Инна вошла в квартиру и, потянув носом, поняла: что-то не так. Запах. Это был запах мужчины. Он победно господствовал над всем, что только могло источать запах в её доме. Что за ерунда? Инна щёлкнула выключателем. У её ног красовались мощные берцы, занимавшие половину прихожей, которые нагло растопырились и их нужно было обходить. Недалеко стоял рюкзак. Оторвав взгляд от пола, Инна увидела пухлую камуфляжную куртку, тоже топырившуюся горкой на половину прихожей. Остолбенев, женщина рассматривала, принюхивалась, заряжалась негодованием, забыв снять дублёнку и сапожки. Понятно, что не вор. Тогда, кто? Так и не раздевшись, не сняв обувь, Инна на носочках прошла в глубь квартиры. В ванной свет и журчит вода. Омовение в моей ванной совершают. Наглость какая! Инна вернулась в прихожую и села на тумбочку. Что происходит? Шум льющейся воды в ванной стих. Она с любопытством воззрилась на дверь ванны, понимая, что сюрприз вот-вот появится. И сюрприз появился. Энергично растирая полотенцем коротко стриженую светло русую голову, шлёпая босыми ногами по полу, вышел крепко сложенный мужчина лет сорока-сорока двух, прикрытый набедренным полотенцем. Увидев так и не снявшую дублёнку Инну, мужчина застыл на секунду, потом смущённо чуть поклонился ей:
- Здравствуйте.
Инна, не ответив на его приветствие, резко спросила:
- Вы кто?
Мужчина усмехнулся:
- Человек по имени Олег.
Инна тоже усмехнулась:
- А что человек по имени Олег делает в моей квартире?
Мужчину, видимо, пробрал нахальный азарт:
- Моюсь.
- А вы не перепутали мою квартиру с общественными банями? – Ехидно продолжала допрос женщина.
- Не перепутал. Я тут не только мыться планирую, я тут ещё пожить собираюсь. Вот эту комнату мне сдали на некоторый срок.
- Вам сдала её женщина или мужчина?
- Это имеет значение?
- Имеет, раз спрашиваю. Просто я буду знать, кто из них сделал мне такую изысканную последнюю пакость.
- Вы уверены, что последнюю?
- Уверена, потому что большей пакости сделать уже невозможно.
- Комнату мне сдала Маша.
- Значит, сестрица расстаралась, - поставила точку в разговоре Инна и устало, наконец, начала снимать сапоги и дублёнку.
Она вошла в комнату, села за стол, так и не включив свет. Тут, ещё недавно, они с мамочкой смотрели телевизор, болтали, немножко спорили, немножко смеялись, а теперь Инна была одна. Женщина положила руки на стол будто первоклассница за партой, потом опёрлась на них подбородком и уставилась на портрет матери. Было в её жизни три опоры: мама, работа, друзья. Главной и любимой – мамы – не стало. Совсем недавно. Сердце Инны, ещё не смирившись, ныло и тосковало. Как трудно! В сумеречную комнату пробивался свет из прихожей через стекло двери. Без света Инне было легче представлять, будто мамочка здесь, она услышит её боль и обиду. Кто ж мог подумать, что наша «звезда» ещё и на это способна. Подселила мне человека непонятно какого и непонятно откуда. Наш бедный отец, наверное, в гробу сейчас переворачивается. Ему, военному лётчику, когда-то дали эту квартиру на семью из четырёх человек. Именно младшая сестра после его смерти надавила на мать, заставив приватизировать жильё. Нашёптывал сестрице это решение её муж. А что сейчас? А сейчас я одна и какой-то странный мужик моется в моей ванной. Коммуналка! Дожили!
Её размышления прервал деликатный стук в дверь. Инна вздрогнула:
- Да.
Постоялец, уже одетый в спортивный костюм, заглянул к ней:
- Вы извините меня. Можно мне воспользоваться хотя бы чайником?
- Делайте, что хотите, - не оборачиваясь, с обречённым равнодушием ответила Инна. Теперь в пижаме, да в неглиже уже не походишь по собственной квартире, с досадой подумала женщина.
