начало http://www.proza.ru/2015/02/12/267
После того как мы подружились с Марией, служба стала для меня праздником. Я частенько убегала к Меркушевой в кабинет поговорить. Данилов сердился и просил не забывать о своих обязанностях. Я совершенно не обращала внимания на его недовольное бурчание. Ничего страшного не случится, если я куда-то отлучусь на пять минут. Вон ППСники, которые в дневную смену дежурят, вообще целый день дурака валяют. Кстати, среди них служит одна девушка примерно моих лет. Зовут ее Юля Самойлова. Очень колоритная личность: симпатичная, светловолосая, похожая на Кристину Агилеру. Весом больше центнера, но не толстая и выше меня. Бывшая чемпионка области по дзюдо среди женщин. Ее панибратский тон общения с сослуживцами и излишняя раскованность мне не нравились, поэтому я с ней только здоровалась, а подружиться не испытывала желания. Она же, наоборот, несколько раз подходила ко мне, пыталась начать разговор, но я делала вид, что занята и скрывалась в кабинете.
Наши дни проходили, в основном, в скучной рутине. За два месяца не случилось ничего примечательного. Работать приходилось по десять часов ежедневно, практически без выходных. А на праздниках мы обычно следили за порядком в городе. На недавнем «Дне города» мне пришлось несколько часов простоять на площади спиной к сцене, на которой выступала приглашенная группа «Синяя птица». Вместе с другими полицейскими я следила, чтобы пьяная молодежь не пролезла через ограждение, и рассмотреть хорошенько артистов так и не удалось. Я расстроилась, потому что моя мама обожает эту группу, но называет ее по-другому – ансамбль. Их песни звучали еще в пору ее юности. В хорошем настроении мама иногда напевает что-нибудь из репертуара «Синей птицы», чаще всего я слышу такие строки: «Ах, белый теплоход, бегущая вода, уносишь ты меня, скажи, куда…».
С Даниловым отношения окончательно наладились. Он объяснил просто – сработались. Но я думаю, дело в другом. У нас нашлось одно общее увлечение. Оказалось, мы оба любим музыку восьмидесятых. Когда это обнаружилось, он очень удивился, а я обрадовалась, и мы принялись обсуждать всех всплывавших в памяти артистов. Затем Данилов вспомнил исполнителей не очень известных широкому кругу, а я записала их имена и сказала, что вечером поищу сборники в Интернете, а потом сообщу, что понравилось.
– Странно для девушки твоего возраста слушать музыку восьмидесятых. Когда ты стала способна ее воспринимать, всюду звучала уже музыка других направлений, – сказал Данилов после дискуссии о творчестве Клауса Майне из рок-группы «Scorpions».
– Андрей Леонидович, вы как моя мама. Где вы берете такие стереотипы? Если я хочу обсудить с мамой какую-то тему, она слушает буквально десять секунд, мысленно готовясь прервать меня в любой момент. И я всегда знаю, что она намеревается сказать. У нее в голове будто имеются карточки с готовыми ответами. Только я закончу говорить, она мне предъявляет их по порядку: очкарик должен слушать классику, парень с длинными волосами рок и так далее. А по существу ничего не скажет. Я не понимаю, почему они должны. Почему нельзя делать то, что тебе нравится? Не попадает в формат возраста? А кто его устанавливает? Ерунда полная.
– М-да… наверно так и есть… – согласился он и занялся своей работой.
– Андрей Леонидович, у меня к вам еще вопрос: когда я устраивалась, Корягин сказал, что придется раскрывать преступления. Два месяца прошло, а ничего важного мы не сделали.
Со времен института я грезила мечтой задержать опасного преступника и привлечь его к ответственности.
– Мы же раскрываем, – ответил Данилов. – Три дня назад точку торговли спиртом закрыли, позавчера украденный с кладбища памятник из нержавейки нашли в пункте приема металлолома. Даже определили сдатчика. Угнанный у мальчика скутер отыскали… правда, случайно. Ну и что? Пацан счастлив теперь, значит, не зря свой хлеб едим. Сосед в Борисовке утащил аккумулятор у другого соседа. Раскрыли ведь?
– Разве раскрыли? Пришли в первый попавшийся дом и попросили в «Москвиче» капот открыть, а он там…
– Неважно. Дело-то оформили? Отчитываться будем – нам дополнительный плюсик поставят и премию выпишут.
