Глава 7
Был самый конец июля. В доме чувствовалось сильное напряжение. Вера заметно нервничала.
Сергей думал, что она недовольна его постоянными дежурствами, а ещё хуже – подозревает в интрижках. Она жаловалась, что звонят по телефону какие-то дамы, говорят гадости и кладут трубку. Сергей Ильич не очень-то верил этому, пока не услышал, как постовая сестра Леночка по телефону кому-то говорила, что она его любит, и просила отстать от него. Увидев Воронина, она, ничуть не смущаясь, сказала, что пошутила.
Воронин застал Веру в слезах. Никаких объяснений слушать не стала, отказалась вовсе подходить к телефону. Такой разлад ей, в общем-то, был на руку. Нужно было готовится к концерту, причем тайно. Вот и приходилось репетировать поздно вечером в спортивном зале.
Только мир не без добрых людей. Сергею Ильичу стало известно довольно быстро. И он, конечно, решил, что малышка решила таким образом рассчитаться за обиду. Правда, проверять не пошёл, спросив как-то за обедом: « Ты что с Черновым встречаешься?» Увидев, что она густо покраснела, тему продолжать не стал. Ночью она впервые отказала ему в близости, сославшись на усталость.
У Веры были причины быть раздраженной и нервной. Пришел приказ на присвоение очередных званий, но Воронина в нём не было. Для Серёжи это был крах - в Академию капитанов не брали.
Кроме того, не принесла успеха трехмесячная переписка с архивом Генерального штаба. Как-то один из однополчан Сергея Ильича рассказал историю, за которую в Афгане Воронин побывал под трибуналом и за что лишился майорской звезды.
Воронин, оказывается, подавал апелляцию, но не получил ответа, так как был переведён в другую часть. Прапорщик утверждал, что ответ приходил, Сергей к рассказу бывшего однополчанина отнёсся скептически. Вера на следующий день написала жалостливое письмо в архив, потом ещё одно, потом ещё два, но ответа не получила.
Тогда взбалмошное дитя, представившись подругой сына, настрочило письмо Серёжиному отцу с просьбой походить по инстанциям. Отец быстро отреагировал. Между ними завязалась небольшая переписка.
Последнее письмо Веру и порадовало и огорчило одновременно. Илья Николаевич написал, что дело Сергея решено положительно. Ему даже вручат медаль «За отвагу», которую ему задержали из-за судебного разбирательства.
По закону он получит очередное звание – подполковник. Приказ уже готовится. А в Академию он выбил внелимитное направление. Его правда уязвило, что сынок не пишет, мог бы и сам попросить отца об одолжении.
А ещё он поделился планами семьи на будущее Серёжи. Они ему нашли невесту - девушку из приличной семьи нужного круга, купили сыну квартиру, думают, что скоро станут, наконец, бабушкой и дедушкой.
О переписке Сергей Ильич даже не подозревал, письма Вера тщательно прятала. Из письма она поняла, что родители Сергея ни за что не смирятся с самовольством сына, и что люди они небедные. Это обстоятельство её доконало окончательно: никакими богатствами она не владела.
Зато это объясняло равнодушие Сергея к деньгам: их у него всегда было в достатке. Он их никогда никуда не тратил. Он никогда не давал денег Вере, пока она не попросит. Давал, сколько попросит, и не спрашивал, куда истратила. Много она не просила. Чернов тоже давал деньги, вроде алименты. Так что к празднику своему Сереже подарок она приготовила. Долго не могла снять размер пальца. Выручил сосед Юра - попросил Сергея Ильича выбрать папе перстень. Потом Юра рассказывал Вере, как Сережа показал, какой ему нравится, тот Юра и купил.
Всё бы ничего, но отношения с каждым днём накалялись. Вера молила бога, чтобы не прорвало до первого августа. Накануне вечером позвонил комендант, сказал, что на Сергея пришел отдельный приказ, и что начальник запретил всем о нем говорить, готовит Сергею Ильичу сюрприз. Ещё завтра будут иностранные гости и её просили переводить. Серёжа был дома и понял, что звонок чем-то обрадовал Веру.