В кухне пошло какое-то движение. Наконец, в дверь снова поскреблись:
- Пойдёмте-те чай пить. У меня всё готово.
- А в койку к вам не пойти? - Резко, снова не оборачиваясь и не глядя на соседа, проговорила Инна.
- Ну, зачем же вы так?
Действительно, чего это я, подумала Инна, когда дверь за мужчиной закрылась. Ей ничего не хотелось. Не было сил. Она разделась, легла, свернувшись клубочком, намереваясь уснуть.
Утром она подняться не смогла. Будто хищный зверь вонзал ей свои острые клыки и когти в поясничную область позвоночника. Малейшее движение причиняло жесточайшую боль. Сцепив зубы, Инна каким-то странным образом сползла всё-таки с кровати и, держась за стену, медленно по миллиметру добралась до санузла. Что же делать? Звонить. Надо врача немедленно вызвать. На работу пойти не получится, тоже надо предупредить. Она, стояла, словно кол проглотила, боясь двинуться. Сделав звонки, женщина с трудом маленькими шажками добралась, наконец, до кровати. Как-то бы ещё лечь. Но вот это-то и было для неё самым трудным. Глотая слёзы, она опустилась перед кроватью на колени и замерла, делая перерыв, чтобы придумать, как забраться в кровать. Какая же жалкая скотинка человек, как бы он из себя не пыжился.
В дверь резко позвонили. Врач, подумала Инна. И с ужасом поняла, что встать и открыть дверь быстро она не сможет. Но дверь уже открывали. Это был сосед. Господи, я и забыла о нём.
Врач особенно долго не церемонилась, диагноз был поставлен быстро и однозначно: острая дискогенная люмбалгия. Врач, выписывая больничный лист, рекомендовала непременно показаться невропатологу и сделать рентгеноскопию. Уже в коридоре она обратилась к квартиранту, ошибочно принимая его за мужа заболевшей, с рекомендациями:
- Срочно купить аспирин, принимать по 1 г 3-4 раза в сутки, ибупрофен по 0,8 г 3-4 раза в сутки и, конечно, диклофенак внутримышечно 1-2 раза в день в течение двух-пяти дней. Вот рецепты. Через неделю ко мне на приём в поликлинику. Запишите её к невропатологу.
- Хорошо, запишу. Спасибо вам.
Вот, гад, подумала Инна, прямо голубок семейный! Хотя, чего я злюсь? Не объяснять же врачу, что он тут вообще никто. Ерунда всё это. О-о-о! Как больно, Господи!
Наконец, в коридоре всё стихло. Инну охватил ужас: она одна! Ей так плохо, и она одна! Мамочка, как же мне плохо без тебя! И слёзы ручейками покатились по вискам. Инна не поняла, сколько она так пролежала. Очнулась о того, что кто-то стоял рядом. Это был постоялец:
- Лекарство принимать пора. А потом укол.
Инна со страхом смотрела на мужчину. Не хватало ещё заголяться перед чужим незнакомым мужиком! Вот ещё! А что? Я могу ему сопротивляться? Он меня, как кошку, возьмёт за шкурку и вытряхнет из этой шкурки, если посчитает нужным. Мужчина тем временем продолжал распоряжаться:
- Таблетки пьём прямо сейчас.
В его голосе звучали интонации человека, не привыкшего к возражениям. Инна ответила:
- Спасибо, таблетки выпью, а укол вечером подруга придёт и сделает.
Постоялец, пропуская её слова мимо ушей, неторопливо распаковывал препарат для инъекций, раздирал упаковку шприца, набирал лекарство. Выпустив струйку из шприца, мужчина подошёл к Инне. Она отрицательно замотала головой. Сосед спокойно посмотрел на неё и неожиданно негромко, достаточно жёстко рявкнул:
- Лежать!
Инна от неожиданности застыла: с ней никто и никогда так не разговаривал. Пока она выходила из ступора, укол был сделан. И очень умело, отметила она. Он явно делал это много раз, рука, что называется, набита. Кто же он? Вот свалился на мою голову. Скорее, на мою задницу, усмехнулась она. А сосед тем временем произнёс с сожалением, в котором угадывался некоторый подвох:
- Эх, утку бы сюда!
