Пути Господни неисповедимы Часть 2

Анна Дмитриевна Степанова
                Женщины - слабый пол?      

       Ребёнок в доме – это ежеминутное открытие. На десятый день нас пришла навестить знакомая врач-педиатр, будущая крёстная Лидия Семёновна Жеравина. Она была удивлена, что Иришенька хорошо держит головку. Первое время Иришенька очень хорошо развивалась, к 4 месацям она догнала и перегнала сверстников.
Я купила самый дешёвый фотоаппарат «Смена-8» и старалась запечатлить интересные моменты нашего развития. Снимала иногда сериями, получалось живое представление о каком-то действии. К примеру, первые именины 6 месяцев. Интересно наблюдать, как меняется выражение лица: совершено серьёзно, внимательно встречает гостей - соседских детей, словно спрашивает: «Кто этот мальчик с такими красивыми цветами»? И вдруг личико озаряет волшебняя детская улыбка. Подпись под фотографией: «Как приятно получать цветы даже в этом возрасте».
       Пожалуй, ничто так не вдохновляет на творчество, как ребёнок. В год я попыталась снять сценку из будущей жизни. Получилось интересно: Иришенька рассматривает журнал мод, что-то выбирает, потом я дала ей сантиметр, она снимает мерку, и следующий кадр - смотрит показатели. Подпись: «Портниха. Это в жизни пригодится». Хотелось, чтобы всё осталось в памяти: и виды, и движения, и голос. Правда, современной техники тогда у меня не было. И всё же я записывала на старом магнитофоне «Адидас», который был куплен на последнем курсе института и служил мне и в Кустанайской области, и в Алма-Ате. На нём-то и удалось записать: как работает её насосик, совешенно неподражаемые звуки детского лепета, смеха, плача и т.д.
       И вдруг - совершенно неожиданный визит Ивана и его жены Натальи. Мотив к этому странному визиту я узнала позже. Лидия Семёновна хорошо знала Наталью и как-то при встрече сказала ей, что у её детей растёт сестричка и ей нужно помогать. Мне такая мысль в голову не приходила. Я сама ему помогала, сколько могла. Из всей этой ужасной сцены я запомнила на всю жизнь слова Ивана, который старался оправдаться перед женой: «Она сама виновата - сама хотела ребёнка». Перепалка велась между супругами и моей мамой. В конце концов Иван написал расписку, что будет платить алименты. Но так ни один рубль не потратил на своего ребёнка. Тем не менее Ирина никогда не слышала от меня осуждения в его адрес. Так сложилась его судьба. Я сама должна была решать свои проблемы и, главным образом, в моральном плане. Вот когда я по-настоящему ощутила всю сложность положения своего и моего ребёнка. По этому поводу я очень часто говорила сама с собой. Решение было однозначным: «Я должна сделать всё возможное, чтобы мой ребёнок ходил с поднятой головой».         
       Задача была не из простых. День и ночь я об этом думала. Сейчас, когда я много читаю духовной литературы: А.Свияш, Н.Правдина, О.М.Айванхов, «Агни Йога» и т.д., считаю что мой пример - яркая иллюстрация понятия «мысль материальна». Совершенно убедительно, что мой жизненный путь был предопределён свыше. Посылая мне сложнейшие испытания, ангел хранитель всегда был со мной рядом. Приведу такой пример: мы с Иришенькой спали в зале, а бабуля (так мы стали называть мою маму с появлением Иришеньки) - в смежной спальне. Глубокая ночь. Слышу в коридорчике, где у нас был маленький туалетик, какой-то шорох. Зажёгся свет. Думаю, бабуля пошла в туалет. Вдруг слышу, в спальне бабуля храпит. Я поняла, что кто-то вошёл в квартиру. Прижала к себе доченьку и кричу что есть силы. Вскочила бабуля, побежала к двери - мужчина спускался по лестнице. Подобные случаи повторились три раза, когда мы жили на новой квартире. Прошло немного времени после того, как мы  вселились. Как-то утром встали - дверь не просто отрыли, сняли с петель. Пришлось мне просить с работы мастеров. И совсем курьёзный случай. У нас был замечательный пушистый чёрный кот с белым галстучком. По вечерам я его выпускала на улицу. Как-то утром встаю - наш Графанюшка гуляют по комнате, и какой-то сквозняк везде. Иду дальше - окно и дверь  открыты. Взяли на кухне яблоки, но дальше никто не прошёл. Я думаю, ангел хранитель всегда с нами. Иначе как объяснить - вошли несколько раз ночью явно не с добрыми намерениями, но дальше какая-то сила не пустила. Ирина тоже много читает духовной литературы, и все эти примеры на её памяти, но она склонна понимать эти чудеса как стечение обстоятельств. А я думаю, здесь тайна. Даже много читая, мы всё же мало верим.