Скандал разразился именно из-за её хорошего настроения. Он решил, что звонил Чернов. Немного успокоился, когда дневальный ответил, что Чернов в спортзале и телефона там нет. Ничего не могло вывести Воронина из плохого настроения.
Он не хотел, чтобы она к нему прикасалась, спать лег на диване, ночью он слышал, как она плакала, но не подошел. Утром вместо жены его разбудил будильник.
Завтрак был на столе, Веры дома не было. Никакой записки, даже извиниться было не перед кем. До самого обеда телефон дома не отвечал.
Торжественная часть была назначена на четыре. В три часа капитан пошёл домой переодеваться, рассчитывая застать Веру дома и помириться до банкета.
Перед самым его носом от подъезда отчалил шикарный «Фольксваген». Сергею даже на миг показалось, что Вера села в эту машину.
Дома он застал красивое синее платье, разложенное на кресле, черные туфли и комплект нижнего женского белья. Это последнее обстоятельство испортило настроение окончательно. Он точно знал, что денег на такие дорогие покупки у Веры не было – значит, это были подарки.
И вдруг он с огорчением вспомнил, что не догадался сделать своей девочке ни одного подарка. Вспомнились слова дурацкой песенки: «Лучший мой подарочек – это ты». Почему-то до этого момента казалось: не просит, значит и не нужно ничего. А сейчас было обидно, что другой мужчина знает, что нужно подарить его жене. Другим мужчиной, предположительно, был бывший муж.
С этими обидными мыслями и отправился капитан на собрание.
Собрание подходило к концу, а Воронина не вызывали. Когда перешли к вручению подполковничьих погонов, Сергей Ильич похолодел. Он вышел в фойе. Под сердцем поднывало, хотелось от обиды плакать. Подошла Вера, попыталась заглянуть в глаза, но он торопливо отвернулся. Она взволновано сказала:
- Вернись, пожалуйста, в зал. Ты думаешь, я бы позволила им тебя так обидеть. Просто ты в списке последний. У тебя сегодня тройной праздник. Ну же, иди!
Сергей вошел в зал и сразу услышал, что его приглашают на сцену. Ведущий поздравления полковник вкратце рассказал историю Сережиных звездочек и поздравил с присвоением очередного звания.
Сергей Ильич понимал, что пропустил какую-то важную информацию, и происходящее на сцене воспринимал как что-то нереальное.
Ему казалось, что через минуту-другую выяснится, что это недоразумение и все станут над ним смеяться.
Сначала ему вручили погоны подполковника, затем медаль и направление в Академию. Зал аплодировал стоя. На ватных трясущихся ногах Воронин спустился в зал. Его медаль сразу же пошла по рядам, кто-то тянул к нему руки для поздравления, кто-то просто помахал ему.
В это время на сцену поднялся генерал, поздравил присутствующих с повышением, сказал добрые напутственные слова. Сергей понемногу успокоился – раз все считали это нормальным, значит, никакой ошибки нет.
Он думал, что самые тревожные минуты уже позади, как из-за кулис вышла Вера и встала рядом с генералом. Сергей оглянулся, окружающие никак на это не отреагировали. Вера начала переводить слова генерала на немецкий, польский, венгерский, французский и испанский.
Потом она представила публике гостей. Сергей похолодел, когда она запуталась в звании немецкого офицера и несколько секунд что-то считала на пальцах, потом улыбнулась и сказала:
- По нашим табелям о рангах это примерно генерал-лейтенант.
-
Зал зааплодировал. Сергей сидел весь как на иголках. Он с самого начала был против того, чтобы Вера появлялась на сцене. Он был убеждён, что женщина с таким сроком беременности выглядит на сцене нелепо, что люди осмеют девочку, и на него тоже будут показывать пальцем. Почему-то людской молвы Воронин боялся.
Сейчас глядя на реакцию зала, он не видел никакого негатива. Более того, Вера выглядела великолепно. Воронин отдавал должное вкусу Чернова: платье скрывало беременность, очень шло его хозяйке. Макияж был наложен умело и грамотно. Вера выглядела красавицей.
Молодняк, сидевший вокруг него, интересовался, чья это такая киска. Тут же нашелся остряк, посоветовавший не спрашивать об этой девчонке, а то заболеют. Один, дескать, поинтересовался и заболел – сотрясеньем мозга. Воронин про себя усмехнулся – это про Чернова. Официальная часть, наконец, закончилась. Все ждали концерт.
