Замануха

                Замануха.

        Это, пожалуй, одна из самых загадочных историй, которые мне когда-либо приходилось слышать. Мои клиенты, очень солидные люди. Их интересует только эксклюзивный товар. Поэтому, я поставляю им частным образом то, во что трудно поверить. Чего нет. Не существует. И быть не может. Потому что такого не бывает никогда.
        Они коллекционируют. В их частных коллекциях собраны поистине уникальные вещи. И у всех – в единственном экземпляре. Они потом между собой как-то соотносятся на данном поприще. Обмениваются. И т. д. Моя задача, и таких же, как я поставщиков – я их не знаю, и не знает никто, облечь товар в удобоваримую форму, и затем подать на аукцион. В этот клуб входят очень богатые люди. Состояние, которых превышает 1000000000 долларов США. Если меньше – в клуб не берут.
        Мне приходиться бывать в разных странах поэтому. Записывать то, что представляет интерес для моих клиентов. Т. о. создаётся коллекционная литература для избранных. За редким исключением мне разрешают кое-что публиковать. Но только через посредников. Как это случилось и теперь.
        Но всегда то, что получают от таких, как я, эти люди – истинная, правда! Проверкой правдивости занимаются их эксперты. Я даю им только все необходимые данные. Дальше – они сами. И если их эксперт даёт добро, я упаковываю товар в эксклюзивном варианте.

        Долгое время я работал в одной фирме. Фирма являлась моим прикрытием. Я был коммивояжёр. Рекламный агент и продавец одновременно. Приходилось летать и путешествовать в разные страны. Изучать тамошний рынок. Спрос и предложение. Цены.
        В век изобилия и всемирной рекламы, казалось, и думать тут нечего. Рекламируй. Продавай. Как все. Создавай супермаркеты и т. д. и пр. и т. п.
        Но фирма изобрела фишку. Весь малоизвестный товар решили пропускать сразу через клиентов. Небольшой штат персонала этой фирмы составляли такие, как я, коми.
        Наша задача заключалась в том, чтобы ездить всюду – и показывать, рассказывать, объяснять вживую. Давать попробовать людям на месте. Там, где они сами в данный момент находятся. Потому что психология у людей разная. И если в подсознание человеку вложить информацию, он с ней будет до конца. Пока где-то вновь с ней не соприкоснётся. Но уже, будучи в специальном месте. Будь то магазин, рынок или какое другое место, отведённое для торговли.
        В отличие от стандартной рекламы, которая нещадно заполняет эфир и господствует над миром, тут происходит следующее. У клиента вырабатывается условный рефлекс. Для простой рекламы, а, адекватно, и для сложной – безусловный рефлекс. При котором любой человек, обработанный рекламой, либо сдаётся ей. Либо нет. И берёт товар сообразно его качеству и цене; решающее значение играет количество клиентуры. Поэтому просто организуется предложение товара и его спрос. Стандартная классическая схема маркетинга и менеджмента.
        В условном рефлексе всё завязано настолько, что, например, мигание испорченного фонаря на тёмной улице приводит человека туда, вернее наталкивает на мысль тотчас о покупке сварочного оборудования. Т. к. при рекламе сварочного оборудования коми – использовал условный рефлекс на мигающий фонарь. Или, например, цирковой аттракцион, может вызвать условный рефлекс у женщин на покупку губной помады нужной фирмы, т. к. увидя львов в клетке – вспомнит занимательную историю о том, как львам красили губы этой помадой. Коми – это не просто продавец, или рекламный агент.
        Это актёр, гипнотизёр, доктор, философ и писатель одновременно. Т. к. заставляет влюбиться в себя и в свой товар. Иногда люди и без того, и без другого и жить уже не могут, как раньше.
        Ну, а дальше – всё, как у людей. Данный товар на прилавках – и люди берут невзирая ни на что на свете уже только его, даже, если оптимальный вариант цены и качества у конкурентов - выше.
        Потому что в сделках с коми – замешана любовь. И как говорил Иоанн Богослов: “Более всего облекитесь в любовь. Ибо она есть совокупность всех совершенств ”.