       После того скандального визита Иван приходил ещё дважды. Один раз в канун 1976 Нового Года. Уже стемнело. Звонок. Открываю – Иван. 
- Пришёл поздравить с Новым Годом.
Подходит к столу и вынимает бутылку водки.
- Ты что не можешь найти себе достойного собутыльника?!
- Ну ладно, мать, можно я немного посижу?
Сам навеселе.
- Сиди, коль зашёл.
Он без приглашения положил себе в тарелку колбаски, салатику.
- Ну ладно уж, закуси, выпить иди к Борису. Там тебе будет веселее.
Он помялся, разговор как-то клеется, не спеша освободил тарелку. Встал, переступая с ноги на ногу направился к двери.
- Простите меня, ну я пошёл.
А сам стоит, явно ждёт приглашения остаться.
- Конечно иди, и бутылочку захвати.
А второй раз заявился через год в феврале 1977 года. Иришеньке 2 года и один месяц. Она только начала учиться говорить и наряду со словом мама часто повторяла «папа, папа»... На этот раз Иван пришёл часов в 11 утра, трезвый как стёклышко. Мы выпили чаю и пошли на выставку. Иришеньку посадили в саночки, и Иван взялся везти. Мы об этом эпизоде никогда не вспоминали. Я была очень удивлена, оказывается Ирина это помнит. И сейчас сама мне напомнила. Вот таинства детской памяти! Отдельные эпизоды врезаются даже в самом раннем возрасте и остаются на всю жизнь. Тогда она воспротивилась, чтобы саночки вёз отец, раскапризничалась, и пришлось мне везти. На выставку мы пошли не только прогуляться, но и убрать в доме, где работала мама. На сей раз Иван не скрывал своего желания.
- Я опять один, я мечтаю только о тебе.
- Нет, мой друг любезный, спасибо тебе за подарок. Ирину я воспитаю сама, а ты иди, воспитывай своих детей.
       С тех пор Ирина больше никогда не говорила слово «папа». В чём тут секрет - трудно сказать. Как осознал ребёнок, что ей не нужен папа, что её мама и папа в одном лице? Но это истинная правда.
       После этого он больше не приходил. До 3-х лет Ирина была здоровеньким ребёнком. Мы каждый день ходили на Выставку с утра с бабулей, к вечеру со мной. Иришенька с маленькой леечки поливала цветочки, понимала природу как живое, близкое. Дома у меня было много пластинок с музыкальными детскими сказками. И всё-равно на ночь я читала ей стихи, и она удивительно быстро запоминала. В 4 года я продолжила запись на магнитофонную ленту. Катушка самого большого размера по 250 минут с обеих сторон была заполнена. Были записаны все стихи Чуковского, много Маршака и другие. Правда, многие буквы она не выговаривала. Получалось, например, так:
 -  «И лумяная руна в небе задложала»
Эта запись до сих пор у меня есть.
       Капризы были редко, и у меня было хорошее средство их быстро останавливать. Елена Никитична, моя учительница по русскому языку и литературе, приехала к нам в гости с Украины. Она была свидетельницей, когда Иришенька закапризничала. Я подошла к ней и отвела её в спальню, нежно приговаривая:
- Мамочка не любит, когда ты плачешь. Ты поплачь здесь одна, успокоишься и тогда выйдешь.
Через минуту она выходит с очаровательной улыбкой. Елена Никитична похвалила меня за такой педагогический приём.
       А как не вспомнить случай с моей помощницей! Я купила большую сумку помидор. Ирина пытается мне помочь, берёт за ручку и плачет на всю улицу:
- Я сама несу, дай мне, я сама. Так мы с рёвом шли до самой квартиры. Но это был не каприз, а добрый порыв. Мне оставалось сказать:
- Кушай хорошо. Быстрей рости, и ты будешь хорошей помощницей.
       С 4-х лет Ирина стала часто болеть ангиной. Надо отметить, что в Алма-Ате, особенно зимой, очень сильный смог. На Жарокова часто дома на противоположной стороне едва видно. И от этого нет никакого спасения. Однажды Ирина очень сильно заболела, и был даже приступ судорожного синдрома. Я сидела над ней всю ночь, и передо мной вставали картины первого дня войны, наши скитания по лесу. Я решила написать поэму «Седрце матери». После рождения Ирины откуда-то проклюнулась способность к стихоплётству. Но написание поэмы «Сердце матери» давалось мне очень нелегко. Все страшные картины всплывали перед глазами и переживались с новой силой. Замысел - одно, а до доведения до нужной кондиции прошло ещё полгода. Я послала текст Елене Никитичне и получила восторженный отзыв. Многим читала знакомым, и все были глубоко тронуты. И, наконец, решила опубликовать.
