https://ridero.ru/books/rok_labirint_sicilii/
Юрий Швец
Роман «РОК»
Книга вторая «И посох в песках оружие»
Пролог
…Лезвие…Остро отточенное лезвие, способно пробить защиту и пройти сквозь плоть, с лёгкостью разрезая ткани и органы тела, перерезая сосуды и сухожилия, неся за собой холодные щупальца смерти… Лезвие… Но есть другое лезвие… Лезвие способное на большее… Это лезвие неограниченно ни временными рамками своего существования, ни рамками его применения… Оно безгранично… Оно может преодолевать расстояние в миллионах световых парсек мгновенно… Оно с лёгкостью проникает в глубины самых темных, недоступных пещер… Оно легко заглядывает в основу природы – клетку… Оно с такой же лёгкостью пронизывает глубины веков, не замечая свинцовой тяжести времени… И этим оружием владеет только один индивидуум нашей планеты… Человек… Этим лезвием, он может пользоваться как во благо себя и природе, породившей его, так и во вред им… И это оружие, отточенное человечеством в веках – несомненно, дар! Дар Великого Космоса - человечеству! Именно при помощи этого оружия человечество создало разум! Свой собственный разум!.. Этому лезвию не страшна коррозия, а время делает его только острее, легче, невесомей!.. Но человечество, ещё не умеет, в совершенстве владеть этим оружием… Часто обращая его во вред собственному Божественному началу… Лезвие… лезвие мысли…
Часть первая «Угроза из прошлого»
…Звезды… Мириады звёзд усыпали ночное небо, от края горизонта до края… Темные вершины гор закрывают часть из них, возвышаясь своими конусами вокруг и бросая свою тень на военный лагерь, расположенный в их теснинах. Лагерь создан и укреплён с точки зрения военной инженерии великолепно. Мощные бастионы валов направлены в сторону, откуда можно попасть в лагерь вражеским силам. Перед валами расположена цепь и скрытая схема «волчьих ям» и «ежей». Везде врагам приготовлены ловушки и сюрпризы. Эти места для них так страшны, что последний раз к лагерю они приближались на расстояние полёта стрелы уже год назад, изрядно полив серые и коричневые гряды камней своей кровью. Это была последняя их попытка взять штурмом цитадель Баркидов на горе Эрик… Оставляя тысячи трупов, они бежали вниз по склонам… А победоносная «священная» конница Гамилькара гнала их почти до Панорма…
На одном из уступов утёса, стоит человек. Несомненно, это военный. Его алый плащ слегка вздрагивает от колебаний ночного, тяжёлого своей сыростью, воздуха, пробивающегося со стороны моря, сквозь теснины скал и гавани, расположенной внутри них, где-то там, глубоко внизу. Темнота скрывает очертания фигуры человека, лишь его плащ, освещаемый почти потухшим факелом, воткнутым в землю за его спиной, раздувается время от времени и через это движение своего полога, делает силуэт человека заметным, сквозь непроглядный мрак ночи. Взор человека направлен в сторону гавани. Но там, внизу в тумане, трудно что-либо разглядеть и скорее всего, человек погружен в себя и мысли его, пробивая черноту ночи и сумрак тумана, устремлены куда-то намного дальше гавани у горных теснин. Глубокое раздумье человека прерывает рычание собаки и от ног человека отделяется небольшой серый ком, который взъерошив шерсть, рычит куда-то в сторону тропинки, ведущей от утёса к лагерю.
- Тихо, Кукла, тихо! – поворачивается человек. Он треплет за ухо небольшое, серое существо, несущую незримую вахту у его ног, - Молодец, хорошо сторожишь! – Хвалит собаку человек и поворачивается к тропинке.
К этому времени, уже слышен топот нескольких пар ног, поднимающихся на утёс, со стороны лагеря. Вот уже заметны огни зажжённых факелов и наверх утёса взбираются несколько человек.
- Что, Теоптолем?
- Они в бухте. Акрисий и Безерта, проводившие их гептеру по фарватеру меж подводных скал и мелей, пристали первыми. Они говорят, на борту делегация! Во главе: сын казнённого Бомилькара и Верховный Жрец Капитон.
- Капитон? А что, этой подлой змее Молоха, нужно в моем лагере? Неужели, правда, что это «проклятье нашего города» Священная Каста снова поднимает голову?
- Вот поэтому, во избежание срыва целей делегации, вровень ему поставили Сарафа, Гамилькар! На этом настоял совет Магнатов!
- Совет Магнатов?! – в голосе Гамилькара звучит досада, - Я уже в который раз замечаю, как в нашем городе подменивается структурное управление, утвердившееся в веках! Совет Магнатов раньше не вступал в прения по политике города. Обходились лишь расширенным Советом суффетов и советом пентархий. А теперь значит, все изменилось!? Не случайно, Священная Каста поднимает голову!
Гамилькар покачал головой.
- Что прикажешь делать, Гамилькар? – Теоптолем переминался с ноги на ногу, - Куда мне их отвести?
- Проводи их в столовую, что расположена рядом с шатром Совещаний! Пусть подкрепятся. Я спущусь чуть позже! Есть над чем, поразмыслить! Да, Теоптолем! – окликнул, повернувшегося военачальника, Гамилькар, - Оставьте мне один из факелов! Мой, выгорел полностью.
