НАВАЖДЕНИЕ
Томка сидела на старой лодке, болтая ногами в воде. Теплая озерная вода ласкала горячие ноги, и Томке совсем не хотелось вставать и идти куда – то, тем более домой. Вчера она опять пришла домой под утро, и матушка ,конечно же, начнет пилить. Томка сама знает: так ,как она делает, не надо делать…Но как только видит она Его, все мамкины слова куда-то испаряются , а уж свои обещания она забывает напрочь. Сама не знает , что с ней такое: как кто околдовал…
Вот и сегодня ночью была с ним…Чтобы «не дразнить гусей» , как говорит Колька, они порознь ушли за поселок, в поля, где стоял Колькин комбайн.
В кабине комбайна пахло нагретым за день машинным маслом, пылью и травой. Комбайн стоял на краю поля, опустив шнек, как усталое животное. Колька уже ждал ее.
Где деревенский парень мог научиться таким словам, наверное, он и сам не знает. Только от этих слов кружится у Томки голова, замирает сердце и отшибает память. Никто и никогда не говорил их Томке. Все – все , что говорила мать , что слышала о нем от подруг: все в миг забывалось….Вот и сегодня… Остался только он: его руки, его поцелуи..
Быстро потемнело. На небе появились тысячи, а может, миллионы звезд. Томка, конечно, училась в школе, но о звездах имела смутное представление. А вот Колька! Он знал о звездах все: и о красных великанах, и о белых карликах, и разные мифы о созвездиях. Ни один парень ничего подобного ей никогда не рассказывал! Впрочем , опыт общения с парнями у нее был не велик. Когда-то в пятом или шестом классе за ней бегал мальчишка из параллельного класса. Звали его Сережка. Смешной, с челочкой и в коротких брючках… Томка его совсем не воспринимала как парня. Потом в техникуме дружила с Виктором. Но его забрали в армию. Она написала ему несколько писем, а потом стало скучно. Ничего себе полтора года жди…Так и молодость пройдет. А он придет из армии, да не женится на ней. Нет уж, ищите дуру в другом месте….
Были еще мальчишки, которые провожали до дому, но это было опять же от скуки. Здесь, в деревне, она и не думала задержаться надолго. Так, пока не подвернется работа в Екатеринбурге, решила пожить у родителей.
-Профессия медсестры везде нужна, что в деревне киснуть, - думала Томка.
Родители ее поддерживали.
-Мы всю жизнь на земле горбатились, вон от бадей у меня руки до полу, так хоть доча поживет по - человечески, в городе,- говорила мамка соседке тете Дусе.
Томка стала ездить на работу в райцентр, не сидеть же у родителей на шее.
Все бы ничего, работа не трудная, да автобус ходит плохо: то опоздает, то сломается…
Стояла как- то на остановке, а автобуса все нет .Обрадовалась, когда Колька на своем «жигуленке», посадил…Знала бы она, что дальше будет, десятой дорогой бы обошла…
Ехали ,болтали о том, о сем… О дороге, о знакомых, о работе. Колька между делом поинтересовался, какой у нее график работы…
Назавтра он опять остановился возле автобусной остановки…
Томка знала, что женат он. Знала его жену, худенькую , маленькую, с белыми
бровями и ресницами , одетую, как девочка - подросток.
Колька о ней не вспоминал вообще. Когда Томка пыталась завести об этом разговор, он замолкал или переводил на другие темы. А, впрочем, и без этого у них было о чем поговорить.
Такие встречи и поездки, конечно же, не остались незамеченными. Вся деревня узнала… Узнала и Томкина мать. Закатила истерику…. Плакала, просила не позорить ее,
пугала разными карами. Томка знала все, что говорила ей мать, но ничего
не могла с собой поделать. Она полюбила Кольку, и не представляла, как она могла жить девятнадцать лет без него… Наверное, нечто подобное происходило и в Колькиной семье. Хорошо, что Томка с утра до вечера была в райцентре. Очень не хотелось ей встречаться с Колькиными родными.
Только вот долго скрываться не получилось... Вчера Колькина теща собственной персоной явилась в поликлинику свой радикулит лечить. Томка чуть не столкнулась с ней в коридоре, от испуга шмыгнула в сестринскую и затаилась ,как мышь.
