Глава 6
У Сергея было достаточно времени, чтобы подумать о своем отношении в Вере. Он принял окончательное решение связать с ней свою судьбу.
Только он имел довольно смутные представления о семейной жизни. С семнадцати лет его домом было то общежитие, то казарма, то офицерская коммуналка. Впрочем, он не очень скучал по дому, по родителям не скучал вовсе. Писал им раза три в год.
В двадцать он женился. Но не долго музыка играла: молодой лейтенант добровольцем уехал в Афган, а новоиспеченная жена через полгода уехала с ухарем-капитаном. Воронин из Афгана в часть не вернулся.
Шесть долгих лет в Афганистане прошли чередой, оставив тяжелый след в его жизни. Стал он замкнут, немногословен и хмур. Он осознавал, что его образ жизни несовместим с представлениями Веры о доме, что ему придется многое в себе ломать и переделывать, чтобы соединить в пространстве и времени их души. Он хотел быть рядом с ней, но отчетливо понимал, что все у него получается неправильно. Надо было давно объяснить ей, что у него все в жизни впервые: и такая любовь, и такая женщина, и ребенок у него тоже первый, что он просто не знает и не умеет себя правильно вести.
Сегодня он впервые почувствовал гордость, когда комендант сказал ему на прощанье:
- Хорошая девка тебе досталась, капитан, завидки берут. Любит, видно, сильно тебя. Подишь ты, на ногах едва стоит, а начальника уговорила выпустить тебя сегодня.
-
Гордость мгновенно уступила место тревоге – Сергей был уверен, что со здоровьем Веры все в порядке. Он за несколько минут добежал до дома. Дверь была открыта, в квартире никого не было. Предполагая самое худшее, позвонил в госпиталь, потом пошел искать.
Вернувшись во второй раз, застал Веру уже спящей. Он облегченно вздохнул и стал снимать с нее одежду. Впервые он лежал с ней в постели и не хотел близости. Он испытывал только безмерную нежность и желание оградить ее от неприятностей, одарить вниманием и заботой. Капитан не анализировал свои чувства, он просто знал, что это правильно.
Немного успокоившись, Вера взяла с Воронина клятву никогда не трогать Чернова, она должна быть уверена, что с ними с обоими все в порядке. В груди у Сергея Ильича заскребли кошки ревности, но клятву он дал. За что тут же был вознагражден десятком поцелуев и градом самых нежных слов. За словами последовали ласки, и до завтрака дело дошло не скоро.
Между тем дни летели незаметно. Вера и Сергей играли в семью со всеми полагающимися атрибутами: обедами и ужинами, стиркой и готовкой, уборкой и сексуальными излишествами.
По части последних, девчонка была большая мастерица. Сергей с каждым разом все больше удивлялся ее изобретательности в постели. Складывалось впечатление, что у нее большой опыт сексуальных отношений, но расспрашивать у нее об этом было неловко. Он надеялся, что со временем она сама все расскажет – запретных тем для нее не существовало.
И, вообще, была она человеком без комплексов: совершенно спокойно говорила о сексе, говорила такие вещи, от которых даже у доктора выступал на щеках румянец стыда.
Ей самой это чувство было, похоже, неведомо. Ее только немного удивляло, почему милый не может ответить на такие простые вопросы, как: « Что ты ощущаешь, когда я тебя целую?» Милый и рад бы ответить, только подобрать слова не может и объяснить свои ощущения не умеет.
У нее это получалось просто замечательно, она говорила, например: « Я схожу с ума от твоих прикосновений. Руки у тебя нежные и трепетные. Когда ты ласкаешь мою грудь, кажется, что теплые струйки душа обволакивают тело, стекаются все ниже, ниже. Я жду с нетерпением, когда они сольются в теплый поток внизу живота и нежный вихрь поднимется уже внутри меня к сердцу и растает где-то в груди. Каждое твое прикосновение – это счастье».
Он верил, что именно так она принимает его ласки. Верил, потому что у него не было повода подозревать ее в неискренности. Ее скорее можно было обвинить в том, что она слишком искренняя и открытая, до глупости. Такие люди очень уязвимы.
Примерно на этот же счастливый период пришелся один очень важный разговор. Она давно ждала этого, но начать первая не решалась. Сергей заговорил об этом сам:
- Радость моя, - сказал он, смеясь, - но ты и сама не образец добродетели. В нашу первую встречу, ты даже не пыталась сопротивляться, когда я ласкал и любил тебя. Ты делала вид, что спишь.