Пришедшие, воткнули факел у ног Гамилькара и, развернувшись, стали спускаться с гребня утёса. Гамилькар смотрел им вслед…
…В свете факела, теперь можно рассмотреть черты этого человека. Это взрослый мужчина, лет сорока с небольшим. Его глаза светятся огнем событий, выпавших на долю этого человека. Но, эта тяжелая доля не сломала и не согнула стальную волю его характера и огонь, горящий в его глазах, является не следствием отражения языков пламени, стоящего рядом факела, а скорее факел подпитывается энергией пламени, незримо исходящей из глаз Гамилькара. Это пламя горело в глазах Гамилькара давно, но особенно яростно оно загорелось с добавлением судьбой в него топлива мести, после того, как римский флот коварно напал на карфагенскую флотилию, перевозившую членов семей воюющих в Сицилии граждан Карфагена. В составе той флотилии, находился и корабль с Клариссой. Она возвращалась после годовой разлуки с Гамилькаром, из испанского Гадеса. Вместе с ней находились младшие сыновья и уже взрослеющий Магон. Они предвкушали радостую встречу с отцом, когда, совершенно неожиданно, на горизонте появилась эскадра Римской республики... Кларисса, отправляясь в плавание, оставила в Гадесе дочерей и Гасдурбала, а сама уже больше не смогшая выносить долгую разлуку с Гамилькаром, поплыла показать ему родившегося годовалого сына. Она даже не дала ему имени, собираясь сделать это вместе с Гамилькаром. Флотилия, состоявшая из тяжелых грузовых, торговых кораблей, не могла состязаться в скорости с военными галерами. И поэтому сразу легла в дрейф, поджидая подхода эскадры республики. Но среди нее находилась одна гемиола и у Клариссы была возможность уплыть на ней! Но Кларисса отправила на ней только своих младших сыновей, Магон пожелал остаться при матери в сложившейся ситуации. А Кларисса не захотела обособляться от других в виду опасности и показать другим пример спокойствия и хладнокровия. В то время, действовало негласное правило - военные доктрины воюющих государств не распространяли военных действий против торговых кораблей обеих сторон. И поэтому, корабли в самом крайнем случае могли только разграбить или реквизировать находящийся в их трюмах груз. Корабли везли различное продовольствие и поэтому все ждали, что римляне просто реквизируют груз продовольствия. Какого же было удивление и растерянность, когда римские галеры легли на курс атаки и, не смотря на все знаки, которые подавали им карфагенские торговцы, не сменили его... Это было три года назад...
Гамилькар, проводив взглядом пришедших, закрыл глаза, размышляя...
" - Три года, я, уже не вижу свет в твоих глазах! Три года, не слышу стука твоего сердца! Но, ты, продолжаешь жить во мне! Мое сердце, все также, переполнено любовью! И часть тебя осталась в наших детях! Их красота и упорство - это твоя заслуга и черта характера! Но мне не хватает тебя! Твоего звонкого, громкого смеха! Твоей искрящейся улыбки и молчаливого одобрения!"
Гамилькар снова открыл глаза и повернулся в сторону гавани. На его лицо легла тень. Но, кратковременный свет факела, позволил хорошо рассмотреть его лицо.
Лицо обрамляла аккуратная борода, а губы пышные курчавые усы. Волосы на голове, местами проглядывали проседью, но в целом, не утратили своего природного окраса. Его фигура выглядела натренированной, привыкшей к тяготам походной жизни этого человека. Одет он был в кожаный панцирь, с бронзовыми вставками по всему периметру панциря. Под панцирем угадывался темный хитон, с утепляющими шерстяными оборочками, развернутыми шерстью внутрь.
Гамилькар продолжал размышления... "Серый комок" понюхав землю, после ушедших людей и возле ног хозяина, снова занял свой пост у его ног.
"...Римляне с лихвой заплатили за содеянное, Кларисса! И продолжают платить!.. Но, я знаю! Ты, была бы против этого! Таковой уж ты была! Всех хотела обогреть и осчастливить! Но не все имеют такие же благие намерения, как ты, Кларисса! Не всем доступно сочувствие и сострадание! Эти качества не даются природой! Их нужно воспитывать в человеке! И тогда, глядя на торчащие, блестящие на солнце, тараны квинтирем, ты надеялась на благоразумие и не верила в вероломство! Но, в Риме, сейчас воспитывают только ненависть, и вдалбливают в головы квиритов, мысли об их избранной Богами власти и величии, распространяемого Республикой над всеми ближайшими народами! Преобладание их народа над всеми остальными! Тогда, в тех волнах погибли не просто люди! Погибла вера и надежда тех, кто после них, случайно, окажется на пути военного флота, в какой-либо войне!"
Воспоминания Гамилькара вернулись к военной кампании на острове.
