Начало работы
Первым делом Василий пришел к начальнику глубоководного отдела, которого перед этим мельком уже видел. Звали того Андрей Дорофеевич. Мужик лет сорока, из чего Василий понял, что со своими погружениями он уже закончил. Невысокий, полноватый, полностью седой. Из этого Василий понял, что звездочки на плечо просто так не ставят.
- Ну что, Василий Семенович, сейчас я долго говорить не буду, а в общих чертах... В школе во время учебных погружений вы в контейнер заходили на суше, а вся подготовка проходила на судне, то же и по возвращении. Вы этого могли и не знать. У нас судно может быть в море две недели, а может и два-три месяца. В этом случае у вас будет два, очень редко три погружения.
- А-а-а... если разрешено медиками двенадцать погружений, то на какой срок они обычно раскладываются?
- Года два-три. Не волнуйтесь, без дела сидеть не будете. Занятия на тренажерах, в бассейне.
- Где?
- Не знали? - засмеялся начальник. - Есть у нас свой бассейн. В общем, сегодня обустраивайтесь, завтра отдыхайте, знакомьтесь с коллективом, послезавтра ко мне.
База, по сути, была маленьким портом с четырьмя причалами: два для постоянных судов, один для лодки и один грузовой. Необычным было лишь наличие двухэтажного исследовательского корпуса и трехэтажного глубоководного. Где на первом этаже была столовая и прочие хозслужбы, на втором начальство и учебные классы, а третий был жилой. Ну а под землей был бассейн и связанные с ним техники, медики...
С заместителем (который был по хозяйственной, учебной и прочим частям, один за все) Василий договорился, что в двухместной комнате его поселят одного, пока приятель Гриша не закончит обучение.
После обеда, когда Василий лениво перелистывал спутниковые каналы на телевизоре, в дверь постучали.
- Можно?
Гостю было лет тридцать, был он невысок, крепок, черноволос.
- Ринат, из Казани. Услышал, что у нас пополнение, решил зайти.
- Василий, с Кубани. А про Казань только слышал. Красиво там? Река большая?
- А где родился, там и красиво. А река... что такое река после нашей работы. Значит, тебе в одиночку первый раз.
- Ну да, а ты уже много ходил?
- Два раза осталось. И все.
Ринат замолчал.
- Но можно же на берегу. Техником, или еще кем.
- А вот придем твоя очередь списываться, года через два-три, ты меня поймешь. Как наша работа не стыкуется с любой другой.
Ринат опять помолчал.
- Хватит об этом. Я зашел тебя предупредить, чтобы в одиночестве не переживал: когда тебя в первый раз отправят - никто не знает. Четкого графика у нас нет.
Могут через неделю, могут через месяц. На моей памяти был случай, когда один три месяца ждал. Ничего. Что можно сказать абсолютно точно - первый раз тебя отправят куда-нибудь ближе к северу, километров на пять-десять. Считается самой безопасной зоной: акул мало, кашалоты не заглядывают, прочие хищники тоже. А глубина для нас привычная.
- Это понятно. А почему ближе к северу? Вода ведь везде одной температуры?
- Жратвы-то им там меньше. Они ведь, если не у дна, едят то, что сверху падает. Вам что, Веретенников не рассказывал?
- Тьфу, черт, ну конечно.
Василий почувствовал смущение, как непутевый студент на зачете.
- Я сейчас здесь один, остальные кто где: тренажеры, занятия, бассейн. Или выход, конечно. Но когда с кем-нибудь из наших встретишься... У нас здесь не принято давать советов. Потому что все это рассказывают на тактических занятиях, и каждый раз что-то новое. А ты погружаешься - и опять какая-нибудь неожиданность. Чудес меньше, чем думаешь, а неприятностей больше.
А если кто-то что-то и расскажет, то это будут байки вроде рыбацких про сома, которого как в лодку втащили, так лодка и перевернулась. Кому охота рассказывать, как ему уже пора было заходить в контейнер, а наверху шторм, и скобы на контейнере, за которые тебе надо хвататься, прыгают вверх-вниз метра на полтора. С учетом компенсаторов на тросе.