        И здесь то же самое. Люди будут брать товар любимого человека, т. к. он будет нести память о том!..

        Техника этого дела – ноу-хау. Секрет фирмы. Который непосвящённым не раскроют никогда. А само посвящение – длительный процесс. Здесь, и избирательный принцип посещения рынков сбыта. Организация штаб-квартир на местах. Умение быстро ориентироваться в незнакомой ситуации (брать авто на прокат, попадая в незапланированные места и др.). Использование стандартной рекламы в качестве артподготовки для наступления пехоты…
        Сделка на поставку большой партии сушёных грибов – лисички, рыжики, белые, маховики, подосиновики, подберёзовики и др. привели меня в Рио-де-Жанейро. В одной из бесчисленных фавел этого большого города меня ожидал посредник. Мы уже провернули с ним аналогичную сделку в регионе. Рядом, в Аргентине, удалось пристроить несколько тонн солёных и маринованных опят, груздей, лисичек и рыжиков. Пользуясь уже рекламой в Европе, как готовым плацдармом для данной акции – артподготовкой для наступательных действий.
        И вот теперь – Бразилия. В воздухе царил аромат вечного лета, вечного бандитизма и вечной самбы.
        Посредник хорошо знал рынок. Он долго работал в Аргентине, имея тесную связь с западногерманским гигантом, концерном – WUERT (две точки над буквой U). Сферой его приложения сил был авто дивизион – одно из направлений этого супергиганта (автохимия и профессиональный инструмент для кузовных работ автосервиса, по ремонту автомобилей; масла, присадки и пр.).
        Некоторые группировки фавел использовались им, как шайки беспризорных помогали О. Бендеру отыскать следы расползающихся, как тараканы в разные стороны, стульев.
        При этом грибы рекламировались не только с целью привлечения гурманов в ресторанах города и за их пределами. Но и как лечение от многих болезней, ожирение, например. И др. А также – как наркотик. Психотропное средство для души, наряду с марихуаной, т. е. гашишем. Потому что пробитая пыль с сушёных грибов, через газовый платок, и дальнейшее отутюживание через фольгу, даёт не меньший эффект, чем сухие листья конопли. Но это уже формальность. Грибы как наркотик длительного действия можно употреблять в любом виде. А не только, как, например, гашиш – пластилин, остающийся на руках сборщика конопли, когда он трёт листья верхушки растения руками. Точно также – и у грибов.

        Я сидел в одном укромном месте – а посредник всё не появлялся. На Рио опустился занавес ночи. И хозяин тактично предложил мне переждать до утра. Не мешкая с раздумьем, я вежливо согласился. И принял его предложение занять один из номеров его гостиницы. На моё удивление, мне пришлось делить эту комнату с таким же, как и я, праздношатающимся джентльменом. Который с большой радостью встретил в моём лице товарища по несчастью.
        И теперь мы оба коротали остаток ночи, проводя её в дружеской беседе. Человек этот оказался в прошлом полицейским. Выйдя на заслуженную пенсию, решил посвятить остаток дней, проводя те в бесчисленных путешествиях по всему свету. Где он только не побывал. И я, в душе радуясь, заодно с ним, всякий раз отмечал про себя те места на карте Земной поверхности, где также ступала и моя нога.
        Затем, уже ближе к утру, он смолк. Рассказ его был длинен, как его жизнь.
        - Я сегодня, или завтра умру, - вдруг его слова прорезали тусклую полутьму занавешенной комнатки. Он сидел, закинув нога на ногу, раскачиваясь в удобном кресле-качалке, предложенном ему хозяином в качестве постели для сна.
        Я находился рядом, и всё время сидел на стуле, который повидал немало посетителей пивных заведений на своём веку.
        Моё сопроводительное недоумение этой шокирующей новости было встречено снисходительной усмешкой и плотным кольцом из дыма, которые мой собеседник пускал беспрерывно в полумраке комнаты, дымя вечной сигарой. Обескураживало его настроение. Обыкновенно, такие заявления делают люди, находящиеся в расстроенном состоянии.