" Вся военная компания в Сицилии, проходила для Рима без крупных успехов. И только не дальновидное, глупое вмешательство на театр боевых действий Совета суффетов привело к серьезным поражениям Карфагена, склонившим тогда чашу весов военной удачи в сторону города на Тибре! Хотя, и эти успехи, не дали Риму существенного преимущества. Все преимущество, которое они получили после этих побед, они утратили в борьбе с корпусом гарнизона Геиркте! "Железного корпуса", как стали его называть местные секаны. Более того, римляне не взяли не один город, где были расположены мои гарнизоны! А если они все же осаждали города, то завидев знамена моего корпуса, предпочитали ретироваться, не вступая в сражение. И все равно, потери римлян огромны! Их армии обескровлены! Легионы, набранные последними наборами, совершенно не опытны и не годятся для открытого противостояния. Продолжение войны для них также губительно, как и для нас! Но наши суффеты продолжают своей бездарностью, укреплять в римлянах веру в их исключительность и избранность Богами их Республики, как законодателя путей развития, окружающим ее странам! Последняя победа консула Гая Катулла, родственника бывшего адмирала Аппия Катулла, произошедшая в битве у Эдгатских островов, ввергла Совет суффетов в панику! Первым делом, они казнили распятием адмирала Ганнона, проигравшего битву у островов, обвинив его в преступной недооценке ветра при сражении. Списав, таким образом, свою вину его назначения адмиралом, хотя сами сместили с этого поста опытного Гамилькона, который перестал способствовать вражде с нами, Баркидами, Совет лихорадочно стал искать выход из тупика, в который загнали город! И вот итог! В гавани их делегация, которая просит меня возглавить переговоры с Римом, который высокомерно согласился принять посольство, как победитель! Только, где победа? Западная Сицилия прочно находится под моим влиянием. В городах мои гарнизоны. Местные племена секанов больше склоняются в сторону Карфагена, понимая и видя выгоду в связях с нами. Они прекрасно понимают, что по приходу Рима в Сицилию, произойдет раздел ее самых плодородных участков меж членов Сената! Это станет необратимо! Местным племенам оставят только горный рельеф местности! Но, в Карфагене уже другие настроения! Остатки разбитого флота деморализованы. Гамилькон, сумевший по необходимости восстановить его дух и слаженность, не может вернуться в Карфаген, так как заблокирован в Лилибее. А у Ганнонов больше нет кандидатур на пост адмирала флота! Гиксон в море - как тунец на суше! Да и после разгрома у Панорма, где они бесславно уничтожили победителей Туннеса, вместе с Гасдурбалом, являвшимся суффетом в тот год, у них поубавилось "воинская доблесть" так бурно бьющая им в голову в тот год! Да! То поражение, которое понес Совет суффетов, заставил Рим снова почувствовать свою силу! А поражение было глупым! Как глупы были и стратеги, затеявшие этот поход! Ну что же, таковы Ганноны! На Совете они мнят себя великими стратегами, всех поучают! Но когда, дело доходит до сражения, их гениальное стратегическое дарование выветривается в неизвестном направлении. Так было и под Панормом! Это произошло через пять лет, после славной победы при Тунессе. Тогда Магнаты города, возгордившись после побед, нанесенных римлянам нами Баркидами в Сицилии, опять стали проявлять зависть и неуемную чванливость собственными военными планами. Они вынашивали планы, которые озвучил один из членов совета Магнатов Гасдурбал! Проголосовав в этот год за него, они фактически стали его сподвижниками. Гасдурбал, в свою очередь, стал говорить во всеуслышание, что кончит войну в этом году и Совет суффетов, поддавшись влиянию, а может в тайне и, участвуя в подготовке всего этого, доверил ему командование сухопутными армиями. Получив то, чего добивался, Гасдурбал стал настаивать на экспедиции в Сицилию. История повторилась, сыграв злую шутку наоборот! Как консул Регул понес бесславное поражение в Африке, так армия Совета была разгромлена под Панормом. А ведь такой армии, как дали собрать Гасдурбалу, нам Баркидам не позволяли иметь никогда! В Сицилию было переправлено 100 слонов, 70 тысяч пехоты, более 8 тысяч конницы. Гасдурбал и его советчики из родов Магонов и Ганнонов, не считаясь с моим мнением, двинулись в Северную Сицилию, который совсем недавно захватил римский корпус. Они осадили город. Тогда консул Луций Целий Метелл, вывел армию из Мессины и прибыл на помощь римскому гарнизону. Но, консул изучил ошибку, допущенную Регулом, и расположился лагерем, недалеко от города, на прилегающих высоких холмах! Я, узнав об этом, напрасно слал вестовых, с просьбой дождаться подхода моего корпуса и не начинать пока сражения и штурма! Движимые собственной неуемной гордыней и тщеславием, они торопились начать сражение, дабы возжечь пламя своей военной славы! Помня об успешной атаке слонов, предпринятой Ксантиппом при Тунессе, эти стратеги бросили всю массу слонов на холмы с легионами... Пехота двигалась следом... Животные устремились на холмы, но путь туда вдруг оказался недоступен, из-за вырытых за ночь римлянами, защитных траншей!.. Единственным путем на холмы оставался неширокий коридор между крепостной стеной и холмом с частоколом лагеря римлян... И Гасдурбал, этот "гениальный стратег" бросил животных туда... Слоны повернувшись, сбились в кучу и продвигались вперед в таком порядке! Вот в этом и оказалась задумка римского консула! Слонов стали осыпать горящими стрелами с обеих сторон... И со стен города и со стороны вала холмов... Животные не выдержав огненный дождь, повернули назад и затоптали свою пехоту... - Гамилькар вспомнив это горько усмехнулся, - Итог сражения, мне как Карфагенянину, приходится вспоминать с болью в сердце! Армия бежала! Оставив на поле тысячи убитых и затоптанных воинов! Слоны были брошены... Остатки армии, что смогли добраться до Лилебея, тут же уплыли обратно в Африку! Римляне еще неделю истребляли разрозненные отряды этой отбившейся от своей армии беглецов. Их конница рыскала по окрестностям, в поисках карфагенян! И только подход моего корпуса загнал их обратно на высоты... Слоны попали в руки квиритов... Тысячи пленных карфагенян, также нашли свое рабство на материке Италии... Многие умерли в рабстве... как и все слоны... Почти всех слонов, римляне перебили у себя в Риме, на гладиаторских боях, так и не добившись их использования для себя..."