- А кракены? На двух километрах они уже есть?
- Наверное, да. Если кашалоты их наверх вытаскивают. Но я их не видел, никто из наших их не видел, и никаких слухов вообще. Мерзкая зверюга, если судить по фотографиям.
Не видел - оно и к лучшему. Один наш рассказывал, что на обычного крупного кальмара решил поглядеть. Ну ладно, эти хоть и крупные, но легкие, щупальца только длинные. Тот и кинулся. Ожогов не было, костюм все-таки, но пока содрал его с себя.
- Может, тоже привирает?
- Нет, на занятиях подтвердили. А у них и видеосъемка, и отчеты. А в отчетах врать не принято.
Ринат уже уходил, но задержался и добавил:
- У нас, пока мы на берегу, тренажеры можно самому выбирать. Ты побольше на работу с боковой линией внимание обращай. Кто-то не любит ее, а зря.
Наутро Василий подошел уже к заместителю, обговорил с ним план работы - и все. Раз в неделю бассейн, цикл занимает два дня, затем выходной. Остальные дни до обеда тренажеры, после обеда часа два или помогали техникам, или какие-нибудь дополнительные занятия, в основном новые сводки о погружениях, новые сведения о глубоководной фауне.
Как и советовал Ринат, Василий пошел на тренажер боковой линии. Инструктор обрадовался:
- Молодец. А то другие разгильдяи все упираются. Им бы с ножом поиграться, с разрядником. А это, мол, сложно, и дальность малая. Что такое - пятьдесят метров. Нам бы ультразвук, метров на пятьсот. Супермены...
- А в самом деле, почему нельзя такой радиус? - поинтересовался Василий.
- Да потому, что у тебя тогда крыша поедет!
Инструктор начал заводиться, но замолчал, несколько раз глубоко вздохнул и продолжил спокойнее:
- Даже контролировать радиус в пятьдесят метров вокруг себя уже нелегко. Большинство рыб определяют крупный движущийся объект метрах в двадцати-тридцати. И им хватает. Ну а пятьдесят метров - это для вас в среднем. У нас был паренек, тот за сто метров некоторые виды рыб определял.
- А вы тоже ходили? - уточнил Василий.
- На глубину-то? Конечно. Три года как списали. Мда. Ладно, иди на тренажер.
- У нас такой вольницы не было, - заметил Николай. - Общий график для всех, одна программа.
- Ну да, военные.
На тренажере у Василия дела пошли хорошо. Особенно ему нравился усложненный вариант, когда отключалось зрение во всех вариантах, и кроме боковой линии (шкуры, как говорил Петрович) не оставалось ничего. Инструктор эмоции прятал, но было видно, что доволен.
Но уже через две недели Василия вызвали к Андрею Дорофеевичу. К начальнику то есть.
- Ну что, Василий Семенович, не заскучали на берегу?
- Ну-у...
- Скучно, скучно. Все наши на берегу тоскуют. Вот и пора вам в первое самостоятельное погружение. От себя могу сказать лишь в общих чертах: погружение в районе Охотского моря.
- Так ведь там сейчас самые шторма?
- Ну, значит, есть необходимость. Для вас это скажется лишь при входе в контейнер. Повнимательнее.
- Говорили уже.
- А в остальном... Глубина полтора километра, дно на двух, но до самого дна опускаться не надо. Относительно безопасно.
- Относительно?
- А у нас все относительно, Василий Семенович. Привыкайте. Пойдете на "Востоке", вы там уже бывали, правда в контейнере. Прямо сейчас и отправляйтесь представляться капитану. Счастливо.
Уже говорилось, что судов на базе было два: "Кавказ" и "Восток". Первый использовался для дальних рейсов, второй был поменьше и выходил в море от силы на пару недель. Что тот, что другой вид имели самый невзрачный и никак не были похожи на какой-нибудь белоснежный красавец, но уж что есть.
Капитан был плотен, невысок, вычищенный китель, фуражка, орлиный взгляд и шкиперская бородка - все было при нем.
