За окном кружились крупные хлопья снега. Они мягко опускались кому-то под ноги, с каждым шагом превращаясь в хрустящие снежинками комочки.
А где-то там, на линии горизонта, мутная белая пелена стирала грань между небом и землёй...
Стараясь ни о чём не думать, я смотрела в окно. Казалось, что летающие в пространстве пушистые хлопья, чем-то необъяснимо похожи на собранные в пучки минуты уходящего времени. Я перевела взгляд на белый альбомный лист, лежащий на столе. " Этот лист, - подумала я, взяв карандаш, - как символ времени настоящего. Изображу-ка на нём текущий момент," -и привычным движением руки, почти машинально, сделала первые штрихи...
Всегда, сколько себя помнила, я любила рисовать и когда-то мечтала создать настоящее произведение искусства. Но пока что всё складывалось иначе: уже несколько лет я занималась созданием главного шедевра в своей жизни - растила сына, золотоволосого мальчишку, словно пришедшего из солнечных полотен художников-импрессионистов.
- Как нарисованный! - часто восклицали знакомые, глядя на этого живописного, не похожего ни на мать, ни на остальную родню, человечка.
- Сама нарисовала! - смеялась я.
Главный смысл моей жизни мирно посапывал в тишине своего послеобеденного сна, а моя рука вырисовывала на альбомном листе его большеглазое личико. Рядом, быстрым наброском, я изобразила своё лицо, отложила в сторону карандаш и снова стала рассматривать падающий за окном снег...
В мыслях, убаюканных однообразным чёрно-белым пейзажем тихой улицы, стали возникать картины будущего: вот мой уже взрослый сын приходит домой, а вот я сама, постаревшая, встречаю его, как обычно, у порога... "Какими мы станем? Что с нами будет?" - спросила я себя и, желая удовлетворить собственное любопытство, начала изменять, делать старше, уже нарисованные на листке наши лица.
Сперва я принялась за портрет сына: убрала детскую припухлость щёк, выделила надбровные дуги, стёрла ластиком задорные завитушки волос... Постепенно под карандашом вырисовывался анфас тридцатилетнего мужчины с такими знакомыми чертами и задумчивым взглядом моего маленького сына. Я невольно залюбовалась полученным результатом: это было никогда раньше не виденное, но очень родное лицо. И почему-то я была уверенна, что сын будет выглядеть именно так!
Переведя взгляд на автопортрет, я с сожалением стала наводить на нём нежеланные морщины: вот "гусиные лапки" окружили мои тёмные глаза, две складки пролегли в уголках рта, чуть-чуть опустились щёки, а в волосах промелькнула седина... Постепенно я вошла в азарт и увлечённо "старила" своё лицо на бумаге, стараясь, чтобы мой образ выглядел в разумном соответствии с возрастом изображённого рядом сына.
Когда последняя светотень была нанесена, отодвинув рисунок на расстояние вытянутой руки, я посмотрела на него... И поразилась: впервые увидела, насколько сильно я похожа на свою тётю, старшую сестру отца. Давно привыкнув слышать об этом от родных, сама не замечала слишком большого внешнего сходства - ведь тётя Надя была намного старше меня, и как выглядела эта сероглазая блондинка в молодости, я не помнила. Но, увидев себя, изображённую на чёрно-белом рисунке в теперешнем тётином возрасте, признала: у нас в облике очень много общего. Тем более, что я не пыталась специально придать сходство своему лицу с тётиным, а напротив, старалась максимально точно сохранить в рисунке свои теперешние черты. Но такое нечаянное сходство ещё больше убедило, что эти, только что нарисованные "портреты из будущего" удались удивительно точно. Поэтому я решила сохранить их, несмотря на то, что не считала рисунок художественно ценным, а скорее - случайным эскизом.
"Тихий час" приближался к концу. Спрятав лист в папку со своими ученическими рисунками, я поспешила на кухню готовить полдник.
Шло время. Казалось, оно ходит по кругу: дни и года - то текли ручьями тающих снегов, то мелькали опадающими листьями, и снова возвращались яркими летними картинками. Но жизнь не кружила на месте, она шла вперёд сквозь время, изменяясь постепенно мелкими, незначительными деталями, которые, накапливаясь, исподволь меняли общую картину действительности.
У меня было много важных и неотложных дел, которые прочно удерживали в мелькающем кругу повседневности. А в суете забот насущных, я замечала, как всё выше становятся сделанные в дни рождения сына зарубки на косяке двери, верхние из которых были уже выше моей головы...
День за днём, год за годом... В последнее время казалось, что недели пробегают особенно быстро: понедельник - пятница - приезд сына на субботу и воскресенье. От выходных до выходных неугомонная мамаша жила ожиданием. Теперь это стало главным смыслом всей жизнедеятельности. А чтобы эти ожидания не казались особенно долгими, я намеренно отвлекала себя делами, требующими быстроты действий и погружённости в активный процесс. Где уж тут заниматься рисованием, во время которого поток непрошеных мыслей выходит на передний план сознания!