– Это не то…
Данилов снисходительно улыбнулся мне и продолжил говорить:
– Чего ты хочешь, Лиля? Жестокое кровавое убийство и поиск неизвестного преступника по рецептам книжных детективов? Да боже упаси. За всем этим стоят горе и сломанные судьбы. Ты радуйся, что наш участок на окраине и здесь нет ни одного ночного кафе. Вот где первый опорный находится постоянно драки, поножовщина, кражи, наркотики. В том районе целых четыре увеселительных заведения. Что ни день, то обязательно кого-нибудь изобьют или из травматики поранят. Там пятеро участковых и два помощника. Я им не завидую. Постоянно их дрючат за низкую профилактику. Ты пока примечай и запоминай. С накоплением опыта у тебя сразу в голове защелкает, словно на компьютере: преступление могли совершить – Иванов, Петров, Сидоров. Задача участкового в первую очередь предупреждение преступлений, а не их раскрытие.
– Понятно... – протянула я разочарованно и углубилась в отчеты. Получается, самое интересное в нашей работе пройдет мимо меня…
На выходных я частенько бывала в гостях у Маши. Первый раз она встретила меня в синих вельветовых джинсах и желтой футболке. Было непривычно видеть ее без формы. Стройная, высокая, с темными волосами до плеч она казалась совсем юной и напоминала студентку. Взгляд, обычно строгий на работе, в домашней обстановке становился веселым и бесхитростным. Находясь рядом с ней, я не чувствовала разницы в возрасте. У Марии дома уютно. Стены украшали созданные ею картины. Мне настолько они понравились, что я посоветовала Маше открыть выставку в красном уголке ГУВД. Возможно, еще кто-то принесет свои работы, людей творческих много. Она обещала подумать. Мария предложила мне взять в знак дружбы какую-нибудь картину. Я отнекивалась, стало стыдно забирать то, над чем она трудилась не один день. Она все же настояла, и я выбрала пейзаж: одинокая лодочка в середине заросшего осокою и кувшинками пруда, а в ровной и спокойной глади воды отражается небо с облаками и лес с берега. В живописи я не разбираюсь, но эта картина наполняла мою душу непередаваемым очарованием. Я думаю, если художник смог передать красоту природы, то он уже мастер. Картину я планировала повесить в гостиной, но передумала и выделила ей место в своей комнате. Мама мне доказывала, что картины в спальнях не вешают, но я подозревала, что она ей просто приглянулась и потому она захотела заполучить ее хитростью.
Мария рассказала, как стала инспектором по делам несовершеннолетних. Когда-то она работала в школе учительницей географии. Ей бы в голову не пришло сменить профессию, но однажды она разговорилась со знакомой полицейской и та предложила перейти к ним.
– До сих пор не пойму, что меня заставило дать согласие… наверно соблазнилась погонами лейтенанта, – засмеялась она. – Поработала, потом дополнительную должность предложили – участкового уполномоченного.
– А где тебе труднее показалось – в школе или в полиции?
– Сложно сказать… Ученики сейчас сама знаешь какие и в школе ведь своя система. Если ты хорошая для учеников, то будешь плохой для всего педагогического состава. Наоборот тоже отвратительно, а балансировать на грани очень тяжело…
– Я знаю. Мама рассказывала. Она у меня обычный педагог в системе образования…
На банковскую карточку перевели долгожданную зарплату, и я напомнила Виталику о его обещании помочь мне в покупке недорогой иномарки. Я даже приблизительно не представляла, как она выглядит и в каком состоянии. Понадеялась на порядочность Виталькиного друга. Я торопилась и старалась быстрее управиться с делами, но освободилась только в семь вечера. Виталька уже ждал меня у опорного пункта, и мы сразу поехали к владельцу автомобиля. Несмотря на приподнятое настроение, я первым делом справилась у Виталика о состоянии его больного отца.
– Ему хуже, лежит и почти ничего не говорит, врачи сказали два-три месяца, а там… – ответил Виталий печально.
– Жалко конечно его, мог бы еще жить да жить…
– Согласен, он хороший человек, мне его будет не хватать. Многому нас с братом в жизни научил. Ты же знаешь – он бывший военный. Строгий, но не деспот. Требовал лишь, чтобы мы выполняли свои обязанности безукоризненно.
