Глава 5
Мы выбираем, нас выбирают…
А Чернов предателем не был, и бесчувственным болваном тоже. Просто у человека в жизни была цель, к осуществлению которой он шел с маниакальным упорством, сметая все и всех на своем пути, не считаясь ни со своими чувствами и желаниями, ни с чужими.
Ни одному человеку на свете он не рассказал о своем самом сокровенном желании – ни другу, ни врагу. Даже Вера доподлинно не знала о его намерениях. Она считала, что Сережка фанатично предан танцам, что он многим готов пожертвовать, только бы заниматься любимым делом, где угодно, когда угодно. Она не ошибалась.
Пойдя на поводу у отца и поступив в военное училище, Чернов, по логике вещей, перечеркнул свою карьеру танцора, но это мнение непосвященного. Сережа просто скорректировал свою цель и обозначил более высокую планку – Краснознаменный Академический ансамбль песни и пляски Советской Армии. Именно туда стремился попасть сначала курсантом, но из-за капризов Веры, они не выступали на международных конкурсах, теперь оставался другой путь – из войсковой части получить направление на просмотр.
Рассудив логично, что без партнерши ему на просмотр не прорваться, Чернов отправился в пресловутую Ивановку и соблазнил Веру. В его поведении в этот момент не было ни капли фальши – он ее любил, пусть не так страстно, а так, как будто они прожили лет десять, и он, нисколько не лукавя, говорил ей, что он без нее не может, что она ему очень нужна.
Теперь вы в состоянии оценить бешенство Сергея, когда Вера приехала в гарнизон « с пузом». Такая она ему была не нужна. В нем боролся здоровый карьеризм с жалостью, но желание достичь неких высот, вынашиваемое с юности, оказалось сильнее.
Он бы примирился с глупым поступком жены, если бы она согласилась на аборт, но она уперлась, как бык, как сто быков. Нет, она не спорила, не кричала, почему-то не догадалась пойти пожаловаться, она молча ушла и не вернулась, ушла без денег, без вещей.
Только через сутки к нему пришел капитан из госпиталя, уговаривал, приводил разные аргументы, но Сергею было на все наплевать – если не по-моему, то и совсем никак не надо - оформлю выездные, пусть катится в Союз, все равно от нее толку нет никакого.
Говорят, что только в тихом омуте черти водятся. Ничего подобного, они поселяются в любой душе и начинают править бал, выжигая душу дотла, до основания.
Убежав вечером от Воронина, Вера долго лежала в постели с закрытыми глазами, размышляя, зачем она ему, вон его опять девочки ждут на ужин, ждут не дождутся, гонцов посылают. Да ну, его, ну их всех, в конце концов, решила Вера и стала мысленно сочинять письмо маме, обдумывая, как помягче объяснить ей причину внезапного возвращения.
Утром Вера с Ворониным как-то не пересеклись, в обед в столовой на его приветствие Вера лишь кивнула. В сон час, встретив в коридоре мужа Веры, обеспокоенный капитан поспешил в кабинет к Алексею Ивановичу. Застал того в отвратительном настроении. Оказалось, начальник ищет временное жилье для Веры. Вот вызывал муженька, просил, чтобы тот месяц-другой пожил в общежитии у друзей, пока готовят документы жены для выезда в Союз. Не согласился. Оставил деньги для Веры и ушел.
Сергей давно уже не ревновал Кротова к Вере, какое-то шестое чувство подсказывало ему, что тот скорее по-отцовски сострадает глупой, молодой девчонке, чем любит ее как мужчина. И сейчас, глядя на расстроенного коллегу, молча положил ключи от своей квартиры на стол. Алексей Иванович просиял и мигом куда-то убежал.
Вернулся он еще более хмурым, таща за собой упирающуюся Веру.
- Ты это сама ему и скажи. Дочь моя, нет у меня больше никаких вариантов. Если ты только не хочешь пойти к начальнику и пожаловаться на мужа.
- Не хочу.
- Тогда тебе придется пожить на квартире у капитана.
- Если Сергей Ильич не будет приходить туда без моего приглашения.
-
Воронин не принимал участие в разговоре, никаким образом не высказал своего отношения к происходящему, хотя последние слова его больно задели. Он понял скрытый намек: а я сама его никогда не приглашу. Поймав просящий взгляд начальника, капитан кивнул, соглашаясь с условием, и молча вышел.
Оставшись в кабинете, Алексей Иванович долго воспитывал Веру, растолковывая, какая она неблагодарная и бессердечная, как Сережа за нее переживает, да разве можно так над парнем издеваться. Но по ее безмятежному лицу видел, что адвокат из него плохой. Выслушав его монолог, грубиянка присела в глубоком, изящном реверансе, поблагодарила за душещипательную беседу и, смеясь, шмыгнула за дверь.
Но последнее слово все же осталось за доктором: проводить ее вечером на квартиру он попросил Сергея Ильича. Она узнала это, когда около десяти часов Воронин пришел за ней в палату. По ее лицу было видно, что она крайне разочарована и очень сердита.