-
Вера уже привыкла к тому, что он не всегда точно выражает свои мысли, но в этот раз она не намерена была сводить разговор к шутке, вопрос надо было прояснить.
Она долго молчала, настолько долго, что Воронин успел понять, что задел ее самолюбие. В ее ответе было столько горечи, что Сергею Ильичу на миг показалось, что он своими руками сейчас разрушил навсегда все отношения с этой женщиной.
Ему стало страшно.
- Смею напомнить, милый друг, что в нашу первую встречу, Вы совершили уголовно наказуемое деяние – Вы меня изнасиловали. А не сопротивлялась я по двум причинам: боялась навредить малышу и, оценив Ваши физические данные, решила, что сопротивляться – бесполезно. Надо отметить, то, что Вы сделали, было сделано умело и с душой – я впервые испытала удовольствие от близости с мужчиной. Мои поступки я могу объяснить без труда. А Вы не могли бы мне ответить, зачем Вам, молодому красивому мужчине понадобилась чужая беременная жена?
-
Капитан понимал, что Вера говорит правду и рано или поздно на этот вопрос нужно ответить.
- Знаешь, я любил эту чужую жену давно, с 26 марта, правда, я тогда не знал, что она беременна.
Вера быстро встала с постели, накинула халат и бросила на ходу:
- Ненавижу, когда мне врут. Я приехала в мае.
- А я сначала в тебя на фотографиях влюбился, а когда встретил ночью просто не смог сдержаться.
-
Она присела на край кровати, как-то затравленно посмотрела ему в глаза и тусклым голосом спросила:
- Сергей Ильич, какие фотографии? Он что, показывал всем фотографии, где я … раздетая? Ну, не молчите же!
Фотографии лежали в кармане кителя, но Воронин не счел нужным их доставать. Он и так искренне раскаивался, что упомянул о фотокарточках. Холодным, стальным голосом Вера отчеканила:
- У меня в жизни только два принципа. Во-первых, всё, что происходит в моей постели между мной и моим единственным мужчиной должно в этой постели и оставаться. Во-вторых, я расстанусь с мужчиной, перешагну через свою любовь, если увижу хоть малейшую угрозу жизни или здоровью моих детей и моей.
- По этим двум вопросам я не буду даже разговаривать. Если ты когда-нибудь захочешь от меня избавиться - расскажи, как мы с тобой занимаемся любовью – и ты свободен.
Сергей притянул её к себе, крепко обнял. С постели его поднял телефонный звонок: просили выйти на работу в ночь. Ему не хотелось оставлять Веру в таком подавленном состоянии, но она не остановила его.
В десять часов в квартире не отвечал телефон. Капитан подошёл к окну кабинета - в окнах его квартиры света не было. На душе было муторно.
Через час история повторилась. Через два – побежал домой. Идти пришлось через парк, чтобы не привлекать внимание прохожих. Издалека услышал песню. Под гитару пели двое – мужчина и женщина. Песня была на иностранном языке, что-то цыганское. По всему тексту лейтмотивом шло одно слово Сингарелла. Сергей решил, что это имя. Подойдя ближе, он услышал разговор, говорил мужчина:
- Сингарелла, ты в третьем такте очень высоко взяла, надо так, - послышался аккорд.
Женщина молчала.
- Спой, Сингарелла, ….
-
Название Сергей Ильич не расслышал. Женщина запела. У неё был сильный и глубокий контральто. Капитан знал это название, таким голосом пела его мать, раньше она была оперной певицей. Только голос незнакомки был теплее и нежнее, ему хотелось услышать, как он звучит в жизни. Через несколько минут капитан его услышал. Она сказала:
- К этому разговору больше не возвращаемся. Я никогда не стану с тобой жить, даже если с капитаном отношения у меня не сложатся.
- Сингарелла….
- Не называй меня больше так. А концерт… - концерт – дело святое. Только о костюме побеспокойся сам. Я пойду, Серёжа меня потеряет.
-
Сергей Ильич не успел спрятаться, Вера его увидела сразу, совсем не удивилась, только попросила проводить. Всю дорогу молчали. Когда у подъезда, он собрался уходить, она крепко взяла его за руку и повела в квартиру.
- Я не хочу, чтобы ты переживал, я не хочу, чтобы ты ревновал. Я люблю тебя одного. Но ты нашёл меня не на необитаемом острове, у меня была жизнь и до тебя, и я не могу от неё так сразу отказаться. Ведь я не расспрашиваю о твоём прошлом, о твоей семье, раз ты сам не хочешь мне это рассказать. Верь мне, пожалуйста.
