Сентенция

Дмитрий Пиганов
Всякий интеллигентный человек, хоть раз в жизни, да задавался вопросом: что же такое эти мертвые души, и отчего Гоголь сжег второй их том?

Да, сжег!
Предал, так сказать, забвению. С гарантией. Пепел, образовавшийся из размышлений великого писателя навсегда исчез в окружающей атмосфере, чтобы впоследствии мрачной завесой осыпаться на головы потомков.

Да это же Россия! – восклицает внимательный читатель, окончив первый том поэмы.
И это – мы? И все мы – душевно мертвы?
Какие же открытия сделал автор во втором томе, если предпочел сжечь текст, какую бездну греховности открыл в себе самом? Страшно даже подумать...
Потому, наверное, и сжег, что убоялся.
Да!

Поговаривают, будто бы государь Николай Павлович Первый этот самый «второй том» прочел, и будто бы остался недоволен, а Гоголь узнал про это от одной общей фрейлины, и дабы не оказаться tomber en disgrace, взял, да и сжег этот том.
Версия солидная, государственный масштаб имеет, но - не верю! Не таков был государь Николай Павлович, чтобы эдак вот запросто наказать большого русского писателя за какой-то там «том». Тем более второй.
Не царское это дело.

Другое дело, что Ник. Васильевич с юных лет ерничать любил. В любительском театре Нежинской гимназии всяких разных представлял (про это у его биографов много сказано) и оттого к художественной литературе яркую склонность имел, да только тут другое дело – душа!
Тут уж не ерничаешь, опасно. Потому как, одно дело на театре лицедействовать, и совсем другое – массовым тиражом всему миру, эпическим образом явить.
Одно дело «Н.В. Гоголь» тисненым золотом на обложке Полного Собрания Сочинений, и совсем другое – раб Божий Николай, весь, в чем мать родила, на Страшном Суде пред очами Создателя своего. Это, братцы мои опасно не только в государственном смысле, но и в личном, потому, как душу-то спасти, коли она - мертвая?
Да-с.
Понял это Ник. Васильевич, убоялся и сжег.
И всех делов.
А то говорят: тайна!