– Да, ты рассказывал, что следил за порядком в маленькой комнате, старший брат пылесосил и пыль протирал в гостиной, ну а мама – стирка, готовка…
Его мама, Нелли Федоровна, до знакомства со своим будущим мужем Львом Николаевичем работала в Саратовском театре драмы. Молодой лейтенант Лева как-то пришел на пьесу «Дядя Ваня», а в ней Нелли играла роль Сонечки – дочери профессора. Лева увидел ее и влюбился с первого взгляда. На следующий день купил большой букет роз и дожидался ее у черного хода театра. Так они познакомились и спустя год поженились. Потом Льва Николаевича направили в Галатов, и театральные подмостки Нелли пришлось оставить. Она устроилась в местный Дом Культуры, но Леву раздражало, что вечерами жены дома нет. Фактически вынудил ее уйти оттуда. Вскоре первый ребенок родился, через три года Виталька. Она очень переживала – любила творческую жизнь, поэтому едва Виталику шесть лет исполнилось, пошла в детский театр «Арлекин», который у нас в Галатове находится на Минской улице. Дети любили смотреть спектакли. Нелли Федоровна оденется в мужской тулуп, усы приклеит и Емелю изображает из сказки «По щучьему велению». Двумя разными голосами говорила: за себя и за щуку. Мальчишки очень мамой гордились.
– Испоганил ваш отец всю жизнь Нелли Федоровне. Я бы на ее месте не выдержала – давно бы развелась, – дернул меня черт за язык.
– Почему? – удивился Виталик.
– Потому что кроме семьи и кухни для нее больше ничего не существовало. Он запрещал ей работать. Когда твоя мама в детском театре играла, ему не понравилось, что представления шли с утра в выходные, и он вынудил ее уволиться. Видите ли, жена в воскресенье обязательно должна быть дома!
– Слово мужчины – закон. Мы не имеем права обсуждать личную жизнь родителей. Если отец требовал что-то, значит, так надо. Мы с братом даже в их ссоры никогда не вмешивались. Она всегда его обзывала дуболомом, а он ее – актрисулька… Лиля, ну не смотри ты на меня сердитыми глазами! Пойми – ну не наше это дело!
– Да что вы такое говорите, Виталий Львович! – саркастически усмехнулась я, но тут он остановил машину и сказал:
– Приехали.
Хозяин иномарки – черноволосый парень с раскосыми глазами представившийся Маратом – торжественно открыл гараж и выкатил оттуда «Хонду» синего цвета. Автомобиль из страны восходящего солнца предстал перед моим взором. Я знаю практически все марки, выпускаемые в Японии. Особенно неравнодушна к Тойотам: Карине, Королле, Авенсис и Хонде Одиссею. На этой машине сзади значилась загадочная и непонятная аббревиатура «Си-Эр-Икс».
– Ласточка, – нежно и с придыханием произнес продавец и ласково погладил рукой крышу автомобиля. – Лучше чем за женой ухаживал.
Я улыбнулась про себя, услышав подобное сравнение. По-моему, она похожа на лягушку перед прыжком. Я вообразила, как Марат держит на ладони земноводную царицу и, выпятив губы, целует ее. Я подошла к машине, а Марат и Виталик уставились на меня, ожидая реакции. Я села за руль, покрутила его и критически осмотрела салон. Чехлы на сиденьях в маленьких дырочках от попавшего на них когда-то сигаретного пепла – нужно менять. Потом вылезла из машины и отошла на несколько шагов, чтобы оценить «ласточку» издалека. Квадратный кузов, скошенная словно грани у зубила крыша, симпатичная морда придавали машине драчливый и спортивный вид.
– Жаль только две двери, – посетовала я.
– Три, – поправил хозяин.– Одна сзади.
– Это багажник, – не согласилась я.
– Как хотите – так и называйте, – не стал он спорить.
– Прожорливая? – поинтересовалась я расходом топлива. Ездить придется много, не хотелось бы всю зарплату тратить на бензин.
– Девять на сотню. Подвеска новая. Кузов антикором обработан, ни одной ржавчинки не найдешь, движок мощный – сто тридцать кобыл, работает тихо – на расстоянии метра почти не слышно, инжектор … – рекламировал владелец иномарку, по возрасту годившуюся мне в младшие сестры. Всего лишь на пять лет моложе.
– А коробка значит автоматическая? – еще раз заглянув в салон, спросила я.
– Да, автомат. Как раз для женщин.
Я сердито зыркнула на него глазами. Мой красноречивый взгляд означал: «Думаешь, женщины настолько тупые, что не смогут запомнить, как переключать шесть скоростей?».
– Мне без разницы – автомат или механика. Так, для ясности уточнила, – ответила я ему ледяным тоном.