- Рад знакомству, Василий Семенович. Что так смотрите?
- Да я подумал, что вам бы лучше на "Кавказе" ходить, - усмехнулся Василий.
- Намекаешь, что я сам с Кавказа? Ничего, наш кораблик тоже неплох. Вы ведь уже были у нас во время учебы. Ну, скажем так: условно. А сейчас вы член коллектива. В общем, сейчас у меня хлопоты, но после выхода жду вас у себя за завтраком. Есть у меня один вопрос. Выход в четырнадцать ноль-ноль, значит завтра.
На красоты весеннего Охотского моря смотреть не хотелось, Василий нашел каюту и провалялся весь день, копаясь в ноутбуке, куда поставил диск со всей информацией, которую ему смогли предоставить.
Как говаривал Петрович:
- Учись, Васек, постоянно. Информация лишне не бывает. Сегодня ты поленился посмотреть свежие сводки о погружениях, а завтра ты столкнулся с ядовитой тварью, из-за которой твой товарищ после погружения три месяца в больнице провалялся. И получается, что все его мучения зря. Наше дело разгильдяйства не терпит.
Утром его, как и было обещано, пригласили к капитану. Позавтракали, поболтали о мелочах, и уже под конец, помешивая ложечкой чай, капитан спросил:
- Вы извините меня, Василий Семенович, если мой вопрос некорректен. Но зачем вы туда идете?
- Куда? - не понял Василий.
- На глубину. Я понимаю - боевые пловцы. Романтика, книги о них пишут, кино снимают. Пацаны туда рвутся, выбирают одного из сотни. Девки, опять же, гроздьями виснут. Мол, настоящие мужчины. Ну, мы все догадываемся, что ваше дело будет похлеще. Но ведь за пределами базы о вас никто и не знает?
----------------------------------------------------
Впоследствии Василий не раз сталкивался с этим: уважение и вместе с тем некоторая настороженность со стороны работников базы, полная неизвестность за ее пределами.
----------------------------------------------------
- Я тут с самого начала и знаю, что ведь это ненадолго: два-три года. И ни одного знакомого. Вот только сейчас решился спросить: зачем?
Василий помолчал, вспоминая то удивительное чувство, когда выходишь из контейнера в новый мир. Не в оживший аквариум, как у аквалангистов, а именно в новый мир. Как это объяснить?
- Нет у меня ответа, - честно признался он.
Следующие два дня Василий провел в медицинском отсеке в обществе врача и научного руководителя. О делах не говорили, а практически все время играли в преферанс. На палубу Василий поднимался пару раз. Ничего интересного там не было. Сыро, холодно. Небо серое, море серое.
Постоянно срывается снег с дождем. И волны. Василий нет-нет да и задумывался, как обратно в контейнер забираться будет. Врач ходил в этих местах давно и говорил, что шторм может затянуться и на две недели. Пережидать его никто не будет. Ладно, не он первый.
Как-то раз Василий поинтересовался у врача:
- А как в контейнере подготовка происходит? Я ведь уже в костюме.
- Так шлем вам одевают уже в контейнере. А сутки на то и уходят, чтобы потихоньку заполнить легкие дыхательной пеной и медленно выровнять давление, внутри организма и внешнее. Питательные инъекции опять же. Семь червей.
Через два дня научный руководитель сказал:
- Пора, Василий Семенович. Особых инструкций не будет. Походите вокруг контейнера, удаляйтесь на километр-два, не больше. Вот и все. Наблюдайте, все приборы, что на вас, работают автоматически. Что так удивились? Романтики нет?
- Ну как сказать.
- А у нас большая часть выходов именно такая: наблюдать и никуда не вляпаться. А тех данных, которые вы принесете, целой лаборатории хватит на год работы. Мы еще от прежних погружений не всю информацию обработали. Ну, счастливо.
Контейнер и в самом деле сильно швыряло вверх-вниз, несмотря на стабилизаторы, успокоители качки и прочие инженерные ухищрения. Но выходить всегда проще, главное при выходе сжаться в комок, чтобы шею не вывернуло.
