Я прихожу домой, а в голове звучат церковные песнопения: «Плачу и рыдаю, егда помышляю смерть…», «Бога человекам невозможно видети, на Него не смеют Чини Ангельские взирати…». Поётся, и на душе тихо и торжественно.
Сегодня снова было отпевание. Женщина довольно молодая, полная, с многоскладчатым подбородком и расплывшимся спокойным лицом. Дедок и старушка льнули ко гробу, держались за него, без конца что-то поправляли на усопшей… И батюшка не выдержал, прервал службу: «Оставьте усопшую в покое. Чего вы её теребите?».
Дедок всё коротко вскрикивал, старушка уговаривала не кричать. Усопшая, инвалид, диабетик, была, видимо, для них светом в окошке, они явно не могли поверить в её смерть. Уходя, старушечка допытывалась у меня, можно ли положить в гроб очки умершей. Я ответила, что ТАМ они ей ни к чему, а тут как память останутся… Но ответ её не устроил. Так и ушла, неспокойно оглядываясь…
Оплатить требу осталась молодая женщина, пропахшая табаком. Рядом переминался вертлявый молодой человек, где-то я его уже видела. Я сказала, что за панихиды на весь год, за сорокоуст и прочее в лавку подают тысячу рублей, за свечи – отдельная сумма, а за само отпевание жертвуют на храм сколько смогут, цен нет. Она подала две тысячи, взглянула на вертлявого, он кивнул головой. И тут я его вспомнила. Он из ритуального агентства. Они говорят клиентам, что устроят отпевание, и люди уже жаловались, что, якобы, уже оплатили отпевание в ритуальной конторе, а в церкви ещё тянут из них деньги. Ну тогда и «отпевали» бы в конторе, а не везли в храм… Вертлявый и помолился бы…
Несчастным покойным, конечно, не до того, сколько и кто пожертвует за чин отпевания… У них ТАМ свои проблемы, более серьёзные. Ждут мытарства, на каждом банды бесов будут пытаться присвоить драгоценную душу себе… Усопшему нужна молитва, молитва… Если бы этим занялись родные в храме, по пути на погост, у могилы, на поминках, дома в тягучей тишине…
Покойников я не боюсь и не брезгую. Спокойно устраиваю венчик на лбу, укладываю крестик и иконку… Но на днях затрясло – отпевали молоденького мужчину, двадцати трёх лет от роду… Отравился водкой, уже третий за новогодние праздники… Лежит как живой… От мамаши разит перегаром за версту, и услышала только одно, бесстрастное: «Натворил-то чего…». Мало кто плакал, толпа молодых заполнила храм… Поговорила с ними, о том, чтобы рюмку водки с хлебом не ставили на поминальный стол, а зажгли бы свечу перед иконкой и помолились бы за усопшего… Сказала о мытарствах… Один юноша хмыкнул: «Интересное мировоззрение…». Но, впрочем, беззлобно. Ему, похоже, вправду интересно было поговорить на эти темы, но времени не было. Успела сказать: «Фильм видели «Живой»? Там кое-что есть, над чем стоит подумать… Найдите в инете…»…
Высохших старушечек обычно хоронят очень спокойно, иногда нет ощущения, что человек умерший лежит в гробу. Иссохшее тельце, остаток бренный, а хозяйка его уже где-то совсем далеко, уже улетела, ушагала, там её заждались…
Бывают богатые родственники, важные, в мехах, скудные на подаяние на храм и батюшке… Бывают скромно одетые и щедрые, это редко… Такие и к нам, тёткам в лавке, благоволят, доброе слово скажут. Диких рыданий и кликушества не слышала практически, хотя бывают очень тяжёлые, переживательные расставания. Тогда не выдерживаю, тоже плачу… Иногда после ухода людей дышать нечем, словно воздух сгущается…
Как-то вместо нашего батюшки, которого вызвали по делам в епархию, служил священник из другого храма. Он всё делал немного не так – недогоревшие свечки не велел собирать, а сказал расставить по подсвечникам. Иконку оставил в гробу, а не вручил родственникам, как наш… А потом обратился с кратким словом: «Вы сегодня будете прощаться с умершим. А знаете, что такое «прощаться»? Оно – от слова «простить». Вы должны попросить прощения у того, кто умер. Но это достаточно легко. Гораздо труднее постараться самому простить усопшего! Простите ему долги, обиды, отпустите его с миром. Это будет настоящее прощание…». Очень впечатлили его слова…
А однажды хоронили строгого, светлого старика. И с первых мгновений, как началось отпевание, меня вдруг охватило ощущение праздника, торжества. Удивительно, но душа едва ли не ликовала. Я до сих пор помню это отпевание. Глянула потом, когда огарки свечей собирала, в лицо усопшего. Ничего особенного, обычный дед… Но на душе было удивительно хорошо…
Фото "Уходящий в туман", автор Анатолий Лисовский