Инна недоумённо воскликнула:
- Причём тут утка?
- Как причём? Самая, что ни на есть, тема. Представьте: ночь, тишина, больничный коридор, в палатах тишина, все спят, и вдруг, страшный грохот. Медсестра подорвалась со своего места, смотрит: идёт по коридору мужик, а к обеим ногам по утке привязано. Шаг – грохот, другой – грохот. Сестра к нему подскакивает:
- Больной, вы с ума сошли?
А мужик ей отвечает:
- Так вы сами сказали: вот тебе утка в туалет ходить, вот я и пошёл.
Инна звонко расхохоталась, потом резко ойкнула, сморщившись от боли. Но потом время от времени она смеялась не раз, вспоминая рассказанную ей байку.
Сосед был как часы: таблетки, уколы (она уже не спорила на эту тему). А ещё он её кормил. Приносил еду в кровать. Это были орешки, омлет, фрукты, йогурты, творожок и всё то, что может придумать и приготовить мужчина. После очередного укола Инна не выдержала и спросила, незаметно перейдя на «ты»:
- И откуда же ты такой взялся?
Он посмотрел на неё внимательным долгим взглядом, будто размышлял, как ей ответить, потом произнёс:
- Оттуда, где лучше никому не бывать.
Господи, из зоны что ли, со страхом подумала Инна
Потом сосед, всё-таки решив, что и так-то женщине свалился на голову нежданным кирпичом, решил не говорить загадками и пояснил:
- У вас тут по ТВ это звучит иначе, а мы это место называем «Погибальцево».
Инна изумлённо выдохнула:
- Так ты оттуда?!
Сосед промолчал. За время лечения она успела его разглядеть: светлый короткий ёжик русых волос, как у военных. Говорит на чистом русском, без малороссийского акцента, типичный русак. Несуетлив, чёткий во всём. С ним рядом спокойно, надёжно. Внимательный прищур серых глаз. Военная выправка говорит сама за себя. Кадровый военный, это очевидно. Ей ли, дочери военного, этого не понять. Хороший рост, прекрасно сложен. Тогда в прихожей она хоть и была в гневе, но его в полотенце всё же разглядела вполне. И имя у него такое княжеское «Олег». Красиво.
Размяукалась, одёрнула она себя. Отлегло, называется.
Олег, делая в очередной раз укол, с удовольствием отметил: а тело у девочки тренированное, попка такая тугая, как орешек. Занимается собой, это видно. И это хорошо. Плохо другое: девки дорываются до занятий, а потом межпозвонковые диски летят. Дурёхи. Вот и эта сорвала спину.
- Каким видом спорта занимаетесь, - спросил Олег.
- Фитнесом, - коротко ответила Инна.
- Всё понятно.
- Что тут понятного?
- Понятно, откуда болячка прилетела, - констатировал Олег.
Инна промолчала, а потом спросила, снова перейдя на «ты»:
- Олег, а ты не мог бы перед моими детьми выступить?
- И сколько у тебя детей? – С улыбкой вопросом на вопрос ответил мужчина.
- Целая школа, - рассмеялась она.
Он снова внимательно посмотрел на неё. Инна, спохватившись, пояснила:
- Я работаю заместителем директора по воспитательной работе. Коллектив наш дамский. Так хочется мальчишкам-старшеклассникам кого-нибудь из настоящих мужчин пригласить.
- А с чего ты решила, что я настоящий?
- Люди, побывавшие там, не могут быть другими.
- Там есть разные, - раздумчиво сказал Олег и продолжил:
- Давай мы тебя на ноги сначала поставим.
Инна вспомнила их первую встречу и ей стало стыдно:
- Олег, ты прости меня за первую встречу.
-А чего? Всё было правильно: ты в дублёнке, я в полотенце – картина Репина «Не ждали». Даже весело, - улыбнулся мужчина.