Несколько первых номеров исполнялись солдатским квартетом. Совсем неожиданно ведущий объявил выступление танцевальной пары. Он несколько минут перечислял регалии артистов, но когда прозвучали фамилии, у Воронина оборвалось сердце.
Он тупо смотрел на сцену, где Вера с мужем кружились в умопомрачительно – быстром вальсе, перемежая бесхитростные па опасными подкрутками. В один момент зал ойкнул, всем показалось, что партнер девчонку уронил, но как оказалось, это был завершающий фортель танца. Воронин про себя подумал: « Убью паразита». Это относилось, безусловно, к Чернову.
Потом они спели несколько песен. Особенно потрясла первая – пели на итальянском языке. От первых аккордов загудел микрофон, Воронин испугался, что без усилителя не будет слышно, но он недооценил вокальные данные дуэта.
Зал притих, понимая положение, но голоса певцов хватило, чтобы « Бессама муче» было слышно и на улице. Концерт закончился бурными овациями. Сергей Ильич облегчённо вздохнул: он действительно чувствовал себя именинником.
В банкетном зале уже были накрыты столы. Вера села с иностранцами. Сергей Ильич заметил, что немецкий офицер оказывает Фрау Вере слишком пристальное внимание. Мужчина он был видный, стройный, подтянутый и интеллигентный, примерно сорока лет. Он практически один с ней разговаривал. Вера беззаботно смеялась. Обстановка за столом гостей была непринуждённой - это нравилось нашему генералу.
Начались танцы. Первым по традиции объявили белый танец. Все замерли, когда Вера встала из-за стола ,все ждали, пригласит маленькая фея.
С высоко поднятой головой и полуулыбкой на губах, через весь зал, под огнём сотен глаз Вера шла к Воронину. Для многих это был шок. Она явно демонстрировала отношения.
Воронин танцевал отлично. Кроме них в круг никто не вышел. Многие решили, что это был очередной концертный номер, потому, что раздались дружные аплодисменты. Во время танца Вера молчала. Больше в этот вечер Воронин с ней не танцевал, наблюдал издали, как она кокетничала то с одним, то с другим иностранцем, несколько раз танцевала с бывшим мужем, вальс – только с немцем. Танцор он был отменный.
Около десяти вечера Сергей Ильич удивился странной картине. Вера сидела в группе молодняка в конце стола. На ней был китель Чернова. Мужики накладывали ей что-то на тарелку. Несколько человек стояли за спинкой её стула. Они загораживали Веру от зрителей.
Воронин понял, что Чернов каким-то шестым чувством догадался, что гости попросту не дали ей времени, чтобы поесть. Уже не первый раз Воронин ловил себя на мысли, что он не умеет так заботиться о Вере, как её бывший муж. Тот контролирует каждый её шаг и видит чем и когда он может и должен ей помочь. Ему, видимо, доставляло удовольствие опекать её. По тому, как Вера принимала внимание мужа, можно было догадаться, что между ними существует взаимная привязанность. А еще Сергей Ильич отметил про себя, что он стал очень ревнив.
Вот и сейчас он встал и направился к концу стола. Он чувствовал, что этого делать не надо, но ревность - плохой советчик. Хорошо, хоть ничего не успел сказать. Ребята расступились и усадили его на стул рядом с Верой. Ужин она уже закончила, и как-то сонно смотрела на происходящее. Чернов почти дружелюбно попросил:
- Ты бы проводил её домой, ведь с шести часов на ногах. Хватит на сегодня. Если хочешь остаться, давай я провожу.
-
Если бы Сергей Ильич даже очень хотел остаться, он бы в этом никогда не признался. Он обнял Веру за талию, она сделала кавалерам ручкой. Вместе с Ворониным они подошли попрощаться с генералом и гостями. Вера демонстративно прижалась к Сергею Ильичу. Немец пытался просить её остаться, но она кокетливо прощебетала:
- Не могу, мой доктор против.
-
Перевела на немецкий, Воронин услышал слово «либен». Получалось, что немцу она сказала, что мой любимый против. Сергей в душе ликовал.