-От кого прячемся?- спросила Анна Федоровна.
Томка только рукой махнула.
-Ты, девушка, рукой на меня старую не маши, а лучше послушай меня.
Ничего путного из вашей любви не произрастет, окромя горя.
На чужом несчастье счастья не построишь. Не думай, что я всегда была такая, седая да старая. Про красоту не скажу, а вот молодая да веселая была. Тоже любила… Чужого жениха любила…. Он и не знал ничего. Ходила за ними, Гуляла там же, где они - изводила себя. Ночью реву в подушку, а утром снова иду за ними. Однажды на вечеринке пригласил он меня потанцевать, я сдуру разревелась от счастья. Стал он меня успокаивать, вывел на крыльцо… То ли рассудок у меня от счастья помутился, или дура такая: ляпнула я ему, что люблю его, жить без него не могу. А он мне признался, что давно приметил меня, да я очень строго держалась с парнями, он и не смел подойти…
Так у нас и началась любовь, а о брошенной девчонке, Любашей ее звали,
оба забыли. Жила эта Любаша в общежитии, на фельдшера, как и я, училась.
Подруги не заметили, как напилась эта Любаша уксусной эссенции. Поздно «скорую» вызвали…. В общем, умерла Любаша…
А с тем парнем у нас так ничего и не получилось. Он в аварию на мотоцикле
попал .Сильно побился, ухаживала я за ним в больнице, дежурила возле него…Все к свадьбе шло, да он после аварии хромать стал . Страшно переживал по этому поводу.
А у русского мужика от всех бед одно лекарство -водка…. Пить стал сильно.
А я пьяниц боюсь с детства. Был у нас сосед - пьяница. Дебоширил часто. Когда он кого побьет, когда - его. Напугал меня разбитой головой…А тут любимый такой . Вот и не сложилось...
Да и я счастья не увидела: мужей было три, а вот сейчас - одна. И ни одного не любила, так жила ,от нужды , от жалости, надо же одиночество скрасить. А любви не было….Словно после того случая сердце заледенело. Детей тоже нет.
Все счастье - работа. Ей и спасаюсь. Иногда думаю: погубили мы с ним
большую любовь. Это она нам через годы об этом напоминает. Послушай меня: рви с Колькой. Нет, кроме горя ничего путного не получишь…
Сидит Томка, размышляет над словами Анны Федоровны. Проняли они Томку до глубины души.
-Уехать, что ли? давно Полинка зовет в Екатеринбург, и место уж нашлось, да вот из-за Кольки все не уезжала. Бог с ним, с Колькой…
Не последний пень на поляне, как говорит мамка. На мой век тысяча Колек найдется, - успокаивает себя Томка. Вечером позвоню Полинке.
От принятого решения Томке стало легче, только где-то, в серединке сердца, лежала и не таяла льдинка….Колька…. Ведь с ним договорились вечером опять в поле встретиться, идти или не ходить?
Томка боялась, что встретившись с Колькой, снова отменит свое решение.
Дома обедали. Отец, шумно хлебая наваристый борщ, пошутил:
-Мамкин борщ далеко чуешь, бери-ко хлеб, да поешь, ишь, со своим Колькой отощала. У его вкус на девок такой: тощих любит. У него и жена тоже тощая... У нашей – то хоть зад - что тебе совхозна кобыла, а у Колькиной-то бабенки ни кожи ни рожи… Ножки, как цевки. Я бы на ней ни в жисть не женился…
-Ладно тебе, отец ,замолкни об этом. Ты, доча што, опять собираешься с ночевой к нему?
В голосе матери была тревога. Оно и понятно: от людей- стыдобушка, беспокойство за дочь . Ведь Колька - не жених, а ухажёр…,что с девкой делать?.. Не под замок же садить….А ведь росла послушной, не гулеванкой. Томка как бы ненароком сказала:
-Все, завтра в Екатеринбург еду. Сегодня Полинке позвоню, чтоб встретила. Спать пораньше лягу.
-Батюшки святы..,- хмыкнул отец.
Погляди, мать, там камни с неба не сыплются? По головушке нашу доченьку не шарахнуло, что в ум пришла?..