- Знаешь, на самом деле, всё совсем не весело. Моя младшая сестра Машка, росла нормальным человеком. Замуж вышла за своё чудо, и мозги напрочь вывернулись. Мы и не думали, что такое может быть. Жили они с нами. Отношения были вполне ровные, спокойные. Мы с мамой старались к ним не лезть, не мешать, а у нашей дурынды сложилось ощущение, что мы её благоверного не любим. Объясняли ей, что в данном случае важно, чтоб она его любила, мы-то при чём? Бесполезно было в чём-то убеждать. Стали на нас врагами смотреть. Сколько бедная мамочка от них страдала, молча терпела все выходки их. Наконец, квартиру себе построили, ушли. Мы порадовались. Недолго, правда, мамочка радовалась. Сердце. Ко всему этому я прихожу – а тут ты с полотенцем на попе. Я хочу, чтоб ты понял меня.
Олег умел слушать. Снова этот серый внимательный взгляд. Потом вопрос:
- Есть сюда принести или…?
- Или. Я уже могу сама дойти,- поспешила с ответом Инна.
На столе дымился ароматный кофе, бутерброды, наструганные ломтями в мужском исполнении в ассортименте: с сыром, с ветчиной, с рыбой, выглядели аппетитно. Инна, остановившись на пороге, только и сумела выдохнуть:
- О-о-о-о!
Потом, боясь пошевелиться, с ощущением проглоченной жерди, она осторожно опустилась на стул. Олег хозяйничал в кухне, будто жил тут всегда. Инна, помешивая ложкой в чашке, тихонько с удовольствием исподтишка следила за ним, потом спросила:
- Олег, почему ты оказался в моей квартире? Только не говори, что моя Машка сдала тебе комнату. Я не об этом. Ты всё понимаешь.
- Квартиру жене и дочери оставил. Пусть живут нормально. Им со мной трудновато было. Меня чаще нет, чем есть. А кому это понравится? Я совсем не подходящая фигура для семьи. Бесконечные командировки. Зачем их мучить? У них сейчас нормальная полноценная семья. А моя командировка прервалась, в общежитие или гостиницу не захотел. Там люди, люди, люди. Хотелось побыть одному, вот я и решил комнату снять.
- Вместо покоя и одиночества я, - грустно усмехнулась Инна.
- Вместо скуки одиночества ты. Разве это так уж плохо? – Улыбнулся Олег, - Всё решают там, - и он показал указательным пальцем вверх. Затем перевёл разговор на другую тему:
- Надо записаться к невропатологу. А то врач меня убеждала-убеждала. Нельзя врача разочаровывать.
- А мы и не будем. Завтра я иду к врачу и запишусь, - ответила Инна.
Это сказать было легко «пойду к врачу», а сделать это было почти невозможно. Инна одевалась медленно, часто морщась от боли. Но обуться у неё не получилось. Обул её Олег. Затем осторожно вывел женщину в подъезд, накинул на себя куртку, защелкнул замок квартиры и двинулся к лифту. Инна, держась за стену пыталась идти туда же. Олег осторожно и крепко обхватил её, как обхватывают столбик или дерево для того, чтобы его воткнуть в вырытую ямку, и легко перенёс женщину в лифт. Инна не успела ничего понять и отреагировать. Она только уставилась изумленными глазами на него. Но Олег не обращал на её красноречивые взгляды никакого внимания. Выходя из лифта, он с ней снова проделал то же самое. Я ему что, пенёк с глазами, подумала Инна. Олег пронёс её от лифта до чёрного джипа, в который осторожно поместил свою ношу. Она попыталась протестовать:
- Ну уж это слишком!
- Молчать! – Полушутливо и одновременно всерьёз снова чуть рявкнул на неё Олег.
– Виси тихо и не шевелись. Всё равно не выпущу. У меня подпольная кличка Удав. А если мы с тобой будем передвигаться по миллиметру в минуту, то и за месяц не дойдём до врача.
Возразить ей было нечего. У поликлиники Олег снова переместил столбик-Инну в нужном направлении.