       Ко мне на приём пришла журналист Людмила Грейц. Пикантная, красивая молодая женщина любезно благодарила меня за рентгенобследование. Я решилась попросить у неё совета. Отдала ей текст. Ох и помурыжила она меня! С виду она как будто всё готова для тебя сделать, но, видете ли, она - суперпрофессионал, до которого нам не дотянуться. Я уж, извините, расстелалась перед ней как могла. Когда её положили в больницу в онкогинекологию, ходила к ней с передачками и букетиками. Всё у неё обошлось благополучно, выписали, и тут она мне выдала:
- Знаете, Анна Дмитриевна, в Ваших стихах не хватает профессионализма. И вообще, это не стихи. Если бы это прочитал Олжас Сулейменов, он бы сказал, что это - сопли. Моё стихоплётство как корова языком слизала. Но, естественно, я не смирилась. Обращалась за поддержкой и в издательства, и к известным писателям И.П. Щеголихину, Ю Герту. Мне сочувствовали  и выдавали беспощадный вердикт – это не стихи. Теперь-то я знаю, это стихи, способные глубоко волновать людей. Но как пробить стену непонимания человеку, не входящему в круг профессионалов-литераторов?! 
       Снова я с головой погрузилась в работу. Мне нужно было найти слабое место в нашей специальности. Когда читаешь книги по рентгенологии, а их море, кажется всё уже открыто и приткнуться некуда. На практике часто хочется получить лучшего качества снимок тонкой структуры рельефа желудка. Но не получается - не соответствует качество контрастного вещества. И тут мне пришла в голову волшебная мысль - добавить буквально две капли яичного желтка в густую пастообразную взвесь бария, и на глазах изменились реологические свойства суспензии. Вот это находка так находка! Я помню, Дмитрий Поликарпович всё маялся над проблемой улучшения свойств бариевой взвеси. Добавлял КМЦ (карбоксиметилцелюлозу) и ещё что-то. Всегда таинственно, с умным видом. В это время «светила-рентгенологи» увлекались получением микрорельефа желудка. В.С. Пручанский, Ю.Н. Соколов, К.Б.Тихонов добавляли карбоксиметилцелюлозу и много разных других веществ. Не буду вам забивать голову. Это возвышало их над всем обществом рентгенологов. В общую лечебную сеть диспергаторы не поступали, и нам исследование на тонком уровне было просто недоступно. А тут каждый может сделать исследование на высоком уровне и даже сразиться со светилами. Так-то оно так, но необходимо научно доказать. И тут мне Господь посылает пощников, без которых я - нуль с маленьким плюсиком за наблюдательность, логику и стремление победить. Первый мой ангел-хранитель - Владимир Васильевич Коломойцев - фотограф с выставки. Благодяря ему я имею сотни фотографий чернобелых, цветных и слайд с моей Иришеньки. А главное, Владимир Васильевич помог мне сделать с лучших рентгенограмм качественные фотографии.