Василий сразу заметил поблизости удильщика, одиноко плывущего в поисках чего поесть. И подсветка у него была, а изображение было какое-то мутное. В конце концов Василий сообразил, что оказался где-то в куче водорослей. Но откуда они на такой глубине? Затем он вспомнил, как Веретенников говорил им: "Лекции - это хорошо, но вообще-то о том, что делается внизу, мы не знаем ни черта".
Василий поднялся до полутора тысяч и начал неспешную циркуляцию. Часа три все было спокойно. Кому-то это показалось бы скучным, но он получал огромное удовольствие от самой глубины. Иногда ему казалось, что хорошо бы остаться тут насовсем, но он вовремя вспоминал рассказы врачей про подводную эйфорию и про стимуляторы, которыми их накачивали перед погружением.
Василий очнулся от размышлений и понял, что попал в стаю какой-то мелкой рыбешки. Какой? А черт его знает, пусть Веретенников разбирается. Рядышком болтались и удильщики со своей иллюминацией. Неподалеку Василий увидел и мешкорота. Ох и зубы. Костюм костюмом, но...
А вот акулу Василий увидел вовремя. На предельной дальности, скорее всего полярную. Ее тут тоже не должно было быть, но Василий уже ничему не удивлялся. Она крутилась в воде, выписывала всевозможные пируэты, мертвые петли, и вообще была похожа кота, который крутится на траве под теплым, но нежарким солнышком.
Но было ясно, что пришла она не только поиграть, но и пожрать. А было в ней метра четыре. Василий плавно, чтобы меньше тревожить ее боковую линию, скользнул вниз. Но, в общем-то, к таким нештатным ситуациям он уже начал привыкать. Стая осталась вверху и сзади, и опять полная темнота, пустота и негромкий сигнал контейнера справа.
Тишина и пустота. Тишина? Внезапно Василий понял, что не слышит контейнер. Что случилось? Далеко отойти он не мог, дальность у сигнала с большим запасом. А что?
- Не суетись, - вспомнил он Петровича, - и никогда резко не меняй направление. Высший пилотаж здесь не нужен.
Может, какое-то необычное течение? Необычно плотное, с высоким содержанием металла. Взвесь какая-нибудь. Тогда это слой километр-два, не больше. Значит, взять правее и с часок только вперед, пройти этот поток. Вся радость от парения в толще воды исчезла, и Василий как-то остро ощутил себя песчинкой, до которой никому нет дела.
Через час сигнал появился. Правда, был он уже слева и внизу. Течение было довольно мощным, вертикальным, и довольно быстро выбросило Василия к верхней кромке разрешенных глубин, когда потроха уже хотели выскочить наружу, а сверху стало чуть-чуть светлее (все-таки всего полтора километра). Василий развернулся и пошел на сигнал, решив все оставшееся время провести бок о бок с контейнером.
Он чувствовал, что вспотел, хотя и знал, что это невозможно: костюм впитывал абсолютно все. Так все оставшееся время и прошло: вот контейнер, а вот Вася, только что руками за скобу не держится. Скучновато, но он не переживал. Изредка появлялись одиночные медузы. Вот и все. Когда до контрольного времени оставался час, Василий плюнул на все и пошел в контейнер.
Что тоже оказалось нелегко: шторм наверху не утихал, скоба прыгала вверх и вниз, пришлось сначала ухватиться за трос и уже по нему подобраться к контейнеру. А сопротивление воды все время норовит содрать тебя с троса, а скоба вырывается из рук... Почти весь оставшийся час пришлось воевать с непослушным контейнером.
- С благополучным возвращением, Василий Семенович, - встретил его врач. - Хоть и время не вышло, а мы беспокоились, как вы обратно: вон как штормит, а у вас первое самостоятельное. А теперь спать, все остальное потом.
Когда через сутки Василий вышел на палубу, к нему подошел капитан:
- Поздравляю, Василий Семенович.
- С чем? - удивился тот.
- С возвращением. Принято так. Ну что, расскажете что-нибудь?
- Нет, - вздохнул Василий.