Вечером она, вспоминая прошедший день, удивлялась: он командует ею, как хочет, и она подчиняется. Ну, да. А что ей делать? Она - инвалид на сегодня. Хотя в глубине души Инна понимала, что дело совсем не в этом: просто ей хорошо от того, что он ею командует, что он рядом, что ей не страшно. Она вдруг подумала, как бы это всё перенесла, если бы не он рядом. Господи!
Вот и на работу! Ура-а-а! Какое счастье бежать на работу нормальным человеком, не бояться шелохнуться, какое счастье ни от кого не зависеть в своих движениях, в своих желаниях. Школа встретила её радостными улыбками коллег и старшеклассников, малышня на ней повисала гроздьями. Забот выше крыши. День защитника Отечества на носу. За неё никто ничего не сделает. Её работа – это её работа. Олега хорошо бы уговорить выступить перед мальчишками. И вечером она вновь подступила к нему с просьбой:
- Олег, как насчёт моих мальчишек? Скоро праздник. Приди, с мальчишками поговори, а.
- Да, не умею я разговоры говорить. Любил, в политику бы пошёл.
Но Инна не отставала, и он сдался, но поставил условие:
- Хорошо. Но мальчишки будут большие. И я буду с ними говорить без свидетелей.
- И без меня?
- Без тебя в первую очередь!
- Это почему же?
- Мужской разговор не для женских ушей. Идёт?
- Идёт, - кисло согласилась Инна.
После встречи Олега с ребятами, она попыталась понять по их настроению, по лицам, как же всё-таки прошла встреча. Они вышли восторженно-потрясённые, сосредоточенные и молчаливые. На её осторожный вопрос «как прошла встреча?» один из ребят ответил:
- Потрясно!
И всё. Больше выудить ничего не удалось. Потом она спохватилась: завтра праздник, а она не купила подарок человеку, который заслуживает его больше всех на свете. Инна кинулась в магазины, в которых пробродила в растерянности до самого вечера. Вдруг её взгляд задержался на уютном махровом банном мужском халате. Она улыбнулась, вспомнив Олега в набедренном полотенце, и поняла: подарок ему, наконец, найден.
Олег встретил её просьбой-предложением:
- Инна, давай сходим куда-нибудь поужинаем, посидим, отдохнём.
- Да? – Растерянно спросила женщина. – Я как-то не готова.
- Часа хватит? – По-военному чётко Олег обозначил ей время.
- Попробую.
- Так точно. А то «попробую», - передразнил её мужчина.
Через час перед ним стояла миниатюрная женщина-подросток с задорной ассиметричной хорошо уложенной стрижкой в маленьком чёрном бархатном платьице, открывавшем красивые шейку и руки. Стройные ножки на шпильках делали её похожей на изящную козочку, легко переступавшую по горным уступам. Задержав на ней взгляд, Олег восхищённо помолчал, а потом произнёс:
- Мадам, а вы просто красавица!
- Оказывается, - со смехом продолжила его фразу Инна. Потом добавила:
- Вы уж мужчина простите, я к вам всё больше пятой точкой поворачивалась. Всё остальное не разглядеть, я понимаю.
- Разглядеть-разглядеть, - заспорил Олег.
- Разглядел, значит, - со смешливой укоризной произнесла Инна.
- Когда делаешь укол в известное место, трудно не разглядеть, особенно если зрение в порядке.
- Особенно, когда у больной женщины вариантов не оставалось.
- На всё воля…, - и Олег снова выставил указательный палец вверх.
Она рассмеялась.
Вечер в «Монмартре», лучшем и дорогом ресторане, был как тягучее пряное вино. Было прекрасное «Кьянти», экзотические ресторанные изыски. Они много танцевали. Инне казалось, что этот мужчина был в её жизни всегда. Разве могло его не быть?
- Я так давно не танцевал, - шепотом поделился Олег.
- Мы это компенсируем количеством. Будем танцевать весь вечер. Я так люблю танцевать, - предложила Инна.
На что Олег улыбнулся и посмотрел на неё прищуром серых улыбающихся глаз.