Гамилькар вздохнул свежим ночным воздухом... Звезды, плетя заговор, перемигивались между собой... Они тусклым светом освещали верхушки скал вокруг лагеря...
" Консул Метелл, приободренный победой, решился на осаду горы Эрик. - Продолжал воспоминания Гамилькар. - Штурм длился два дня... Но, закончилось для римлян это плачевно... Теперь моя конница гнала и рубила тысячи римлян, сравнивая общий счет в войне опять на ничью!.."
Гамилькар зло сплюнул... Он присел и потрепал за шерсть собачку у своих ног. Та, легла на спину, подняв кверху лапки - полностью доверяя своему хозяину...
" Страшное поражение, надолго отрезвило искателей славы родов Магнатов города, Ганнонов и им подобных! - продолжил размышления Гамилькар, - И через год, Асдурбал, не принадлежащий никакому из родов суффетов и Магнатов города, одержал славную победу в морской битве, над превосходящим по численности флотом Римского консула Публия Клавдия Пульхра, при Дрепане! Было захвачены 93 римские галеры, остальные потоплены! Спаслись только 30 квинтирем, во главе с консулом! А ведь Асдурбал, был учеником попавшего в немилость у Магнатов и Совета суффетов, Гамилькона! Которые заподозрили его в связях с нами! Жадность магнатов доходит до абсурда! Они, не помогая ни мне, ни Гамилькону в Лилибее, еще требуют финансовых взносов в казну города! Но, в тоже время, не погашают городской долг перед наемниками, ждущими расчета! Последних, они собрали в огромных лагерях у Приона, и других городов, в непосредственной близости у Карфагена! Магнаты потеряли от жадности голову!? Каждый род, считает, что именно ему приписали самый большой взнос, за использование на службе наемников! Они не дают ничего, подсчитывая свои убытки, если они выведут эти средства из торгового оборота! Эти потери в процентах торговли, волнует их больше чем свобода самого города! Тупицы! Дидонна ошибалась, когда полагала, что совет Магнатов будет способствовать более сильной обороноспособности города! Вышло наоборот! Они думают, что присягнув любому властителю, останутся при своей торговле! Но они не понимают главного! Собрав около города множество наемников, которые собрались лагерями и достигли численности в 70 тысяч недовольных бродяг, они создали реальную угрозу и городу и себе! Эти скопища наемников понимают только один язык - язык силы и вознаграждений!"
Гамилькар повернулся к факелу. Лицо его выражало неуемную, мучительную тоску. Он протянут руку к факелу...
" Вот так, Кларисса! Мне так нахватает общения с тобой! Только наш средний сын Ганнибал, так напоминающий тебя, согревает мое сердце, здесь на этой вершине! Маленького Магона, я отправил Иоле, в Карфаген! А, Ганнибал растет со мной! Он видит вокруг себя только воинов и игрушки его оружие! И если раньше, при твоей жизни, он любил разговаривать и шкодничать, то сейчас, в детском возрасте, испытав потерю матери и брата, он стал молчаливым, но очень собранным ребенком! Я думаю, судьба готовит ему какие-то немыслимые испытания, лишения и трудности! А он, уже сейчас готовит себя к ним!.."
Гамилькар взял факел и пошел к спуску утеса. За ним, бесшумно, в двух шагах от него, двигалась тень серой собачки. Тропа, ведущая вниз с утеса, резко ныряла вниз, довольно крутыми ступеньками лестницы, вырубленной в скале. Но потому с какой скоростью эти двое спускались по ней с горного утеса, становилось понятно, что тропа исхожена ими тысячу раз! Гамилькар почти не смотря себе под ноги, быстро спускался по грядам горных уступов. Вот он уже на пологом спуске у центрального жертвенника лагеря... Стоящие на часах войны, оказывая почет, проходящему мимо стратегу, поднимают над собой правый сжатый кулак. Гамилькар, кивая им в ответ, ныряет в одну в одну большую из расставленных здесь палаток. Он входит в большой, перекрытый плотной парусиной, зал с большим длинным столом посередине...
По краям стола застыли в безмолвии часовые - гоплиты. Зал освещается горящим масляным очагом, пламя которого стремится вверх, к круглому отверстию в парусине, у перекрытия потолка зала. Края отверстия в парусине закопчены и черны от проходящего через нее дыма, но загадочным контрастом сизому дыму покидающему помещение, через отверстие проглядывают своим холодным, безучастным светом звезды...
За столом сидят и вкушают принесенные им яства, пара десятков человек. Увидев так стремительно появившегося Гамилькара, многие застывают от неожиданности с открытыми ртами и поднятыми ко рту кусками пищи... На первый же брошенный на них взгляд, приходит мысль, что эти люди явно не принадлежат к обитателям этого военного лагеря. Они праздно и пышно разодеты. Несколько человек одеты в жреческие одежды и явно не принадлежат простому жреческому сословию. Другие одеты как богатые горожане. Их хитоны ярко обрамлены и вышиты золотыми и серебряными орнаментами. Но есть среди них и несколько военных. Они сидят рядом друг от друга и отличаются только разными цветовыми воротниками расшитых хитонов, выглядывающих из - под добротных доспехов...