- Понимаю. А нам домой идти еще два дня. Отдыхайте, не буду мешать.
На базе в своей комнате он увидел Гришу и Рината.
- Здорово. Прошел курс?
- Ага. Со вторым выходом долго тянули. Инструктор еще пару раз в бассейн сгонял, да на тренажеры. Ну ничего, будут теперь дальние рейсы, порты заграничные.
- Ага, - заметил Ринат, - будут. Я два раза ходил в такие рейсы на "Кавказе". За три месяца в порты заходили три раза. И как-то так получалось, что два раза из трех я в это время отлеживался после погружения. Три с половиной тысячи - уже тяжеловато.
А раз в Китае сходил на берег. И что? Далеко не отойти, вокруг толпа, костюмы яркие и говорят не по-нашему. Один в один какой-нибудь этнографический фестиваль под Казанью.
- Так там же по-татарски говорить должны, - удивился Василий. - А ты кто?
- Ну татарин. Но когда мне лет пять было, мы в Иркутск уехали. А дома все говорили по-русски. Летом к бабке с дедом ездили, но они тоже хорошо по-русски говорят. Потом в армию, на учебу, потом сюда.
Василий удивленно покачал головой. Он привык к тому, что каждый выпячивает свою национальную принадлежность, а тут...
- А что я здесь я никого из нашего потока не видел? - спросил он Гришу.
- А никого и нету. Все еще учатся. Это мы с тобой такие способные оказались. Некоторых еще к первому погружению не допустили.
- Самые способные - не всегда самые везучие, - сказал Ринат. - Вы, ребятки, все время про это помните. Ладно, пойду я, отдыхайте.
Когда Ринат вышел, Василий поинтересовался:
- А почему он сегодня такой неразговорчивый?
Гриша удивленно взглянул на Василия, потом сказал:
- Да, ты же не знаешь. Друг у него с погружения не вернулся. Три дня назад.
- Как звали-то?
- Для нас Аркадий Сергеевич, для него Аркаша. Был. Последнее погружение.
- И почему?
- Грешат на течения. Место там очень неспокойное. А на самом деле... Кто его знает.
Через несколько секунд Гриша добавил:
- А у Рината осталось последнее погружение.
Василий как-то разговорился с Петровичем и знал, что почти все кракены страшно суеверны. Боятся первого погружения, боятся последнего. И у каждого куча собственных примет.
Вечером в столовой поминали Аркадия Сергеевича. Поскольку это было уже не в первый раз, сложилась негласная традиция: присутствовали лишь кракены. Было всего человек десять, включая начальника и заместителя.
Речей не было, лишь несколько слов сказал начальник:
- Я про мертвых говорить не буду, что уж теперь. Скажу для живых: мы не знаем, что случилось. Но я всегда говорил и сейчас повторю: внимательнее, ребятки. Внимательнее и осторожнее. А дальше как сказать? Земля пухом? Вода пухом? Не знаю. Он махнул рукой и сел. Все закончилось минут за двадцать.
Утром к Василию в столовой подошел заместитель:
- А зайдите-ка вы, Василий Семенович, к нашему библиотекарю.
- У меня же сейчас бассейн?
- Это придется оставить. Погружение у вас было недавно, так что тренажеры можно, а бассейн... ну дней через десять.
Василий и не знал, что на базе есть библиотека. А она была. И занимала приличный кусок подвального этажа. В библиотеке не было никого кроме библиотекаря, сухонького седого мужичка лет шестидесяти.
- Проходите, Василий Семенович. Не удивляйтесь, меня предупредили, что вы зайдете. Конечно, выглядит все пустынно. Вроде бы вся информация в Интернете. Но, во-первых, много служебной информации туда не поступает. И то, что связано с вашими погружениями, тоже. А во-вторых, надо знать, что искать. Мне часто приходится подбирать для ваших информацию по конкретной точке: статьи, сообщения, результаты прежних погружений. Да мало ли. Я ведь не только библиотекарь, а и доктор наук.
- Вы, наверное, и Веретенникова знаете?