С одной стороны, душа мечтала о наступлении спокойного, размеренного уклада жизни, о возвращении к любимым занятиям и приятным размышлениям. Но с другой стороны, я почему-то боялась сделать так, чтобы эта желанная жизнь наступила прямо сейчас: как-будто чувствовала, что размеренность может оказаться тяжелее всей этой суеты. Может быть, подсознание уже проанализировало все детали ситуации, и таким странным сигналом - страхом покоя - дало знать, что время покоя ещё не наступило...
Но дела - делами, а сон - по расписанию. Мечтательная подкорка моего мозга, видимо, живущая своей жизнью, часто показывала мне прекрасные яркие сны. Так объясняла я себе появление тех интересных сюжетов, которые, словно цветные фильмы, видела во сне. Уже давно я с удивлением отмечала, что эти "фильмы" иногда бывают "многосерийными", где я, в качестве главной героини, участвую в продолжающихся событиях в одном и том же месте, в одном и том же далёком веке...
Один из таких снов несколько лет не выходил у меня из головы: лазурь чистого неба, сияние полуденного солнца, душистая зелень полей, пыльная лента грунтовой дороги, глухой топот копыт, жёсткое седло и развевающаяся грива гнедого породистого коня... Как меня звали в этом сне?.. Устав от прогулки верхом, я остановилась у придорожного трактирчика, чтобы зайти и попить прохладного кваса. Небольшое помещение с огромными деревянными столами и маленькими окнами показалось особенно сумрачным после яркого солнечного света. Потому только пройдя несколько шагов вглубь "зала", я заметила высокого мужчину, видимо покупателя, стоящего у прилавка спиной ко мне. За прилавкам сновал расторопный парнишка-продавец. Приказав подать мне напиток, я взглянула вверх, чтобы увидеть лицо рослого посетителя, стоящего справа от меня с полной,шипящей пеной кружкой в руке. Мой взгляд, брошенный сбоку и снизу вверх, неожиданно остановился. Во сне я хорошо знала этого случайно встретившегося здесь человека - там, в призрачном мире сна, он был для меня кем-то из родных... Проснулась... С тех пор, наяву, я безуспешно пыталась вспомнить, где и когда видела эту гордо посаженную на стройной шее голову, прямой нос, худые скулы, длинные пальцы рук...
Сегодня я торопилась: уже пятница - нужно доделать перед выходными все текущие дела, заехать во все нужные места, чтобы к трём часам дня успеть в маленькое тихое кафе, где я хотела вкусно накормить сынулю сразу после его приезда. Мамаша, всю неделю проторчавшая на работе, не успела сама приготовить "ребёнку" что-нибудь вкусненькое!
Примчавшись на место встречи с опозданием на пятнадцать минут, я забежала в уютный зал кафе и сразу увидела сына, пьющего тёмный сок у стойки сверкающего бело-голубым светом бара. Я быстро подошла к нему и радостно приобняла, с улыбкой пытаясь заглянуть со спины ему в лицо. Но при большой разнице в росте, увидела только его щеку, шею и подбородок снизу. И в тот же момент вдруг в памяти возникла картинка из далёкого сна. Что за дежавю?!
Когда я видела то странное сновидение, сын был ещё подростком. И позже, взрослея, никогда не вызывал ассоциаций с приснившимся тогда человеком. Но сейчас, случайно взглянув на него с такого же ракурса, как тогда во сне, я заметила это поразительное сходство! Стало не по себе: к чему бы это? Именно сейчас вспомнился давно нарисованный и затерявшийся неизвестно где, портрет...
Ни вкусный обед, ни оживлённая болтовня с сыном о последних новостях не могли меня отвлечь от навязчивой мысли - поскорее добраться домой и найти рисунки своей молодости. А ведь сын, кажется, до сих пор не видел тех двух портретов, спрятанных и благополучно забытых много лет назад!
Вечером, после долгого обыска во всех укромных местах большого дома, под тяжёлой стопкой нужных и ненужных бумаг, наконец была найдена искомая папка. Я не решилась открыть её сама.
- На - посмотри! Это мои художества! - с иронией сказала я, протягивая сыну пыльную находку.
Тот с интересом начал перебирать старые пожелтевшие рисунки и поблёкшие от времени акварели. И вдруг, глядя на очередной лист, удивлённо спросил:
-Неужели это мы? Странно: рисунок выглядит старым...
Я молча присела рядом. Посмотрела в голубые глаза самого дорого, самого важного для меня человека. Как в детстве, прохладной рукой взъерошила его непослушные апельсиновые кудри и начала рассказывать ему самую настоящую, самую реальную сказку:
- За окном кружились крупные хлопья снега. Они мягко опускались кому-то под ноги, с каждым шагом превращаясь в хрустящие снежинками комочки. А где-то там, на линии горизонта, мутная белая пелена стирала грань между небом и землёй...