Все резко поднимают взгляд на вошедшего.
- Я приветствую посольство вольного мирного города в своем лагере! Надеюсь, дорога оказалась для Вас неутомительной?! Клянусь расположением к себе Великой Танит, мне пришлось отменить многое, когда я узнал о приближении вашей делегации!
- Клянусь разящим без промаха Баалем! Твое появление, как всегда неожиданно, Гамилькар! Нам сказали, что ты в отъезде и будешь примерно через лунный час?! Но мы очень рады, что твое появление столь стремительно! - Из-за стола поднялся один из военных. Это был высокий человек с черной бородой и такими же волосами, на вид ему было лет около пятидесяти...
- Много лет прошло с тех пор, когда мы вместе с тобой были в одном походе! - продолжал военный, - Но слава о твоих воинских подвигах не перестает удивлять родной город! Жаль, Совет ста четырех руководствовался другими критериями при выборе нынешнего состава суффетов! По мне это очень плохо отражается на боеспособности наших армий!
- Это совсем не так! - из-за стола, подал голос человек в жреческой одежде с тощим, желтым лицом. Глаза его походили на глаза дикой, голодной гиены. По манере говорить становилось ясно, что человек этот не любит слушать кого-либо, а наоборот привык, чтобы слушали его, - Гикет, ты разве не знаешь, что в суффеты выбирают только тех членов Совета, кто непосредственно находится в городе! Баркиды сами исключили себя из числа претендентов на этот пост! Покинув пределы города, они ослабили его! Пусть вернуться обратно и тогда станут полноправными претендентами!
- Карталон вернулся однажды, после своих громких побед, ваш жрец Агафон поднес ему чашу с ядом, на самой встрече! После этого Баркидам, имеющим столько недоброжелателей и завистников, правильнее сторонится такого гостеприимства! - Гикет злобно улыбнулся в сторону жреца.
- Скромность ни для кого не была вредна, Гикет. Род Баркидов славен в веках! Но только это поколение этого рода покинула границы города, как заговорщики. Где, в данный момент, находится Карталон? После победы при Дрепане, где никто не отнимет его героизм и большой талант стратега, ибо он отличился как никто другой, он пропал в неизвестность? Куда? И до Дрепана, он отсутствовал несколько лет? Где он был? Это пахнет заговором?! Кстати, при последнем отбытии Баркидов, коварные латиняне напали на храм Молоха, воспользовавшись неизвестными поныне подземными ходами! Кто им их показал? Это случайность или нет, Гикет? Агафон пал, защищая храм в неравной борьбе!
- Если у Совета столько подозрений, что ему нужно в моем лагере? - вступил, в полемику, молчавший до сих пор, Гамилькар. Говорил он спокойно и не торопясь, - Я, уже более трех лет не получаю от города никакой помощи, ни в воинских, ни в финансовых вливаниях. Что же Вам еще надо от меня? Вы своим выбором стратегов, растоптали своими собственными слонами победителей Тунесса! Вы утопили половину опытных моряков Гамилькона на мелях Эдгат! А теперь еще смеете спрашивать, где мой Брат?! Это после их общей победы с Асдурбалом у Дрепана! А не нам ли, надо подозревать в предательстве кое-кого вКарфагене? Вы подумайте, кому выгодно собрать у города тысячи наемных кельтов и галлатов? А насчет нахождения моего брата, вам не стоит ломать и так не совсем здоровую голову!
Эти слова вызвали у некоторых присутствующих всплеск плохо скрываемой неприязни. Но Гамилькар совсем не обратил на это своего внимания. Он продолжал:
- Кстати, о месте нахождения моего брата знает принц Дидон, можете справиться у него, если так интересно. Что? Не знаете, где находится единственный прямой потомок царской ветви? Что же Вы за правители такие, что разогнали весь цвет своего народа, который служил городу верой и правдой? Может случиться и так, что и я, приму решение оставить Вас с вашей славой и покину берега Африки навсегда! Все, о чем вы мечтали все эти годы, сбудется! И ничто не будет преграждать Вашему возвышению! А Карталон выполняет миссию. Миссию намного важнее моей собственной, ту которую никто не выполнит из всех нас!
- Какую? – Глаза жреца сузились, и сквозь эту узость сквозило вековой злостью и враждой.
- Я же сказал, ВАЖНУЮ! – спокойно отреагировал Гамилькар, потерявший интерес к тощему жрецу. Он отвернулся от жреца, как от надоедливой уличной торговки. – Так, что же Гикет, привело делегацию в мой лагерь?