        Здесь же, наоборот, наблюдалось полное успокоение, в углу, с книжкою. Он, наконец, затушил свою сигару. Прошёлся туда-обратно, чтобы размять ноги. На вид ему было лет шестьдесят. Но может, и больше. Его морщинистое лицо скрывала широкополая шляпа.
        Вместо кардинального ответа, незнакомец неожиданно предложил:
        - Давайте, сыграем в карты!
        - Хорошо, - согласился я, - в какую, именно, игру в столь ранний час предпочитаете сыграть?
        Мы остановили свой выбор на том, чтобы играть в буру. Он вынул из кармана жилетки колоду нераспечатанных карт.
        - Ставка в игре – моё объяснение и ответ на ваш вопрос.
        - Пойдёт, - резюмировал я.
        Как-то быстро у него на руках оказалась победная комбинация из трёх карт.
        - Бура, - спокойно сказал незнакомец.
        Он встал из-за стола. Допил свой стакан виски. Оделся, взял в руки небольшой саквояжик. И молча отправился на выход в дверь этой комнаты. Перед тем, как навсегда исчезнуть из моей жизни, он произнёс:
        - Я был полицейский. Шон Пэйс.
        И вышел, закрыв дверь. Я недолго проторчал в этой дыре, и тоже заблаговременно покинул сомнительное место. Добрался до запаркованной машины. И уже гнал по автостраде. Поймал по радио хорошую музыку, которая всегда помогала мне отвести прочь бессонную ночь, и её последствия. Отосплюсь в номере, приму контрастный душ, всё нормально – думал я, слушая Creedence.
        Что-то сбилось в настройке. Я начал подстраивать волну. Попал на полицейские сводки, какие-то новости местного значения:
        - Вчера, в дорожно-транспортных происшествиях пострадал один человек. Шон Пэйс – полицейский из Оклахомы…Он был доставлен в больницу с переломом шеи, и вскоре умер, не приходя в сознание…
        Потом опять заиграли Creedence. Я остановился. Вышел на свежий воздух. Совсем рассвело. На меня с большой скоростью неслась здоровенная фура с зажжёнными фарами. В нескольких метрах от обочины дороги, обдав меня волной тёплого воздуха.
        В новостях сообщались некоторые параметры погибшего. Этот Шон Пэйс был мужчина сорока трёх лет от роду. Женат. Осталось двое детей. Он никак не мог быть моим ночным визави. Т. к. тому, как уже мной это замечено, было на вид под семьдесят. Может быть, думал я, он уже знал о смерти полицейского. Может даже, как-то соучаствовал в гибельном наезде. А уже потом, сидячи в своём кресле, разглагольствовал на свободную тему, присвоив того имя себе. Ведь, привела меня нелёгкая встретиться с посредником в таком месте, куда туристы, и даже полицейские, боятся даже сунуть нос. И этого тоже могла судьба занести в трущобы. И одному Богу известно, что нам там нужно делать. Посредник, тот вообще не появился…Стоп!
        Тут я натолкнулся на странную догадку. А не приложил свой ум, руку и сердце ночной гость к тому, что мой компаньон так и не появился в назначенном месте? Негласная инструкция нашего дела гласит, что если посредник вдруг не обнаруживает своего участия по договорённости, следует незамедлительно поменять штаб-квартиру и как можно скорее покинуть опасный регион. Ни в коем случае не наводить справки. Предупредить руководство.
        Так я и поступил. Покинул отель, в котором оставлял вещи. Перебазировался. Сообщил о случившемся. Руководство отреагировало неадекватно. Мне сообщили, что посредник сам ожидал меня всю ночь в фавеле. Сделав потом то же самое, что и я. Звали его Рамон Диас. Мне было приказано срочно с ним связаться. Я разговаривал с ним уже спустя несколько минут.
        - Рамон, это ты?
        - Да.
        - Мы должны встретиться. Назови, где и когда.
        И через короткий промежуток времени, мы сидели в одной из забегаловок этого города. Я рассказал ему всё. Все подробности. Назвал этого Шона Пэйса. И то, что сообщили по радио.
        Диас сказал, что нет здесь такого радио. Чтобы сообщались какие-то подробности полицейской хроники в специализированном режиме.
