Моё любимое стихотворение у И. Анненского:
СРЕДИ МИРОВ
Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света
---------
О чём это стихотворение-загадка, всеми воспринимаемое лишь как романс? Как-то лукаво и витиевато анализируют его многие критики.
Да, монолог-исповедь об одиночестве. Так некоторые критики пишут, а в основном о художественных особенностях. Но - только ли о тоске и одиночестве стих-ие? Я думаю, что- нет! Конечно же, и о Любви тоже. Правда, это моё прочтение, - что о тайной, глубокой и сильной Любви.
А иначе куда мы денем слова: "Одной Звезды я повторяю имя...", или - "я томлюсь с другими"? Почему слова "Звезда" и местоимение "Её" с прописной буквы?
Почему - "Одной Звезды я повторяю имя.../Не потому, чтоб я Ее любил"- со "чтоБ", т.е. в смысле "не для того, ЧТОБЫ я её любил"(не получается любить!), иначе было бы "ЧТО я её любил"(т.е любил, и всё ок), вместо "чтоБ". А автор ведь блистательный лингвист и критик! Нет у него случайных слов.
А почему "С ней не надо света"? Думаю, что в мыслях о своей любимой (близости физической ведь нет) он так сильно переполнен эмоциями и СВЕТОМ, что его СВЕТА вполне хватало на ДВОИХ - на любимую женщину и на него, и это был для них как бы НЕБЕСНЫЙ КОСТЕР - НЕЖНЫЙ, С НЕЖНЫМ ПЛАМЕНЕМ... Загадочное стихотворение - о загадочной Любви...
Да, романтической, сладко-горькой и мистической была его Любовь, скрытая от мира и общества, - к Ольге Хмара-Барщевской. Не хотел он, не мог он причинять боль её мужу. Не буду писать об этом много, но приведу фрагмент ее письма к Василию Розанову, где всё об их Любви сказано ясно и понятно:
«Вы спрашиваете, любила ли я Иннокентия Федоровича? Господи! Конечно любила, люблю, и любовь моя «plus fort que mort» … Была ли я его женой? Увы, нет. Видите, я искренне говорю «увы», потому что я не горжусь этим ни мгновения. Той связи, которой покровительствует «змея-ангел», между нами не было. И не потому, чтобы я греха боялась или не решалась, или не хотела, или баюкала себя лживыми уверениями, что можно любить двумя половинами сердца, — нет, тысячу раз нет! Поймите, родной, он этого не хотел, хотя, может быть, настояще любил только одну меня. Но он не мог переступить, его убивала мысль: «Что же я? Прежде отнял мать у пасынка, а потом возьму жену? Куда же я от своей совести спрячусь?»....
Дело в том, что мы с ним были отчасти мистики. Ведь я вам исповедуюсь, как верному другу, — я так счастлива, что нашла вас! Пускай потом при свидании я не сразу смогу взглянуть вам в глаза — это ведь бывает: на расстоянии в чем не признаешься, а при встрече смутишься глаз друга, особенного такого духовного друга, как вы для меня, что и выражения лица себе не представляешь, не то что глаза. Но все равно, слушайте сказку моей жизни — хотя чувствую, как вам хотелось другого…
Он связи плотской не допустил, но мы повенчали наши души,
и это знали только мы двое, а теперь знаете вы. По какому праву? Почему вы? Господь ведает. Значит, так нужно — подчиняюсь, и только. Вы спросите: «Как это повенчали души»? Очень просто. Ранней весной, в ясное утро, мы с ним сидели в саду дачи Эбермана, и вдруг созналось безумие желания слиться, желание до острой боли, до страдания, до холодных слез. Я помню и сейчас, как хрустнули пальцы безнадежно стиснутых рук, и как стон вырвался из груди, и он сказал: «Хочешь быть моей? Вот сейчас, сию минуту? Видишь эту маленькую ветку на березе? Нет, не эту, а ту, вон, высоко на фоне облачка. Видишь? Смотри на нее пристально, и я буду смотреть со всей страстью желания. Молчи. Сейчас по лучам наших глаз сольются наши души в этой точке, Леленька, сольются навсегда…». О, какое чувство блаженства, экстаза, безумия, если хотите, — весь мир утонул в мгновении! Есть объятия без поцелуя. Разве не чудо? Нет, не чудо, а естественно. Вы поймете меня, потому что вы все понимаете… А потом он написал:
Только раз мы холодные руки сплели
Не могли мы завистливых глаз,
Только раз мы холодные руки сплели
И, дрожа, поскорее из сада ушли…
Только раз, в этот раз…
Ну вот и все, решительно все. И он умер для мира, для всех, но не для меня. Его душа живет в моей душе, пока я сама дышу. Смерть не могла ее отнять у меня, не увела ее за собой, и эту его душу я ношу в себе.»
------
Как видите, его возлюбленная, Ольга, написала здесь: "мы повенчали наши души"...
Да, это была Любовь не плотская, хотя может ещё более глубокая и страстная - вечная, которой не бывает конца. Именно И. Анненскому и его Любви я посвятила свои строки (если кто не понял):
И башмачки на пол не падали,
И не было скрещенья рук,
И на скатёрку воск не капал,
И сладко-горек был тот круг,
Где далеко, в высоком Небе,
В неописуемой тиши,
Слились, как лебеди, от нежности
И повенчались две души...