- Не сердись Гамилькар, - вступил в разговор еще один из прибывших, он был одет в одежду богатого горожанина. Это был представитель совета Магнатов города, - Не все разделяют точку зрения, бытующую в недрах Священной Касты. Мы всегда относились с уважением к роду Баркидов! Чествуя их, как самых доблестных защитников нашего города! Мудрая Танит, распространив свое покровительство на наш город, призвала ваш род, как защитника его интересов! Вот и сейчас, город нуждается в твоей помощи! Только эта помощь уже нужна в другом ключе! Не с оружием, на поле брани, а за столом мирных переговоров! Не в силе твоего корпуса, прозванного «железным» даже врагами! Не в скорости твоей доблестной и несокрушимой конницы! А в мудрости твоего слова, взвешенности твоих доводов, правильности твоих суждений, умения извлекать правильные выводы из сложившейся ситуации и самое главное – непререкаемости твоего авторитета у врага! Все это очень нужно в предстоящих переговорах с Римской республикой! Ты один, не понес поражения от римлян, а напротив наносишь им урон за уроном! И поэтому, твое слово будет для них намного весомей, чем слова любого другого из нас. Именно поэтому, я от имени совета Магнатов города прошу тебя, согласится вести переговоры с Римом, в качестве главы делегированной группы граждан Карфагена! Здесь среди нас присутствуют и другие послы, присланные и советом Пентархий и советом тысячи одного горожанина, а также центрального Совета Ста Четырёх! Все они присоединяются к моим словам! – Поднявшись, все члены согласно закивали головами, поддерживая слова горожанина, имя которого было Сараф. Сараф же, ожидая реакции Гамилькара на его слова, застыл на месте…
Гамилькар не спешил с ответом… Он, довольно долго, изучал лица делегатов. Он подошел к столу, и не торопясь наполнил себе чашу вином, стоящим на столе…
- Хлеб… Вы видите на столе хлеб?.. Его мы едим не часто… Бывают проходят недели, пока флот Диархона не отгонит блокирующие флота Сиракуз и римских эскадр… Тогда производим подвоз необходимых продуктов… А ведь в нашем лагере построена целая деревня для мирных жителей, которые пришли к нам, спасаясь от римского произвола… Здесь, среди них живут и наши семьи, наши дети… те кто родился на горе, или был сокрыт здесь!.. Но и они не едят хлеб постоянно!.. А к вашему приезду, он не был сэкономлен…и лежит на столе!..
Гамилькар допил вино, произнеся эти слова…
- Почему, Вы думаете, что сейчас самый важный момент для переговоров? Если быть совершенно честным, а я надеюсь, что среди вас меньшинство людей с двойным дном, то я могу высказать свои соображения на этот счет…
Гамилькар помолчал, прежде чем продолжил…
- Римлянам нужен мир намного больше, чем нам! Даже не смотря на их последнею победу в морской битве! Почему, Вы спросите меня? Во-первых, они уже давно привыкли, что за их победой обязательно следует не менее крупное поражение! И сейчас у них вовсе не эйфория от победы, а наоборот зажатость от ожидания нашего ответного хода! И Я, уже знаю, где нанести его! Вот тогда и следует начинать переговоры! Переговоры же после их победы, дают им право ставить нам свои условия и требования! И они это сделают со своей волчьей хваткой, присущей последователям вскормленных волчат! Во-вторых, если мне сейчас возразят, что так же будут рассуждать и они, после своего поражения и это будет продолжаться бесконечно! Нет, не будут! Легионы у них набраны из неопытной молодежи, которая имеет слабый дух! Большинство опытных, стойких солдат выбыли из строя, по разным причинам – смерть, болезни, раны, возраст. Их армия обескровлена! И дав им сейчас возможность диктовать условия мира, Мы, совершаем преступление против нашего города! Но если не преступление, то историческую глупость, которая нам позже, помяните мое слово, может дорого обойтись! В третьих, у нас за эти годы сложилась огромная армия наемников, которые ждут оплаты своего ратного труда. Ее вы собрали, не понимаю, для каких целей у города? Насколько мне известно, ее численность равняется 70-ти тысячам вооруженного разно племенного воинства. Да, это невесть какая дисциплинированная, боеспособная армия! Но в случае появления у них талантливых организаторов-вождей – это очень серьезная сила! Нам надо использовать ее по назначению! Против Рима! Этим мы оттянем им выплаты и более того, часть их они получат от разграбления римских магистратур! Тем самым мы решим часть финансовых проблем, которые встали перед городом в последнее время! А освободившиеся средства, нужно бросить на строительство нового флота и создание боеспособных команд! Вы подумайте, здесь в Сицилии, города Гела, Катана, Тагромена - отличная добыча для этой армии! Ведь именно из этих городов идет торг нашими военнопленными, нашими соотечественниками! Именно там они становятся рабами! Подумайте над моими словами, сограждане!
Гамилькар замолчал… В зале повисла тишина… Слова Гамилькара, не лишенные смысла, подействовали на всех присутствующих… Но молчание длилось недолго!..