       Чтобы изучить изменение коллоидных свойств бариевой суспензии под влиянием яичного желтка я по совету коллеги Анны Рахметовны обратилась на кафедру коллоидной химии к доценту Аманжоловой Евгении Степановне. Такие люди есть, но их единицы. В назначенное время я пришла на кафедру коллоидной химии. Евгения Степановна встретила меня с готовностью сделать всё, что от неё зависит. Вот уж истина - хорошего человека должно быть много. Высокая, грузная женщина направилась в лабораторию. Она шла вперевалку, ей трудно было нести свою исполинскую, монументальную фигуру. В ней сочеталось высокое достоинство, истинная интеллигентность и какая-то робость, кроткость, желание всем прийти на помощь. Это было заметно даже по тому, как её приветствовали, когда мы шли в рабочую комнату. Я ей предоставила материал для исследования: пастообразную суспензию бария и яйцо. Мы здесь же сделали пробу - в небольшое количество пасты добавили буквально две капли желтка, и через минуту суспензия стала жидкой. Евгения Степановна была просто поражена и пообещала через неделю сделать седиментационный анализ. Правда, на это ушло более двух недель, и когда я пришла, меня просто поразило, какой объём работы пришлось ей выполнить. Ученическая тетрадь в клеточку была полностью заполнена расчётами мелким почерком в каждой клеточке без пропусков. Её лицо сияло - настолько был поразителен результат. Представьте, крупные частицы размером 33-38 мкм уменьшились с 67%  до 6%, а мелкие возросли. А в растёртом предварительно барие крупных частиц в осадке вообще не определялось. Она тут же потянула меня в кабинет зав кафедрой доц К.Б Мусабекова и представила меня и полученный результат как достижение коллоидной химии на практике. Она пригласила меня помогать при исследовании вязкости на ротационном визкозиметре «Реотест» в физико-химической лаборатории полимеров Института химии Казахской АН. Мы подружились. Она была у нас в гостях, и я с Иришей - у неё. У неё - большой старинный дом, оформлен в стиле казахской культуры. Высокие потолки с каймой казахского орнамента и пейзажами Заилийского Алатау. Кабинет мужа, известного казахского филолога Сарсена Аманжоловича Аманжолова, участника ВОВ, напоминает музей. В центре - большой портрет, написанный маслом, и книжные шкафы, с потолка до пола заполненные книгами. Всё как было при жизни... Это место гордости и почетания семьи. Хотя С.А. Аманжолов давно умер, Евгения Степановна свято хранила память о нём. У Евгении Степановны отец русский, мать - украинка, но по складу характера она - восточная женщина - всегда покорная и заботливая, любящая жена и мать. Её младшая дочь Алия рассказывала:
- Мама свято соблюдала казахский обычай гостеприимства. У нас постоянно были родственники и просто знакомые из аула. Всех надо подобающе принять, накормить и своих четверых детей и мужа не забыть. Я не знаю, когда мама успевала всё делать, но у нас всегда был полный погреб заготовок, всегда на первом месте отец, дети, а в университете – работа, студенты и коллеги. А на себя у неё просто времени не хватало.
Её комната - маленькая спальня, в ней - большой книжный шкаф и кровать. Евгиния Степановна объясняла мне премудрости незнакомого мне предмета коллоидной химии как коллеге, подбирала мне литературу, чтобы я имела понятие о поверхностно активных веществах. И всегда ещё давала баночку вкуснейшего салата с собой.
       Вечная ей память. В одночасье она стала просто таять. Обострились все болячки: сахарный диабет второго типа, сердечная недостаточность, варикозное расширение вен с большими трофическими язвами на обеих голенях и т.д. Она принимала множество лекарств, но всё без лечебного эффекта. 15 мая 1990 года в возрасте 76 лет её не стало. Но память о ней жива. Мы стараемся своими делами доказать: её влияние на нашу жизнь огромное. Благодаря ей я получила 3-х комнатную квартиру. Но все средства, полученные от продажи квартиры в Алма-Ате я использую в помощь очень нуждающимся людям. Пусть это будет светлой памятью прекрасному человеку Евгении Степановне Аманжоловой.
       Во всесоюзном журнале «Вестник рентгенологии и радиологии» №4 1981 г. была опубликована статья «Изменения коллоидных свойств воднобариевой суспензии под влиянием яичного желтка». Авторы: С.Т.Тусубеков, А.Д.Степанова, Е.С.Аманжолова.  Кафедра рентгенологии института усовершенствования врачей (зав. – доц. С.Т.Тусубеков), кафедра коллоидной  химии (зав. – доц. К.Б. Мусабеков) Казахский универсетет. Выводы, подтверждённые таблицами и снимками, получились солидными: использование яичного желтка в качестве диспергатора позволяет получить концентрированное вещество низкой вязкости и с высокой степенью дисперстности частиц. Я, конечно, не ассистент кафедры, но только включение зав. кафедрой С.Т. Тусубекова  дало возможность опубликовать эту статью. Когда на каких-нибудь конференциях к Сапару Тусубековичу обращались с просьбой объяснить какой-то вопрос по методике, он отсылал коллег ко мне. В Алма-Ату приехали даже корифеи рентгенологии из Москвы и Ленинграда во главе с В.С.Пручанским. В большом конференц-зале института онкологии собралось очень много людей, сколько мог вместить зал, даже приставные стулья были - может человек 600, не знаю. Назначили меня докладчиком. Микрорельеф - коронная тема Пручанского. Понятно, что признавать чьи-то достижения - это несвойственно корифеям. Мне пришлось защищаться, доказывать. Но факты - упрямая вещь, и без научных исследований Евгении Степановны меня бы закопали. А так я спокойно, где-то даже с юмором, с научной лексикой коллоидной химии парировала все колкости, даже небывалый  случай - зал апплодировал мне. Впереди ещё ждал большой бой...