И они танцевали.
Через два дня, вернувшись с работы, Инна не увидела привычных куртки, берц, рюкзака. Главное, в квартире не было Олега. Снова она одна. Инна пробежала по квартире, заглянула в его комнату. Да, его нет. В кухне лежал конверт с надписью: «Инна, вскрой этот конверт после 25 … в том случае, если я не появлюсь. Прости, что не сказал об отъезде. Не люблю прощаться, боюсь женских слёз. Да и прощаться - примета плохая. Спасибо за всё. Олег». Инна долго сидела молча с конвертом в руках. Всё правильно, думала она, кто я ему такая, чтоб прощаться.
И потянулись дни. Тревожные, унылые, полные ожидания. Фоном её жизни стал новостной канал, по которому почти постоянно шли репортажи оттуда. Особенно после того, как однажды в кадрах военного репортажа она увидела командира ополченцев с закрытым маской лицом. Командир вызывал по рации подопечного:
- Бес, приём! Ты меня слышишь? Ответь, это Удав!.
Инна подскочила при этих словах. Она впилась глазами в прорезь маски ополченца. Знакомый прищур серых глаз. А главное, это был его голос. Живой, Господи! Вечерами она шерстила компьютер, просматривая всю военную хронику оттуда. Она надеялась, что снова где-нибудь наткнётся на него. А ещё она научилась молиться. Инна осунулась. Друзья и коллеги не могли понять её тревожного блеска в глазах, намекая на необходимость посетить врача. Она отмахивалась, всё объясняя последним звонком, подготовкой к выпускному вечеру, экзаменами и вообще большой работой. Домой приходила только спать. Конверт в кухне столе стоял немым напоминанием о приближающемся 25-м числе. Инна ждала и боялась этой даты. Слова «…в том случае, если я не появлюсь…» пугали. Значит, он не исключал такую перспективу. А если он не приедет? Нет, он обязательно приедет! Других вариантов ждать не желаю! Господи, помоги! Конверт без него не открою. Инна суеверно считала, что, открыв без него конверт, она согласится с тем, что его нет. С этим она не согласится никогда!
Вот и 25-е. От напряжения у Инны всё валилось из рук, а потому делать что-либо она и не пыталась. Её рассеянность и погружённость в себя заметили все. На вопросы и замечания она молчала. Идти домой ей было страшно. Отправилась уже затемно, не поднимая глаза на окна, вдруг тёмные. Квартира встретила её пустой жёсткой тишиной. Инна щелкнула пультом и опустилась в кресло, не включая свет. И снова напрягалась при кадрах военного репортажа, сжимая ручки кресла. Как тяжело, когда ты ни на что не можешь повлиять, ничего не можешь изменить! Как тяжело, Господи! Инна залезла в кресло с ногами и заплакала. Двадцать пятое почти прошло, а его нет! Он будет, я знаю! Пусть он будет, Господи, пусть он будет! Я одна, я совсем одна! Не забирай его!
Прошла ещё неделя. Инна сунула конверт в стол, не желая видеть его, будто он был в чём-то виноват перед ней. Она жила будто в параллельной реальности, из которой вытащить её пока никому не удавалось.
Воскресное утро. Солнышко щекотало её щеки, веки, заставляя растворить их. Инна потянулась, не торопясь вставать. Потом, потянула носом и застыла: она поняла, что в воздухе появилось нечто. И это подозрительное нечто выкинуло её из кровати, потому что оно ей слишком хорошо помнилось. Это был тот самый долгожданный запах. Инна пулей вылетела из комнаты в коридор и бешеной кошкой прыгнула на знакомую фигуру, обвив руками шею, а ногами его бедра, не давая Олегу шелохнуться. Сквозь слёзы она кричала:
- Удав, ты живой! Мой любименький, мой ненаглядный, мой родненький Удав! Ты вернулся! Ты не мог не вернуться! Как мне было плохо без тебя, родненький!
