Далёкий 1977 год. Ещё жив Советский Союз и его руководитель Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев. В далёком Казахстане служат русские парни, считая дни до дембеля. Мечтают вернуться домой к своим девушкам, к своим семьям и друзьям.
Город Степногорск, рядышком с ним станция Аксу и посёлок Заводской. А там и до уранового рудника рукой подать, где каждый день ровно в полдень (хоть часы проверяй) звучат взрывы. Из казармы, где расположился комендантский взвод, хорошо видно облачко дыма и пыли, взмывающее над рудником в это время. И мчатся тяжёлые грузовики по спирали рудника и везут свой груз в потайные заводы, надёжно скрытые от любопытных глаз. А в редких лесозащитных полосах, расположенных в бескрайних казахских степях, запросто можно наткнуться на секретный охранный объект, где несут свою службу ракетчики и мотострелки, десантники и танкисты, химики и связисты. А порой можно встретить и морских пехотинцев, которые прибыли в казахские степи для прохождения спецподготовки на местных обширных полигонах.
В мае, в отдельном комендантском взводе, на смену отслужившим бойцам-старикам, пришли молодые новобранцы. Командир взвода - прапорщик Былейко, построил молодых солдат отдельно от всех. Произнёс краткую речь: поздравил их с прибытием в родную казарму, пожелал успехов в боевой и политической подготовке, выразил надежду, что они будут служить своей стране верно и честно. После чего стал называть их по фамилиям и распределять по отделениям. Молодые солдаты своей новенькой формой, сидевшей на них неуклюже; своей неопытностью во всех солдатских делах, своей растерянностью и робостью, - резко отличались от своих опытных товарищей по службе. Все, кроме одного - стройного, среднего роста, хорошо сложенного парня, отличавшегося от всех уверенным поведением, достоинством и независимостью. «Рядовой Цинриков!» - скомандовал взводный. «Я!» - отозвался этот, самый бравый новобранец. И голос его был под стать его внешнему виду, уверенный, громкий и чёткий баритон. - «Второе отделение!» - «Есть!». И он строевым шагом подходит к нашему второму отделению, останавливается против меня и говорит: «Разрешите, я встану перед вами, я вас чуть повыше ростом». Я глазами показываю ему, что надо подойти к командиру отделения и доложить ему о прибытии. Но уже поздно. Мой командир отделения командует: «Рядовой Цинриков, отжаться двадцать раз!». Вот так Витя Цинриков был принят в нашу дружную армейскую семью.
На наш отдельный взвод была возложена задачи по несению гарнизонно-караульной службы. Мы охраняли: воинскую часть, расположенную в посёлке Заводском; гарнизонную гауптвахту; пост № 4 – склад со стрелковым вооружением, продуктами, одеждой, обувью и прочим солдатским имуществом. А кроме того: несли патрульную службу; участвовали в качестве линейных на парадах; разыскивали сбежавших солдат; привлекали нас и на другие ритуальные воинские церемониалы. Служба была тяжёлая и ответственная, фактически не оставлявшая свободного времени, без праздников и выходных. Взвод был дружным, спаянным коллективом. Конечно, над молодыми солдатами подшучивали и требовали с них больше, и контролировали особенно тщательно. Но издевательств и явных оскорблений не допускалось. А тех, кто забывал это правило, одёргивали жёстко и командир взвода, и командиры отделений.
В армейскую жизнь, Витя Цинриков, вошёл с небольшими приключениями. До армии он успел: получить первый спортивный разряд по самбо; научиться играть на гитаре и петь популярные песенки; охмурить красивую и умную девушку, которая ждала и помнила его почти три месяца; прочитать массу умных книг; сочинить с десяток стихов о любви, о природе и, бог знает, о чём ещё. Всё это позволяло ему думать о себе, как о личности неординарной, самобытной и яркой. Но суровая армейская жизнь частенько не соглашалась с ним и напоминала ему о том, что он всего лишь самый маленький винтик в гигантской военной машине Советской Армии – рядовой солдат, молодой и неопытный боец. На второй день службы рядовой Цинриков обратился к командиру взвода с просьбой: предоставить ему время для занятий, поскольку в его жизненные планы входила учёба в институте. Всё отделение с наслаждением подслушивало его разговор с прапорщиком Былейко, а потом наблюдало результат их общения. Когда всё отделение отдыхало положенные полчаса после обеда, рядовой Цинриков наводил порядок в уличном туалете, рассчитанном на пятьдесят посадочных мест. Это несколько поубавило у него интерес к знаниям. На четвёртый день службы, после марш-броска на шесть километров, взвод после построения услышал команду: «Вольно!». Расслабившийся, рядовой Цинриков, не дождавшись долгожданной команды: «Разойдись!», вышел из строя покурить. Наказание последовало незамедлительно. Пока все курили, Витя наводил порядок в казарме с тряпкой в руках. Набивая синяки и шишки в своей душе, мой друг, Витя Цинриков, постепенно приходил к выводу о необходимости нести службу в соответствии с Уставами Вооружённых Сил Советского Союза. А через два месяца, рядовой Цинриков, получил внеочередной отпуск на Родину за образцовое выполнение своих служебных обязанностей. В истории нашего подразделения это был первый случай такого рода.
