Сбылась мечта Антонины – вот и стала она студенткой педагогического училища. Жизнь в общежитии была непривычной для нее – и шумно и весело одновременно. Для замкнутой и молчаливой девушки из деревни было в диковинку: не надо было вставать рано утром и заниматься скотиной, а потом спешить на работу. В первое время, просыпаясь, как обычно, в пять часов утра, она не знала, что ей делать. Девчонки из ее комнаты еще безмятежно спали, поэтому приходилось лежать, чтобы не разбудить их. Постепенно, освоившись, она брала с вечера приготовленные продукты, и готовила завтрак для всей комнаты на общей кухне.
Антонина подружилась со всеми, но близких и доверительных отношений пока ни с кем не заводила, не потому, что ей никто не нравился, просто она всегда была такой одиночкой. Единственной подругой в жизни была Алька, да и с ней после ее замужества виделись редко.
Педагогическое училище находилось в пяти остановках от общежития, но Тоня всегда ходила пешком. Стипендия была маленькой, приходилось экономить, денег хватало впритык. Домой ездила только по праздникам, да и так чтобы это совпадало с поездкой Ивана домой, которого встречали в районном центре на машине. Этих встреч с Иваном она ждала с нетерпением, полтора часа в поезде с любимым человеком пролетали так быстро, что она готова была плакать от досады, когда подъезжали к своей станции. Иван с удивлением открывал для себя новую Антонину. Теперь будучи студентами у них появилось столько общего, что всю дорогу они говорили не умолкая. Так пролетел первый учебный год для Тони. Летом оба приехали домой на каникулы.
В мае Алевтина благополучно родила дочку. Девочку Алевтина назвала Таней уже ни с кем не советуясь и, не обсуждая. Жизнь в родном доме пошла ей на пользу, она поправилась и снова лицо ее светилось от счастья. Максим подрастал, становился смышленым и забавным мальчуганом. Он уже осторожно ходил по дому и говорил свои первые слова. На свою сестренку он смотрел с удивлением и интересом, трогал пальчиком ее носик и глазки, когда она смешно посасывая пустышку, лежала в колыбельке.
Петр Ефимович часто навещал своих внуков, чего нельзя было сказать о его жене, она несколько раз приходила вместе с ним, но, после рождения Танюшки сказала Петру Ефимовичу, как отрезала: «Не пойду больше, нет у меня внучки!»
Строительство дома шло полным ходом, все что не сумели сделать в прошлом году подходило к завершению. Иван целыми днями проводил на стройке, а вечером шел к семье, иногда ночевал, но чаще уходил домой.
Алевтина чувствовала, что муж отдаляется от нее и очень страдала от этого. «Почему я была такой дурой! Надо было уезжать вместе с ним в город, живут же там люди и учатся, и детей рожают, все вместе преодолевают. Чего я тогда испугалась»? – с горечью думала она бессонными ночами.
Иван также терзался мыслями, думая о своей странной семейной жизни. Не успев приехать домой, его уже тянуло назад в город. Глядя на детей, он не испытывал к ним никаких чувств, словно это не его дети, он также смотрел и на чужих. Это пугало его и беспокоило. «Странно это все. Ведь я же люблю Алю, но теперь даже не знаю о чем с ней разговаривать». Он успокаивал себя тем, что все это пройдет, вот отучится еще год и вернется, переедут в новый дом и все наладится. «А наладится ли? – тревожился он. Но все чаще и чаще он ловил себя на мысли, что думает о Тоне. – Ерунда, какая-то! Мы с ней друзья с детства и только. Об этом не надо даже думать. Тоня говорила, что Николая призвали в Армию и они переписываются. Она дождется его и они, наверняка, поженятся».
Думая так он и не подозревал, что творится на душе у девушки. Чувствуя, что она уже не может сладить с собой, Антонина старалась видеть его реже, и любыми путями заглушить свои чувства к нему. На ноябрьские праздники она, сославшись на то, что ей обязательно надо пойти на демонстрацию трудящихся, решила не ехать домой.
«Мама права, если я не совладаю с собой, добром это не кончится. Я не могу позволить себе разрушить семью, у них дети, а они ни в чем не виноваты», – размышляла Тоня, тщетно пытаясь сосредоточиться над сочинением, которое писала уже не первый день.
Вдруг она услышала стук в дверь. «Странно, девчонки никогда не стучатся. Кто это может быть»?
– Войдите, открыто. Ваня?! – с удивлением и восторгом произнесла Тоня.
– Здравствуй, Тоня. Я тут подумал, может ты захочешь пойти со мной в театр. На курсе нам к празднику давали билеты, а мой друг заболел, не пропадать же добру, – улыбнулся Иван.
– Пойдешь?
Тоня, стараясь справиться с волнением, не глядя на Ивана, заговорила быстро, суетливо собирая со стола тетради и книжки.
– Конечно, пойду! Второй год живу в городе и не разу в театре не была. Мы все в кино с девчатами ходим, дешевле.
– Ну, так собирайся, я внизу подожду, – обрадовался Иван.
«А что тут собираться? У меня одно платье и в пир и в мир, выбирать не из чего". Она стащила со стула платье, переоделась, подбежала к зеркалу, быстро причесалась, слегка подкрасила губы, сунула ноги в боты и, на ходу надевая пальто выскочила в коридор.
Иван стоял на улице и курил. В нем боролись противоречивые чувства. «Я, наверное, сволочь... Хотя, почему? Что такого, если я пойду в театр с подругой детства. Где здесь преступление? Врешь, Иван, сам себе врешь... она тебе нравится, ты думаешь о ней все время... А как же Алька? А дети? Все нормально, это просто я от безделья с ума сошел. Вернусь домой все встанет на свои места. Опять врешь!...»
Взволнованная Антонина вышла из общежития, и направилась к Ивану.
– Ваня, можно я тебя возьму под руку? Скользко-то как. Неужели опять придет ранняя зима?
Не глядя друг на друга, разговаривая ни о чем, они шли в театр, понимая, что жизнь приняла другой оборот и только время покажет – чем все это закончится.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/02/20/528