- Юрку-то прохвоста? В один год дипломы получали. Была там у него история... Гм, - опомнился библиотекарь. - Но я хотел поговорить с вами о последнем прискорбном случае. О его причинах.
- Но ведь грешат на течения?
- Правильно. Но какие? Есть у меня одна гипотеза. Ведь это зона формально сейсмоактивная. Конечно, сейчас там вулканов или подводных источников нет. Но если рядом произойдет толчок, а в эти дни он был, и не один, то может ожить и старый источник.
Тогда произойдет выброс воды из-под океанского ложа. Этакий пузырь. А кислорода в этой воде нет. Мертвая вода. Это бы ладно, у вас есть собственный запас кислорода в организме. Но там могут быть сера и фосфор, точнее их соединения! Я говорил об этом. Но я-то географ, а океанологи смеются. А раз они смеются, то и у медиков нет причины придумывать какие-то средства защиты.
- Так что же делать? - растерялся Василий.
- Пока надо выяснить, а было ли что-нибудь вообще. Начальника отдела я сумел убедить, и сейчас заканчивается изготовление анализатора. Отдельные пробы - это не то. А здесь вы будете отслеживать содержание фосфора, серы, еще нескольких элементов все время погружения.
- Я? - удивился Василий.
- Ну раз именно вы пришли ко мне... Впрочем, это позже. А вот здесь я подготовил вам этакий экстракт: выдержки из статей, сообщения, сводки о погружениях в сейсмоопасных зонах. Это для начала. Что-то заинтересует подробнее - я всегда тут.
--------------------------------------------------------
- Слушай, а как у вас с женщинами было? - спросил Николай.
Василий помолчал, вспоминая.
- Да как в армии. Хотя все были штатские. Рядом с базой поселочек был, там все и жили. Кроме нас, конечно. Кто женатый, кто холостой. Но там все дамы под присмотром были, а скандалы нам ни к чему. На моей памяти их и не было. Километрах в пяти был большой поселок, рядом военно-морская база. Но наши в том поселке успеха не имели.
- А что так?
- Так сам подумай. Моряки там в парадной форме со своими рассказами. Морская пехота - там для молодых девок своя романтика. А уж боевые пловцы иногда появлялись... Молчаливые, морды насквозь секретные, сразу видно: мачо. Да еще пару молодых придурков на улице поломают, да как бы невзначай хитрую татуировку покажут - и все, подруга готова. Ну а мы объясняли так: у нашего института здесь небольшая база, мы там техники.
Пару раз проколы с нашими татуировками возникали. Девки ведь друг дружке хвастаются. А раз татуировки одинаковые, то что они значат? Но мы объясняли, что кальмар (именно так) - это эмблема нашего института, а звездочки - число выходов в море.
Пару раз, еще до меня, наши находили себе там постоянных подруг, но это уже надолго, с женитьбой после списания на берег. И потом уезжали. А так были у нас, конечно, отпуска. Можно было дня три или четыре выпросить и смотаться во Владивосток. Иногда от военных моряков экраноплан маленький туда ходил, три часа - и на месте.
- Целый еще, - засмеялся Николай, - летает.
- Вот-вот. А в отпусках у всех по-разному. Я домой ездил. Ну подлатаешь что-то. Квартирантам-то оно не нужно. А так... И водка не пьется, с друзьями говорить не о чем. Хоть и вырос там, а чужой.
Да и на базе между погружениями не бездельничаешь, а на тренировках выматываешься так, что и о женщинах... не то, чтобы совсем не думаешь, но не так, как в свое время на срочной.
- Наверное, и химия сказывается, которой нас накачивают? - заметил Николай. - У нас ведь то же самое было. Я и с друзьями об этом говорил. Зачем, спрашиваю, тебе это надо? Насильно ведь не тянули. Молчат, или на другую тему переводят.
- Да, и насильно не тянут, и конкурса нет, но если медики с психологами кого-то выбрали - никто не отказывался. Только во время учебы у нас один рапорт написал, но он программу не потянул.
Да, есть в нас какая-то сумасшедшинка.
Продолжение следует