В общем, объяснился как смог…

                4

  Вспомнилось  вдруг, как быстро « окосели» союзнички от выпитого спирта. Клялись в верности Варшавскому договору…
  А потом их подвыпивших провожали до причала, до самого корабельного трапа, ограждая от ненужных вопросов со стороны местной молодёжи.  Где они сейчас..?
     Лактионов посмотрел на немца. Да этот был совсем другой, из
иного мира, и с иным взглядом на наш мир.
  - Давайте по сто грамм водки. – обратился он к переводчице. –
За  мимолётное знакомство.
  Вили одобряюще закивал головой: - Я, я, водка есть хорошо!
Переводчица заказала « смирновки» и кофе.
   Немец продолжил беседу. Через переводчицу спросил откуда
родом русский моряк?
  Помедлив секунду Лактионов ответил, обращаясь прямо к нему:
- Курско - Орловская дуга, может, слышали?
Вили понял без перевода, и о чём - то быстро начал спрашивать у переводчицы.  Вильгельм говорит, что его дед воевал в тех местах.-
Переводчица вновь повернула голову к Лактионову: - Он говорит,
 Что дед его был пулемётчиком и за храбрость награждён железным крестом. А погиб он в начале 43 го где-то под городком Малоархангельском. В последних письмах упоминал какую -то
деревеньку с греческим названием Игречик.
  Лактионов даже удивился: - Переведите ему, что мир оказывается
тесен. Моя мама родом из той сомой деревеньки. Только называется
она по русскому – Гречик.
  После перевода немец, даже приподнялся от неожиданности.
Переводчица опять обратилась к Лактионову: - Вильгельм  хочет отыскать могилу своего предка. Возможно ли это.
- Не знаю, не знаю. Мамка тогда ещё подростком была – Лактионов
помедлил. В памяти вдруг всплыло, как мать рассказывала о том,
 что они хоронили убитых немцев  в воронке  из под разоравшейся бомбы.  Всю зиму они там и пролежали в общей куче,  под снегом.
 А весной,  как только запарила под лучами солнца прогретая земля,
наступила пора сева, молодёжь послали закапать тех убитых, чтобы не мешали пахать поле. Теперь не найти.
                5

 Но об  этом Лактионов не стал говорить, оставляя немцу призрачную надежду.
   -   Скажите ему, что я следующим летом поеду в те места, в отпуск,
пусть подъезжает. Попробуем поискать могилу его предка.
 После услышанного немец закивал головой в знак согласия.
Официант принёс заказ. Вили наполнил изящные стопки и
произнёс тост… Переводчица оживилась: - Вильгельм говорит, что нужно выпить за русскую пословицу: - Кто старое помянет – тому глаз вон.
- А кто забудет тому оба - добавил Вячеслав, и попросил  не
переводить последнее. Не хотелось никого обижать.
  Неожиданно Вили показал рукой в направление груди Лактионова:
- Гвардия… я…я.
- О чём это он. Причём здесь мой знак – переспросил, уточняя у переводчицы, Вячеслав.
- Видите ли господин Вильгельм собирает коллекцию орденов, медалей, из всех стран, и его заинтересовал ваш нагрудный знак. Он говорит, что это редкий экземпляр, ещё со времён Великой войны.
Вильгельм спрашивает откуда он у вас.
 - Гвардия откуда.- Лактионов выпрямился на стуле. – Это наследственное. Переведите ему, что у меня деды мои, то есть,  и
со стороны мамы, и со стороны отца, все были гвардейцами.
Я тоже служу на гвардейском корабле.
   Лактионов достал из пачки сигарету и поискав по карманам
спички, вежливо извинившись перед девушкой, попросил разрешения закурить. Немец чиркнул своей зажигалкой, а потом
 также быстро заговорил с переводчицей.
   Она помедлив немного, опять обратилась к Лактионову:
 Вильгельм просить извинить его за назойливость, но он бы хотел
Купить у вас эту вещицу, или поменять на одну из немецких наград.
Как Вы на это смотрите?
  Вячеслав глубоко затянулся сигаретой: - Передайте ему, что за неё уже уплачена такая цена, что ему и не снилось. Гвардия эта уже  окуплена сполна, кровью моих предков. Так и передайте ему. –
Лактионов кивнул в сторону немца, ждущего ответа.
                6
А ещё скажите ему, что брат моей бабушки дед Ларя, тоже был
пулемётчиком и гвардейцем. Вернулся с войны с одной рукой и
прикуривал самокрутку зажав спички между колен. Ему бы зажигалка кстати пришлась. Только поздно. Нет его уже. И соседа моего, хрипящего после каждой затяжки простреленными лёгкими,
тоже нет. Да и деда моего родного, которому немецкий снайпер
прострелил плечо при прорыве Голубой линии на Тамани, тоже нет.
Умер на моих руках. Вот это их награда!
Теперь уж и не знаю, кто покажет место захоронения его деда -
« славного дойче пулемётчика». Может быть я ему и памтник покажу
над братской могилой русских солдат погибших за освобождение
« Игречика». Там на плите больше сотни имён выбито. Может это
его дед так постарался, пока самого не укокошили?
  А впрочем не надо переводить. Ни к чему это.
Лактионов поставил на краешек стола налитую и не выпитую водку:
  - Однако мне пора на автовокзал. Спасибо за угощение.
Он поднялся и не подавая немцу руки повернулся к выходу.
Уже начав спускаться по ступеням, услышал голос  переводчицы:
 Вильгельм спрашивает: - А как же адрес… Где ему искать?
Лактионов обернулся: - Ах, да адрес… Ну могу сказать только предположительный адрес захоронения - бескрайние поля России.
               
                08.02.2015г.