        - Это могли быть просто новости, какого-нибудь канала. Даже – отсебятина. Но, чтобы сообщать имя и подробности полицейского – это нонсенс! Этого не сделали бы в эфире официальные СМИ.
        - Согласен. Но что же тогда произошло?
        - Очевидно, твой незнакомец явно что-то знал. И просто решил покуражиться. Зачем – одному Богу известно. Если хочешь, мы подробно расспросим о нём у Эдсона.
        - Это тот, из фавелы?
        - Да, я его хорошо знаю. Ещё до того, как он перебрался в эту клоаку. Это наша явочная точка. И он, конечно, всех знает, кого у него сводят, и с кем договариваются на его квартире, в основном – это клиенты. Мои и его.
        - А чем он занимается?
        - Да тем же, что и мы с тобой. Коммерцией.
        Пока добрались, я поинтересовался:
        - Слушай, Диас, а что это тебе приспичило обеспечить нашу встречу в таком сомнительном месте? Нельзя, что ли, где-то в более цивильной части Рио-де-Жанейро?
       - А какая разница? – удивился он, и что странно, вполне искренне, - Чем оно хуже других. Везде – то же самое. А здесь, вдобавок, ещё и такой надёжный человек, мой хороший друг – Эдсон.

        Через час мы вновь оказались у этого Эдсона. Надо сказать, что эта фавела являлась одной из самых опасных, зловонных, загаженных трущоб не только Рио, но и во всей Бразилии. Хозяин опять очень приветливо нас принял. И Диас, не теряя времени зря, перешёл к главному для нас вопросу. Кто был тот его посетитель, и что он делал?
        - Какой ещё посетитель? – удивился Эдсон, когда мы присели за стол в его жалкой лачужке. Эдсон достал откуда-то дорогой виски и налил всем троим по полстакана.
        - Ну, тот, с которым мой товарищ разделил ночью ту комнатуху, - и Диас указал рукой в сторону апартаментов.
        - Да там, кроме тебя и никого и не было.
        - Ты, что, спятил? – разозлился Диас.
        - Гюнтер, - обратился он уже ко мне, - попробуй, может у тебя что-нибудь получится.
        Я задал Эдсону такой же вопрос, подробно описав внешность этого Шона Пэйса. Но Эдсон быо явно в ударе. Он ответил, ни минуты не колеблясь, что по той договорённости, которую он имел с Рамоном, вначале он обеспечил приём Диаса, который сидел в той самой комнате в ожидании меня. И когда я появился – он приютил нас обоих. И мы всю ночь вдвоём о чём-то разговаривали. Сам Эдсон лёг спать.
        Рамон тихо выругался. И вслух сказал:
        - То, что ты лёг спать, я знаю. Но ко мне ночью никто не входил. Ты или пьян, или обкурился!
        - Рамон, ты же знаешь, я не курю дурь.
        - Может, ты наших грибочков объелся? И у тебя случились галлюцинации?
        - Кроме виски я не пил ничего такого. А галлюциногены я не употребляю. Это только бизнес, и всё.
        Мы трое долго молчали. Выпив виски, и добавку ещё.
        - Значит, - продолжил допрос Диас, - ты хочешь сказать, что ко мне ночью вошёл Гюнтер. И мы там, находились только вдвоём.
        - Да, так и было. Сначала, пришёл ты. Потом – он, - и указал на меня.
        - Но ко мне в комнату ночью не входил никто. И я прождал до утра, так и не встретился с Гюнтером, - Диас раздражённо схватил беднягу за ворот рубашки, и стал трясти.
        - Отпусти, слышишь! – воскликнул Эдсон, потирая шею. – Толку с того, что ты кричишь. Я хорошо слышу.
        Нет необходимости узнавать далее о всех перипетиях этой драмы. Мы с Диасом ушли. Там, в машине, он вёз меня куда-то к себе.
        - Тебе нужно отдохнуть, - говорил он, - ты переутомился. Возьми отпуск, и поезжай куда-нибудь с семьёй.
        Я слушал его сквозь сон, засыпая на ходу. И спустя пару дней – так и поступил, как Рамон Диас мне и посоветовал.