- Баркиды не могут ни на шаг отойти от своей славы великих полководцев и стратегов! – Подал голос второй из военных, сидящих за столом. Это был грузный человек, лет сорока. Несмотря на свою грузность, говорили, что он обладает нечеловеческой силой. Что однажды, впрочем, и подтвердилось – на праздновании в честь Бога Милгарта, покровителя торговли Карфагена. При жертвоприношении, один из огромных жертвенных быков вырвался от своих поводырей. Он пропорол брюхо одному из жрецов ритуала и бросился на горожан. Все это произошло по грубой халатности устроителей празднеств! Быка провели слишком близко от жертвенника, на котором уже произошли жертвоприношения. Учуяв кровь своих соплеменников, бык взбесился и кинулся на людей… Быка хотели заколоть длинными копьями, но в этот момент, быка поймала за рога рука очень сильного человека, перехватившись и второй рукой, человек заставил быка свалиться на бок, а потом быть заколотым согласно требованиям церемонии… Обладателя такой силы звали Герт Магон…
- Сейчас уже поздно рассуждать, кому выгодны переговоры? Нам или им? У тебя свое мнение на этот счет, у нас свое! Дело не в этом! Не надо хвалиться своими наблюдениями над врагом! Если бы мы, были также как и ты, вблизи своего врага, мы тоже хорошо разбирались в его трудностях и слабостях!? Но я не хочу здесь вносить никакую тень обиды! Я знаю, что ты сейчас хочешь мне сказать! Да, не все из нас обладают такими талантами стратега как ты! Да, не все из нас храбры как Баркиды! Да, для многих из нас спокойная торговля намного славнее всех громких побед над врагом! Но и у тебя, Гамилькар, есть слабые стороны! Вот смотри! Разобравшись в слабостях вражеских линий, ты позабыл посмотреть в свой тыл! Ты забыл или пропустил наши ряды и линии! Сухопутной армии требуется обновление. Слишком большие потери понесли мы в последнее время. Нет, не по твоей вине! Это сделали бездари, думающие что они, оторвавшись от своего богатства, которое очень хорошо могут копить и преумножать, также хорошо просчитают морскую битву или сражение на земле! Нет! И ошибки эти мы полили кровью! Кровью наших граждан! Ты говоришь, об использовании наемников. Хорошо! Мы подумаем над этим! Эти армии будут отодвинуты к границам дикой Ливии. Гиксон Ганнон назначен их командующим. Будучи суффетом он обязан обеспечить безопасность города! И если кто-то из Магнатов затянет выплаты в казну суффетов для оплаты вознаграждения наемникам, будет приведен в совет Пентархий и лишится всего, включая жизни! Я это обещаю, как председатель этого совета! Гиксон же, пока готовятся деньги для выплаты, поведет армию на границу, откуда стали часто приходить черные берберы и другие дикие племена. Они слишком часто вторгаются в наши пределы влияния, и мы обязаны обезопасить своих союзников! Этим мы займем армии наемников и сохраним свое военное присутствие в глубине Африки, пока не обновим свою армию! Это сейчас самая главная задача… - Эти слова Герт произнес с особой значимостью, но был прерван Гамилькаром.
- Задача?! – перебил он его, - Скажи мне Герт, какую из особых задач, вы выполнили за последнее время? Ты даже не представляешь, с кем придется иметь дело Гиксону! Тысячи галлатов, которые могут напиться и проспать сражение! Или балканские кельты, которым бы только дорваться до грабежа! А еще ты забыл о нуммидийцах и ливийцах, которые подались из отдаленных земель, от самого Тинга, только что бы пограбить Сицилию! Этих наемников очень трудно удержать в «узде повиновения»! Их нужно держать на коротком поводке, полагаясь не только на авторитет или звон монет, который город не торопится просыпать во имя их успокоения, но и на реальную сложную задачу! Не имея таковой, они перестанут подчиняться! А что, до сбора новой армии Карфагена? То здесь двоякая ситуация! Может быть, удастся набрать и обучить новые отряды, а может, придётся сражаться с необученными горожанами против взбунтовавшихся войск наемников! Как тебе такая перспектива, Герт? Поэтому я говорю – зачем такой риск? Вы так меня и не поняли! Римляне сейчас, для нас меньшее зло и опасность, чем свои бывшие соратники, собранные чьей-то, толи глупой, толи слишком хитрой волей! Но не мне принимать решение, поэтому я подчинюсь сложившемуся решению устоявшейся в веках власти города! Дабы не давать потомкам, пример и повод передела свободы города!
- Вот и хорошо, Гамилькар! Я нисколько не сомневался в этом! – Улыбнулся всем присутствующим Гикет, - С тобой Гамилькар, нам будет намного легче вести диалог с хитроумными квиритами!
В одобрении его слов, многие согласно закивали и стали обмениваться мнениями по поводу острого спора. Только жрецы, молча наблюдали за происходящим, не выказывая никакого одобрения…
- Ты, назначаешься главой нашей делегации! И тебе принадлежит главное слово в предстоящих переговорах! Совет Пентархий именно так сформулировал твое участие в них! Мы надеялись на тебя, Гамилькар! – Обратился к Барке еще один горожанин, представитель магнатов города, представляющий общину оружейников, его звали Гарбон. – Мы все будем лишь помогать тебе, отстоять наши интересы в этих предстоящих, сложных спорах!
При этих словах лица жрецов скрутились в кислую, отжатую мину. Лишь глаза их Верховного жреца продолжали гореть огнем ненависти…
- Хорошо! Но у меня есть несколько требований! – конраргументировал свое согласие Гамилькар. – Во-первых, пока ведутся переговоры, мой лагерь остается на месте! Также, и не один из моих гарнизонов, не будет отозван со своих позиций! Во вторых, мой корпус, продолжает базироваться в своей провинции, прикрывая Лилибей справа, а Солунт слева! И в третьих…
- Не слишком ли много требований? – не выдержал и перебил Гамилькара, Верховный Жрец Капитон.
Гамилькар почему-то повернулся к нему с улыбкой… Это несколько обескуражило всех присутствующих… Все ожидали гнева со стороны Барки… Но вместо этого. Он с улыбкой и необыкновенным спокойствием отреагировал:
- А я еще не озвучивал своих требований! Все о чем я сказал, является мерами предосторожности на случай срыва переговоров! Эта небольшая козырная карта в моем рукаве, если Рим займет позицию силы и начнет диктовать свои неприемлемые нам условия. Так вот, я вынужден повторить свою мысль! В третьих, флот Диархона оставить на месте и не отзывать из Сардинии! Пусть его за это время хорошо обслужат городские корабельные мастерские! Так чтобы он отсвечивал своими медными бортами, как только что построенный! Чтобы его осмоленные борта блестели на солнце, вводя в заблуждение, что у нас еще есть неиспользованные резервы!