-
- Почему он зовет тебя этим странным именем? – Воронин с любопытством заглянул ей в глаза.
- Так песня называется, - ответила она, и с неохотой перевела, - по-итальянски значит «цыганочка».
- Вот уж не похожа ты на цыганочку. – Засмеялся капитан.
- Не похожа. Это – прозвище.
- Расскажи-ка поподробнее.
- Это неинтересно.
-
Сергей даже в темноте услышал слёзы в её голосе и отступился, поцеловав на прощанье так многообещающе, что она долго не хотела его отпускать. Ему и самому не хотелось уходить – дёрнул же чёрт коллегу заболеть. Неожиданно Вера попросила:
- Возьми меня с собой, - и через несколько секунд добавила, - Я не смогу сегодня без тебя.
Сергей Ильич сразу вспомнил, что не произошло между ними в его кабинете, почувствовал, что не может ей отказать. Она обрадовалась, подарив пару торопливых поцелуев.
По дороге Сергей Ильич предвкушал, как маленькая ведьмочка будет его любить. Только его фантазия оказалась как всегда бедной по сравнению с реалиями жизни.
Убедившись по возвращении, что в отделении всё спокойно, капитан вошёл в кабинет. Вера сидела за столом и читала разложенные на столе листы реферата.
Он едва сдержался, чтобы не отругать её - перепутает листы, потом не соберёшь. Эту работу нужно было сдать ещё неделю назад. Сам капитан считал ее сырой и недоработанной, но никаких умных мыслей по теме ему в голову не пришло, и хочешь – не хочешь придется сдавать в таком виде. Он задержался с отправлением потому, что никак не мог найти человека, чтобы перевести отзыв на английский язык.
Подойдя к столу, он увидел, что Вера заканчивает английский перевод, делая нелицеприятные замечания на отзыв рецензента.
- По его отзыву получается, что у тебя пустая, ничего не значащая работа, милый. Мне можно прочитать?
- А ты что- то понимаешь в медицине? – съехидничал капитан. –
Но если тебе очень хочется, почитай, но только сначала…
. Она решила все вопросы сама. Серёжа чувствовал, что она довольна больше него. Благодарственный поцелуй получился долгим и нежным. Она, смеясь, прошептала:
- Прости, милый, что пришлось сократить время общения, но мне очень нужно прочитать любовные мемуары одного милого капитана. Если хочешь продолжить, подожди немного на диванчике.
Сергей даже не обиделся. Он уснул, едва прикоснувшись к подушке. Просыпался ночью несколько раз. Вера что-то писала. Проснувшись под утро, увидел, что она спит, положив голову на руки. Перенёс девочку на кровать, положил себе под бочок и, уже засыпая, услышал её сонный шёпот:
- Серёжа, там для примера…истории болезни…я написала…
- Что для примера?
- Там……посмотришь…потом…
- Сон с Воронина как ветром сдуло. Пачка листов на столе стала толще, все они были исписаны его очень непонятным почерком. Даже сам он не смог бы отличить листы, которые писал не он, только если по содержанию текста.
-
Он решил работу прочитать всю, с самого начала. Картинка складывалась: где нужно были сделаны логические переходы, вставлены куски из учебников по гинекологии, приведены цитаты со ссылками по всем правилам, также прописаны цели и задачи реферата, и указана перспектива темы.
Отдельно лежал листочек, где другим почерком перечислялось, какие истории болезней надо найти в архиве, что в них должно быть и какой результат лечения получен. Сергей сосчитал листы – работа тянула больше, чем на реферат, посмотрел на спящую Веру, покачал головой. Вспомнил, что успел сказать ему лейтенант Чернов, перед тем, как Воронин его ударил:
- Что тоже решил в лучах славы моей шлюшки погреться?
Капитан отреагировал тогда на шлюшку, а насчёт лучей славы как-то даже не задумался
Девочка великолепно поёт, играет на гитаре, так много знает, правда непонятно откуда у неё такие познания по гинекологии, совсем непонятно, если только от скуки не прочитала все книги в его квартире.
Капитан был недалек от истины, она не только прочитала все книги у него дома, но и помнила их наизусть - у неё была феноменальная память.
Потом капитан вспомнил, что она в совершенстве знает немецкий, и как сегодня выяснилось - английский. Какие таланты есть у его малышки ещё, он даже думать боялся, он знал только одно, что она принадлежит ему, ему одному.
У него в душе было такое чувство беспокойства, будто в руках у него хрустальная ваза из самого дорогого в мире хрусталя, и нет в его жизни места, где можно было бы эту вазу поставить и не опасаться за его сохранность.