- Папа, перестань, я правда так решила.
-И правильно, правильно решила, ково тут делать, вовсе неково. А в городе – то в чистоте и тепле жить лучше.
Весь день Томка перебирала свои наряды, откладывала в сторону те, что возьмет с собой, сбрасывала в разноцветную кучу те, что решила подарить соседской Натахе, совсем уж большая и хорошенька ,как куколка, а родители ей все одежду , как подростку, покупают. Или не видят, что выросла девка, или жлобятся… С этих станется...На бутылку себе никогда не жалко, а детей одеть-обуть толком не могут. Зачем на свет божий пустили? Борюсик, иначе Борька, сам вечно грязный,
небритый, в каких-то засаленных штанах со сломанной молнией ходит . И Любаша, краля ненаглядная, такая же грязная и вонючая. Томка с матерью уж не раз отдавали свои вещи этим «люмпенам», только им не впрок: загрязнят и выбросят. А Натаха – чистюля. Все свои вещи постирает, погладит. Отделила за печкой уголок и никого туда не пускает. Так, думая о судьбе соседской девчонки, Томка прибрала в комнате, и только сейчас заметила, что в за окном потемнело . Над лесом поднималась густо-синяя туча, шла гроза…Томка панически боялась грозы . Давным - давно, когда Томке было лет пять или шесть , с пастбища на телеге привезли пастуха, убитого молнией .Все ребятишки ходили смотреть его, пока не приехал участковый .С тех пор Томка старается не выходить из дому в грозу. Тучи ворочались, менялись местами и казались живыми. Мать выключила свет и телевизор и пришла в Томкину комнату.
-Ты погляди, какая страсть, как бы граду не было. Все помидоры расхлещет, нет, надо теплицу делать. Без нее какой урожай…
Теплица была давней мечтой матери, да отец все не соглашался делать. Томка слушала воркотню матери, лежа на диване, застеленном пушистым пледом. За окном гремело, шумело, журчало и грохало, а дома тепло, уютно. Вдруг грохнуло так, что чашки в шкафу зазвенели и старенький будильник на секунды перестал тикать.
-Господи Иисусе Христе, спаси и помилуй нас грешных,- прошептала мать, торопливо перекрестившись.
Вдруг на улице что – то изменилось .Появилось какое-то движение. оно нарастало….Слышны стали отдельные слова, звук мотора.
-Кто это там ездит в такую погоду?- удивился отец.
Отогнув занавеску, он выглянул в окно и тут же воскликнул:
- Горит что – то!
Надернув плащ, отец поспешил на улицу. Мать ринулась за ним. И только Томка лежала на своем уютном диванчике и ни о чем плохом не думала.
Родителей все не было. Гроза скатилась за озеро, и Томка осмелилась выйти на улицу. По дороге бежали реки воды. Трава залита водой, все бочки полны.
- Хорошо завтра не поливать,- подумала Томка. Вдоль улицы, не разбирая дороги, шагал отец, в плаще с капюшоном он походил на гнома.
-Ну, чего там стряслось? - спросила Томка. Но отец, не разговаривая, прошагал в дом. Заинтригованная Томка - за ним.
Отец подошел к шкафу, налил из бутылки полстакана самогонки и залпом выпил…
-Ну, знать, в рубашке родилась…. В Колькин комбайн молния ударила…. Видно, грех бог не прощает.
Онемевшая Томка стояла, как вкопанная, боясь спросить про Кольку, боясь услышать страшное. Отец сбросил плащ и потянулся снова к бутылке-
И Колька, зараза, живой. Пришел домой, когда уж гроза бушевала. От комбайна шел…Тебя, видать, ждал….Бабы видали.
Уезжай, завтра же уезжай, не доводи до греха….
Наутро на промокшей остановке сидела Томка в резиновых сапогах и голубой курточке, у ее ног стояла большая дорожная сумка. Рядом стояла мать с нарядным пакетом в руках. Через тонкий пластик видны были туфли, в которые переобуется Томка на станции. И укатит ее поезд в Екатеринбург, где нет такой непролазной грязи, грядок с капустой и помидорами, нет Кольки, а есть другая, городская жизнь. И Томке чуть страшновато: как-то будет?