Несколько раз за дорогу она набирала в грудь воздух, собираясь начать разговор, но каждый раз только глубоко вздыхала. Сергей уже хотел было помочь ей, но больно уж забавно ему было наблюдать за ее душевными мучениями.
В темноте Вера оступилась, капитан едва успел поддержать ее под локоть. Она вздрогнула, и капитан нутром почувствовал, что ей неприятны его прикосновения. Ну, что ж, как говориться: «Вольному – воля, священному – рай ». Капитан проводил ее только до квартиры и, не попрощавшись, ушел.
За две недели Воронин не пришел ни разу, даже не позвонил. Вере скучно не было. Вместе с соседкой они организовали в квартире ремонт, повесили шторы, муж Наташи покрасил пол. Когда самая грязная работа закончилась, мастерицы-затейницы выпекли из соленого теста фигуры и смастерили две огромные картины. Для Наташи поприличней, так как Юра опасался за моральный облик шестимесячной Леночки.
В квартире Воронина над диваном красовалась теперь обнаженная деваха, прикрытая концом стеженного голубого одеяла. Любопытный Юрик приподнял одеяло и увидел то, что обычно бывает под одеялом. Нахохотались они в тот день до упаду.
Перед фильмом Юрик убежал в киоск за сигаретами. Пришел нескоро и с плохой новостью. Воронин - на губе, Чернов – в больнице.
На Веру было жалко смотреть. Она побледнела, сильно прикусила губу. Из-под прикрытых ресниц струйками стекали слезы. Было непонятно, за кого из мужиков она переживает. Позвонила Кротову, узнала, что событие имело место две недели тому назад, в тот вечер, когда капитан проводил ее к себе домой. На обратном пути ему встретился Чернов. В результате: Чернов с сотрясением в больнице, Воронина посадили. Оба не хотят говорить из-за чего дрались.
Вера ходила по комнате, размахивала руками, словно с кем-то отчаянно дискутировала, хотя никто с ней не спорил:
- Серега ни за что бы не стал драться: он свои ноги беречь должен.
Юра ехидно рассмеялся:
- Да не дрался твой муженек. Ребята видели, он капитану только пару фраз успел сказать – и на тебе – сразу сотрясение. Афганец – мужик неслабый.
-
Вера вдруг вспомнила:
- Кротов ходил к Сереге, просил объяснительную написать, тогда капитана отпустят. Отказался, сказал, пусть каждый получит по закону. По закону, значит? Пусть будет по закону.
Она села за стол, что-то долго писала, спросив у Юры фамилию начальника, потом торопливо переоделась и ушла.
Муж ее не ждал и не походил на тяжелобольного человека. Его соседи по палате, в ожидании спектакля в коридор не вышли. Но увидели они пантомиму, в которой ничего не поняли. Вера молча подала супружнику заявление. По лицу его поняла, что такой поворот дела его не устраивает. Он взял лист и ручку. Текст ему пришлось переписывать дважды. Уходя Вера бросила через плечо:
- Попробуй еще только раз …
-
Начальник, к счастью, тоже оказался на месте. Он с видимым неудовольствием принял заявление, пообещав завтра во всем разобраться. Но, видя, что посетительница не собирается уходить, а даже совсем наоборот, вот-вот закатит истерику, вызвал коменданта, приказал немедленно решить вопрос. На прощанье с ехидцей посоветовал:
- Вы бы, мадам, разобрались со своими мужчинами. Хорошие жены за мужей ходят просить, а Вы – за любовника.
Вера ответила дерзко и непочтительно:
- Так то хорошие жены, да за хороших мужей! А Воронин мне не любовник. Пока не любовник. По техническим причинам невозможно. Беременная я.
-
Еще полчаса Вера ждала, пока оформят документы, пока комендант поужинает. Проводила его до дверей гауптвахты, хотя он несколько раз пытался зайти на минутку по разным важным делам. Стоя за углом ближайшего дома, Вера видела, как Сергей Ильич вышел на улицу.
События последних трех часов совсем лишили женщину сил. Ей хотелось прилечь, закрыть глаза и не двигаться долго-долго. Домой еле доползла, в полном смысле этого слова. Не снимая плаща, рухнула на кровать. Сон предательски настиг на половине какой-то важной мысли.
Видимо в награду за тяготы минувшего дня, сон ей приснился в нежно-розовых тонах. Снилось ей, что она спит в объятиях любимого мужчины, что ей необыкновенно хорошо и приятно боком ощущать тепло его тела. Она целует его руку, на которой лежит, ощущая вкус его кожи.
Он крепко сжимает ее в объятиях и шепчет прямо в ухо: « Вставай, соня, завтрак уже готов». Совершенно не хочется открывать глаза и возвращаться к скучной обыденности. Но поцелуй на губах вполне реален.
Вера всем телом прижимается к капитану и, ни с того, ни с чего начинает реветь. Он целует ее, уговаривает, что-то объясняет, оправдывается – все бесполезно. Он просто ждет, когда иссякнет фонтан эмоций. Фонтан казался неисчерпаемым.