Марат чуть смутился. Не сомневаюсь, он меня понял.
Я не слишком разбираюсь в автомобилях, поэтому перед покупкой начиталась различных советов на автофорумах. Правда, они мало чем помогли. Марат при мне проверил пружины, потом достал щуп из картера и продемонстрировал прозрачность масла. Придраться я ни к чему не смогла.
– Ну что берем? – спросил Виталий, когда я тщательно осмотрела машину и прокатилась пару раз на ней вдоль гаражей.
– Сколько хотите за свое чудо? – обратилась я к Марату.
Он назвал. Даже если учитывать рассрочку на четыре месяца, сумма не очень посильная. Я стояла и думала: брать или не брать. Владелец, видя мои колебания, скинул пять тысяч. Но все равно названная цена была не по карману, учитывая, что зарплату участкового я стану получать не скоро. Я нерешительно молчала. Марат, не дождавшись ответа, сбавил цену еще на пять тысяч. Я беззвучно шевелила губами, мысленно подсчитывая, сколько теперь денег отстегивать с каждой зарплаты и от чего придется отказаться в ближайшие месяцы.
– Дорого, Марат, ну не новая машина. Запчасти для нее проблематично будет найти. Сбрось еще десятку и кредит на восемь месяцев растяни. Мы все-таки друзья с тобой, сделай моей девушке скидку, – упрашивал Виталий.
Марат помялся немного для порядка и сдался. Торг закончился и стороны пришли к взаимному согласию. Я прикинула – получилось почти задаром. Почти…
– Завтра в ГАИ подъезжайте. Там и переоформим, – сказал хозяин машины.
– Я сейчас хочу уехать на ней, а в ГАИ завтра съезжу, – заявила я. Мне не терпелось забрать эту симпатичную «Хондочку».
– Куда торопиться, а если остановят? Страховки-то нет, – заартачился Марат.
– Ты забыл, где мы работаем, – важно сказал Виталий.
– А-а…ну да…
Вот так я обзавелась автомобильчиком, который впоследствии оказался действительно неплохим.
– Иномарку себе приобрела, – похвасталась я, зайдя в квартиру, и нарочито небрежно бросила ключи на трельяж.
Мама несказанно удивилась, узнав о покупке. Ей сразу захотелось оценить мое приобретение. Мы спустились во двор. С видом крупнейшего знатока автопрома мама, засунув руки в карманы домашнего халата, медленно обошла вокруг «Хонды». Несколько раз она вздыхала и порывалась сказать что-нибудь неприятное. В конце концов, улыбнулась и произнесла:
– Поздравляю! Умница! Правда, задница у нее какая-то странная, на гоночный автомобиль смахивает… но вроде хорошая машина.
«Тоже мне… эксперт…» – подумала я, но вслух не сказала.
– Садись, прокачу с ветерком, – предложила я и открыла ей дверь.
Мама обрадовалась как маленькая девочка, которую привели в парк и пообещали покатать на пони. Она резво уселась на сиденье и пристегнулась ремнем безопасности быстрее меня. Мы сделали парочку кругов по нашему городку и вернулись обратно. Маманя зачем-то поблагодарила меня, а ее глаза сверкали от удовольствия и восторга.
– А куда-нибудь путешествовать поедем? – спросила она.
– Обязательно! – пообещала я.
Проснувшись на следующее утро, я первым делом подумала, что автомобиль ночью угнали. Спрыгнув с кровати, я подскочила к окну и выглянула во двор. Мои страхи оказались напрасны: «Хонда» стояла на месте, а ее синяя крыша блестела в лучах утреннего солнца. С высоты шестого этажа автомобиль выглядел игрушечным.
Я до сих пор не привыкла к шестому этажу, потому что всю жизнь прожила на нижних этажах пятиэтажек. На балкон не решаюсь часто выходить: посмотрю вниз и тут же начинает кружиться голова. В эту квартиру мы с мамой переехали чуть больше полугода назад. Продали после смерти бабушки ее деревянный дом в селе Дергачи. После переезда я принялась обустраивать комнату по своему вкусу. Поклеила в ней бежевые обои, повесила бордовые шторы и поставила только самую необходимую мебель: компьютерный стол, платяной шкаф, просторное удобное кресло, диван-книжку и этажерку для книг.