Гамилькар замолчал на минуту, о чем-то задумавшись…
- А требования? Какие требования? – не выдержал Капитон, смотря на Барку ненавидящим взглядом.
- Да! – очнулся Гамилькар, - Теперь действительно требования! Сегодня же, на одной из моих гемиол, я своей властью главы посольства, отправляю всех Жрецов Молоха, в церемониальные чертоги их храма! Миссия их в моей делегации уже выполнена!
Лицо Капитона скривилось от распирающей его желчи. Но, как он не старался, не смог не выдать неожиданность услышанного и, не подобрав, сколько бы аргументированный ответ в оправдании своей пользы, только выдавил это:
- Римская эскадра заблокировала выход отсюда! Что же ты отправишь людей на смерть, ради только того, чтобы избавиться от нас? В этом все Баркиды!
- Да, действительно, римская эскадра стоит перед заливом. И заметьте, именно вы договаривались об ее отводе! Но она стоит! Значит и мы имеем право осуществить некоторые действия! Например, перегруппировку некоторых своих сил для небольшой, незначимой операции! То есть, о каких – либо выполняемых договоренностях говорить, пока не стоит!
Гамилькар повернулся к Жрецу Капитону:
- Готовься жрец! Призывай своего страшного Молоха в помощь! Я сам выйду с тобой проводить и посадить в мою гемиолу вас! Сегодня ты не понаслышке, а воочию примешь участие в морской вылазке! И какая слава придет с тобой в Карфаген, ведь против нас будет вся эскадра врага!
Гамилькар улыбался… Но все, кто его знал, из тех кто находился в этом ограниченном помещении, из числа его воинов, поняли что будет нешуточное дело и что решение и подготовка его уже произведена и отмены никакой не будет. В его глазах они уже увидели отражение вражьих мечей и копий… их стратег, мысленно уже был там.
Капитон и его жрецы, смотрели на членов делегации, в надежде, что те вступятся за них… их просящие сострадания лица, выражали безмерную тоску…
Но члены делегации, решив, что требование Гамилькара, как главы делегации не подлежит дискуссии, приняли его, как свершившийся факт и предпочли не обращать внимания, на просящий помощи, взгляд Капитона… Они еще некоторое время обменивались мнениями, по различным вопросам друг с другом и с Баркой, пока не закончился ужин…
Вдруг в палатку вошел человек. Охрана стратега узнала в нем своего командира Теоптолема. Он обвел взглядом застывших за столом членов делегации и кивнул головой Гамилькару.
- Все готово, Гамилькар! Гептеры загружены, как ты и приказал! На бортах самые проверенные войны! – Сказал он.
Гамилькар встал. Вид его был совершенно спокоен. Он повернулся к Капитону:
- Пора!
Только тут, все присутствующие члены делегации поняли, что все, о чем говорил Гамилькар, не просто слова, чтобы испугать бедных жрецов. Рты некоторых горожан открылись…Их вид был растерян… Но все это было совсем не сравнимо с тем, что творилось с жрецами Молоха…
Гамилькар уже позабыл, об их присутствии… Его помыслы были уже в другом месте…
- Выходим сразу после полуночи! Я выхожу, на римской трофейной квинтиреме! Ты, Теоптолем следом. Идете за мной на таком расстоянии от меня, чтобы дозорные галеры не распознали наших цветов парусов и вымпелов. Как только я войду в контакт с римской дозорной галерой, действуйте, как запланировали. А после, атакуйте!
- Гамилькар, я надеялся быть на атакующей галере! А ты бы мог, управлять боем и нашей задумкой с гептер, на которые отправляешь меня! – В голосе Теоптолема звучало разочарование.
Гамилькар улыбнулся другу своей открытой, светлой улыбкой, положив на его плечо свою руку.
- Не обижайся, Теоптолем! Мне еще есть, что передать детям волчицы! Но ты рядом! Я не могу доверить того, что мы задумали никому кроме тебя! Тебе доверена основная атака и провод каравана! Это не меньшая по сложности задача и еще большее доверие!
Друзья, взглянув еще раз друг на друга, улыбнулись глазами… Теоптолнем кивнул головой.
- А не пригодится ли моему другу еще один меч, на его корабле? Когда-то, мы вместе давали нашим врагам хорошую трепку! – Вдруг раздался голос Гикета из-за стола.
Гамилькар повернулся к нему и ответил:
- В деле, которое нам предстоит сегодня, важен каждый меч! Но, предупреждаю! Прогулка будет не из легких! Ветер может подуть разный!
Гикет вышел из-за стола.
- Надо отблагодарить хозяев, за тот хлеб, который они не пожалели встречая нас! А чем свежее прогулка и сильнее ветер, тем веселее душе! Давно я не обнажал стали, надо размяться перед мирными соглашениями! – Он скрылся, вместе с Гамилькаром и Теоптолемом, уводящем жрецов, за полог парусины…
В зале висела тишина…
- Это что мирные приготовления? – задал вопрос один из членов прибывшей делегации.
Ему никто не ответил. Все думали о своем…
- Это жизнь в лагере на горе Эрик! – ответила одна из женщин, пришедших убрать со стола, - Наши мужчины, живут ею уже три года! Иной мы не знаем…
Она скрылась за пологом…