Пост №4 находился в двух километрах от гарнизонной гауптвахты, где по совместительству располагалось караульное помещение, и представлял собой типичный армейский склад. Со всех сторон здание склада было огорожено высоким забором и колючей проволокой. Массивные металлические двери и маленькая пешеходная дверка в них дополняли скудный пейзаж. Служба часовых заключалась в хождении по периметру здания, длиной примерно 400 метров, в течение четырёх часов. После чего приезжала, а чаще приходила, караульная смена с разводящим. Все часовые должны были знать в лицо солдат – холодильщиков, обязанностью которых было следить за исправной работой холодильных систем склада. Система проверки холодильщиков была настолько мудрёной, что они предпочитали, открыв своим ключом пешеходную дверку в металлических дверях, подождать, пока часовой уйдёт за стенку склада, и без всяких заморочек пройти в своё служебное помещение. Конечно, это было нарушение правил, но ведь правила и созданы для того, чтобы их нарушать. Во всяком случае, ни один из холодильщиков не был наказан за такие отступления от правил …. до тех пор, пока на пост №4 не заступил бравый солдат, Витя Цинриков.
Ефрейтор, Фёдор Ларионов, как раз и был тем солдатом – холодильщиком на котором отлаженная система охраны поста дала сбой. Это был ветеран воинской службы, которому через несколько месяцев предстояло увольнение в запас. У него за спиной, надёжно укрытая гимнастёркой, была спрятана резиновая грелка с самогоном. Эту грелку ему перебросила через забор воинской части в условленном месте и в условленное время девушка, с которой у него были серьёзные отношения. По пути на дежурство, Федя несколько раз прикладывался к грелке губами, чтобы служба текла незаметно и быстро. Но укорачивая время службы в армии, самогон давал и отрицательный эффект – потерю бдительности. Вместо того чтобы осторожно приоткрыть дверку и подождать, когда часовой скроется за углом, ефрейтор раскрыл её настежь сильным пинком и сразу же ворвался внутрь поста №4. На его беду там нёс службу мой друг, Цинриков Витя. Определив опытным взглядом, что перед ним молодой солдат – новобранец, Федя – холодильщик, в нарушение всех инструкций бодрым шагом поспешил к своему месту работы. - Стой! Кто идёт? - строго по Уставу обратился к нему часовой. - Пошёл ты … - послал молодого солдата по известному всем русским людям адресу, ветеран воинской службы, продолжая свой путь. И новая команда: - Стой! Стрелять буду! - его тоже не остановила. Раздался выстрел, к счастью, как и положено, в воздух. Самозарядный карабин Симонова, или попросту СКС - грозное оружие, и оно было теперь направлено прямо в грудь нарушителю. Действие самогона закончилось. Ошеломлённый таким развитием событий, Федя Ларионов потерял способность к самостоятельным решениям. Что делать дальше он не знал и часовому пришлось прийти ему на помощь. - Ложись! – последовала чёткая команда, - Ползком вперёд, марш!
Надо сказать, что мой приятель, Цинриков Витя, действовал строго по инструкции. А она предусматривала в таких случаях задержание нарушителя, подачу сигнала тревоги в караульное помещение и выполнение боевой задачи по охране и обороне порученного поста. А чтобы нарушитель не мог сбежать или напасть на часового, он должен был передвигаться впереди часового ползком. В случае неповиновения часовой обязан был применить оружие.
Через пятнадцать минут прибыла машина с начальником караула и тремя караульными. К этому времени нарушитель успел преодолеть ползком почти два круга вокруг склада, до крови стерев о бетонные плиты локти и коленки. И, так и не приступив к своим должностным обязанностям, был направлен на гауптвахту. По факту нападения на пост (так рассматривалось это происшествие, поскольку было применено оружие) было возбуждено уголовное Дело. Но потом было принято мудрое решение не выносить мусор из избы, Дело закрыть, а нарушителя отправить на дембель самым последним, разрешённым Законом числом. А главному герою, Вите Цинрикову, объявили благодарность перед строем товарищей и, в качестве поощрения за образцовое выполнение служебных обязанностей, предоставили внеочередной отпуск на Родину.