Мама нашла мой дизайн чересчур аскетичным. Зато в кухне она осуществила все свои фантазии. По ее замыслу безвкусные рюшечки на шторах, тарелочки на стенах, крючочки с варежками-прихватками должны создавать уют. «Куда смотрит мужчина, попавший в квартиру женщины? На кухню!» – ответила она на мои критические замечания. Не знаю, какого мужчину она имела в виду: мужа нет ни у меня, ни у мамы.
Передвигаться по городу на колесах оказалось быстрее и удобней. Можно при случае и на обед домой смотаться. Возвращаясь с работы, я почти всегда подвозила Марию до подъезда.
Однажды нам позвонили с улицы Северной и сказали, что вероятно в одной из квартир скончался дедушка. Его не видели десять дней, а сейчас из квартиры исходит нехороший запах. Я ни разу не сталкивалась с подобными случаями, потому слегка струхнула. Покойников-то я уже видела, но они были «свежими» и не лежали по нескольку дней в своих домах.
– Ну что, Лиля, прокатимся до адреса? Боевое крещение для участкового, – предложил Данилов.
– Леонидыч, мне боязно, – сказала я, съежившись. В памяти всплыли яркие картинки из фильмов ужасов: черви, мухи, пауки…
– Да ничего такого страшного там нет, ты лучше скажи – духи есть у тебя с собой?
– Есть, а зачем вам?
– Не мне, а тебе. Под носом будешь мазать, протокол нужно составлять.
Никакие духи не смогут перебить жуткий запах смерти. Вид раздувшегося и начинающего разлагаться покойника вполне соответствовал моим представлениям. Пока я заполняла рапорт, меня несколько раз вывернуло наизнанку. Когда я закончила и сложила бумаги в папку, подошел Андрей Леонидович и предложил скинуться по триста рублей на водку.
– С ума сошли? Я не буду пить водку, – с отвращением отказалась я. – Она в меня не полезет.
– Это не нам. Мужиков с улицы нанять, чтобы отнесли труп в санитарную машину. Не сами же потащим.
– Так бы и сказали…
Данилов забрал деньги, ушел и через десять минут привел четырех мужиков затрапезного вида. Алкаши порылись на кухне в шкафах, нашли стаканы и щедро наполнили их водкой до краев. Выпили залпом, не закусывая, только понюхали корочку черствого хлеба. Быстро повеселели, замотали лица мокрыми полотенцами и принялись перекладывать лопатами мертвого дедушку в мешок.
Я выскочила на улицу и спряталась за березой, уткнувшись носом в кору. Пусть тащат труп по лестнице без моего присутствия. Когда самое ужасное осталось позади и санитарная машина уехала, я вернулась к дому. Данилов вручил мужикам еще пару бутылок сорокоградусной. Они поблагодарили его и ушли.
– Запомнила, как все делается? – спросил меня наставник, когда мы сели в машину.
– Да, а где мужиков брать?
– У гастронома обязательно кто-нибудь из тунеядцев околачивается – деньги у прохожих клянчат. Подойдешь, даже если всего один «бухарик» там будет, обратишься к нему и тебе быстро помощь организуют. Такса разная.
– Поняла, но не хотелось бы, чтобы подобное происходило часто.
– Часто не придется, но два-три раза в год стабильно, так что не расслабляйся тут без меня, – пошутил он.
– Спасибо, утешили…
– Да лучше на такой вызов съездить, чем горбатиться целый день саженцы высаживать.
– Какие саженцы? – опять удивилась я.
– Начальству для отчетности нужны красивые общественно-полезные дела, вот каждую осень направляют город озеленять.
– Идиотизм! Что полиции больше нечем заняться? – эмоционально возмутилась я.
– Как говорят – руководству сверху виднее. Ты меня в штаб отвези, а сама можешь домой ехать, отпускаю.
Я высадила своего напарника у дверей опорного и не успела отъехать, как к машине подбежала Юля Самойлова из ППС.
– Лилия Сергеевна, а вы не в сторону Солнечной? Подвезете? – спросила она.
Я согласно кивнула головой. Приятно, что она обратилась по имени-отчеству, но, может, просто соблюдала субординацию. Юля опустилась на сиденье, несколько раз чертыхнулась, пытаясь обвязать свое крупное тело ремнем безопасности.
– Уф… – произнесла она, когда замок защелкнулся. – Машинка-то хорошо бегает?
– Да ничего так. Юркая, быстрая, послушная, – ответила я сдержанно, видя, что ей хочется втереться ко мне в доверие.
– Что-то запах какой-то непонятный в салоне, – сморщила нос Юля.