Так они и кружили в прихожей, будто совершали какой-то странный ритуальный танец. Наконец, дикая кошка оказалась стоящей на полу. Олег притянул её к своей груди и успокаивал, поглаживая по голове:
- Всё, всё. Я уже тут. Я с дороги. В ванну-то меня пустишь? Или нельзя?
- Тебе всё можно! – Вытирая слёзы, сказала Инна.
Она порхала по кухне пока в ванной журчала вода. Завтрак был готов. На столе красовалась припасённая бутылка любимого «Кьянти». Потом она, будто споткнулась, вспомнила о чём-то, метнулась в комнату и припала к иконе:
- Господи, спасибо!
Олег в новом махровом халате вышел из ванной, шлепая босиком по полу. Инна выглянула в коридор и спросила, смеясь:
- Вы кто?
Олег подхватил игру:
- Человек. И зовут меня Олег.
- Э, нет, ну я так не играю! Всё не так было! Где набедренная повязка, то есть полотенце?
Олег засмеялся, и поддерживая игру Инны, вернулся уже в полотенце.
- Вы кто?
Олег со смехом повторил:
- Человек по имени Олег.
Инна подошла, обняла его и прошептала ему прямо в ухо:
- Я знаю, что человек.
Её руки гладили его влажную спину. И вдруг пальцы наткнулись на странное уплотнение. Она повернула его спиной к себе. Это был свежий шрам от пулевого ранения. Инна подняла на Олега глаза:
- Ты поэтому не приехал к двадцать пятому?
Он кивнул.
- Я молилась, я всё время молилась о тебе, за тебя. Я знала, что ты обязательно вернёшься, - снова захлюпала носом Инна.
- Покорми меня чем-нибудь, - попросил Олег, переводя разговор.
Инна есть не могла. Она, не отрываясь, смотрела на него. Потом, вспомнив о чём-то, женщина достала конверт и положила на стол. Олег поднял на неё глаза:
- Так ты его не распечатала?
Инна отрицательно помотала головой.
- Почему?
- Без тебя не хотела. Мне казалось, если я открою, то соглашусь с тем, что тебя уже нет. Я не могла.
- А если б я не вернулся?
Инна пожала плечами. Олег внимательно долгим взглядом посмотрел на неё, потом скомандовал:
- Открывай.
Инна, волнуясь, вскрыла конверт и начала читать. Её брови то хмурились, то ползли от удивления вверх, то одна бровь оказывалась выше другой. Олег молча внимательно, не отрываясь, смотрел на неё. К прочитанному документу прилагалась небольшая записка: «Будь счастливой хозяйкой своей квартиры». Самой примечательной в записке была подпись: «Последняя изысканная пакость по имени Олег». Наконец, осмыслив прочитанное, она спросила:
- Зачем ты это сделал?
- Как зачем? Чтобы твоя Машка к тебе ещё кого-нибудь не подселила. Мне было об этом неприятно думать.
- Когда ты успел комнату выкупить?
- А я неделю на тебя посмотрел и выкупил. Она мне сразу предлагала, но я решил тут недельку пожить, - с улыбкой объяснил Олег.
- Ну да, вдруг тут грымза невозможная обитает, - поддела его Инна.
- Вот именно.
- А зачем дарственную на меня оформил?
- Мог не вернуться. Чего добру пропадать? А тебе хорошо, не подселят никого больше.
- Ага, так у тебя на данный момент опять жилья нет? Комната теперь моя?
- Комната теперь твоя. Я снова бомж.
- Не боишься? Я тебе, как Машка, комнату не сдам, – задиристо смеясь, спросила Инна.
- А я и не подумаю у тебя комнату снимать. Я всю квартиру получу с очаровательной женой в придачу.
- Так ты всё заранее просчитал? – Нарочито возмущённым тоном спросила Инна и при этом, выпустив коготки, начала хищно наступать на Олега.
- Обязательно. На том стоим.
Взяв подошедшую Инну за руки с растопыренными коготками, он долго с нежностью их перебирал губами. Она обняла его и прошептала:
- Спасибо заразе Машке. Да здравствует наша коммуналка!
- Нет. Спасибо…, - и Олег выставил свой указательный палец вверх.