– Дед на квартире помер десять дней назад, ездили оформлять. До сих пор в себя не могу прийти.
– Первый раз ездила на такое? Поздравляю. В следующий раз, прежде чем входить в квартиру, выкури пару сигарет, не так ужасно будет. Они нюх малость притупляют.
– Попробую, спасибо за совет.
Юля повернулась ко мне и, посмотрев жалобным взглядом, попросила:
– Можно я буду приходить хоть иногда чай пить? Вы с Меркушевой меня сторонитесь, а так хочется во время работы с вами поболтать. Надоело только с мужиками общаться. Данилов меня вообще терпеть не может. Два года прошло с того случая, а он еще дуется.
– Что за случай? – полюбопытствовала я.
– Он тебе не рассказывал?
– Нет.
– Нашего командира роты Инусова Сергея Романовича повысили: предложили перейти в убойный отдел. Мы решили это дело отметить. Собрались у него дома. Данилов пришел, Мария, ППСники в обязательном порядке. За столом также присутствовал Митрофанов из первого опорного с женой. Вечер проходил нормально и весело до тех пор, пока хозяйка не подала голубцы. Митрофанов попробовал и давай нахваливать жену Инусова, мол, какая хозяйка хорошая, такие вкусные голубцы состряпала. Потом повернулся к своей жене и говорит ей громко, чтоб гости слышали: «Вот видишь, какие голубцы должны быть? А ты что мне наготовила неделю назад? Они у тебя г..ом воняли на всю квартиру. Я их ел холодными и нос затыкал». Жена Митрофанова покраснела, голову опустила и молчала. Я рядом сидела, услышала его речи и прям взбесилась. Поднялась из-за стола да как дала этому гурману кулаком по башке. У него голова аж в плечи ушла, зато язык свой поганый прикусил. Я крикнула ему: «А сам ты, сволочь, не мог приготовить?! И зачем ты жену, скотина, прилюдно позоришь?!». Скандал, конечно. Я человек прямой и справедливый, не смогла промолчать. Данилов начал заступаться за Митрофанова: «Юля, это не твоя семья. Не вмешивайся!». Я и ему сгоряча влепила, он упал… Кулак, видишь, у меня какой? С тех пор не здоровается…
«Вот так Юля!», – подумала я с восхищением и перевела взгляд на кулак. Он совсем не похож на мужской, но все равно крупный и вполне можно себе представить, что почувствовали Данилов и Митрофанов.
– Ну ты даешь, Юля! Молодец! Чай обязательно позовем пить! – пообещала я. Разве можно отказать? Ведь у меня тоже развито чувство женской солидарности.
– Останови здесь, – попросила бывшая чемпионка по дзюдо припарковаться у супермаркета и показала рукой: – Вон мой Андрей стоит, ждет, головой вертит.
Я остановила «Хонду» у тротуара. Юля, посчитав, что мы подружились, фамильярно шлепнула меня ладонью по спине, захлопнула дверцу машины и направилась к своему супругу.
– Пока! – попрощалась я, высунувшись в окно.
Муж у нее оказался высоким, чуть худощавым и с черными усиками. Позже я узнала, что он работает на одном из городских предприятий электромонтером и к спорту не имеет никакого отношения. Такие разные…
Я включила радио, нажала на газ, вырулила с парковки на проспект и устремилась в сторону дома. Асфальт на главной улице недавно заменили, трасса стала гладкой, и жители Галатова, соскучившиеся по нормальным дорогам, поспешили окрестить ее хайвэем. Пролетев три километра на большой скорости, я попалась гаишникам. Лейтенант ДПС, мой ровесник, смущенно слегка пожурил меня и отпустил. Ворон ворону глаз не выклюет.
– Старайтесь не нарушать. Лето… дети везде бегают, – только лишь сказал он.
Дома я быстренько разделась, бросила китель и юбку в тазик, насыпала туда порошок и залила водой. Форму пришлось замачивать дважды, а потом еще и полоскать в трех водах. Очень боялась, что въедливый трупный запах останется навечно. Сама я долго отмокала в ванне с пеной.
Ночью мне приснилось черт знает что: будто бы я опять оформляю рапорт на мертвого дедушку, а забулдыги тем временем где-то потеряли мешок с трупом. Мы с Даниловым, соседи и посторонние зеваки кинулись его искать, но нигде не нашли. Поднялся невообразимый переполох, и я проснулась.
продолжение http://www.proza.ru/2015/03/04/242